1. Сдать тетрапаки

В комнате облако липких паров то поднимается к потолку, то опускается к головам спящих вповалку людей, как гофра в аппарате искусственной вентиляции легких. Если отползти к окну, свернуться клубочком, то дышать легче. Холодный декабрьский ветер просовывает щупальца в трещины оконной рамы и забирается за шиворот. Снег давно перестал биться в стекло стаей белых пчел и лежит теперь, как зубная паста на асфальте, на ветках, на оградке, на клумбах, на плечах и голове Пушкина. Удивительно и чудесно, что в этом месте свеженькое полотно снега еще не успели затоптать чьи-нибудь следы, не запачкали колеса. Хотя ничего странного – улица эта со вчерашнего дня перекрыта. Посерело. Из подъезда вышла женщина с объемистой сумкой на плече и большим черным пакетом в руках. Зачем-то посмотрела вверх, на окна четвертого этажа. Прислонила пакет к ограде, поправила шапку и опустила забрало шарфа. Снова подхватила пакет и, нет чтобы иноходью топать к площади Конституции, стала ритмично двигаться вместе со всем утренним пейзажем под музыку моего будильника, пока не растворилась в воздухе.

– Ника, да выключи ты его, дай поспать людям! – буркнула из-под одеяла Аня.

Третий год мы снимаем вдвоем эту роскошную дореволюционную однушку, с тех пор как мне очередной раз выпала единичка. А люди, которые вряд ли проснутся раньше полудня, даже если я станцую на нашем скрипучем паркете рил, – это наши компаньоны по млм-бизнесу.

Наш бизнес обширен и могуч, ведь мы продаем иллюзии. Вы сталкивались на выходе из метро с элегантной пенсионеркой, которая пыталась одарить вас талончиком с предложением работы? Или верткая студентка где-нибудь в парке хоть раз в жизни награждала вас глянцевым каталогом косметической продукции? Наши люди. В отличие от наркодилеров, распространителю косметики необходимо быть активным пользователем – такова корпоративная этика. Нельзя ненакрашенными губами уговорить женщину купить помаду. Она должна видеть лицо успешное, уверенное в себе, имеющее время подкрасить губы и даже подвести карандашом контур. Увидела – захотела стать такой же успешной и уверенной в себе.

– А мне пойдет этот цвет? – спрашивает она.

– Конечно! – Продано.

В рекомендательном маркетинге каждый сам себе директор. И все же посвятивший тебя в этот бизнес некоторое время вводит в курс дела, помогает советами, объясняет, с какой стороны тушь откручивается. Ее помада всегда перламутровая, или матовая, или стойкая, а еще облако парфюма и сумка с логотипом компании – тотал-лук. Поварившись немного в этом, я понимаю, что каждая деталь в образе важна: стоит лишь на миг расслабиться и на людях воспользоваться не «нашей» пудрой или совершить страшное преступление и брызнуть на запястье туалетной водой не «нашей» компании – это начало конца. Ты даешь понять окружающим, что для тебя в «нашей» компании не все идеально. Они начинают поиск продукции других марок, ты теряешь клиентов и, как следствие, начинаешь сомневаться в перспективах своего карьерного роста внутри «нашей» компании. Если патронесса вовремя отследила твою оплошность и надавила авторитетом, то на какое-то время тебе хватит мотивации замкнуть свой круг интересов и потребностей в зоне действия компании. Если же налицо период полураспада, задача твоего куратора – направить тебя на представление какого-нибудь коуча.

Вчера как раз Аня и другие мои компаньонки набирались знаний и мотивации на лекции бизнес-тренера. Меня с ними не было, потому что я пожалела на это мероприятие денег, но, по официальной версии, меня не отпустили с работы. После лекции бизнес-леди решили сбрызнуть свой свежеприобретенный энтузиазм шампанским. Когда я вернулась домой, шампанское допили и открывали уже третью бутылку вермута. К утру установка на успех в сетевом бизнесе была как следует заспиртована, а все сомнения выпали в осадок.

