Люди взлетают и падают

Кифер Сазерленд, Линч и Крис Айзек на съемках в аэропорту Вашингтона во время создания «Твин Пикс: Сквозь огонь», 1991. Предоставлено mk2 Films и Twin Peaks Productions, Inc. Фотограф: Лори Себастьян.

Жизнь Линча преобразилась благодаря успеху «Твин Пикс» и победе «Диких сердцем» в Каннах, и в этот момент он обрел популярность. Внезапно вошло в употребление слово «линчевский», и люди знали, что вы имели в виду. Разумеется, этот уровень успеха имеет свои плюсы и минусы. Когда вы пропитываетесь популярной культурой, она реагирует, поглощая вас, а затем ожидает, что вы станете играть по ее правилам. В начале 1990-х годов число людей, желающих попасть в фильм Линча, получить что-то от него, поделиться с ним, выразить свое мнение, просто подышать тем же воздухом, что и он, росло по экспоненте, а стены между ним и окружающими стали толще. Культурные аватары живут в пузырях; у них нет другого выбора, потому что требования, предъявляемые к ним, слишком высоки. Эти силы вносили изменения в повседневную жизнь Линча. Его штат разросся, и шансы на то, что кто-нибудь найдет его в кофейне Лос-Анджелеса, стали испаряться.

Победа в Каннах была, с одной стороны, благословением для Линча, но на фестивале в этом году произошло нечто, ставшее для него очень полезным: он наткнулся на старого знакомого по имени Пьер Эдельман. Колоритный персонаж, известный своей способностью строить большие планы, Эдельман вел насыщенную авантюрами жизнь: сидел в тюрьме за дезертирство из французской армии, нажил состояние, торгуя одеждой, несколько лет употреблял наркотики, обанкротился, долгое время жил в доме Джека Николсона, и одно время был журналистом. В 1983 году Эдельман посетил студию «Чурубуско», чтобы написать статью о создании «Дюны» для французского журнала, и встретил Линча в столовой студии. «Мы сразу же поладили», – сказал Эдельман, который пытался продюсировать для Линча рекламные ролики в течение нескольких лет после их встречи.

У Линча уже был заключен контракт с «Пропагандой», поэтому Эдельман перебрался туда. Он очень хотел работать с Линчем, и он не из тех, кто легко сдается.

В 1990 году французский промышленник Фрэнсис Буиг решил заняться кинобизнесом. Основатель одной из крупнейших строительных компаний в мире (он играл центральную роль в строительстве Евротоннеля и аэропорта Шарля де Голля), Буиг запустил свою собственную студию Ciby 2000 и отправился на поиски лучших в мире режиссеров. Он консультировался с Эдельманом, каких режиссеров следует нанимать компании, и тот составил список, куда включил Линча.

«Я устроил вечеринку для создателей “Диких сердцем” в Каннах, отвел Дэвида в сторону и сказал, что было бы здорово, если бы он приехал в Париж, чтобы встретиться с Фрэнсисом Буигом, – рассказал Эдельман. – Я объяснил ему, кто такой Буиг, и сказал, что они вместе, вероятно, смогут снять какой-нибудь фильм. Дэвид ответил, что хочет заниматься “Ронни Рокет”. Спустя некоторое время я организовал обед с Дэвидом в ресторане “Il Giardino”. [Адвокат Линча] Том Хансен тоже был там, и я запланировал нечто забавное. Несколько месяцев назад я познакомился с Клинтом Иствудом в Сен-Тропе, и мы подружились. Я попросил Клинта зайти в ресторан и воскликнуть: «Боже мой, да это же Пьер!», это он и сделал. Не знаю, впечатлило ли это Дэвида, но, думаю, он удивился.

Удивился или нет, тем не менее Линч отправился в Париж, чтобы встретиться с Буигом, и подписал соглашение с Ciby 2000 на три фильма, по которому он обязался предоставить предложения для трех разных фильмов, одним из которых был «Ронни Рокет».

«У Дэвида всегда были хорошие отношения с французами, – заметила Мэри Суини, которая официально стала партнером Линча к тому времени, когда Буиг начал заниматься кино. – Дэвид считает, что творчество – наше неотъемлемое право, а одна из причин, по которой он любит Францию, – та, что если вы творческий человек, то в этой стране вы настоящая рок-звезда и ваши творческие права полностью соблюдаются».

Это было самое начало отношений Линча и Суини, женщины, которая стала важной частью творческой жизни Линча и прожила с ним пятнадцать лет. Родившаяся и выросшая в Мэдисоне, штат Висконсин, Суини обнаружила в себе тягу к монтированию, когда была студентом программы изучения кино в Нью-Йоркском университете. Окончив учебу в 1980 году, она начала искать работу, и в этот момент Уоррен Битти привлек большую часть специалистов по монтажу Нью-Йорка, чтобы завершить свой эпический фильм «Красные». Легендарная монтажер Дед Аллен отвечала за команду в шестьдесят пять человек и взяла Суини в качестве помощника. В 1983 году она работала на студии «Sprockets» Джорджа Лукаса и переехала в Беркли, где Дуэйн Данэм нанял ее в качестве помощника ассистента по монтажу для фильма «Синий бархат». Она познакомилась с Линчем в ноябре 1985 года, когда он тоже переехал в Беркли, чтобы заниматься постпроизводством фильма. «Я помню, как Дэвид вошел в раздевалку, – рассказала Суини. – Он был таким счастливым, этот солнечный парень».

Весной 1987 года Суини перебралась в Лос-Анджелес на три месяца, чтобы смонтировать телевизионную версию «Синего бархата» – такое контрактное требование было выдвинуто Линчу, а в 1989 году она переехала в город насовсем, чтобы работать в качестве помощника режиссера-сценариста и ассистента по монтажу в «Диких сердцем». В 1990 году она занималась сценарием первого эпизода второго сезона «Твин Пикс», а в сентябре того же года напрямую работала с Линчем над монтажом седьмого эпизода сериала.

В тот период, когда Линч и Суини становились все ближе, он готовился к своей первой выставке в музее, которая открылась в Токио в Музее современного искусства Токо 12 января 1991 года и сопровождалась скромным каталогом. Было выставлено несколько темных, тревожных картин конца 80-х годов, которые хранились в галерее Коркорана, а также серия изысканных пастельных рисунков, созданных с 1985 по 1987 год. Нехарактерно нежная серия изображает лучи света, касающиеся бесплодной земли, спиральные формы, замершие над полем белого тумана, облако в форме ромба, вытянутое как НЛО, над черной пустошью.

