По возвращении из Киото я думаю по ночам об Александре Давид-Ниэль. С завистью размышляю о том, что ей каким-то невероятнейшим образом удалось воплотить мою извечную мечту о неиспользованном обратном билете на самолет; о том, что она осуществила мою мечту остаться в храме медитировать и просветляться; о том, насколько абсурдно она реализовала мечту многих путешественников стать в путешествии кем-то иным; она показала, что сила воли (или стрихнин?) может заменить все – включая нормальную пищу.

Иногда ночью я даже приказываю ей проваливать, потому что с точки зрения повествования глубокоуважаемую мадам Давид-Ниэль непременно следует удалить со страниц этой книги. «Вон отсюда!» – приказываю ей, но Александра не соглашается уходить, а я и не знаю, каким иным образом забанить такую ночную женщину.

Александра Давид-Ниэль (1868–1969) выросла в Бельгии. Она производит впечатление сверхэнергичной, упертой дамы с сильной волей. С детства она грезила о диких горах, о непроходимых ледниках и уже в подростковом возрасте сбежала из дому. В двадцать лет она заинтересовалась буддизмом, поехала в Париж обучаться теософии, санскриту и музыке. В 1891 году она осуществила свою первую поездку в Индию, откуда вернулась спустя два года, истратив до последнего сантима полученное от бабушки наследство. Потом попыталась зарабатывать певческим трудом (вероятно, то была одна из редких более-менее приличных профессий, позволявших двадцатипятилетней женщине зарабатывать) и оказалась в Индокитае в составе гастролирующего оркестра. Будучи уже оперной певицей, она путешествовала, читала лекции и активно писала статьи в защиту «женского дела» – одним словом, жила полноценной и насыщенной жизнью независимого человека. Отягощать свою жизнь браком, не говоря уж о детях, Александра вовсе не намеревалась.

Как-то на гастролях в Тунисе она познакомилась с Филиппом Ниэлем, приличным инженером-железнодорожником, за которого и решила выйти замуж. Вряд ли это был брак по любви: ей исполнилось тридцать пять, а в этом возрасте даме полагалось думать об обеспечении своего материального положения в будущем. В течение нескольких лет Александра старалась честно вжиться в роль приличной супруги, но безуспешно. Ей на фоне общего недомогания и непрекращающихся головных болей постоянно констатировали депрессию и нервное истощение. Своему мужу она написала: «Ты единственный человек в мире, к которому я испытываю привязанность, но я не создана для брака».

Александра пылала желанием углубиться в тибетскую философию и мистику, и в итоге муж предложил ей оздоровительную поездку в Азию. Филипп поступил благородно: он пообещал оплатить ей годовой вояж в Индию в надежде, что супруга сможет разобраться со своей беспокойной тоской по восточным религиям и, вернувшись, будет вести подобающий замужней женщине образ жизни. Александра ухватилась за его предложение и сказала, что отправляется немедля. Августовским утром 1911 года она села на отходящий из Туниса корабль, не успев даже попрощаться с мужем.

Некоторое время Александра путешествовала по Индии, пока не добралась до штата Сикким на северо-востоке страны, где Индия граничит с Тибетом. Там, в местных монастырях, она планировала изучать буддизм. Первая ночь в палатке в Гималаях оказалась решающей: глядя на огромные ледники и покрытые снегом горные вершины, Александра осознала, что это именно то место, куда она всегда стремилась. «Мне кажется, что после долгого изнурительного пути я наконец-то добралась домой», – написала она. Александре было 44 года.

Она не вернулась домой через год, как предполагал ее терпеливый муж, но совершила жест, о каком обычно только мечтают: не воспользовалась обратным билетом, разорвала все оговоренные соглашения, вычеркнула из календаря все, что запланировала, и осталась. То не было остановкой на какие-то недели или месяцы – Александра продлила свое путешествие на четырнадцать лет. И если кто-то, подобно мне, начинает судорожно думать, как такое экономически возможно, то я записываю совет ночной женщины: Если желаешь удлинить свое путешествие на четырнадцать лет, держись своего супруга.