Черной овцой в нашей секте потенциальных миллионерш оказалась я. Засыпая, я завела будильник на шесть утра, чтобы перед работой успеть отвезти в пункт приема вторсырья большой пакет вымытых и высушенных упаковок от молока, соков и вина. Во-первых, это мое невыполненное дело еще с прошлого, «четного» года, а во-вторых, иногда я думаю о плавающих где-то в океане островах мусора и мне становится стыдно и неловко. И я шепчу: «Молоко-рококо-мокко-кот-далеко-Валико…»

Что я приобрела благодаря сетевому маркетингу? Решительность и аккуратность. У меня есть четкий график выполнения ежедневных задач в блокноте, и я старательно ему следую. «И я стараюсь ему следовать», – гундит внутренний голос. Надо чуть свет ехать из центра города на край географии – значит, поеду. Вот и сейчас вылезу из теплого кокона спального мешка и побегу на утренний автобус через сквер по белому снегу…

– Ти моя остання любов… – хрипит телефон.

– О-о! Фф-хр-хр! – попытались подпеть компаньонки.

Я отключаю будильник и, скрипя паркетом, двигаюсь в направлении ванной. Кое-как закручиваю в один узел пружинно-кучерявые и упрямо-прямые темные пряди, крашу ресницы и губы. Промахиваюсь и в том, и в другом случае. Тихо ругаюсь, поправляю макияж бумажным платком.

Нужно сложить в сумку пальто и взять с собой, чтобы после работы переодеться, а в пункт приема вторсырья ехать в старой черной куртке. И шапку потеплее надеть. И шарф.

Выхожу из подъезда. Зачем-то смотрю на запотевшее окно четвертого этажа, где все еще спят надежда и будущее сетевого маркетинга. Представляю себя черной кляксой на белом листе. Покрепче обнимаю черный пакет с тетрапаками.

Надо улыбнуться себе. Компаньонки поделились информацией, услышанной во время тренинга, что улыбаться самой себе – это очень полезно. Это поднимает настроение, повышает самооценку, заряжает энергией на весь день. Попробовала. Ощущение странное. Почему-то вспомнился онанист из Парка культуры.

Ставлю пакет в снег. Поправляю шарф. Теперь на листе две черные точки. На втором курсе института меня потрясло сообщение о том, что снег – это абсолютно черное тело. Ни одна из наук, преподаваемых в вузе, не оставила в моей голове заметок, кроме физики. Мой мозг отбыл пятилетнее заключение и набил одну-единственную татуировку: «Снег – абсолютно черное тело». Так что с точки зрения четвертого этажа я в черной куртке с черным пакетом выделяюсь на белом снегу. Но, исходя из моих секретных сведений, я отлично замаскировалась.

Честно говоря, быть экологически сознательной непросто. Плетешься на автобус, зачерпывая ботинками снег, волочишь большой пакет. Редкие утренние прохожие на тебя смотрят очень внимательно и пристально, еще более внимательно и оценивающе смотрит на тебя очередь на остановке, потому что ранним утром встречается не так много людей, пытающихся втолкнуться в маршрутку с подозрительным черным пакетом. Бомжи в трамваях ездят или пешком ходят, а я с мусором – и в автобус. У меня условно приличная одежда (про дырку в кармане никто не знает). Лучше будет поставить пакет под сиденье, чтобы он не бросался в глаза. О том, как мне неловко, я подумаю вечером, перед сном. Хватит! Сосредоточусь на том, чтобы не проехать нужную остановку и не задохнуться. Очень душно. Людей в автобус набилось столько, что окон не видно.

