На студии

Линч и его дочь Лула рисуют в ресторане «Les Deux Magots» в Париже, 2016. Фотограф: Эмили Линч.

Лула и Дэвид Линч, c. 2016. Фотограф: Эмили Линч.

Постройкой собственной звукозаписывающей студии в 1997 году Линч завершил то, что описывал как «настройка». С этого момента он начал жить в среде, где мог воплотить практически любую идею, которая приходила ему на ум, не выходя при этом из дома, и срочность, свойственная работе над кино, сошла на нет. Он работал в своем убежище некоторое время, а в начале 2007 года к нему переехала Стоуфл. «Мы разговаривали об этом, и в один день я просто начала перевозить вещи, а он сказал: “Ладно”», – вспоминала она.

Другим знаковым событием того года была выставка работ Линча в Фонде современного искусства Картье под названием «Воздух в огне». Организатором ее был Эрве Шанде, открылась она 3 марта. Она стала масштабным мероприятием, организованным в удивительно короткий срок. Фильмы показывались в театре с роскошными бархатными шторами и клетчатым полом, который вошел в моду после «Головы-ластика», а также были выставлены фотографии, картины и рисунки, относящиеся к периоду детства Линча. Линч и Зебровски выступали в Фонде Картье, пока шла выставка, а по случаю такого события немецкое издательство «Steidl» опубликовало книгу «Снежные люди» – подборку черно-белых фотографий, которые Линч снял в Бойсе, штат Айдахо, в 1992 году. Все это произошло слишком быстро и потребовало дополнительных усилий. «Люди в офисе Дэвида знали, что я работаю с художниками, и в 2006 году мне позвонили и сказали, что у Дэвида намечается масштабная выставка, и попросили помочь, – вспоминал Скарбек, сыгравший ключевую роль в организации выставки и публикации каталога и книги от “Steidl”. – Это была огромная работа. Дэвид никогда ничего не выбрасывает, и одной из моих задач было организовать все его визуальные работы, которые были в полнейшем беспорядке, когда я приехал. Здесь были и творения времен Филадельфии и просто случайные вещи, которые хранились и накапливались в его гараже. В тот момент у него не было определенного места, отведенного строго под его работы, все было разбросано тут и там».

«Воздух в огне» – масштабное шоу, которое посетило еще три города (Милан, Москву и Копенгаген), и последующие три года Скарбек занимался исключительно им.

Когда Линч поехал в Париж, чтобы присмотреть за инсталляциями первого акта выставки, он познакомился с Патрицием Форестом, владельцем литографической мастерской «Идем». «Эрве Шанде мой друг, а Фонд в нескольких домах от моей мастерской, – сказал Форест. – Бывали моменты, когда Дэвиду приходилось ждать, пока что-то устанавливают, и Эрве спросил: “Хочешь, я покажу место, которое тебе понравится?” Дэвид пришел, открыл дверь и тут же влюбился».

Выросший в Лионе, Форест работал радиожурналистом и освещал тему искусства вплоть до 1987 года, а потом основал мастерскую в Париже. Десять лет спустя на продажу было выставлено здание исторической типографии 1881 года, расположенное в самом сердце города, и он переместился туда. Пространство площадью в тысячу триста квадратных метров, залитое дневным светом, оборудованное красивыми старыми станками, которые печатали работы Пикассо и Миро, стало для Линча раем, куда он возвращался каждый год.

«Я спросил у Дэвида, делал ли он когда-нибудь литогравюры, а он ответил: “Нет, но мне очень интересно” и немедленно приступил к работе, – вспоминал Форест. – Он работал над цинковыми тарелками и сделал три гравюры, которые тоже были включены в выставку в рамках серии из 12 работ, которая называлась “Парижская сюита”. Когда мы закончили, я спросил, понравилось ли ему работать с камнем, и он сказал: да и что он сразу это понял. С тех пор мы сделали свыше двухсот гравюр, и каждый раз, когда он приезжает в Париж, то проводит на студии столько времени, сколько захочет».

«Кино – это большой мир, и пока Дэвид снимает фильм, он общается с сотнями людей, – продолжил Форест. – В моей студии он совсем один и может полностью посвятить себя работе и заставить ее ожить в один день. На студии тихо, а некоторые люди, которые здесь работают, никогда о нем не слышали, и, я думаю, он это ценил, потому что в этом месте у него было личное пространство. Ему нравилась и жизнь в отеле, он всегда останавливался в одном и том же номере одного и того же отеля, откуда до “Идема” можно дойти пешком. Обычно он приходит около одиннадцати утра, ему нравится кофе из кофейни за углом, в студии он может курить». То, что Линч делает там, можно увидеть только через Фореста, который продает его работы напрямую коллекционерам. «Гравюры Дэвида не увидишь на рынке. У нас нет галерей и аукционов, его творения быстро продаются и поглощаются рынком».

В июле 2007 года Стоуфл сопровождала Линча в поездке в Париж на открытие выставки Линча и Кристиана Лубутена; французский дизайнер выпустил коллекцию обуви, а Линч ее фотографировал. В Париже Стоуфл познакомилась с Лубутеном, который предложил ей работу организатора мероприятий в его бутике в Лос-Анджелесе, и она проработала на него следующие пять лет. График работы был гибким, что для нее было необходимо. «Мы с Дэвидом очень много путешествовали в 2007 году, – вспоминала она. – Дэвиду нужно много заботы во время поездок. Он не любит звонить и заказывать себе кофе, он не хочет присутствовать, когда приходит обслуживание номеров – такие вот вещи. Он счастливый человек, но у него есть свои поводы для беспокойства».

Вернувшись в Лос-Анджелес, Линч познакомился с Минди Рамакер, новым членом его команды, которая стала неотъемлемой ее частью. Минди переехала в Лос-Анджелес в 2007 году из Мэдисона, где обучалась драматургии у Дж. Дж. Мерфи, который преподавал у Джея Аасенга. Когда у Линча открылась вакансия, Аасенг попросил Мерфи кого-нибудь посоветовать, и в июле Рамакер получила эту работу. Примерно в то же время Линч приобрел участок земли площадью в двадцать четыре акра неподалеку от польского города Лодзь, который ему еще предстоит освоить. «Это очень хорошая земля, – сказал Линч. – Мой участок примыкает к лесу, который является государственной собственностью, и его нельзя трогать. Так что это просто частное красивое место с глинистой землей, к востоку незаметно переходящей в склон».

В конце года Дональд Линч умер в больнице Риверсайда на руках у Линча и Леваси. 5 февраля 2008 года умер Махариши. «Единственный раз, когда я видел слезы Дэвида, был в тот день, когда не стало Махариши, – рассказал Скарбек. – Он ничего не говорил, но его слезы были красноречивее всего. Дэвид открылся мне с новой стороны».

После всех процедур, связанных с получением визы, Линч сел в самолет и улетел на похороны в Индию, в страну, которую он видел впервые в жизни. «В Индии люди водят машины очень быстро, они летят прямо на тебя и сворачивают в последнюю секунду, – вспоминал Боб Рот. – Тебе постоянно кажется, что ты вот-вот умрешь, и пока мы ехали, я взглянул на Дэвида и понял, что он шокирован тем, как местные водят».

«Помню, с каким видом Дэвид наблюдал за похоронной процессией. На его лице читалась абсолютная мягкость, – продолжил Рот. – У Дэвида огромное сердце, и он был искренне благодарен человеку, у которого столькому научился. Помимо Махариши, Дэвид самый настоящий человек, которого я когда-либо встречал, он по-настоящему бесстрашен. Когда я смотрю фильмы, бывают моменты, когда я отвожу взгляд, но Дэвид никогда так не делает. Он ценит творение целиком, и его в равной степени очаровывает наблюдение за тем, как растет маленький хомячок, и за тем, как после смерти разлагается его тело. Он восхищается жизнью целиком, даже темными ее сторонами, и это меня в нем восхищает».