Хотя они больше никогда не жили под одной крышей, Филипп финансировал путешествия Александры до самой своей смерти. Он стал не только ее спонсором, но и жизненно важной связующей нитью с Европой. В течение десятилетий Александра писала мужу почти ежедневно, ее письма сохранились в объеме почти трех тысяч листов, хотя большую часть из них она позже прикажет сжечь. Она посылала ему посылки с подробными отчетами, рукописи книг и статей для газет. И хотя бедняга Филипп вновь и вновь умолял жену вернуться домой (кажется, его терпению иногда наступал конец), всякий раз он послушно отправлял ей требуемую сумму и все заказанные ею вещи: любимое кимоно, шесть пар длинных коричневых носков, длинный толстый шерстяной жилет (лучше красный), пособие для докторов по анатомии и физкультуре, любимое украшение из кораллов и янтаря и другие безделушки (на всякий случай). В обратной почте Филипп получал бесконечное множество советов по здоровью, питанию и ведению дел. Не поддается никакому объяснению то, каким образом Александре удавалось в течение четырнадцати лет поддерживать настолько благоприятный для нее самой брак исключительно в письмах, объясняя вновь и вновь, почему так важно для нее именно сейчас продолжить учебу, что она именно сейчас обрела истинное успокоение и решение всех своих проблем со здоровьем, что она воплотила свою величайшую мечту. Любимый Муши, о разводе не может быть и речи. Я люблю тебя пуще прежнего. Гениально, милая Александра.

В те времена среди европейцев считалось модным попасть на Тибет, Александра рвалась туда тоже. В конце XIX века границы страны закрылись от внешнего мира, все горные ущелья находились под усиленной охраной, а отчаянных смельчаков бросали в тюрьму или просто убивали при попытке проникнуть в горы. Несколько раз Александра пыталась попасть на территорию Тибета из Индии, но всякий раз ее неизменно разворачивали на границе. Окончательно разозлившись, наша ночная женщина поклялась, что станет первой белой женщиной, которая проникнет в закрытый город Лхасу. И тогда она покажет, на что способна!

Потребовалось целых тринадцать лет, чтобы осуществить мечту, но за это время она успела полностью погрузиться в восточный образ жизни. Александра изучала тибетский язык и санскрит, начала собирать и переводить священные книги и рукописи. Она провела два года в монастыре в Гималаях, изучая буддизм и практики тибетских монахов; подолгу жила в уединении в пещере, медитируя, пока ее официально не нарекли именем Лампа мудрости. Она любила отшельничество, для нее не было ничего прекраснее, чем носить аскетические одежды монахини, жить вне всего в бескрайней тиши гор. (Да, Александра, мне понятен этот соблазн.) В горном монастыре Лампа мудрости встретила 15-летнего послушника-тибетца Йонгдена, ставшего ее проводником, неизменным спутником и позже приемным сыном.

Если Александра и планировала когда-либо вернуться домой, то из-за начавшейся Первой мировой войны такая возможность исчезла. В 1916 году Александра и Йонгден решили отправиться на восток. Они выехали из Калькутты в Бирму, Французский Индокитай, Японию и Корею, затем в Китай. Александра везла с собой 27 сундуков с дорожными вещами, книгами, рукописями, заметками и негативами – все же она не могла полностью избавиться от мирского – и без конца писала о своей тоске по Тибету, «по стране, которая даже не моя». В Китае они сделали остановку на целых два с половиной года в тибетском монастыре Кумбум, где учились и переводили буддийскую литературу. За это время Александра в совершенстве усвоила тибетский язык. (Завидую возможности спокойно поработать в монастыре.) Зимой 1923 года они решили начать подготовку к тайному проникновению в Лхасу под видом тибетских нищих.

У Александры и Йонгдена было в достатке времени, чтобы продумать в деталях свою стратегию. Они решили представиться матерью и сыном: якобы она – обычная нищенствующая паломница, а ее «сын» Йонгден – образованный лама (собственно, таковым он и являлся). Их немыслимо трудный и опасный путь пешком из китайской провинции Юньнань в Лхасу зимой через Гималаи составил почти тысячу километров и длился четыре с половиной месяца. Напомним, Александре на тот момент исполнилось 55 лет.