Через пару светофоров проезжая часть центра закончилась и потянулись нечищеные и разбитые дороги промышленной зоны. Покачивание, покашливания, голоса радио, открывание и закрывание дверей. В утренних автобусах пассажиры негромко разговаривают по телефону, словно боятся разбудить кого-то. Зато водитель звонко и бодро требует деньги за проезд. Женщины обсуждают мужчин, мужчины говорят о политике. Невидимый диджей в кабине водителя выкопал из нафталина диск с новогодними песнями и спешит поделиться со всеми радиослушателями. Тоска…

Я болтаюсь под потолком автобуса в теплом скафандре, опасаясь оторваться от поручня и улететь в безвоздушное пространство. Невыносимо скучно. Веки примагничиваются друг к другу. Космическая чернота затягивает меня. Я все еще держусь за поручень. В ушах начинается перезвон. Нужно сообщить в ЦУП о том, как проходит полет. Выхожу на связь: «Как слышно меня? Прием. Температура за бортом корабля минус десять по Цельсию. Температура на борту… жарко! Скафандр слишком тяжелый. Датчик кислорода пищит. Помехи в эфире… Пропал сигнал». Я дотягиваюсь слабеющей рукой до кнопки «сигнал водителю» и отключаюсь…

– Девушка! Девушка! – Ангел хлопает крыльями по моим щекам.

– Может, сердце? – Второй ангел держит в руках мобильный телефон.

Я открываю глаза: сижу на скамейке возле дороги, рядом девушка в белом пуховике и белой шапке и пожилой мужчина в светло-сером пальто.

– Фух, пришла в себя, – говорит девушка-ангел. – Вы в автобусе упали в обморок. Как себя чувствуете?

– Может, все-таки скорую вызвать? – Ангел-пенсионер не теряет надежды применить свой мобильный телефон.

– Нет-нет, спасибо… – отвечаю я, приземляясь.

– Вы далеко отсюда живете? – Девушка оценивает состояние моих зрачков.

Я поднимаю голову и разбираю название остановки. «Свет Шахтера». «О нет!» – раздается в моей голове. До нужной остановки я не доехала, до работы и съемной квартиры час-полтора ходьбы.

– Далеко, – отвечаю я, нащупывая сквозь дыру в кармане мелочь за подкладкой.

– У вас есть родственники, которые смогут за вами приехать? – Ангел в пальто ставит на скамейку мою мешкообразную сумку. «Брат Иван за границей, брат Андрей не возьмет трубку, родителям звонить бесполезно», – по-врачебному честно рассуждает моя голова и отрицательно поворачивается влево и вправо.

– Может, друзья? – Девушка-ангел смотрит на часы.

– Все в порядке, спасибо, я доберусь сама, – отвечаю я.

– Будьте осторожны! – на прощание говорит девушка и, взмахнув пуховыми стегаными крыльями, уносится через сугробы по своим делам.

– Может, все-таки скорую? – Второй ангел не сдается. Встречаются же люди, которые так искренне любят машины с мигалками.

– Уже все хорошо, спасибо вам! – говорю я. – Сейчас посижу немного и поеду.

Пожилой ангел смотрит на меня с сомнением, но телефон прячет. И, уже повернувшись, чтобы идти, советует мне:

– Не сидите долго – мороз такой! И покажитесь врачу обязательно!

– Да, спасибо! – улыбаюсь я, легко встаю, чтобы продемонстрировать, насколько мне лучше, и обнаруживаю, что черного пакета рядом нет.

Первое, что представляется мне: автобус, полный испуганных пассажиров, которые кричат и бегают по салону, а водитель звонит в МЧС и сообщает, что везет бомбу, и ждет инструкций. Автобус пролетает сквозь мои мысли без остановки, слегка кольнув висок. И место автобуса занимает большой кит. Он укоризненно смотрит на меня, а вокруг него плавают коробки из-под грузинского вина. Мне очень жаль водителя автобуса, а еще больше жаль кита. Кита почти так же, как своего времени, потраченного на собирание упаковок, уговаривание Ани не выбрасывать коробки из-под соков в помойку и бесславное утреннее путешествие.

Я встаю с пластиковой скамьи остановки и отправляюсь по заснеженному переулку в сторону реки. Голова стала тяжелей – я несу на плечах аквариум с китом. «Джерело-рассвело-да-пошло-пошло-пошло…» – бормочу я.