После возвращения из Индии Линч попрощался с Аасенгом, который оставил свою должность после семи лет работы. «Дэвид помогает тебе осознавать такие части самого себя, о которых ты прежде и не знал, – рассказал Аасенг, который исполнил запомнившуюся роль окровавленного пьяницы, которого держат в тюрьме Твин Пикса в “Твин Пикс: Возвращение”. – В день, когда я уходил, все собрались на обед, и я произнес речь. Я прошел вдоль всего стола и каждому сказал что-то личное, что всех растрогало. После этого Дэвид сказал: “Джей, ты должен играть в кино! После того, что я увидел, у меня нет сомнений, что это твое!” Когда я начинал работать с Дэвидом, я даже не думал об актерской карьере, но сейчас я иногда снимаюсь».

Ранней весной музыка, которую Линч и Зебровски писали четыре года, появилась в публичном доступе – вышел альбом «Polish Night Music» с четырьмя расширенными импровизациями, вдохновленными Польшей. Альбом вышел под собственным лейблом Линча – «David Lynch Music Company». К тому моменту отношения Линча и Стоуфл продолжались уже пятый год, и она была готова двигаться дальше. «Ранее в том же году я сказала Дэвиду, что хочу замуж и детей, и если это не было ему интересно, то ему стоило сказать об этом. В мае того же года мы обвенчались, – вспоминала она. – Мы сидели в ресторане “Les Deux Magots” в Париже, и он начал рисовать кольца на подставке под напитки, а затем сказал: “Выходи за меня”. Мы вернулись в отель, и он позвонил моим родителям, чтобы попросить благословения».

«Наши первые совместные годы с Дэвидом были чудесной порой, – продолжила она. – Я научилась готовить, что очень ему понравилось. Я готовила, не думая о калориях, считая, что главное – чтобы было вкусно, и мы оба немного прибавили в весе. Было весело. Он работал над самыми разными вещами и просил меня найти актеров на различные проекты. Когда дело доходило до работы или простого обдумывания идеи, все проекты становились одинаково важны – суть была в том, чтобы разглядеть идею и воплотить ее в жизнь. Однажды он сделал видео для кинофестиваля в собственную честь и хотел прокрутить его наоборот, как в Красной комнате из “Твин Пикс”. Он попросил меня найти для этой задумки несколько девушек, и я попросила своих подруг Ариану Делавари и Дженну Грин, которые часто с нами работали. Мы дали этому проекту кодовое имя “вечеринка в старшей школе”, потому что было в нем что-то домашнее. Мы все обожали Дэвида и смотрели на него снизу вверх. Дэвид попросил меня разыскать костюмы танцовщиц, и я взяла в аренду красивые атласные купальники, купила кожаные туфли на высоком каблуке и чулки в сеточку, а Дэвид нарисовал бутафорских голубей, которых мы держали, пока танцевали задом наперед».

К тому времени, как шла работа над «вечеринкой», Норико Миякава уже работала на Линча на постоянной основе и приложила руку ко многим таким проектам. «Нельзя сказать, что я монтирую с Дэвидом, потому что на первом месте прежде всего его видение, – подчеркнула Миякава. – Мы хорошо работаем вместе, потому что я это понимаю. Дэвид не ищет партнера, потому что он ему не нужен. Если бы он мог все делать в одиночку, то он бы так и делал. С ним работали талантливые люди, но, по сути, они были кистями в его руках».

Вскоре после того, как ушел Аасенг, его место занял Майкл Барил. Он родился в 1985 году во Флориде и вырос там. В апреле 2008 года он пришел в качестве стажера в офис Линча и в итоге стал им управлять. «Когда я начал работать на Дэвида, он был полностью погружен в рисование. Каждое утро он выходил из дома и шел в студию, – вспоминал Барил. – Я проработал на него месяц, прежде чем мы наконец познакомились».

К тому времени карьера Линча как художника действительно пошла в гору, и в 2009 году он провел семь выставок. В этом же году он и Стоуфл официально поженились в отеле «Беверли-Хиллз» 26 февраля. «Это была небольшая свадьба – примерно на сотню гостей. В зале был актер-двойник Элвиса, и когда он увидел, что Дэвид женится, то выскочил на сцену и начал петь, – вспоминал Скарбек. – Кажется, он исполнил “You Ain’t Nothin’ But a Hound Dog”». Криста Белл, которая была среди гостей на свадьбе, сказала: «Эмили и Дэвид потрясающе смотрятся вместе. Эмили – воплощение силы природы, он любит ее, а она это чувствует. Есть воздушные змеи, есть те, кто их запускает, и она счастлива быть среди вторых и позволять своему партнеру летать в небесах».

Через два месяца после женитьбы Линч отправился в Москву на открытие выставки «Воздух в огне». «Это был не тот медовый месяц, который я себе представляла, но дело в том, что Дэвид просто всегда работает», – заметила Эмили Стоуфл. После России Линч остановился в Исландии, которая только что пережила крах банковской системы. «В течение многих лет Дэвид говорил, что собирается открыть центр медитации в Исландии, – вспоминал Джони Сигхвассон. – В мае 2009 года мы разговаривали по телефону, и он сказал: “Джони, мы должны что-то сделать для Исландии. Я собираюсь в Россию через пять дней, и я заеду туда на обратном пути”. Исландия маленькая, и за пять дней не представляло никакого труда оповестить всю страну о чьем-либо приезде. На лекцию Дэвида в университете пришли тысячи людей. Фонд Дэвида собрал двести тысяч долларов, половину этой суммы внес я. Мы открыли медитационный центр в Рейкьявике, который работает по сей день».

Позже в том же году Линч начал работать над документальным фильмом о Махариши, который еще не закончен. Вместе с Бобом Ротом [ассистентом продюсера], Робом Уилсоном и Ричардом Беймером он отправился в Индию и проехал по тому же маршруту, что и Махариши после смерти своего учителя Гуру Дэва в 1953 году – от Гималаев до самой южной точки Индии; отснятый материал должен был стать фундаментом его документального фильма. Махариши совершал свое паломничество с 1955 по 1957 год, а у Линча и его компании этот путь занял неделю. Это путешествие нашло отражение в документальном фильме Беймера «Этот мир прекрасен», который вышел в 2014 году.

Беймер увлекся медитацией в 1967 году, после того, как увидел выступление Махариши в зале Санта Моника в Лос-Анджелесе, а потом два года проработал с ним в Швейцарии. Когда Махариши умер, Беймер посетил похороны и снял их, даже не зная, что Линч тоже там был. «Дэвид узнал о моем фильме и попросил его показать; он очень ему понравился, – рассказал Беймер. – Несколько месяцев спустя, когда он решил поехать в Индию, чтобы снимать фильм о Махариши, он позвал меня с собой».

Линч прилетел в Индию из Шанхая, где только что снял короткий фильм, и когда его самолет приземлился, он был изможден и сильно простужен. Путешествие обернулось для него настоящей борьбой, но Линч не из тех, кто отменяет планы. «Мы пробыли там десять дней и побывали везде, где только можно, – продолжил Беймер. – Мы ехали на машине, летали на вертолетах и самолетах, мы целый день что-то делали, и нам было очень весело. Обычно я садился на переднее сиденье и снимал Дэвида, который сидел позади с разными людьми. Даже если он просто смотрит в окно, он притягивает внимание – даже когда он ничего не делает, он потрясающий. Маленькие странности Индии приводили его в восторг. Однажды мы ехали куда-то, Дэвид выглянул из окна и заметил обезьяну вдалеке. Он тут же закричал, будто ему было восемь лет: “Смотрите! Смотрите, обезьяна!” Как же он обрадовался! Он поверить не мог, что обезьяна вот так просто бегала на воле».

В декабре 2009 года стали известны грандиозные планы Гери о создании в Лодзе центра для проведения польского кинофестиваля Camerimage, который проводится с 2005 года. Гери и Линч посетили церемонию и были воодушевлены. «Через два месяца мэр города Жерзи Кропивницки, замечательный, дальновидный человек, которого Дэвид называл “старина”, оставил пост, и пришло новое правительство, которое заморозило проект, – вспоминал Зебровски. – В то же время Линч и Марек [Жидович] были заняты EC1, заброшенной электростанцией, которую они купили у города в 2005 году и превратили в студию для постпроизводственных работ. Здание собрало всевозможные призы в области архитектуры, а потом, летом 2012 года, новый мэр приехала к Линчу в Лос-Анджелес и сказала: “Мистер Линч, вы можете приезжать в Лодзь, когда вам будет угодно, мы очень рады вам, но данная собственность – наша. Вы можете быть нашим гостем”. Линч, который вложил собственные деньги в этот объект, просто посмотрел на нее и сказал: “Как вы так можете? Если вы ее отберете, то я не приеду”. Марек подавал несколько судебных исков в Польше, но разве можно засудить мэрию? Вот так: Дэвид и Марек построили это место, а государство его попросту конфисковало». В 2010 году фестиваль Camerimage был перенесен в Быдгощ, небольшой городок в нескольких сотнях километров от Лодзя. ЕС1 так и осталась известна как студия Дэвида Линча.