Для пущей убедительности Александра взяла с собой минимум самых необходимых вещей: котелок, две ложки, нож, палочки, для каждого своя плошка, огниво, револьвер под одеждой, зашитые в пояс золотые украшения и серебряные монеты, если потребуется платить выкуп, термометр, часы, маленький компас и тибетские четки, сделанные из 109 кусочков человеческого черепа. Карта и заметки были спрятаны в сапоги из кожи яка – правда, вскоре выяснилось, что карта неточная, потому что раньше никто из белых не проходил этими маршрутами. Наряд тибетской нищенки оказался до простого гениальным: все же Александра владела навыками грима, усвоенными ею еще в период карьеры оперной певицы. Она покрасила волосы китайскими чернилами, удлинила косы волосом яка, напудрила лицо смесью какао и толченого угля, испачкала руки сажей. Фактически она вывела на новый уровень мечту всякого даунтшифтера о полном слиянии с местным населением.

Во время пути они не хотели разоблачения, поэтому поначалу они передвигались в темное время суток после захода солнца. Ночевали на улице – когда под деревом, когда в пещере или в палатке, белая ткань которой не выделялась на фоне снега. На пище экономили, так что рацион был более чем скудным – один прием пищи в день. Это был либо тибетский чай с добавлением масла и соли, либо суп, где кроме воды плавал сушеный бекон, и горсть цампы, поджаренной муки из ячменя, размешанной с соленым масляным чаем до кашеобразного состояния. Мое почтение, Александра, я восхищена. Признаю, что слаба до булочек, так что четырехмесячный поход по Гималаям на масляном чае, ячменном тесте и на пустом супе не для меня – сгину за полсуток.

Александра и Йонгден шли неутомимо неделями и месяцами. Она любила суровость тибетских степей и склонов, умопомрачительные вершины, вечные снега, бескрайнее небо, слепящий свет, пустынные, наполненные зеленью равнины, невообразимый хаос камней и тишину, где слышна только песнь ветра. Они преодолевали снежные перевалы, брели по сверкающим ледникам, переходили реки по грудь в ледяной воде, перебирались через провалы с помощью веревок, шли по цветущим долинам и страдали от невыносимого холода. Однажды их огниво подмокло, и ситуация приобрела угрожающий поворот, но Александре удалось высушить средство для высекания огня с помощью дыхательной техники «туммо», которой она обучилась у йогов-отшельников: та позволяла поднимать температуру тела при помощи медитации. В другой раз они заблудились в снежной буре, Йонгден подвернул лодыжку, и им пришлось заночевать в пещере, вход в которую к утру оказался заваленным снегом. Они долго брели по колено в снегу в поисках выхода, а после трехдневного голодания им пришло сварить и съесть кожу, предназначавшуюся для подошв обуви. (Добавить в список советов ночных женщин: В экстренной ситуации съешь ботинки.)

Несколько раз их приглашали к себе в гости местные, и разоблачение висело на волоске. Как ламе, Йонгдену приходилось выполнять все, что от него требовалось: предсказывать будущее, исполнять обряды, освящать умирающих, а в качестве ответного подарка ему и его престарелой матушке предлагалась еда и ночлег, от которых они не могли отказаться. Им нельзя было поддаваться удивлению, страху или сомнению, нужно было вести себя, словно ты родился в этом мире – все, даже самое интимное, следовало справлять прилюдно. Если дети хотели подержать старую мать ламы за руку во время того, как она присела на край крыши, выполнявшей функцию туалета, то отказываться или начать страдать от неожиданного запора не следовало. Приходилось ночевать в одном помещении с хозяевами и думать о том, как справиться с ежеутренними процедурами – с чернением лица и укрыванием вещей. Приходилось часами бормотать молитвы и, если придется, бегло говорить на разных диалектах тибетского. Приходилось как ни в чем не бывало сидеть на заплеванном и покрытом жиром земляном полу кухни и принимать от женщин кусок мяса, который они отрезали на переднике, годами служившем носовым платком и кухонной тряпкой и никогда не стиранном. Приходилось, как принято у бедных, сморкаться в пальцы, затем полоскать их в супе или чае и улыбаться. Нужно было свыкнуться с тем, что плошки никогда не мылись по тибетскому обычаю, они просто вылизывались до чистоты, и если техника вылизывания оказывалась не на высоте, как у Александры, приходилось на следующее утро наливать чай на замерзшие остатки вчерашней пищи. Над ними висел страх разоблачения: однажды с ее пальцев начала растекаться краска в чай, который по обычаю нищих размешивали пальцами. Однажды утром Александра потеряла компас. Его следовало найти, потому что если после их ухода был бы обнаружен иностранный предмет, даже так далеко от жилья, то скоро слух разошелся бы повсюду и власти приступили бы к розыску нелегально прибывших в страну иностранцев.