По возвращении из Японии он запустил собственную продюсерскую компанию «Asymmetrical» и начал работать над следующим фильмом. Линч рассказывал, что влюблен в персонаж Лоры Палмер и не был готов покидать мир «Твин Пикс» в июне 1991 года, когда сериал закрыли; а вскоре после его выхода в эфир он начал говорить о том, что они с Фростом готовят фильм, действие которого происходит в городе-сне. С этой целью он объединился с Робертом Энгельсом, написавшим сценарии к десяти эпизодам, и к июлю 1991 года тандем выпустил сценарий под названием «Твин Пикс: Сквозь Огонь», в котором рассказывалось о последних днях, предшествующих убийству Лоры Палмер. Линч и Фрост выступили исполнительными продюсерами картины, однако приквел «Твин Пикс» не был встречен единодушным энтузиазмом, в частности, со стороны актерского состава. Линч рассказал, что примерно 25 процентов актеров не поддержали эту идею, а среди скептиков были Шерилин Фенн, Лара Флинн Бойл и, самое главное, Кайл Маклахлен. Сценарий в значительной степени опирался на его персонаж, агента Купера, а 11 июля Кен Шерер, генеральный директор «Lynch/Frost Productions», объявил, что проект не будет осуществлен из-за отказа Маклахлена от участия в нем.

Однако Линч, будучи мастером приспосабливаться к любым рамкам, в которые его ставят, пересмотрел сценарий и представил новых агентов ФБР – их играли Крис Айзек и Кифер Сазерленд – и был готов двигаться вперед. Маклахлен подумал и все же согласился быть в фильме, но во второстепенной роли. Гарри Дин Стэнтон впервые появился в истории «Твин Пикс» как управляющий ветхим парком трейлеров, а Дэвид Боуи делает завораживающее камео, появляясь в роли таинственного Филиппа Джеффриса, агента ФБР с южным акцентом, у которого, похоже, произошел нервный срыв.

Первый черновик сценария получился значительно длиннее, чем окончательный, датированный 8 августа 1991 года. Из истории были вырезаны целые персонажи, равно как и прекрасный юмор, который уравновешивал мрачность сериала. «Твин Пикс: Сквозь Огонь» – это, по сути, история об инцесте, и такое сложно разбавить радостными вставками.

Съемки начались в Вашингтоне 5 сентября 1991 года, а завершились чуть больше чем через три месяца. На съемочной площадке в Сиэтле в качестве обозревателя присутствовала Гайя Поуп, которую многие знали и любили. Впоследствии она стала личным помощником Линча и его доверенным лицом. Она проработала с ним до апреля 2003 года, когда умерла от рака. Дипак Найяр тоже был в команде, уже в качестве первого помощника режиссера. «Вместо того, чтобы везти Дэвида на работу, я ехал с ним, а вез нас брат Кайла [Крейг Маклахлен], – рассказал Найяр. – [Оператор-постановщик] Рон Гарсия и помощник по сценарию Кори Глейзер тоже были с нами – мы ездили все вместе и обсуждали рабочие вопросы».

«Мы работали по ночам – это неизменно для фильмов Дэвида – по крайней мере тридцать процентов материала он снимает в ночное время, и однажды Дэвид сказал: “Скажи-ка, горячая голова, как думаешь, в какое время мы закончим в субботу? Мы закончим до полуночи”. Я сказал ему, что это невозможно, потому что мы не закончим пятничную съемку до утра субботы и не сможем в быстром темпе завершить все остальное. Тем не менее в два дня в субботу мне звонит Дэвид и говорит: “Где ты? Я жду тебя за обеденным столом! Ты нарочно тратишь время!” Я сказал: “На площадке никого не будет, кроме рабочих”, и он сказал: “Вот видишь! Вечно ты саботируешь!” В этот момент мы заключили спор на двадцать долларов. Я приехал на площадку и оказался прав – там никого не было, кроме четырех человек, и когда появился первый из них, на его лице отражался вопрос: “Я что, опоздал?” Перебросившись парой слов о нашем пари, мы с Дэвидом и командой приступили к работе. В какой-то момент Шерил понадобилось отойти, чтобы переодеться, и Дэвид сказал: “Чепуха! Пустая трата времени! Принесите ей одежду. Вы, ребята, соберитесь в кружок вокруг Шерил и отвернитесь, чтобы она переоделась!” Наконец, за две минуты до полуночи он посмотрел на меня и сказал: “Ну что, скажешь, что мы закончили, или мне это сказать?” Я ответил: “Дэвид, ты это заслужил, говори”. Я дал ему двадцать долларов, затем повернулся к продюсеру и взял выигранные у него сто долларов. Дэвид так рассердился, что я поспорил против себя! Он сказал: “Ты покупаешь напитки для всех” и заставил меня потратить весь выигрыш на напитки.

«Однажды мы выехали из дома, – продолжил Найяр. – Дэвид сказал: “Останови машину, Крейг!” Затем добавил: “Видишь эту женщину там, на улице?” Достань ее номер телефона”. Я спросил: “Зачем?”, на что он ответил: “Я не знаю, просто достань”. Так я и сделал, и вскоре мы об этом забыли. Несколько дней спустя он сказал: “Помнишь, я сказал тебе взять телефон у той женщины? Она играет в следующей сцене с Гарри Дином”. Она сыграла старую женщину, живущую в парке трейлеров. Ее единственная реплика: “Где моя горячая вода?”, обращенная к Гарри Дину. Дэвиду нравилось бросать крученые мячи, а затем наблюдать, как люди за ними бегают».

Суини сопровождала Линча в Сиэтле, и к тому времени, как они вернулись в Лос-Анджелес, чтобы начать постпроизводство, она забеременела. В то время, как Линч начал работать над музыкой для фильма с Бадаламенти, Суини взялась за монтаж. «Мэри настроилась на волну Дэвида так, как, возможно, не смог бы ни один другой монтажер, – сказал Рэй Уайз, который снялся в «Твин Пикс: Сквозь Огонь». – У них был какой-то свой тайный язык».

У Линча и Бадаламенти тоже был такой, и, записывая саундтрек для «Твин Пикс: Сквозь Огонь», они достигли полного всестороннего взаимопонимания. Из песен Линча и Бадаламенти, аккомпанемента Линча и Дэвида Слассера, аккомпанемента Бадаламенти получился уникальный для фильма Линча саундтрек – в него не входят популярные композиции других музыкантов. Линчу и Бадаламенти очень понравилось делать музыкальное сопровождение с нуля.