Вскоре после того, как планы Гери стали известны, Линч начал работать с Джоном Чалфантои над инсталляцией «Бриллианты, Золото и Сны» в павильоне Фонда Картье в Международном Базельском художественном музее в Майами. Семиминутный цифровой фильм проецировался на куполообразный потолок и изображал сверкающие бриллианты, парящие в ночном небе.

Очевидно, недостатка в занятиях у Линча не было, и в тот момент кино, казалось, отошло на второй план. «Когда я впервые начал работать с Дэвидом, то думал, что он киноманьяк, – рассказал Барил. – Но он ничего не делал долгое время, а последней его работой была “ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ”, получившая смешанные отзывы. В 2010 году он написал отличный сценарий “Антилопа больше не бегает” и предлагал его разным студиям, но никто не мог предложить ему необходимый бюджет. Когда у него не вышло найти финансирование, мне показалось, он не слишком расстроился. Дэвид верит, что если чему-то предназначено случиться, то так и будет». Действие «Антилопы» главным образом происходит в Лос-Анджелесе и вплетает нити картин «Малхолланд Драйв» и «ВНУТРЕННЯЯ ИМПЕРИЯ» в повествовательную фантазию, которая включает в себя космических пришельцев, говорящих животных и нищего музыканта по имени Пинки; история впечатлила всех, кто ее прочитал, и этот сценарий называли одним из лучших сценариев, которые Линч когда-либо написал.

12 июля 2010 года студия «Capitol Records» выпустила альбом «Dark Night of the Soul» – результат сотрудничества ди-джея Danger Mouse (Брайан Бертон) и группы Sparklehorse. Параллельно с альбомом ограниченным тиражом вышла книга, в которую вошла сотня фотографий, сделанных Линчем. Для Sparklehorse этот альбом стал последним – вокалист и автор текстов песен Марк Линкус покончил с собой 6 марта того же года. На альбоме были и приглашенные вокалисты, среди которых были Игги Поп и Сюзанна Вега. Линч сделал две песни, включая первый трек. В том же году прошла совместная презентация Мэрилина Мэнсона и Дэвида Линча «Генеалогия боли», выставка на две персоны в Венском павильоне искусств. В 2010 году он вернулся на телевидение, озвучив владельца бара Гаса из «Шоу Кливленда», мультипликационного сериала, премьера которого состоялась на канале «Fox» осенью 2009 года.

На новый год Линч бросил курить – очень большой шаг для него – а потом взялся за монтаж шестнадцатиминутной короткометражки «Леди Голубой Шанхай», рекламы сумки от Dior. Ролик увидел свет в июне 2010 года, и главную роль в нем сыграла французская актриса Марион Котийяр. Линч любит французов – в августе 2011 года он со своей командой отправился в Париж на открытие ночного клуба «Silencio», вдохновленного сеттингом одной из сцен «Малхолланд Драйв». Стараниями дизайнера Рафаэля Наво, архитектурной компании «Эниа» и художника по свету Тьерри Дрейфуса клуб получился «похожим на бункер. Он уходит под землю на шесть этажей, там немного места, но темно и очень красиво. Как будто внутри здания сундук с сокровищами».

Той осенью завершилась работа, начавшаяся еще в 1998 году, над альбомом «This Train», который они готовили совместно с Кристой Белл. «У нас ушли годы на этот альбом, казалось, мы никогда его не доделаем, – сказала она. – Мне было странно даже думать о том, что это произойдет, но я столькому научилась у Дэвида, что о большем не просила».

«Как мы работаем. Дэвид говорит, потом я начинаю ощущать мелодии и пою, он направляет меня, объясняя, куда, как он это видит, песня ведет, – продолжила она. – Мы записывали песню под названием “Real Love”, и я помню, как Дэвид говорил: “Итак, представь, что ты Элвис, что уже поздно, и ты ведешь машину на высокой скорости, зная, что твоя возлюбленная сделала что-то плохое. У тебя в бардачке лежит пистолет, и ты еще не знаешь, что будешь делать, но точно знаешь, что что-то сломано к чертям”. У меня никогда не выходит сразу же дать Дэвиду то, что он хочет – это кропотливо высекается. Если он чувствует, что я поняла, он делает пару дублей всей песни, затем возвращается к какой-либо части дубля и говорит: “Чувствуешь настроение здесь? Ты нежная, но сильная – прочувствуй еще сильнее”, и я прорабатывала то место. Я могла понять, когда Дэвид расстраивался, если мне что-то не удавалось, но он всегда умел все мне объяснить, при этом не задевая моих чувств. Дэвид точно знает, чего он ищет, но он не раздает грубых приказов. Он создает среду, где то, что он хочет, появляется на свет».

Завершив альбом, Криста Белл отправила его нескольким лейблам, но особого отклика не получила. Тогда она запустила собственный лейбл «La Rose Noire», выпустила свой альбом 29 сентября, а потом собрала группу и устроила тур. Она проделала всю самую тяжелую работу, поскольку чувствовала, что Линч уже внес свой самый главный вклад. «Дэвид – проводник идей. Он всю свою жизнь выстроил так, чтобы принимать их и развивать, – поделилась наблюдением Криста. – Если идея приходит к нему в голову в четыре утра, то он встанет и запишет ее. Ни одну идею Дэвид не воспринимает как должное. Он будто говорит: “Эй, ты по адресу!”»

Это был большой год для Линча в плане музыки, и 8 ноября он выпустил первый сольный альбом «Crazy Clown Time», сделанный вместе с Дином Харли. Сопутствующий клип к заглавному треку был снят дома у Гари Д’Амико, который рассказал: «Мы практически уничтожили мой задний двор декорациями, и после того, как мы воскликнули “Снято!”, первым, кто начал собирать мусор, был Дэвид».

Вспоминая процесс создания альбома, Харли рассказывал: «Мы начали работу в 2009 году, но не собирались делать целый альбом. Дэвид никогда не ставит телегу впереди лошади, вся суть работы для него заключается в том, чтобы просто наслаждаться работой и смотреть, что будет гармонично друг с другом сочетаться. После продолжительной работы с Дэвидом я настроился на его волну. Мы сотрудничали, но все-таки следовали видению Дэвида, и главное слово всегда было за ним. Я не против быть на втором плане и помогать с реализацией его идей, и я все всегда подготавливаю к их приходу. Когда у него есть идея, которую он хочет развивать, он не приемлет никаких “нет”, а если ему все-таки это сказать, то он будет гнуть свою линию, пока не найдет наилучший способ объяснить, что он хочет. На гитаре он не играет, но говорит: “Должно же быть что-то, что позволяет тебе играть на гитаре без того, чтобы знать, как это делается”, и мы придумали, как использовать педаль Roland, чтобы запрограммировать аккорды в его гитару, и он мог управлять атмосферой песни».

В альбом включен трек с участием приглашенного вокалиста «Pinky’s Dream», исполненный Карен О из группы Yeah Yeah Yeahs, появившийся на свет стараниями Брайана Лукса. «У Дэвида имелась фантастическая музыкальная композиция, записанная вместе с Дином, мне пришла в голову мысль наложить на эту музыку вокал, и я предложил Карен О, – рассказал Лукс. – Дэвид спросил: “Ты про ту тощую девочку, которую ты приглашал на пиво?” Он написал чудесные слова, и Карен прекрасно их исполнила».

