Елена Печорная

Улыбка ангела, или Рождественская история

Был конец осени, и от этого самой осени стало как-то очень много. Она пряталась в углах домов, заползала на старые чердаки и забиралась даже в ночное небо. Ей пора было уже уходить по грязным лужам в никуда, и напоследок осень выпустила в ночной город всех своих бездомных котов с желтыми глазами одиночества. Осенняя хандра окутывала все вокруг, даже тех, кому раньше до нее не было никакого дела за своим постоянным некогда.

К таким властелинам этого мира принадлежал Михаил. Единственный сын очень влиятельных родителей, президент торговой сети, владелец особняка, десятка крутых автомобилей, имевший бригаду друзей и стайку роскошных любовниц. Он контролировал, казалось бы, целый мир, но был бессилен перед обычной тоской. Внутри ежедневно точили коготки о его спокойствие те самые усатые-полосатые слуги осени. Поскольку он привык лично принимать волевые решения, то сначала прибегнул к обычному методу – окунулся в работу. Это почти всегда помогало, но спустя три дня подчиненные при одном его появлении почему-то поднимали глаза туда, где по всем представлениям должно было находиться небо, и исчезали в дверях соседних кабинетов. Тогда Михаил обратился к родителям, но отец был занят работой, а мать наведением красоты в очередном салоне. Он угрюмо вздохнул, и в ход пошли женщины и друзья. Вначале была даже одна женщина, вроде первая претендентка на заманчивое место супруги, но она также выдержала ровно три дня и, обозвав Михаила психопатом, улетела за границу лечить нервы, кстати, за его счет. У друзей же существовали свои надежные способы выхода из кризиса, но почему-то алкоголь, никотин и легкие наркотики только глубже затягивали в пустоту.

Когда сил на эту странную борьбу с самим собой не осталось совсем, Михаил вдребезги напился, сел за руль и погнал, не разбирая дороги, лишь бы подальше от ядовитой осени. Но злодейка настигла. Выждала, давая возможность убежать подальше, чтобы потом на разбитой дороге какого-то богом забытого хуторка бросить под его колеса что-то белое… Он запомнил удар, звон разбитого стекла и старый клен у обочины, под ветвями которого впервые понял, что сбил человека.

На следующее утро Михаил пришел в себя в самой дорогой клинике города и сразу же попросил выпить. Его мир пошатнулся, но очень быстро сконцентрировался на решении проблемы. Отец отложил свои «некогда», мать выбралась из салона, друзья – из очередной гулянки, а любовница прилетела с далеких островов. И все нерушимой стеной образовали непробиваемую защиту, правда, выяснилось, что особо напрягаться не придется.

Жертвой аварии оказалась девушка-сирота, вроде была у нее бабушка, но та лишь хватала врачей за руки и молила: «Спасите дитятко!» Те, освободив руки, повторяли одно и то же: «Кома». Позже объяснили, что даже если она придет в себя, то ходить все равно, скорее всего, не сможет, поэтому кто знает, что лучше. У старушки прихватило сердце, и она оказалась точно в такой же палате этажом ниже. Оплату за лечение обоих милостиво взяли на себя родители Михаила. Все прошло гладко, и судебного дела так и не завели, благо пострадавшая была жива, к тому же именно она на неосвещенном участке дороги бросилась под колеса. С какой целью – уточнять не стали, мало ли чего могло произойти с депрессивной девушкой из глубинки. Словом, механизмы его мира сработали четко, и Михаил спустя неделю вернулся к обычной жизни, правда, машину то ли продали, то ли отдали кому-то. Друзья отметили возвращение, родители вздохнули с облегчением, а любовница потянула по магазинам. Ничего не изменилось, вроде бы все стало на свои места, даже осень ушла, забрав с собой бездомных котов и стаи перелетных птиц.

Михаил наконец-то выдохнул, но успокоиться так и не смог. И снова работа не вызывала никакого интереса, вновь алкоголь, наркотики. Окружающие удивленно пожимали плечами: «Ну, сбил человека… С кем не бывает? Главное – кого? Вот что видела в своей жизни эта деревенщина? Такой себе дешевенький мирок. Успокойся». Михаил отмахивался, чтобы вновь и вновь забыться. Он осунулся, похудел, начал срываться по пустякам и очень скоро стал похож на загнанного зверя. А та, которую хотели так легко вычеркнуть из жизни, лежала под капельницами, в десятках прозрачных трубочек, и просто ждала. Ждала, когда зверь придет сам.