«Мы записывали песню под названием “A Real Indication”, и Дэвид сидел в комнате звукозаписи, – вспоминал Бадаламенти. – Он написал слова, требовавшие некой вокальной импровизации, и я подумал, что мне наплевать, я собираюсь пойти на это и сделаю то, что на самом деле мне совсем не свойственно. Я буду неудержим. Я продемонстрировал весь свой вокальный диапазон, кричал, хрипел, и Дэвид так смеялся, что заработал грыжу и оказался в хирургии».

После съемок «Твин Пикс» Линч взял несколько исполнителей главных ролей в свои рекламные ролики, которые он снимал для «Georgia Coffee» и которыt транслировались в Японии. А еще в мае 1992 года прошла первая выставка Линча в европейском музее Sala Parpalló в Валенсии, Испания, как раз тогда, когда Линч и Суини направились в Париж, где потратили несколько недель на финальную подготовку премьеры «Твин Пикс: Сквозь Огонь» в Каннах.

Однако что-то сыграло против Линча, и фильм получил холодный прием. «Твин Пикс: Сквозь Огонь» – сложная работа, и Рэй Уайз и Шерил Ли, на которых, по сути, держится фильм, показывают невероятную игру. Уайз – воплощение страха, Ли – знойная, озадаченная и опустошенная. Тем не менее зрители освистывали картину на протяжении всего показа, а на пресс-конференции Линч столкнулся с открытой враждебностью. На ней также присутствовали Роберт Энгельс, Анджело Бадаламенти, Майкл Дж. Андерсон и продюсер Ciby 2000 Жан-Клод Флери. Французский репортер спросил Линча, явилось ли его возвращение в мир «Твин Пикс» результатом «отсутствия вдохновения». Другой репортер заявил: «Многие охарактеризуют вас как очень извращенного режиссера: согласитесь ли вы?» Квентин Тарантино был рядом и отметил: «[Он] исчез в собственной заднице, и мне даже не хочется смотреть другие его фильмы».

Шерил Ли радовалась, что все пропустила. «Я не могла поехать в Канны, потому что играла в пьесе в Нью-Йорке, и я действительно была раздавлена, когда услышала, какую реакцию получил фильм. Какое счастье, что меня там не было, – сказала она. – Моя кожа недостаточно толстая, чтобы справиться со всем этим».

«Высидеть такой фильм сложно, а когда зрителям становится сложно, они злятся на режиссера, – продолжила Ли, которая появляется почти в каждом кадре второй половины фильма. – Я думаю, что в нашем случае было именно так. Я не думаю, что Дэвид намеревался кого-то провоцировать, но люди редко видят его работу и говорят: “О, это интересно”. Его работы всегда сложны и глубоки, они содержат множество смысловых слоев, и людей огорчает, когда они чувствуют, что им нужно разгадывать фильм, а не просто наслаждаться историей».

По мнению Суини, провал фильма в Каннах сводился к тому, что «люди пристрастились к “Твин Пикс” и хотели большего, а вместо этого они получили типичный фильм Дэвида Линча. “Твин Пикс: Сквозь Огонь” – темная и беспощадная история, и это всех взбесило».

Рэй Уайз чувствует, что фильм не требует объяснений или извинений. «”Твин Пикс: Сквозь Огонь” – это шедевр Дэвида, – сказал он. – Каждый аспект его работы воплощен в этом фильме. Что-то подобное могло произойти только в уме Дэвида Линча, и он красиво подал свою идею».

«В фильме есть сцена, где мы с Лорой сидим в кабриолете, и, думаю, это одна из лучших работ, которую я когда-либо делал, – продолжил Уайз. – В тот день, когда мы снимали эту сцену, было очень жарко, и было снято много дублей, мы все были на взводе, но нам удалось использовать это напряжение и направить его в работу. Люди тяжело приняли “Твин Пикс: Сквозь Огонь”, когда он вышел, но, думаю, фильм будет оценен по достоинству позже». Уайз оказался прав. В сентябре 2017 года Мартин Контерио из The Guardian написал: «Четверть века спустя фильм по праву заново открыт фанатами и критиками как невоспетый шедевр Линча».

16 мая «Твин Пикс: Сквозь Огонь» вышел в прокат в Японии, сразу после Канн, и его там приняли хорошо. Японцы – бешеные фанаты Линча. Дела в Америке шли не так хорошо, после премьеры 28 августа 1992 года критик New York Times Винсент Канби писал: «Это не худший фильм, когда-либо созданный. Просто так кажется». Дженнифер Линч вспоминала: «”Твин Пикс: Сквозь Огонь” был действительно важен для папы, и я помню, как он ужасно смутился, когда его не поняли. В то время у него как раз и начались проблемы с Голливудом».

Суини была на последних сроках беременности в Каннах, а 22 мая, всего через несколько дней после показа фильма, в Париже родился Райли Линч. «Как только мы вернулись из Канн, мы провели пять недель в Висконсине с моей мамой в доме на озере Мендота, и мы начали подыскивать там недвижимость, – вспоминает Суини. – Мэдисон – очень светлое, идеализированное место, и люди там очень дружелюбны. Дэвид мог пойти в хозяйственный магазин и весело поболтать с ребятами, он любил мою маму и мою большую ирландскую католическую семью. К концу этого первого лета мы нашли подходящее место и провели там несколько месяцев в 1993 и 1994 годах. Я помню, как Дэвид наблюдал за судебным процессом над О. Джеем Симпсоном и думал о “Шоссе в никуда”».

Линч начал обращаться внутрь себя и затеял масштабный ремонт в своем доме в Лос-Анджелесе. Именно тогда он нанял Альфредо Понсе, гениального мастера на все руки, который работал с ним с тех пор. «Я делал озеленение для одного из соседей Дэвида, и он увидел меня за забором и поздоровался – вот как все началось, – вспоминал Понсе. – Он продолжал здороваться каждый день, а затем спросил, не хочу ли я сделать уборку в его дворе, а потом одно потянуло за собой другое». На протяжении многих лет Понсе сделал в доме сантехнику, озеленение, электропроводку, наладил оросительную систему и проложил дорожки во дворе. Он знает, как заложить фундамент, построить дом и сделать мебель, он создал декорации для фильмов, которые Линч снимал дома.

«Дэвид – труженик, полный идей, и мне нравится работать с ним. Он просто говорит мне, что делать, и при этом доносит до меня, как именно это сделать. Когда ему потребовались декорации для “ВНУТРЕННЕЙ ИМПЕРИИ”, он взял палку, нарисовал то, что хотел, в грязи и спросил: “Сможешь это построить?” Вот так мы и работаем».