«Дэвид сотрудничал с людьми в самых разных областях и у каждого чему-то учился, и он очень вырос как музыкант за все то время, что я знал его, – продолжил Лукс. – Он может думать как музыкант и обладает способностью переосмысливать вещи и переделывать на новый лад. Есть один дуэт, называется Muddy Magnolias, у них есть потрясающая версия песни “American Woman”, и когда Дин поставил ее Дэвиду, тот сказал: “Проиграй на замедленной скорости”, и именно в таком варианте, замедленная в два раза, песня звучит в “Твин Пикс: Возвращение”. Он умеет переносить исполнителей в такие места, где они никогда не бывали. Дэйв Элвин однажды играл на студии с группой, и Дэвид объяснял, что он хотел услышать. Он говорил: “Жаркая ночь в Джорджии и плавящийся асфальт…” После Дэйв рассказывал, что Дэвид прекрасно умеет доносить свои мысли».

Эмили Стоуфл мечтала о ребенке с тех пор, как они с Линчем поженились, и в ноябре она наконец забеременела. «До рождения нашей дочери Дэвид сказал: “Почему тебе недостаточно меня? Почему ты хочешь родить ребенка?”, – вспоминала она. – Я ответила: “Мне очень жаль, Дэвид, но я правда очень хочу малыша”, а он на это сказал: “Тогда ты должна знать, что мне надо будет продолжать работу, и я не хочу, чтобы ты заставляла меня испытывать чувство вины. Все меняется, когда у женщины рождается ребенок, ее жизнь начинает вертеться вокруг него, но мне надо работать”. После того, как родилась Лула, он погрузился в свою работу, как и всегда. Дэвид добр, целостен и абсолютно верит в то, что делает – он никогда не станет делать что-то просто ради денег. Ему не очень хорошо дается близость, и у него нет кучи друзей, с которыми он проводит время. Он просто работает и это делает его счастливым».

Линч никогда не был любителем шумных вечеринок – ему было больше по душе что-то создавать – но у него был уникальный дар строить доверительные отношения. Своим близким друзьям он давал прозвища: Лора Дерн была «Лакомым кусочком», Наоми Уоттс – «Лютиком», а Эмили Линч – «Пушинкой», и люди ему доверяли. «Однажды я расстался с девушкой и пришел на студию, – вспоминал Барил. – Дэвид сказал: “Майкл, с тобой что-то не так”. Я ответил: “Да, тот еще выдался денек”. Он сказал: “Присядь-ка”. Мы поговорили, и он дал мне действительно дельный совет. Дэвид проживает жизнь художника, оторванную от реального мира, но у него очень глубокое понимание жизни».

«Дэвид живет в пузыре искусства, который сам и создал, и его креативность безудержна, – согласился Зебровски. – Но тем не менее он преданный друг, на которого я всегда могу положиться. Я знаю, что, если позвоню ему и скажу, что мне нужна его поддержка, Дэвид немедленно приедет ко мне. У большинства из нас очень мало людей, с которыми можно поделиться чем-то личным, но в случае с Дэвидом я точно знаю, что он будет рядом. Он такой добрый дядюшка».

Люди, которые работали с Линчем, обычно остаются с ним на связи – хотя Эрик ушел в 2008 году, он поддерживал связь с Линчем, когда писал сценарий и продюсировал свой первый фильм «Дядя Джон», вышедший в 2015 году. «Мы закончили работу над фильмом в пятницу, и я позвонил Дэвиду и спросил: “Можно ли каким-нибудь образом показать тебе фильм? Я ни о чем не прошу, просто если бы мне удалось показать его тебе, было бы невероятно”. В понедельник утром он его посмотрел, погрузился в него, и потом у нас было замечательное обсуждение. Несколько недель спустя я позвонил и спросил, можно ли использовать один из его комплиментов фильму в качестве цитаты. Мы были никем в мире кино, и для нас это было бы огромным прорывом. Он ответил: “Давайте я вам просто что-нибудь напишу?” И он написал».

На Рождество Линч объявил, что все, что он хочет в подарок – это сигареты. Он снова начал курить. Совпадение это было или нет, но в это же время он оседлал очередной грандиозный проект. «Сразу после Рождества Дэвид встретился с Марком Фростом в “Musso & Frank”, и именно тогда они договорились о том, чтобы снова взяться за “Твин Пикс”, – рассказала Эмили Стоуфл. – Это был секрет, и он не хотел об этом разговаривать, но в 2012 году Марк начал приходить к нам на обед, и они подолгу сидели в студии Дэвида и писали. И это продолжалось несколько лет».

Пока на горизонте вырисовывались наметки грядущего «Твин Пикс: Возвращение», внимание Линча было все еще сфокусировано на рисовании, и в 2012 году он провел выставки в США, Европе и Японии. В мае того же года Линч получил приглашение от Луиса С. К. исполнить в качестве приглашенной звезды роль циничного ветерана шоу-бизнеса по имени Джек Долл, который все повидал в своей жизни и сыт по горло всякими шоу. К удивлению Луиса С. К., Линч согласился.

«Дэвид принимает примерно одно из ста предложений, которые ему поступают, – рассказывала Минди Рамакер. – Ему не нравится выходить в свет, поддерживать связь с людьми, работающими в индустрии, кроме тех, с кем он сотрудничает постоянно. Самое любимое его занятие – сидеть дома и работать. Он даже выходить на обед не любит. Когда Рик Нисита ушел из “Creative Artists Agency”, Дэвид сказал: “Если со мной не будет Рика, то мне вообще никакой агент не нужен, и прекрасно – я и так не хочу, чтобы меня находили”. Ему нравится быть в тени и держаться подальше от менеджеров, агентов и публичности».

«Не знаю, как Луис С. К. раздобыл мою почту, но он писал очень красивые письма о том, почему именно Дэвид должен был принять участие в его шоу, – продолжила Рамакер. – Дэвид ответил: “Я не могу. Почему нельзя написать кому-нибудь вроде Мартина Скорсезе?” Луис С. К. сказал: “Нет, это должны быть именно вы”, и Дэвид на это ответил: “Ладно, присылайте сценарий”. Это все решило, потому что сценарий действительно смешной. Потом Дэвид спрашивал: “Так, о чем тут? Я смогу носить свою одежду? Получится ли найти отель, где я смогу курить?” Нашелся отель, где за курение полагался штраф пять тысяч долларов, и мы просто заплатили его. Дэвид самостоятельно отправился в Нью-Йорк и принял участие в съемках».

Электронные письма от Луиса С. К. были действительно убедительными. «Я могу рассказать очень много о том, как хорошо принимают наше шоу уже два сезона, какие оно получило обзоры и номинации, бла-бла-бла, но я сэкономлю ваше время и скажу, что я уверен, что вы получите огромное удовольствие от работы и будете гордиться результатом, – писал комик. – В случае, если этот письмо окажется первым и последним и наше общение не продолжится, я хочу поблагодарить вас за Вашу работу, щедрость духа и за то, что Вы распространяете ваши взгляды на жизнь и творчество по всему миру. Просмотр Ваших фильмов (и “Твин Пикс”) дал мне своеобразное право стать кинематографистом и сценаристом, чтобы воплотить в жизнь все те истории, моменты, чувства, персонажей, атмосферу, вопросы и цвета, которые бы в противном случае так и остались невысказанными из-за моих и чужих страхов».

Когда Линч согласился участвовать в шоу, Луис С. К. ответил: «Вот это да. Просто потрясающе». Через несколько недель после того, как съемки завершились в Нью-Йорке, Рамакер получила еще одно письмо от него. «Прямо сейчас я монтирую эпизод с Дэвидом, и эти кадры просто невероятны. Он реинкарнация Генри Фонды. Блестяще. Великолепня игра. Мой лучший актер в этом сезоне. И это Дэвид Линч. Разве это не круто?» Эпизоды Линча – «Поздний сеанс, часть 2» и «Поздний сеанс, часть 3» – вышли на экраны в сентябре, вскоре после рождения Лулы Богини Линч 28 августа.

Примерно в то же время Рамакер подумывала о том, чтобы уйти с работы. «Я подумала: “Что ж, я научилась всему, чему можно было научиться, и пришло время двигаться дальше”, – вспоминала Рамакер. – Когда я сообщила об этом Дэвиду, он сказал: “Я что-то сделал не так?” Когда я убедила его, что он тут ни при чем, он спросил: “Могу ли я как-то помочь? Есть ли кто-то, кому я могу тебя посоветовать?” Он был очень щедр. Люди, которые работают на Дэвида, как правило, остаются с ним надолго. Большинство его помощников занимали эту должность как минимум семь лет, и я сама до сих пор не покинула мир Дэвида».