Все пошло не так, как хотелось. Вообще все не так, как хочется. Бо`льшую часть прожитой жизни по результатам жеребьевки я либо бревно в кошеле при лесосплаве, либо щепка, лавирующая между другими бревнами.

Останавливаюсь перед мостиком. Перила увешаны замочками молодоженов. Интересно: опоры моста проектировались с учетом дополнительной нагрузки? Или однажды роковой щелчок замка обрушит в воду и мост, и жениха с невестой, и не ожидавшего такого подвоха фотографа, и ритуальную гирлянду из железных сердечек?

Кит в моей голове засыпает. Можно было бы потихоньку выплеснуть его в реку, но я лишь ускоряю шаг, чтобы успеть на работу.

Так как я еще не достигла пика финансового благополучия, о котором так часто рассказывают коучи на мотивационных семинарах, мне необходим регулярный и стабильный доход для оплаты регулярных и стабильных расходов. Например, нужно платить за родительскую квартиру, где я прописана вместе со средним братом, платить за квартиру, которую я арендую, за телефон (что-то есть, кроме помады), откладывать на химчистку пальто и покупку очередной пары ботинок на тракторной подошве.

Три года назад я поменяла написанное от руки заявление по собственному желанию на трудовую книжку с записью «инженер». Тогда мне показалось, что такой обмен вполне равноценен. Но Андрей заявил, что не намерен в одиночку рассчитываться за коммунальные услуги, и потребовал от меня хотя бы справку о моем безработном состоянии, чтобы оформить субсидию на квартиру. Справка – это не деньги, поэтому я легко согласилась на такие условия.

С тех пор началось мое катание на одноколесном велосипеде: получить статус безработной не фокус, сложно сохранить его. Когда государственная служба занятости отчаивается трудоустроить тебя по выбранной специальности, она из доброй феи превращается в злобную мачеху и орет в мегафон:

– Если ты такая капризная, что никак не выберешь себе работу по душе, вали на общественные работы!

– Конечно-конечно, – пячусь я, на ходу переобуваясь из напомаженных ботинок в разваленные кроссовки. Ураганный ветер забрасывает меня в кабинет заведующего хозяйственной частью лечебного института возле станции метро «Пушкинская».

– Чего ты хочешь, маленькая девочка с дипломом инженера? – спрашивает, уперев руки в стол, Михаил Вахтангович.

– Я хочу вернуться домой, то есть снова в Центр занятости, чтобы думать о своем предназначении в этой жизни и торговать в свободное время косметикой, – отвечаю я.

– Прекрасно! Я могу исполнить твое желание, ведь я великий и ужасный завхоз института! Но сначала тебе придется разгрузить гуманитарку, заштукатурить стену в подвале и поработать в прачечной. Согласна?

– Согласна! – радостно восклицаю я и вприпрыжку бегу во двор института, чтобы влиться в ряды временно занятых на общественных работах.

Нас пятнадцать. Все женщины. Когда разгружаем матрасы и коробки с разноцветным постельным бельем для стационара, мы похожи на небольшой гарем. Старшие жены покрикивают на младших, младшие перешептываются, смеются. Во двор выходит Михаил Вахтангович:

– Девочки, постели разгрузили?

– Да-а-а!

– Тогда идите на перекур! Тумбы и штативы для капельниц будут мужчины разгружать.

Это значит: «Посидите в раздевалке часок, пока начальство на месте, а потом идите по домам, только не колонной, а потихоньку».