Понсе работал у Линча полный рабочий день, пять дней в неделю, в течение многих лет, и он видел многое. «Люди видят, как я здесь убираю или сгребаю листья, и они ничего не думают – они даже не представляют, сколько всего мне известно, – рассказал он. – У меня есть чутье, и я вижу сразу, когда здесь появляется кто-то, не испытывающий симпатии к Дэвиду. Отрицательная энергия, я вижу ее. Дэвид спокойный, приятный человек, и его очень легко использовать в корыстных целях, поэтому я стараюсь его защитить. Здесь работают лишь те, кому я доверяю».

Жена Роберта Энгельса, Джилл, забеременела одновременно с Суини, и после того, как две женщины родили с разницей в неделю, Энгельсы стали постоянными гостями в доме Линча. Они приходили по субботним вечерам со своим ребенком, а Линч и Суини заказывали еду на вынос. Однако у них нечасто были гости. «Дэвид – отшельник», – сказала Суини.

У Линча сильно развит инстинкт гнездования, и когда его соседка умерла в 1992 году, он приобрел ее дом, а затем построил дом с бассейном, спроектированный Ллойдом Райтом. Постепенно его владения начали разрастаться. «У нас обоих были живописные студии, у меня было место, где я могла заниматься монтажом, у Дэвида была столярная мастерская, а затем он построил помещение, где можно было сводить. Мы любили работать и быть дома», – рассказала Суини.

Затем Линч и Фрост приступили к телевизионному сериалу «В прямом эфире». Линч – поклонник комедии, и, как в случае с его неснятыми фильмами «Один пузырь слюны» и «Мечта коровы», который Линч описывает как «историю двух парней в долине Сан-Фернандо, которые являются коровами, но не знают об этом», – «В прямом эфире» был полон шуток, причуд и необузданного дурачества; все три эти проекта отражают его восхищение французским гением комедии Жаком Тати. В главной роли сериала ветеран «Твин Пикс» Айан Бьюкенен. Действие происходит в 1957 году в штабе нью-йоркской радиовещательной корпорации «Zoblotnick». Сериал рассказывает о бесконечных катастрофах, постигающих шоу Лестера Гая, которое транслируется в прямом эфире.

ABC приняли идею и заказал шесть эпизодов в дополнение к пилотному, который Линч написал в соавторстве с Фростом и срежиссировал сам. Затем к проекту подключились друзья: Роберт Энгельс написал три эпизода, Джек Фиск снял два, а Бадаламенти написал музыку. Хотя шоу получило хорошие оценки от тестовой аудитории, ABC отложили завершенные эпизоды более чем на год. В субботу, 20 июня 1992 года, они наконец выпустили пилотный эпизод, но он не взлетел. Даже покойный Дэвид Фостер Уоллес, называвший себя фанатом Линча, описал сериал как «кромешный кошмар».

«ABC терпеть не могли этот сериал, и, я думаю, они показали только три эпизода перед тем, как окончательно снять его с эфира, – вспоминал Фрост. – Он был слишком чокнутый для канала, но я думаю, что он просто опережал время. Дэвид и я смотрели его недавно, и в нем действительно есть очень смешные моменты. После отмены “В прямом эфире” наши с Дэвидом пути на некоторое время разошлись. Это были насыщенные шесть лет, и я хотел написать роман».

Тони Кранц, который помог запустить сериал в эфир, был озадачен ответом, который получил. «”В прямом эфире” получил самые низкие рейтинги на телевидении, но я любил этот сериал и считал, что он отличный. Не знаю, почему он так ужасно провалился».

Разумеется, Линч сразу взялся за следующий проект: сериал «Номер в отеле». Трехсерийная телепьеса, действие которой происходило на протяжении нескольких десятилетий в одном и том же номере отеля Railroad, была основана на идее Монти Монтгомери и проработана Линчем и Барри Гиффордом. Гиффорд написал сценарий для двух эпизодов, которые снял Линч, а Джей Макинерни написал третий, прежде чем проект был отменен. Первые два эпизода были сняты в 1992 году: «Трюки», действие которого происходит в 1969 году, и «Затемнение», действие которого происходит в 1936 году. Сценарий был довольно прост, каждый эпизод был снят за один день необычайно длинными дублями, но Криспин Гловер, Алисия Уитт, Гарри Дин Стэнтон, Фредди Джонс и Гленн Хедли показали искрометную актерскую игру.

«Однажды Дэвид репетировал с актерами все утро до обеда, и люди начали паниковать, потому что еще ничего не было снято», – вспоминает координатор производства Сабрина Сазерленд. Сазерленд родилась в Массачусетсе, изучала киноискусство в Калифорнийском университете в Сан-Диего, а затем получила работу в качестве гида на студии «Paramount». К середине восьмидесятых она на постоянной основе работала координатором производства и сотрудничала с Линчем во время съемок второго сезона «Твин Пикс». С тех пор она работает с ним регулярно; она стала продюсером «Твин Пикс: Возвращение». «После обеда люди начали в открытую психовать, а затем Дэвид начал снимать один десятиминутный дубль за другим. Это был самый странный день, но как бы там ни было, если то, что он видит в своей голове не соответствует тому, что выдают на площадке актеры, он будет продолжать с ними работать, пока они не доберутся до тех эмоций, которые ему нужны – и это меня в нем восхищает. Он никогда не согласится на что-то посредственное, не скажет: “Нормально, поехали дальше”. Никогда».

Канал HBO показал пилот, собранный из всех трех эпизодов, 8 января 1993 года. Хотя газета Los Angeles Times приветствовала это шоу как «удивительно захватывающее», критики The New York Times описали его как «привязанную к декорациям посредственную драму», которая смотрится как «вялый визит в сумеречную зону Линча, где теряются все концовки». «Мы сняли три эпизода, и HBO они совсем не понравились, – сказал Монтгомери. – Они были слишком странными».

«Мы с Дэвидом всегда пытались что-то затеять», – продолжил Монтгомери, который контролировал производство музыкальных видеоклипов, созданных для альбома Майкла Джексона «Dangerous» 1991 года. Когда в 1993 году пришло время создать коммерческий тизер о выходе серии короткометражных фильмов, связанных с альбомом, Монтгомери предложил это дело Линчу, а Джексон подумал, что это отличная идея.

«Дэвид – звезда, а Майкл Джексон? Это совсем другое дело, – сказал Монтгомери. – Это было дело такого уровня, когда сама Донателла Версаче приходит, чтобы лично передать Майклу два фургона одежды, и при этом его будут снимать только выше шеи!»