В течение всего 2012 года Линч и Фрост были полностью поглощены сценарием к «Твин Пикс: Возвращение», добрую часть своего времени проводили на звукозаписывающих студиях. В 2013 году свет увидел альбом «The Big Dream», его вторая совместная работа с Харли, а также несколько проходных проектов со шведской исполнительницей Люкке Ли, группой Nine Inch Nails и Dumb Numbers.

Линч – хороший спортсмен, и 27 августа 2014 года он поучаствовал в Ice Bucket Challenge. Это благотворительная кампания, направленная на повышение осведомленности о боковом амиотрофическом склерозе (болезнь моторных нейронов, которую еще называют болезнью Лу Герига) и сбор средств на финансирование фондов по исследованию этой болезни. Ее участники выливают себе на голову ведро ледяной воды. Линчу бросили вызов сразу Лора Дерн и Джастин Теру, так что Линча облили дважды (обливал его Райли Линч). Линч вылил кофе в первое ведро воды, чтобы получился душ из ледяного кофе, а во время обливания играл «Somewhere Over the Rainbow» на трубе. Сам он бросил вызов Владимиру Путину.

13 сентября 2014 года в альма матер Линча, Пенсильванской академии изящных искусств, открылась выставка-исследование «The Unified Field». «Выставка в академии очень много для него значила, потому что о годах, проведенных там, у него остались исключительно восторженные воспоминания, – сказал Скарбек, который сопровождал Линча на мероприятии, которое курировал Роберт Коззолино. – Филадельфия была местом, где он мог глубоко погружаться в свое творчество, и он не переставая работал над картинами вместе со своим лучшим другом Джеком».

«Он видел Филадельфию впервые за долгое время и отметил, что здесь стало гораздо чище, – продолжил Скарбек. – Что он любил в этом городе, так это его смелость и опасность, но теперь он стал облагороженным. При этом на стенах появилось множество граффити. Дэвид терпеть не может граффити и то, как они заполонили места, которые он любил – они чересчур осовременивают город. Когда он жил в Филадельфии, он мог идти по пустой улице и представлять, что на дворе 1940-е, а из-за граффити теперь это невозможно».

Сбор средств для Фонда Линча всегда был проблемой, и в сентябре 2015 года Рамакер направила свою энергию именно сюда. «Эрик Мартин предложил мне работу в “DLF Live”, подразделении Фонда, появившемся в 2012 году усилиями Эрика и Джессики Харрис. Его функция заключалась в организации мероприятий для сбора средств. Я познакомилась с Эриком во время совместной работы над проектом Малковича», – Рамакер имела в виду проект «Изображая Линча», двадцатиминутный фильм, созданный фотографом Сандро Миллером и режиссером Эриком Александракисом. Главную роль в нем играет Джон Малкович, который появляется в образе восьми различных персонажей, созданных Линчем. Премьера фильма состоялась в октябре 2016 года на благотворительном «Фестивале разрушения» в Лос-Анджелесе.

6 октября 2014 года Линч подтвердил в своем Твиттере, что они с Фростом работают над новым сезоном Твин Пикс, и игра началась. Линч не предполагал, какая нешуточная борьба предстоит за приемлемую сделку с каналом, но тем временем шоу начало набирать обороты. Пока Линча все сильнее поглощала его работа, Стоуфл сосредоточилась на материнстве и стала одной из основательниц Альянса матерей – организации, которая помогает беременным подросткам и берет над ними опеку.

У Линча все еще не было крупной ретроспективной выставки в Америке. В декабре 2014 года Институт современного искусства Мидлсбро в Великобритании опубликовал «Naming» – собрание работ творца с 1968 года по настоящий момент. Издание включало в себя рисунки, картины, фотографии и фильмы. В обзоре на BBC Линча назвали «художником, который смог объять самые различные аспекты искусства послевоенных Соединенных Штатов: городскую среду, странности языка, наследие сюрреализма».

Четыре месяца спустя в Художественной галерее Квинсленда/Галерее современного искусства в Брисбене, Австралия, открылась выставка «Между двух миров». Ее огранизовал Хосе Да Сильва, старший куратор «Australian Cinémathèque». Идея выставки зрела в его голове с 2013 года. «Дэвида как художника преступно недооценивают, – сказал Да Сильва. – Кроме Фонда Картье, никто не обращал серьезного внимания на его художественную практику, и люди просто не знали всего спектра его творчества. Когда я изучал то, что пишут о его работах, меня поразил недостаток критического анализа, а ведь у него огромное число работ. “Между двух миров” – очень насыщенная выставка, богатая материалом, но меня до сих пор не покинуло ощущение, что она едва коснулась поверхности”».

«Дэвид – многогранный художник, который иногда использует пленку в качестве холста для своих картин. Среди современных художников большая редкость совмещать свою работу с медиа, – продолжил Да Сильва. – Отзывы на нашу выставку были неоднозначными. Критики, привыкшие к междисциплинарному творчеству, хвалили ее, а консерваторы наоборот – отзывались о ней стандартными фразами: “плохая рисовка, ребяческие задумки”. Казалось, они изначально шли на выставку, настроенные на то, чтобы такое увидеть. Но если оставить критику в стороне, выставка стала невероятно популярной, особенно среди молодежи, которая влюбилась в творчество Дэвида и считала его картины одновременно притягательными и пугающими».

К началу 2015 года Линч вел переговоры с каналом Showtime по поводу условий контракта, связанного с «Твин Пикс: Возвращение», и, помимо этого, вокруг него завертелся ураган проектов, который свел бы с ума большинство людей. Он структурировал свое время так, что становилось возможным заниматься несколькими проектами одновременно, и в значительной степени его жизнь – упражнение в чистом созидании. «Дэвид живет, как монах, и моя задача – сделать так, чтобы он ни на что не отвлекался, – сказал Барил. – Он тридцать лет не заправлялся, ему не надо задумываться, где взять обед – обед просто появляется – и это позволяет ему все свое время посвятить размышлениям о следующем проекте. Просто удивительно, как ему удалось все наладить. У него отличное здоровье, потому что у него не бывает стресса, которому подвержено множество людей. Думаю, он еще меня переживет».

Линч наслаждается некоторыми преимуществами, которые дает ему такая привилегированная жизнь. Но в других ее аспектах он скромен – и лишь по той причине, что ему самому так хочется. «Дэвид через много прошел, но он ничуть не изменился, – поделился наблюдением Джек Фиск. – Я останавливался у него не так давно, когда приезжал в Лос-Анджелес на встречу. Как-то утром я выглянул в окно и увидел, как Дэвид стоит на проезжей части, одетый в белую рубашку и штаны цвета хаки – ему всегда нравились такие. Он выдергивал сорняки из трещин в асфальте и складывал их в пакет. Ему до сих пор нравятся подобные занятия».

Линч во дворе Гари Д’Амико у каньона Ла-Туна, Калифорния, во время создания клипа для Crazy Clown Time, 2011. Фотограф: Дин Херли.

Линч с Лулой, Эмили, Дженнифер, Остин и Райли Линч в голливудском доме Линча в 2013 году. «Что мне нравится в этой фотографии, так это то, как держится куколка Лула». Фотограф: Эрин Скабуццо.

Выставка «Воздух в огне» впервые позволила мне увидеть множество моих работ вместе, и это было прекрасно. Всегда было так, что если ты занимаешься чем-то одним, то все остальные области для тебя закрыты – если ты известный режиссер и при этом рисуешь, то все будут рассматривать твое рисование как хобби, вроде гольфа. Ты мог быть знаменитым художником – и только так. Но к тому времени, как открылась моя выставка, мир начал меняться, и люди могли делать все, что угодно. Это очень и очень здорово. Выставка меня прославила. Я должен от всего сердца поблагодарить Эрве Шанде, Мелиту Тоскан дю Плантье, главу Фонда Картье Алена Доминика Перрина и Матте, которая в то время была женой Алена.