Их нервы выдержали. Выписываю себе комментарии Александры по разным неоднозначным ситуациям и думаю, что в моих путевых заметках ничего подобного не сыщешь даже под лупой.

Нельзя не задуматься о возможной роли наркотиков в их походе. Некоторые источники говорят, что Александра и Йонгден поддерживали себя в тонусе стрихнином, гомеопатические дозы которого являются еще и стимулирующим средством. Небольшая его передозировка вызывает галлюцинации, а еще большая – смерть.

В феврале 1924 года, спустя четыре месяца после выхода из Юньнаня, оборванные и изголодавшиеся путники добрались до закрытого города Лхасы. Александра стала первой европейкой, попавшей туда. Она написала мужу: «Милый друг, мне полностью сопутствовала удача в моем походе, о котором я писала тебе в прошлом письме. Поход мог быть для молодого мужчины тяжким испытанием, а для женщины моего возраста стал сплошным безумием». Она написала, что больше никогда на такое не пойдет, даже если ей предложат миллион. Ведь она превратилась в ходячий скелет: «Я провожу рукой по телу и ощущаю только обтянутые тонкой кожей кости». Она сообщила Филиппу, что город разочаровал ее. Конечно, Александра, неужели таковой не оказывается мечта, обретенная после подобных испытаний? В состоянии полного упадка сил вполне естественно написать мужу, что Лхаса – это глупое место, что она изначально решила пойти сюда из практических соображений, чтобы показать всем тем, кто пытался ей помешать, на что она способна. Позже, когда страдания были забыты, Александра воспринимала те четыре месяца пути в качестве нищенствующей паломницы в Гималаях как самое счастливое время в своей жизни.

На следующий год Александра вернулась во Францию после четырнадцати лет отсутствия. Йонгден последовал за ней, она официально усыновила его. Вероятно, ее супруг Филипп несколько утомился от ожидания, так как объявил, что его дом мал для того, чтобы путевые заметки его супруги и особенно некий молодой человек могли в них разместиться, но весь остальной западный мир принял их с восторгом. Александра обрела известность. Еще в Бомбей приходили телеграммы от французских и американских газетчиков, вымаливавших у нее интервью и рассказы о путешествии, а в Париже репортеры встречали ее на вокзале. Книга «Voyage d’une Parisienne à Lhasa» – «Путешествие парижанки в Лхасу» – вышла в 1927 году во Франции, Лондоне и Нью-Йорке, также следующая ее книга «Magic and Mystery in Tibet», «Мистики и маги Тибета», стала культовой на многие десятилетия. В целом она написала более тридцати произведений о восточных религиях, философиях и своих путешествиях. В столетнем возрасте Александра продлила паспорт, планируя поездку в Азию или на крайний случай в Берлин к врачу, который мог бы излечить ее от ревматизма. Туда она уже не добралась: Александра скончалась в 1969 году, не дожив совсем немного до своего 101-летия.