«Я не думаю, что Майкл понял, чего хотел Дэвид, но план состоял в том, чтобы снимать лицо Майкла очень крупным планом с помощью высокоскоростной камеры. Наконец после долгих сборов в трейлере Майкл вышел на площадку к Дэвиду – они беседовали о “Человеке-слоне” и знакомились ближе. Затем Дэвид сказал: “Начнем”, и Майкл встал перед камерой, очень близко к объективу. Как только съемка завершилась, Майкл убежал в свой трейлер. Возможно, прошло сорок пять минут, и Дэвид начал терять терпение, поэтому я постучал в дверь трейлера Майкла и спросил, что происходит. Когда вы стоите так близко к камере при таком освещении, как он, то ощущения, словно как смотреть в худшее на свете зеркало в туалете какой-нибудь забегаловки, и то, что видел Майкл, сильно его испугало. Прошел еще час, и я наконец вернул его на съемочную площадку, но к тому времени Дэвид был очень рассержен».

В этом году Линч снимал шесть рекламных роликов, и когда в июле умер Фрэнсис Буиг, он решил разорвать отношения с Ciby 2000. К концу десятилетия он встретится с компанией в суде. В том же году Линч подружился с начинающим молодым продюсером Нилом Эдельштейном, с которым проработает в течение следующего десятилетия. Родившийся и выросший в Чикаго, Эдельштейн переехал в Лос-Анджелес в 1992 году, чтобы продолжить карьеру в кино. «Я познакомился с Дэвидом через Джея Шапиро, который был координатором производства ролика социальной кампании по повышению осведомленности о раке молочной железы, что Дэвид снял в 1993 году. В то же время Джей привел меня в качестве ассистента, – вспоминал Эдельштейн. – Дэвид казался мне человеком из совсем другой вселенной, и возможность поработать с ним, наблюдать его дружелюбие и открытость, смотреть, как она работает, – все это приводило меня в восторг».

«Вскоре после того, как мы познакомились, Дэвид нанял меня, чтобы я работал над рекламой Adidas, которую мы снимали на автостраде LAX, – продолжил Эдельштейн. – Затем, в 1994 году, мне позвонила Гайя Поуп и сказала: “Дэвид хочет поговорить с тобой”. Затем Дэвид взял трубку и сказал: “Мне нужно, чтобы ты сделал клип для того японского парня, Йошики”, тот был лидером группы X Japan и кем-то вроде японского Майкла Джексона. Я сказал: “Я не могу продюсировать! Я всего лишь менеджер по производству!” И он сказал: “Если ты менеджер по производству, то это значит, что ты уже продюсируешь! Приходи в офис”. Мне тогда было около двадцати пяти лет, я повесил трубку и подумал: “Ух ты, я собираюсь продюсировать музыкальное видео под руководством Дэвида Линча”. Я не думал, что был готов к такому, но Дэвид был уверен во мне, и все прошло хорошо».

«Мы как-то снимали рекламу в Пойнт Дам в Малибу, а время сбора было назначено на шесть утра, – продолжал Эдельштейн. – Мы с Дэвидом поехали вместе и прибыли немного раньше, солнце еще не взошло. Дэвид хотел, чтобы песок был плоский и лежал определенным образом, поэтому помощники принялись его выравнивать. И тут Дэвид выбегает и начинает выравнивать песок вместе с ними! Режиссер сгребает песок в темноте! То, что я узнал от него о жизни, о кинопроизводстве и о том, как обращаться с людьми, – это просто неоценимо».

Шерил Ли, Грейс Забриски и Линч на съемках «Твин Пикс: Сквозь огонь», 1991.

«Это дом Палмеров в Эверетте, Вашингтон». Предоставлено mk2 Films и Twin Peaks Productions, Inc. Фотограф: Лори Себастьян.

Шерил Ли и Линч в Красной комнате на съемках «Твин Пикс: Сквозь огонь», 1991. Предоставлено mk2 Films и Twin Peaks Productions, Inc. Фотограф: Лори Себастьян.

Шерил Ли, Линч и Мойра Келли на площадке в Вашингтоне на съемках «Твин Пикс: Сквозь огонь», 1991. Предоставлено mk2 Films и Twin Peaks Productions, Inc. Фотограф: Лори Себастьян.

Пьер Эдельман – настоящий авантюрист и мой самый старый французский друг; он сыграл свою роль во многих моих фильмах. Я люблю его. Я встретил Пьера на съемочной площадке «Дюны», но Раффаелла вышвырнула его оттуда, потому что не хотела, чтобы я общался с журналистами, которым он тогда был. Пьер знает всех, он объездил весь мир и может подсказать дорогу в любом городе. Это потрясающе. Он был в Голливуде в шестидесятые годы, знал всех, и он заработал состояние на торговле джинсами, но деньги были спущены на ветер. Некоторое время он сидел в тюрьме, и заключенные, несомненно, были счастливы, потому что он умудрялся веселиться даже в тюрьме. Он организовал гонки тараканов, а заключенные держали пари. У Пьера есть компания «Bee Entertainment», и он носит на своем лацкане значок с пчелой. Пьер – пчела, он опыляет. Он сводил одного человека с другим, и так сотни раз. Он рассказал мне в Каннах, что Фрэнсису Буигу понравились «Дикие сердцем», что у него была новая компания и он хотел встретиться со мной. Он объединяет людей.

Пьер хороший человек, но некоторым трудно с ним общаться, потому что иногда у него случаются приступы язвительности и он может ненароком оскорбить. Однажды я сидел рядом с ним в самолете, и когда стюардесса подошла, он сказал ей что-то неприятное. После того, как она ушла, я сказал: «Пьер, мне не нравится, как ты себя ведешь; не делай этого при мне. Почему ты так относишься к людям?» Он извинился перед ней, и к концу полета они были лучшими друзьями – обаяния у него хоть отбавляй, но и ехидности тоже.

Грубость сбивает с пути. У всех людей есть подобные слабости – наркотики, секс, еда, странное мышление– и грубость тоже может довести до беды. У большинства людей есть определенные границы, и с ними все в порядке, но теми, чьи границы сломаны, заполнены тюрьмы.