Я познакомился с Матте на вечеринке в доме Денниса Хоппера – у нас завязалась долгая беседа. Через несколько дней жена Денниса Виктория позвала Матте в гости, и она заметила большую картину моего авторства, которая называлась «Вы Действительно Хотите Знать, Что Я Думаю?» Иногда Матте устраивала выставки в Бордо. Позже она позвонила мне и сказала: «Я знаю, что ты фотограф, и хочу взглянуть на твои снимки. Привезешь с собой что-нибудь в следующий раз, когда поедешь в Париж?» В следующий мой приезд она и ее друг пришли навестить меня в отель «Ланкастер», и мы все вместе сели в гостиной и принялись рассматривать фотографии. Им очень понравилось, и снимки были выставлены в Бордо.

Даниэль Тоскан дю Плантье был другом Изабеллы – утонченный, эрудированный молодой человек, занимающийся продюсированием кино. Когда бы я ни показывал свои фильмы в Каннах, Даниэль всегда был первым, кто ждал меня снаружи и рассказывал, что ему больше всего понравилось, – воистину отличный парень. Как-то ночью в Париже меня пригласили на обед, и там были Даниэль и Жан Нувель, архитектор, который спроектировал здание Фонда Картье. Той ночью я также познакомился с женой Даниэля, Мелитой, и она тоже каким-то образом была связана с Фондом – она там не работала, но, вероятно, сотрудничала с ним. После обеда они захотели, чтобы я посмотрел на выставку, проходящую в Фонде, поэтому мы все отправились туда. Вскоре после этого Даниэль ездил на Берлинский кинофестиваль. Он обедал с кем-то, а когда встал, упал замертво. Мелита осталась вдовой с двумя детьми.

Позже Мелита приезжала в гости и сказала: «Знаешь, твои работы обязаны выставляться в Фонде». Она говорила от имени Фонда, и я сказал: «Может быть», и запустилась целая цепочка событий. Ее начала Мелита, но и Матте приняла в этом участие – они обе замолвили словечко Алену и Эрве, а чуть позже Эрве рассматривал мои работы. Экспонаты для выставки прибывали отовсюду. Странно, ведь я долгое время ничего не создавал.

Я поехал в Париж, чтобы организовать инсталляцию, и на второй день моего там пребывания Эрве сказал: «Я хочу показать тебе одно место». Вот так я познакомился с Патрицием [Форестом] и увидел «Идем». Я шел и вдыхал запах чернил, я уловил атмосферу и вибрации этого места и немедленно в него влюбился. Патрис спросил: «Хочешь быть литографом?», а я ответил: «Летают ли птицы?» Из-за пиратства цифровые изображения становились все дешевле и дешевле, их было легко украсть и распространить. Литография же – это нечто более осязаемое, ты не только видишь картинку, ты чувствуешь красоту бумаги и запах чернил. Это сильно отличается от цифрового изображения.

Так началась новая история, и «Идем» стал моим домом вдали от дома. Все, что связано с работой здесь, прекрасно. Кофе в кафе по соседству, атмосфера парижской типографии, которой около ста пятидесяти лет, станки, камни, люди, которые тут работают. Я занимался в том числе резьбой по дереву и рисовал в задней комнате. Я люблю эту среду и люблю Францию.

Мне нравится делать небольшие зарисовки старинных интерьеров, иногда с людьми, иногда просто с мебелью, коврами и стенами. Один из таких набросков я сделал, когда мы расставляли экспонаты для выставки в Париже. Когда Эрве увидел его, он сказал: «Мы это воспроизведем», и интерьер на рисунке воплотили и сделали частью выставки. После «Воздуха в огне» мне поступило множество разных предложений, и это меня воодушевило.

После ее открытия Махариши взял меня в тур по шестнадцати странам. Невероятно. Мы были везде, и я был счастлив, что делаю это ради Махариши. До выступлений я чувствовал некий спад, но когда все заканчивалось, то мой дух парил в облаках. Несмотря на то что они были той еще пыткой, дело того стоило. Каждый день я беседовал с Махариши и рассказывал ему о том, как проходили выступления и беседы.

В сентябре 2007 года тур был окончен, и вскоре после того, как я вернулся домой, умер мой отец. Я не знаю, бывает ли кто-нибудь готов, когда его время приходит – может быть, если человек достаточно выстрадал. Мой отец родился 4 декабря 1915 года, а умер 4 декабря 2007 года, и ему было 92 года. Ближе к концу он отчасти был уже не здесь. Мы с Остином, Райли и Дженнифер были рядом. У брата приехать не получилось, но Марта смогла, и друг за другом мы попрощались с папой. Дети вышли, и остались лишь мы с Мартой. Его отключили от системы жизнеобеспечения. Я решил, что мне следует помедитировать. Я медитировал полтора часа, а когда вышел покурить, его не стало.

В октябре 2007 года Махариши чувствовал, что пришел его час, и перестал кого-либо принимать. В день моего рождения в 2008 году люди из его окружения позвонили мне по Скайпу, и мы с ним поговорили, а позже мне рассказали, что Махариши во время беседы велел своим помощникам молчать, потому что хотел кое-что понять. После того, как мы отключили связь, он сказал: «Мир в надежных руках», и спустя две недели его душа покинула тело.

После смерти Махариши Бобби Рот позвонил мне в мастерскую и сказал: «Мне кажется, он хотел бы, чтобы ты приехал», и я ответил: «Да, это бы привело мой разум в порядок; я еду на похороны». В Лос-Анджелесе нет консульства Индии, и мне пришлось лететь за визой в Сан-Франциско. До того, как я отправился туда, мне говорили: «Без проблем, все, что вам нужно – паспорт и заполненная анкета». На следующий день мы с Эмили были уже в Сан-Франциско. Мы пришли в консульство, я отдал паспорт, и тут мне сказали: «Все страницы в вашем паспорте использованы. Вам придется обратиться в Посольство США за дополнительными страницами, а мы скоро закрываемся. К сожалению, сегодня вы не сможете попасть в Индию». Я сказал: «Я должен попасть туда сегодня».

Мы немедленно примчались в посольство и увидели очередь из двух или трех сотен человек. У стойки нас встретил хамоватый работник. Он сказал: «Возьмите номер и ждите в очереди». Через некоторое время я не выдержал, подошел к окошку и сказал: «Мне нужны страницы в паспорт для визы и прямо сейчас», а он ответил: «Успокойся, приятель, вот номер, сядь, тебя скоро позовут». Я сказал: «Нет, я получу их сейчас», а он: «Нет, не сейчас. Возьмите номер и ожидайте. Вас вызовут, когда у нас будут страницы для паспорта, это может занять пару часов». Я воскликнул: «Нет-нет! Индийское консульство закроется!» Мне ответили лишь: «Ничем не могу помочь». Мне дали номер, я ждал, ждал и все-таки получил страницы для визы, но, когда вернулся в консульство Индии, оно было уже закрыто.

Тогда Анна Скарбек сказала мне: «У меня есть друг, который сказал, что ты можешь подъехать в одно место, а дальше этот вопрос решат». Мы поехали по адресу, который мне дали и зашли в маленький домик с индийским флагом на крыше. Мы поднялись по лестнице в гостиную, напоминавшую вестибюль с креслами и столом. В гостиной никого не было, кроме женщины за столом. Я отдал ей свой паспорт и бумаги, и она сказала: «Подождите здесь». Через некоторое время она вернулась и сказала: «Готово». То, что было невозможно сделать на одном конце города, оказалось возможным здесь! Я попрощался с Эмили и уехал в аэропорт.

Я летел из Сан-Франциско в Мюнхен, где пересел на самолет до Нью-Дели и прибыл в огромный аэропорт. Меня должны были встречать, так что я поднялся по лестнице, устроился в ресторане, выпил кофе и выкурил сигарету. Скоро я начал паниковать, потому что не знал, куда идти. Но потом за мной приехали и проводили из огромного аэропорта в совсем крошечный, не похожий ни на один из тех, что я видел. В этих аэропортах можно было потеряться навсегда, но меня привезли в нужное место, и вскоре я сидел на борту маленького самолета, который отвез нас в Варанаси. Там нас ждали два белых внедорожника. Я поставил всех в известность, что буду курить в этой машине, и группа людей тут же переместилась в другую, что было здорово. Они все еще заботились обо мне, но они просто не хотели вдыхать дым. Поездка до Аллахабада заняла четыре часа. Каждая секунда на индийских дорогах, когда ты остаешься жив, это настоящее чудо. Здесь нет дорожных знаков и светофоров, а машины проезжают так близко друг от друга, что листу бумаги негде проскользнуть. По дорогам ходят животные – маленькие собаки, обезьяны, быки, коровы. Велосипеды, пешеходы, грузовики, набитые десятками людей – все сигналят и выжимают педаль газа до упора. Водители молятся прежде, чем сесть за руль, и передают свою судьбу на милость богу. И просто едут.