Да, Александре Давид-Ниэль вручили золотую медаль Французского географического общества, ее наградили орденом Почетного легиона, но, несмотря на это, ее поход в Лхасу всегда окружал странный ореол недоверия. Некоторые вообще ставили под сомнение его истинность. По какой-то причине оказывалось невозможным поверить в то, что женщина сумела осуществить такое путешествие. Почему Александра не составила карту или не записала в точности свой маршрут с остановками и датами? (Пожалуй, ей было чем заняться кроме этого – как минимум остаться в живых посредством чая с маслом и допинга.) И опять-таки фотографии. Как известно, фотокамеры у нее с собой не было, потому что она могла выдать ее. Однако в ее книге имеются фотографии Лхасы – утверждается, что они авторские. В основе подозрений в подлоге находится снимок на фоне Поталы, дворца далай-ламы, а перед ним на заросшей площади сидят трое. Подпись под фотографией гласит, что это мадам Александра, Йонгден и маленькая девочка из Лхасы. Опознать Александру не представляется возможным, потому что ее лицо выпачкано «по обычаю тибетских женщин», а в местах глазниц Йонгдена – белые пятна, словно он сделал себе огуречную маску, либо глаза на снимке отретушированы. Не знаю, что и подумать. Если это подделка, то грубая. Если снимок оригинальный, то кем он сделан?

Подозрения были так сильны, что в изданной в 1987 году биографии, а позже и в обновленной версии 1997 года исследователи взялись доказать факт посещения Александрой Лхасы с опорой на документы, карты, письма, на ранее проигнорированные отсылки и тайные архивы Британской Индии. Да, в отчетах британских чиновников сказано о прибытии Александры на пограничную заставу после ее ухода из Тибета. В архивах секретной службы имеется большое количество записей о женщине под кодовым именем «французская монашка» – за ней наблюдали долгое время. Вероятно, снимок из Поталы сделан кем-то из тибетских фотографов (были и такие). Доподлинно известно, что Александра послала снимок супругу в качестве рождественского подарка в 1924 году.

Когда я думаю о ней ночами, меня смущает то, сколь противоречивой была ее натура, как сложно доподлинно выяснить даже самые простые факты и, с другой стороны, как легко и просто следовать за этими ночными женщинами. Проблема даже не в недостатке фактов и не в том, что в исторических исследованиях их обошли вниманием, а в том, что женщины сами помогали напустить тумана вокруг себя, активно выхолащивая все то, что могло бы поставить под сомнение их компетентность: болезни, сомнения, слабости, финансирующих их поездки супругов, сторонние фотографии – все такое естественное и такое человеческое, что меня интересует.

Однако среди всей этой мешанины я думаю о невероятной силе духа, о пробивной энергии, поддерживавшей Александру и всех остальных ночных женщин на их пути. Именно эта энергия вызывает зависть своей искренностью и мощью, она сквозит сквозь путаницу лет, недопонимание, недоверие, ошибки в переводе, неверные интерпретации.

И все же мне удается найти в глубинах Интернета как минимум один несомненный, бесспорно существующий факт: чай, названный по имени Александры. Уважаемый парижский чайный дом «Mariage Frere» предлагает черный чай с острыми специями «Alexandra David-Neel – Adventurers black tea» в стильной металлической баночке по цене 14 евро плюс расходы на пересылку 17 евро. Помимо цветочных ароматов чай содержит перец, гвоздику, имбирь, корицу и кардамон. И хотя, по правде говоря, я не терплю подобные смеси, заказываю баночку себе. Возможно, какой-нибудь бессонной ночью заварю себе чайку с маслом и солью, всыплю горсть цампы и представлю себя рядом с Александрой в Гималаях. А если голод не покинет, то открою баночку мясного экстракта Либиха.

Советы ночных женщин:

Если хочешь сделать что-нибудь – сделай.

Хватайся за любую возможность. Следуй за страстью, даже если годовой проект грозит растянуться на четырнадцать лет. Засчитываются только результат и само путешествие.

Желаешь просветления? Переберись в пещеру.

Руководствуйся интуицией. Довольствуйся малым. Загримируйся, если требуется.

Если будет трудно, холодно или голодно, ты выдержишь.

Не торопись – просто иди. «Вещи, которые считаются трудными и опасными, оказываются очень простыми, когда сталкиваешься с ними на практике». (Александра на таможенном мосту в Лхасу.)