Раньше через дорогу от почтового отделения Беверли-Хиллз находился великолепный итальянский ресторан под названием «Il Giardino». Это было незаметное местечко, не пользовавшееся популярностью, но еда там была невероятной. Однажды вечером я отправился на ужин с Пьером, Томом Хансеном и Жан-Клодом Флери, который управлял Ciby 2000. Я узнал, что в тот вечер мы с Жан-Клодом родились с разницей в десять или одиннадцать часов в один и тот же день – он во Франции, я в Монтане. Также в мой день родились Феллини и Джордж Бернс. Джордж был ровно на пятьдесят лет старше меня, и в 1991 году, в мой сорок пятый день рождения, мы с Джорджем поделили сигару. Не одну и ту же – у каждого из нас была своя, и мы курили их вместе. Джордж Бернс был маленьким и легким, как перо, – казалось, его можно просто поднять, как кусок картона. Джордж упал в ванной и что-то сильно повредил. Это было началом его конца. Если бы он не упал тогда, он все еще мог быть жив.

Так или иначе, Пьер всегда говорил о своих приятелях, и многие думали, что он полон энергии. В ту ночь в «Il Giardino» он рассказывал что-то о своем приятеле Клинте, и спустя некоторое время собственной персоной появился Клинт Иствуд. Он подошел к нам, воскликнул: «Пьер!» и крепко его обнял. Я не был удивлен, потому что уже знал Пьера и предполагал, что Клинт скоро появится.

И вот я отправился в Париж, чтобы встретиться с Фрэнсисом Буигом в его офисе на верхнем этаже здания на Елисейских полях. Тони Кранц и Том Хансен отправились со мной, и они должны были присутствовать на этом собрании. Мы были в «Maison du Caviar» накануне – Тони пил вишневые шоты с водкой, а еще шел снег. В Париже выпало шесть сантиметров снега. Ближе к ночи Пьер привел девушек. В общем, Том и Тони не появились на той встрече, и я остался без моей команды. Прямо напротив меня сидел мистер Буиг, а по обе стороны от него – два французских парня, которые работали на него. Эти ребята смотрели на меня с такими улыбками, которые будто говорили: «Мы собираемся тебя распять». Им не нравилось, как Буиг входил в киноиндустрию, и от них несло дурной энергией.

В какой-то момент мистер Буиг сказал: «Расскажи мне историю Ронни Рокет», и это было похоже на: «Если не расскажешь, то никакой сделки не будет – давай, покажи себя». Я думал, что у нас уже была заключена сделка, но потом произошло это. Я начал думать: «Я так далек от них; это не та компания, с которой я хочу связываться». Я хотел выбраться из этого чертова здания, так что я встал и пошел к лифту. Я собирался взять такси, отправиться прямо в аэропорт и навсегда распрощаться с этими уродами. На лицах этих придурков по обе стороны от Буига играли типичные французские улыбки. Худшая часть Франции – определенное самодовольство, которого в этих улыбках было слишком много.

Так вот, Пьер увидел, как я ухожу, побежал за мной и принялся меня успокаивать. Я вернулся на встречу и сказал: «Я расскажу вам историю, но только если Пьер переведет». И вот я сижу, глядя прямо на мистера Буига, Пьер переводит, а те ребята молчат. Когда я закончил, повисла пауза, а затем мистер Буиг сказал: «Bon», и все. Сделка была завершена. Мне просто нужно было сделать шоу с собакой и пони. Он сказал «да» «Ронни Рокет», но всякий раз, когда дело доходило до этого фильма, мне было страшно за него браться. Что-то не так со сценарием, и я не знал, что; плюс я начал думать о Лоре Палмер.

Фрэнсис Буиг не слишком разбирался в фильмах, но ему нравились «Дикие сердцем». Я думаю, ему нравилась мощь картины. Он и его жена Моник были реалистами, и я хорошо ладил с ним, хотя в бизнесе он, вероятно, был другим. В бизнесе он был крутым парнем, который окружал себя другими крутыми парнями, и из-за этого он многим не нравился. Но у нас с ним была взаимная симпатия. Мы катались на его гольфкаре и разговаривали по душам. Он был обычным парнем, который просто знал, как надо работать. Он построил Евротуннель и Большую арку Дефанс, которая находится в Пюто, к северо-западу от Парижа. Он взял меня с собой, чтобы взглянуть на нее, и с нами также был его главный инженер, а сопровождало нас пятнадцать фургонов, заполненных телохранителями и рабочими. Однажды он посетил Стоктон, штат Калифорния, и ему так понравились местные люди и фабрики, что он едва там не остался. Он вернулся во Францию и основал гигантскую компанию, которая стала его судьбой. Фрэнсис однажды спросил меня, сколько людей на меня работало, и я ответил: «Трое», а он сказал, что на него работало триста тысяч человек. Он был очень влиятельным.

Я люблю Францию, потому что все, что там ни делается – искусство. Здания, стулья, тарелки, стаканы, железные дороги, автомобили, инструменты, еда, напитки, мода – все эти художественная форма, качественные материалы, великолепное мастерство и сражающий наповал дизайн – религия французов. Это есть и в итальянцах. Итальянцы немного другие, но они тоже делают отличные вещи. Мне нравится отель, в котором я останавливаюсь в Париже, люди, фуа-гра, Бордо, croque madame. Мне даже нравится кофе, хоть он и не так хорош, как David Lynch Signature Cup. У него определенный вкус, который заставляет меня чувствовать, что я во Франции, наверное поэтому он мне и нравится.

Я не знаю, за что я любил Лору Палмер, – я просто очень ее любил и хотел вернуться назад и посмотреть, что она переживала в свои последние дни. Я хотел остаться в мире «Твин Пикс», но это было странное время. Люди отстранились от «Твин Пикс» в этот момент, так что воплотить эту идею было тяжело. Буиг согласился делать «Твин Пикс: Сквозь Огонь», но другие люди из мира бизнеса на это бы не пошли. Кто-то из «Твин Пикс» не хотел, чтобы я это делал. Когда актер подписывается на сериал, он берет на себя определенные обязательства, и многие актеры опасаются, что их станут узнавать по одной-единственной роли и они не смогут играть кого-то еще в дальнейшем. Многие актеры из состава «Твин Пикс» хотели двигаться дальше по разным причинам, и когда сериал закончился, они освободились и могли идти к славе, ну или куда там они собирались.

Когда кто-то не хочет что-то делать, это еще не конец света. Всегда можно придумать что-то еще, и мне это нравится. Нам пришлось переработать сценарий, чтобы в нем было меньше Кайла. В оригинальном сценарии было много персонажей, но многое пришлось вырезать. Я сделал это не из-за продолжительности, а просто потому, что это все не вписывалось в фильм. Так что кого-то вырезали, а кого-то добавили. Я понятия не имею, как к нам присоединился Дэвид Боуи, но я просто его люблю. Кажется, ему не нравился его акцент, вероятно потому, что кто-то сделал ему какое-то замечание по этому поводу. Всего один человек, всего одна ремарка – и этого достаточно, чтобы что-то разрушить. Дэвид замечательно сыграл, просто отлично.