Мы направились прямиком в Аллахабад, где находилось убежище Махариши. Его тело покоилось под навесом и утопало в цветах. Люди подходили и отдавали дань уважения Махариши, они присаживались рядом и проводили так часы. Я немного посидел рядом с ним, потом увидел мою знакомую по имени Фатима. Мы еще немного посидели, а потом мне пришлось уйти, потому что мне еще предстояло разыскать отель. Я сел в машину доктора Джона Хагелина, который совершенно не боялся автомобильных поездок, при том, что у него был самый плохой водитель в мире. Я сказал: «Пожалуйста, скажи ему, что если он не сбросит скорость, то у меня случится сердечный приступ!» Они просто посмеялись, а мой бесконечный ужас прошел мимо них. Мы добрались до их отеля, где я пересел в другую машину, которая должна была отвезти меня в мой отель, располагавшийся по соседству. Я оказался с компанией новых людей, темнело, и мы ехали и высматривали наш отель, но его все не было. Мы обошли четыре раза вокруг странного большого здания, а на пятый наконец-то заметили наш отель.

Там было очень красиво – подстриженные лужайки, цветущие растения, а когда мы вошли внутрь, то увидели роскошную свадебную церемонию – в Индии сходят с ума по свадьбам, а тогда как раз был свадебный сезон. Я пришел в свой номер, полный комаров. В Индии наверняка есть современные отели, где нет комаров, но этот был старый и, несмотря на это, вполне меня устраивал. Вина не было – здесь было невозможно раздобыть бутылочку Бордо – и я заказал пиво Кингфишер. Вышло больше литра. Вместе с пивом мне принесли небольшое устройство, которое надо было вставлять в розетку. Оно источало запах, который заставлял комаров улетать. Так что пиво пришло, а комары ушли, и я был почти счастлив. Неплохой номер.

Утром позвонил Бобби и сказал: «Возьми с собой мистера Такого-то; он остановился в твоем отеле». Я подошел к стойке администратора и сказал: «Не могли бы вы уведомить мистера Такого-то, что мы ждем его здесь и нам пора выдвигаться». Администратор лихорадочно покопался в стопке маленьких карточек и сказал: «Его здесь нет». Я возразил: «Он здесь». Он повторил: «Нет, его нет». Я вернулся в комнату, позвонил Бобби, и он настоял на том, что тот парень все-таки здесь. Я вернулся на стойку и попросил перепроверить, но мне снова сказали, что такого человека здесь нет. Затем к стойке подошел еще один парень, и я сказал ему, что ищу мистера Такого-то, а его здесь нет. Он ответил: «Он в соседнем с вами номере». Люблю Индию. Волшебная страна.

На второй день похорон тело Махариши кремировали в другой части резиденции, где развели погребальный костер, сложенный из дров особой породы дерева – все должно быть строго по правилам. Над головой пролетел вертолет, и с него сбросили миллионы розовых лепестков. Лопасти подняли в воздух облака пыли, и розовые лепестки летали вокруг вместе с песком. Это было что-то. Погребальный костер все еще горел, когда я вернулся в отель.

На третий день мы вернулись, и костер уже погас. Специальные служащие собирали пепел и клали в разные урны, которые необходимо было отнести в разные места. Затем мы направились к тому месту, где сходятся реки Ямуна, Ганг и легендарная Сарасвати, – оно называется сангам, и здесь совершается омовение. Омовение – почти самое священное, что можно совершить в своей жизни. Ты погружаешься в воду и становишься золотым.

У берега нас ждали лодки. Бобби попытался посадить меня в большую белую лодку, где везли прах Махариши, но ему отказали. Затем из ниоткуда возник немец по имени Конрад и взял меня с собой на другую лодку, где было еще несколько человек. Мы плыли вперед, нас окружали сотни лодок. Мы вышли в Ганг, и тут появилась белая лодка, везущая прах Махариши. Я разделся, Конрад дал мне покрывало, и я вылез из лодки. Из-за загрязнения реки следовало заткнуть уши, нос и закрыть глаза. Полагалось произнести молитву, а затем окунуться три раза. Я всю жизнь думал, что мне, Дэвиду Линчу, никогда не окунуться в воды Ганга. Но я оказался не просто в Индии, а в Сангаме, я нырял в него и не просто так, а в тот самый момент времени, когда вокруг развеивали прах Махариши. Это что-то.

Позднее в том же году в парижском кафе напротив бутика Картье я сделал Эмили предложение. Мы поженились год спустя, в 2009 году, в отеле «Беверли-Хиллз». В какой-то момент я вышел на улицу покурить и заметил актера-двойника Элвиса, который выступал в отеле. Я попросил его спеть у нас на свадьбе, и он спел, а гости танцевали.

В том же году я принял решение снять фильм о Махариши, и отправился назад в Индию, чтобы начать работу над ним. Бобби Рот поехал вместе со мной, а Ричард Беймер уже был там на съемках. Ричард – особенный человек. Он долгое время медитировал, он очень эрудирован, а еще он Бенджамин Хорн из «Твин Пикс». С ним очень здорово путешествовать, и в поездке он снимал нас и сделал целый фильм, который назывался «Этот мир прекрасен». На такой фильм не пойдут в кинотеатр – только взгляните, каков наш мир – но, может быть, однажды такой день настанет. Хотя, конечно, не сейчас.

Я летел в Индию через Шанхай. Уезжая из Шанхая, я знал, что меня лихорадит, и решил, что подхватил птичий грипп. На паспортном контроле в Индии прибывшим измеряют температуру, и если она высокая, то отправляют на карантин, откуда не выпускают, пока человек не поправится. И вот стою я в очереди, затем внезапно вижу экран, который показывал температуру людей, и понял, что я его уже прошел. Вот так я попал в Индию. Я проболел все время, что был там. Мы прошли по пути Махариши, я хотел быть в первоклассной форме, но не был собой.

После того, как дух наставника Махариши Гуру Дэв покинул тело в 1953 году, Махариши построил маленький домик на берегу Ганга в Уттаркаши, Долине Святых, где уединился и в тишине медитировал на протяжении двух лет. После этого он начал путешествовать и обучать людей своей технике, трансцендентальной медитации, и куда бы он ни пошел, везде находились люди, готовые помочь. Всюду, куда он приходил, он оставлял за собой объединения последователей, и он всегда оставался на связи с этими центрами медитации, которые появлялись один за другим и выросли во всемирное движение, поддерживающее его технику. У Махариши было две миссии – просветление для людей и мир на всей земле, и перед тем, как покинуть этот свет, он сказал, что все в порядке, все выполнено. Как будто поезд уже выехал со станции и теперь едет вперед. Мир на земле наступает, и когда поезд доедет – лишь вопрос времени. Мир должен был наступить, и это происходит именно сейчас, потому что этого требует время.

Я долгое время экспериментировал с музыкой, но сказать, что я музыкант – значит не уважать по-настоящему великих музыкантов. Я играю музыку, но я не музыкант. Марек Зебровски – один из тех людей, с которыми я познакомился на фестивале Camerimage Gang. Он композитор и гений, который говорит на восьми языках. С ним я могу играть все, что угодно, и он может подхватить и играть со мной, и при этом все будет звучать так, будто я знаю, что делаю, даже если это импровизация. Как мы обычно работаем: я читаю небольшой стих, затем стучу по какой-нибудь клавише, ну а потом подключается Марек. Он слушает меня, затем подмечает детали и на их основе играет музыку. Получается джем-сессия, настроение которой зависит от стихотворения, которое я прочитал. Я пишу новые стихи для сессий с Мареком, короткие композиции, которые просто задают определенный настрой. Ни с того ни с сего мы стали звездами. Мы выступали в Милане, Париже, Лодзе и Посольстве Польши в Нью-Йорке. Такие представления мне по душе, потому что ничего не нужно запоминать. Создавая альбом «blueBOB», я пытался запоминать сыгранное, и повторять это перед людьми было настоящей пыткой. Импровизировать перед публикой гораздо лучше.