Так прошел в этом году мой ноябрь. Зима сразу объяснила, что шутить не намерена, и принялась сыпать снегом, поэтому упражнения на свежем воздухе закончились и всех временно трудоустроенных распределили на работы внутри помещения. Я и еще трое временно занятых работаем в прачечной. Это очень простая и нетяжелая работа для инженера, юриста, диспетчера метро и маляра-альфрейщика. Нужно принять у санитарок мешки из оранжевой клеенки, записать, из какого они отделения, «раструсить» белье, загрузить его в стиральную машину, похожую на подлодку (умножьте стандартную магазинную с иллюминатором на пять), нажать «пуск» и ждать конца стирки, выгрузить белье в ящик на колесиках, развесить его на перекладинах сушильной камеры, снять сухое, погладить с помощью гладильного ролика, сложить стопками, рассортировать по отделениям стационара. Ровно три дня мы сбивались с ног и выслушивали нотации от санитарок из-за дырок или неправильно сложенных пододеяльников. На четвертый день заведующая прачечной сказала юристке:

– Алина, ты будешь на приемке белья.

Также она закрепила сортировку и упаковку за диспетчером Светой, а сушку и глажку за Валей-маляром. Мне доверили загрузку и выгрузку. И все заработало как часы: теперь санитарки хрипли еще на этапе сдачи белья, так как Алина твердо заявила, что дырявое белье принимать не будет. Валя пела, заполняя сушилку простынями. А я могла, пока крутится барабан, передавать приветы, звонить клиенткам по поводу заказа косметики, пить кофе и рассказывать сказки.

Самое главное – ничего не перепутать. То есть не произойдет ничего страшного, если я загружу в стиральную машину что-то линяющее. Остальная часть белья приобретет необычный новый оттенок, только и всего. Важно не перепутать сказки, которые я рассказываю в прачечной, со сказками, которыми я развлекаю коллег по бизнесу. В прачечной я помалкиваю до тех пор, пока меня в лоб не спросят о чем-то, и тогда могу долго говорить ни о чем, пользуясь красивыми неопределенными фразами. Очень выручает высшее техническое образование. На общественных работах люди не заморачиваются долгосрочными инвестициями, реализацией деловых проектов, построением карьеры в мире многоуровневого маркетинга. Самая любимая тема для разговора – взаимоотношения полов. По этому вопросу я занимаю позицию «более-менее счастлива, но все сложно». Следующая по значимости – «как я провела вчерашний вечер». Затем в порядке убывания вопросы: кому приходила эсэмэска о поступлении на карточку пособия, что купить на обед, что приготовить к празднику, к кому неравнодушен Михаил Вахтангович, что за погода. Политика скатилась в самый низ рейтинговой таблицы.

Еще на этапе предварительного знакомства Валя и Света заметили сине-желтую ленточку на рюкзаке Алины, многозначительно перемигнулись и решили никакие дискуссии не затевать.

В офисе МЛМ-компании все думают исключительно о долгосрочных инвестициях, реализации деловых проектов, построении карьеры в мире многоуровневого маркетинга, поэтому самая любимая тема – взаимоотношения полов.

В офисе я тоже преимущественно молчу, много улыбаюсь, как и все. Здесь знают, что мы с Аней снимаем квартиру, а значит, обе не замужем. Аня знает, что я периодически с кем-то встречаюсь, но ее собственная личная жизнь интересует мою соседку гораздо больше. Поэтому я придерживаюсь формулировки «все сложно» и не вдаюсь в детали. Следующая тема для обсуждения – «как я провела вчерашний вечер». Затем в порядке убывания: кому сколько не хватает для успешного закрытия каталожного периода, что купить на обед (не есть же все время только фирменные витаминные коктейли), кто видел, с кем теперь встречается самый видный парень в нашем офисе, что за погода. Политика в офисе тоже за скобками, потому что наша компания – главный консультант по красоте, а красота, как известно, спасет мир. И значит, нет ничего важнее, чем рост клиентской базы. Мы – бабочки, порхающие над горящим морем. Вот только что-то оно все не тухнет.

Физическая работа дает отдых мозгу. Я могу не ходить в спортзал – упражнений с загрузкой и выгрузкой белья вполне хватает для поддержания формы. Убивает только запах рук, когда я снимаю резиновые перчатки.

Работа по привлечению клиентов в компанию уже напоминает настольный хоккей: ходы защиты и нападения ограничены прорезями в фанере. Зато можно без ограничения пользоваться пробниками кремов для рук и парфюмов.