Красная комната – важная часть «Твин Пикс: Сквозь огонь», и я люблю это место. Прежде всего, там есть шторы, а я их обожаю. Я серьезно. Я люблю их, потому что они красивы сами по себе, но также потому, что они что-то скрывают. За занавеской что-то есть, и вы не знаете, это что-то хорошее или что-то плохое. А замкнутое пространство? Нет ничего лучше красивого замкнутого пространства. Без архитектуры все просто открыто, но с ней становится возможным создавать пространство, делать его красивым или же таким отвратительным, что в нем невозможно находиться. Махариши рассказывал о такой вещи, как Стхапатья Веда – искусстве построить дом, который поможет улучшить жизнь. Говорят, душа строит тело, а тело строит дом, и подобно тому, как тело устроено определенным образом, то же самое справедливо и для дома. То, как люди живут сейчас, в корне неправильно. Дверь, выходящая на юг, – наихудшее направление. Лучше всего восток, но можно и на север – у Розового дома есть северная дверь – но все остальное не несет пользы для человека. Это первое, расположение дома. Чтобы все правила были соблюдены, кухня, место для медитации, спальня, ванна – все должно быть расположено определенным образом, в определенной пропорции.

Прежде чем я отправился снимать «Твин Пикс: Сквозь Огонь», мы с Анджело записывали песню под названием «A Real Indication», которая в конечном итоге использовалась в фильме. Мы работали с неподражаемым басистом Грэди Тейтом, а Анджело играл на клавишных, и у них вышел отличный трек. Я написал слова, которые мне очень нравились, и я сказал: «Анджело, я не знаю, кто это сделает, но это надо спеть», и он сказал: «Дэвид, я спою». Анджело иногда поет, когда играет, и это заставляет меня съеживаться, но я сказал: «Ладно, попробуй». Итак, Анджело входит в кабину, вроде как подпрыгивает там, [инженер] Арти [Полхем] нажимает кнопку, и шоу начинается. У него так прекрасно вышло! Я чуть со смеху не умер; возникло такое ощущение, что в моем животе была лампочка, которая внезапно взорвалась. Это была грыжа. Анджело довел меня до грыжи. Мне было очень больно, но я не знал, что это, поэтому мы отправились в Вашингтон, чтобы снимать. Боль усилилась до такой степени, что ко мне привели женщину-врача неземной красоты, она осмотрела меня и сказала: «У вас грыжа». Я сказал: «Мне надо снимать фильм», а она ответила: «Это можно, но вам надо прооперироваться, когда вы закончите». Мне приходилось почти все время сидеть во время съемок.

Так или иначе, «Твин Пикс» был окончен, а «Твин Пикс: Сквозь Огонь» провалился в Каннах. Какое же это было ужасное, напряженное время, и я действительно заболел. Когда вы падаете, люди любят пинать вас. Но могло быть и хуже. Как я уже сказал, в случае с «Дюной» я умер дважды, потому что не верил в работу, которую делал. После «Твин Пикс: Сквозь Огонь» я умер только один раз, так что это было не так уж плохо. Вам не нравится фильм? Хорошо. А мне нравится, и вы не можете меня задеть. Ну разве что немного обидеть, но фильм мне от этого не разонравится. Рэй, Грейс, Шерил-Палмеры фантастичны, и я люблю их мир.

Я быстро оправился после неудачи «Твин Пикс: Сквозь Огонь» и приступил к работе. Это не о том, как стать жестким. Главное – получать идеи, в которые можно влюбиться, так что я просто оставался дома и работал. Мне никогда особо не нравилось выходить из дома, но теперь мне это совсем не нравится.

Поездка на озеро Мендота стала чем-то новым, и мне нравилось быть там. У Мэри шесть братьев и сестер, и ее семья великолепна. Жители Среднего Запада вообще очень добры. Там нет притворства, они очень дружелюбны. Я купил двухэтажный дом у озера, что было очень неплохо, затем сделал план третьего этажа и достроил его. Затем Джонни У. привез «Маленького Индейца» из Лонг-Айленда. Джонни не был у меня на окладе, но он работал почти над всем, чем я тогда занимался, и даже раздобыл для меня лодку. Летом было восхитительно на ней кататься. Я мог рисовать в подвале, а также работал со студией «Tandem Press» в Мэдисоне, делая монопринты с Паулой Панченко, которая управляет этим местом. У них был пресс и бумага толщиной в полсантиметра. Эта бумага изготовлялась летом вручную, и это было прекрасно.

Летом 1993 года я был в Мэдисоне, и тогда музыкант по имени Йошики, выступавший в группе под названием X Japan, попросил меня сделать для него видеоклип. Я сказал: «Хорошо, позвольте мне услышать что-нибудь из вашей музыки, и я посмотрю, есть ли у меня какие-то идеи». Они отправили одну композицию, где основная музыка перекликалась с какой-то музыкой на заднем плане, как стихотворение. Я сказал: «У меня нет никаких идей» и отказался от проекта, а они перезвонили в панике и сказали: «Мы уже объявили об этом!» Они предложили мне больше денег, поэтому я снял клип для другой песни под названием «Longing», и получилось достаточно интересно. Мне хотелось дыма, дождя и разноцветных огней, и мы выбрали в качестве локации высохшие озера и задействовали поливальные машины и колонны огня десяти метров в высоту.

Мы установили на высохших озерах генераторы дыма, которые создавали огромные вздымающиеся облака белого дыма, но было ветрено, и весь дым выдувался в пустыню. Поэтому мы решили придумать что-то еще – что-то вроде дождя, например, и внезапно – это казалось каким-то чудом – весь дым, который сдулся, стеной поплыл назад. Некоторые из кадров так чертовски красивы, что сложно поверить. В том видео было много всего классного, но проект развалился, и я не знаю, использовал ли Йошики этот клип. Он хотел, чтобы видео заканчивалось тем, что он сидит за викторианским столом, пишет пером, а на столе стоит пузырек с чернилами, но я подумал: «Это не будет вязаться со сценой в пустыне», поэтому не снял это. Он нанял меня и хотел, чтобы я придумал идею, однако это все-таки был его клип, поэтому я передал ему весь отснятый материал, и на том все закончилось.