Другой музыкальный проект, над которым примерно в то же время шла работа – «Fox Bat Strategy», вышедший в 2009 году в качестве трибьюта для Дэйва Джареки, умершего в 2006 году в Новом Орлеане. Вся эта история идет с начала девяностых, когда я стоял в коридоре Розового дома и ни с того ни с сего принялся гудеть себе под нос партию для контрабаса. Я знаю, как читать ноты, потому что я играл на трубе, но опять-таки, я не музыкант, и я просто нарисовал ноты для этой партии, чтобы их не забыть, и забронировал сессию на студии «Capitol Records», не зная, что вообще собираюсь делать. Я знал, что хотел попросить Дона Фолзона сыграть то, что я записал, на контрабасе, так что сказал: «Дон, мне правда неловко, но я написал партию для контрабаса» и прогудел ее ему. Он сказал: «Это круто, Дэвид! Можно я сделаю небольшую вариацию на эту тему?» Я сказал: «Конечно», и он сделал, и сделал это прекрасно. Потом Дон сыграл эту мелодию Стивену Ходжесу, который играл на барабанах, и они добавили в нее ритмичности. Затем Энди Армер подыграл на клавишных. Гитаристов я знал не очень много, но никто из знакомых мне не был доступен, и тут кто-то сказал: «Есть один парень, Дэйв Джареки», и я его взял, но он присоединился не сразу.

Мы записали трек, и после этого Джареки все-таки пришел, как мне сказали, «с островов». Я не знаю, с каких, но звучало круто, при этом на нем была пляжная рубашка и темные очки. И вот он взял в руки гитару. Я с ума сходил. Невероятно. Мы записали треки «The Pink Room» и «Blue Frank», которые вошли в фильм «Твин Пикс: Сквозь Огонь», и все эти ребята появляются и в фильме тоже. Они выступают на сцене канадского ночного клуба «The Power and the Glory».

Прошло время, и я снова написал стихи и хотел снова встретиться с ними в студии. Мы договорились увидеться в «Чероки Студиос». В конце концов со мной остался только Дэйв Джареки: я даю ему текст, а он играет и поет, стараясь подобрать мелодию. Мы записали где-то шесть песен вместе, которые записали и свели с Брюсом Роббом в «Чероки». Альбом выстрелил, но ничего грандиозного не произошло. Когда я закончил собственную студию, я хотел, чтобы Дэвид приходил туда работать, затем случайно услышал от его девушки, Кей, владелицы бара в Новом Орлеане, что Дэйв просто сидел на барном стуле, а потом упал замертво от внутреннего кровотечения. Кей и я оставались на связи, и выпустили альбом, ставший трибьютом в память о нем – там были песни, которые мы вместе записывали в «Чероки», но музыкальная индустрия тогда была в полной заднице, и это не принесло нам ни цента. Но тем не менее работать с этими ребятами было одно удовольствие. Они замечательные музыканты и очень хорошие люди.

Музыка во многом помогла Фонду Дэвида Линча. Лора Дерн и я были ведущими на концерте «Change Begins Within», который проводил Радио-сити-Мьюзик Холл в апреле 2009 года. Я представил всех, но Боже мой, как же там было тесно. Пол МакКартни и Ринго Старр? Вы шутите? Это был второй раз, когда они выступили вместе после разрыва, и исполнили они «With a Little Help from My Friends». Затем Пол построил чуть ли не декорации – он подогнал два грузовика с его оборудованием. Вместе с ним путешествовали все его вещи, даже пианино.

Люди не представляют, насколько для нас всех были важны Битлз. Те, кто жил в то время, еще представляют, а вот молодежь – нет. Я это застал, но все же встреча с Полом и Ринго казалась за гранью возможного. Во время своей первой поездки в США в 1964 году они посетили Нью-Йорк, затем Вашингтон и дали там свой первый концерт в Америке. Я был там. Они выступали на боксерском ринге [группа выступила для восьми тысяч фанатов в Вашингтонском Колизее 11 февраля 1964 года] – зал был гигантским, и их едва было слышно, создавалось впечатление, что кто-то тихонечко попискивает на фоне общего крика. Я учился в старшей школе и не планировал идти, но в последнюю минуту передумал, отговорил своего брата идти на этот концерт и выпросил его билет. Я рассказал Полу и Ринго, что побывал на их первом американском концерте. Разумеется, для них это ничего не значило, а вот для меня значило многое.

Ринго напоминает Гарри Дина. Он из тех людей, с которыми можно просто сидеть, молчать и чувствовать себя комфортно – он настоящий человек, этот Ринго, он особенный. Каждый год я езжу на вечеринку в честь дня его рождения в здание «Capitol Records». Там играют музыку, а в полночь Ринго провозглашает мир и любовь и бросает в толпу браслеты, их символизирующие. Он проделывает это каждый год, 7 июля. Пол тоже прекрасный человек. Он перфекционист и заставляет людей смотреть на вещи реально. Многих музыкантов со временем уводит в сторону от собственных творений, но когда Пол играет свои старые песни, они звучат точно так же, как и много лет назад. Пол и Ринго занимаются медитацией с тех пор, как побывали у Махариши в Ришикеше в 1968 году, они очень увлечены этим и поддерживают движение как могут.

Однажды Минди пришла ко мне и сказала: «С вами хочет встретиться Danger Mouse». Я спросил, кто такой Danger Mouse». Она рассказала, кто это, и я предположил: «Наверное, он хочет, чтобы я ему клип снял или что-то в таком духе». Пришел Danger Mouse – он оказался классным парнем и отличным продюсером, и хотел он от меня вовсе не клип. Он хотел, чтобы я сделал фотографии, вдохновленные музыкой с альбома, которую он писал вместе с Sparklehorse. Мы подошли к этой съемке совсем как к съемке фильма. Мы находили разные локации, и отличие от кино было лишь в том, что наши картинки не двигались.

Людям нравились Sparklehorse, но группа долгое время ничего не выпускала, поэтому Danger Mouse предложил Марку Линкусу что-нибудь записать, и так появились эти треки. Марк стеснялся петь, поэтому они приглашали различных исполнителей, чтобы те писали свои слова под эти треки и вообще делали с ними что хотели. Как-то я в шутку сказал Маусу: «Я думал, ты попросишь меня спеть», а он спросил: «А ты умеешь?» Я ответил: «Да, я начал тут кое над чем работать». Он послушал мои записи и сказал: «Хочу, чтобы ты спел». Так я спел в двух его треках и для одного придумал название: «Dark Night of the Soul», впрочем, ничего нового. У каждой души случается темная ночь. Они решили назвать так весь альбом.

Я обожал этих ребят. Марк приезжал в гости пару раз, и с ним было так комфортно – даже если мы просто сидели и молчали. Он любил музыку, и, бывало, они с Дином сидели в студии и говорили, при этом он курил сигарету без фильтра и докуривал ее почти до самого конца, пока его пальцы не становились коричневыми. Он был настоящим южанином. В нем было что-то. Во многих музыкантах это есть, и это нельзя не заметить.

Когда я смотрел на Дженис Джоплин в «Монтерей-Поп», Господи, я почти разрыдался. Никто ее тогда не знал – сейчас сложно в это поверить – и вот она выходит на сцену, а гитаристы играют вступление, и это было так круто. Еще мгновение – и она начинает петь, и это, мать вашу, идеально. Она все делала идеально, просто безупречно. В какой-то момент показывают Маму Касс, которая сидит в первом ряду и произносит: «Вау!», будто не может поверить своим глазам. Этот момент – чистое золото. Затем выходит Джими Хендрикс, и он с его гитарой – это вообще отдельная история. Его пальцы будут играть вне зависимости от того, где располагается гитарный гриф – они единое целое. Нереально. Он играет «Wild Thing», а потом на сцене появляется Отис Реддинг. Что он спел? Свою версию «I’ve Been Loving You Too Long». В его вокале так много всего, что поверить сложно, что кто-то смог выжать столько из одной-единственной песни.

Линч и Гарри Дин Стэнтон на съемках «Твин Пикс: Возвращение», 2015. Предоставлено Rancho Rosa Partnership, Inc. Фотограф: Сюзанна Теннер.