В другой раз я был в гостиной у себя дома в Лос-Анджелесе, и мой телефон зазвонил. Это был Майкл Джексон, он сказал, что хочет, чтобы я сделал что-то вроде трейлера для его альбома «Dangerous». Я сказал: «Я не знаю, смогу ли, у меня нет никаких идей для этого», но как только я повесил трубку, идеи появились. Я перезвонил и сказал: «У меня есть идеи». Мы работали над этим с Джоном Дайкстра в его студии. Мы построили целый миниатюрный мир: красную комнату с маленькой дверью; в комнате – странной формы деревья и пятно серебряной жидкости, которое собиралось вспыхнуть, а вслед за этим появлялось лицо Майкла Джексона. На работу ушло немало времени. Для меня все должно быть не точь в точь, но люди, работавшие над этим, выстроили декорации с точностью запредельного уровня. Деревья были покрыты красным или черным лаком, а люди, которые их перемещали, носили белые перчатки и перемещали деревья по точно обозначенной траектории. Другая часть работы заключалась в том, чтобы снимать лицо Майкла, и для этой цели у нас была камера со специальным светом вокруг объектива, которая создавала фантастический вид с фокусировкой, но без теней. Майкл должен был стоять на одном месте несколько минут, но он гримировался восемь или десять часов. Как можно гримироваться в течение десяти часов? Для этого надо очень критично относится к своей внешности. Наконец он был готов, он вышел, мы познакомились вживую, и все, что он хотел – это поговорить о «Человеке-слоне». Он пытался купить его скелет, плащ и все его вещи из музея, и не переставал сыпать вопросами. Он был очень милым. Затем он встал, мы сняли его, и через минуту все закончилось. Очевидно, он получил финальную версию, и если бы она ему не понравилась, то он бы ее не выпускал. Но клип вышел в кинотеатрах, и это выглядело круто. Мне понравилось над ним работать.

«Номер в отеле» был основан на идее Монти Монтгомери. Первый эпизод «Трюки» был написан Барри Гиффордом, и в главной роли снялись Гленн Хэдли и два моих фаворита: Фредди Джонс и великий Гарри Дин Стэнтон. Я уверен, что Гарри Дин вдохновлял актеров, и не хотел, чтобы он покидал этот мир. «Номер в отеле» был снят в отеле «Railroad», где в каждой комнате были фотографии поездов на стенах, а окна выходили на железнодорожные пути внизу. Идея заключалась в том, что на протяжении десятилетий в одном гостиничном номере останавливались сотни гостей, и мы наблюдали, что происходило в определенный день в этой комнате. Мы сняли три эпизода. Я не знаю, как Джей Макинерни попал в «Номер в отеле». Думаю, Монти привел его. Во всяком случае каналы терпеть не могли «Номер в отеле».

Они ненавидели и «В прямом эфире». Идея этого сериала заключалась в том, что в прямом эфире все что угодно может пойти не так. У вас есть недалекая, но красивая актриса и иностранный режиссер, вы стараетесь изо всех сил, и, казалось бы, ну что может пойти не так? Сериал показывает, что именно. Такой у него юмор. Но никому не был нужен такой сериал. Знаете, люди взлетают и падают, и, если они поднимаются после падения, то, значит, они по-настоящему сильны. Актеры, такие как Джимми Стюарт, Генри Фонда и Кларк Гейбл, взлетели, но потом что-то случилось, и они немного потеряли расположение публики, но вскоре оно вернулось. Люди снова любили этих актеров и хотели их удержать, и они больше не уходили.

Однако все меняется, и так будет всегда. В октябре 1993 года я снимал рекламу пасты «Barilla» в Риме. Мы находились на прекрасной площади, а звездой ролика был Жерар Депардье, с которым приятно работать. Забавная была реклама. Оператором был Тонино Делли Колли, который также снимал для «Intervista». Мы давно познакомились, еще когда я встретил Феллини, и с тех пор он мой оператор. Менеджер по производству этой рекламы также работал с Феллини, и в один прекрасный день они сказали: «Дэвид, Феллини находился в больнице на севере Италии, но его перевезли в больницу здесь, в Риме». Я спросил, можно ли навестить его, и его племянница пригласила нас зайти к нему в пятницу вечером. Мы завершили съемки в пятницу; вечером того же дня был невероятно красивый закат. Я сел в машину, где уже были Мэри Суини и другие, и мы доехали до этой больницы, на ступеньках которой собирались толпы больных; внутри больница оказалась переполнена. Племянница вышла из больницы, наклонилась к машине и сказала: «Только Дэвид и Тонино могут войти». Мы вышли и пошли с ней, все дальше углубляясь в больницу, пока, наконец, не добрались до места, там не было никого, только все эти коридоры. Мы прошли по длинному коридору и добрались до дверей палаты Феллини. Мы зашли. В палате стояли две односпальные кровати, а сам Феллини сидел в коляске между ними, лицом к двери. Он разговаривал с журналистом по имени Винченцо, который был там. Тонино знает Винченцо, поэтому они принялись разговаривать. Они посадили меня на стул, и вот я перед инвалидным креслом, а Феллини держит меня за руку. Как же это было красиво. Мы просидели полчаса, держась за руки, и он рассказал мне о былых днях, о том, как все изменилось и как это его удручает. Он сказал: «Дэвид, в старые времена я спускался за кофе, меня обступали студенты, они знали о кино все. Они предпочитали кинотеатры телевизору, и мы вели прекрасные разговоры за чашкой кофе. Теперь я спускаюсь, и там никого нет. Все смотрят телевизор, и уже не говорят о кино, как студенты когда-то». После того, как отведенное нам время закончилось, я встал, сказал, что мир ждет его следующего фильма и попрощался. Много времени спустя я столкнулся с Винченцо, и он сказал мне, что после того, как я ушел той ночью, Феллини сказал: «Такой хороший мальчик». Через два дня он впал в кому, а затем умер.

Я думаю, все происходит так, как должно быть. Когда вы стареете, то невольно вспоминаете, как все было в ваше время, и сравниваете с нынешним положением вещей. Вы даже не пытаетесь что-то объяснять молодежи, потому что им плевать. Жизнь продолжается. Однажды эти дни станут уже их воспоминаниями, и они тоже ни с кем не смогут ими поделиться. Так было и с Феллини. Он был королем золотого века кино Италии и Франции, поистине важным, настолько важным для кино, что это выходит за пределы важного. Черт.

Патриция Аркетт, Линч и Билл Пуллман в доме Мэдисонов, Лос-Анджелес, на съемках фильма «Шоссе в никуда», 1996. Предоставлено mk2 Films. Фотограф: Сюзанна Теннер.