И он пришел. Правда, не сразу. Сначала Михаил оказался под ветвями того самого клена. Однажды поздним-поздним вечером. Как именно – потом и не вспомнил. Просто осознал себя там, когда сидел на мерзлой земле, а рядом скулил маленький щенок. Открыл глаза. Белый. Белый клубочек тоски… уже зимней. Мужчина встал, сел за руль и поехал прямиком в клинику. Врач ошарашенно таращил глаза и пытался объяснить, что сейчас начало первого ночи и это глупая затея – увидеть пострадавшую.

Аргументы и логические доводы загнанного зверя не останавливают. Он увидел ее. В больничной тишине, спутанная десятками трубочек, лежала девушка – светлая до прозрачности. Маленькие ладошки напоминали детские. Длинные волосы. Вроде светлячок или ангел из давно забытой детской сказки. Даже имя было светлое – Светлана. Михаил стоял на пороге больше часа, просто стоял и завидовал ее нежному спокойствию. Казалось, она просто уснула и видит добрые сны. Как ни странно, вернувшись домой, он впервые нормально уснул. Снилось что-то белое – то ли снег, то ли ангелы, то ли чудной щенок, который умел радоваться бессознательной девушке так, словно она была единственным человеком на этой сумасшедшей планете.

С той ночи Михаилом овладел безграничный интерес ко всему, что касалось жертвы аварии. Он подключил все мыслимые и немыслимые связи, лучших врачей, десятки специалистов и регулярно переводил суммы с немалым количеством нулей на нужные счета. Его совершенно не понимали близкие, но сделать ничего не могли, ведь он наконец-то нашел чем заполнить страшную пустоту внутри себя. Скоро родители обреченно махнули рукой, друзья «отвяли», а любовница устроила сцену и ушла к другому, но Михаил этого даже не заметил.

Он каждый день покупал мягкую игрушку, обязательно белого цвета, и после работы мчался в клинику, с порога говорил «привет» и садился возле кровати, чтобы рассказать, как прошел день, что нового произошло, какая за окном погода. Он сидел и говорил все, что приходило в голову, а однажды осмелился зайти в другую палату… этажом ниже. Старушка оказалась мудрее мести, взглянула в глаза и лишь покачала головой, мол, что же ты наделал, сынок. Михаил много расспрашивал о Свете, съездил туда, где она жила. Деревянный дом печальными окнами смотрел вдаль и ждал своих хозяек. Старые смешные обои в цветочек, вытертые от времени, напоминали сирень. Старинные часы с ходиками угрюмо застыли. Печка. Старые газеты. Вот только на стенах откуда-то взялись довольно неплохие акварели. Самые разные рисунки запечатлели в себе что-то похожее и светлое. Михаил даже не догадывался, что в ХХІ веке кто-то живет вот такой жизнью. Нашлось еще немного книг, тетрадь в мелких узорах и толстый фотоальбом. Именно они хранили в себе маленький мирок «ничего не видевшей деревенщины». Михаил долго-долго стоял в доме, вдыхал холодный воздух и осознавал, что на самом деле натворил. Потом забрал дневники, фотографии, несколько картин и смешного щенка… цвета зимней тоски. Старушка рассказала, что именно его Света искала в ту ночь, и имя придумала сама – Нежик. Песик был изумлен количеством комнат в особняке, несколько дней привыкал и с опаской поглядывал из-под кровати, а потом пришел в восторг от ворсистых покрытий и гонял по ним с утра до ночи, пока новый хозяин читал дневники и рассматривал фотографии. Это было похоже на знакомство с человеком, которого может уже и не быть. Записи в дневниках были самые разные. Светлана могла писать о себе, новой книге или прошедшем дне, о ком-то из близких или о человеке с первых полос новостей. Записи порой напоминали калейдоскоп из мыслей, отрывков снов, впечатлений или просто грез.

* * *

Вчера я рисовала небо, а сегодня оно упало мне на ладони теплым дождем, подсказывая, что краски нужно делать прозрачные.

* * *

Кто-то принес и положил на крыльцо цветы. Полевые. Наверное, я их засушу и поставлю сразу возле входа. Если это кто-то из детей, то они смогут улыбаться каждый раз, когда приходят ко мне порисовать.

* * *

Ночью было много звезд. Так много, что смотреть было страшно. Такое ощущение, что падаешь в небо или летишь – как ангел.

* * *

Я ничего не понимаю, но вчера не пришел Русик. Такой смешной и жутко ответственный мальчик. Мечтает стать врачом и подарить всем по новому сердцу. А когда я спросила, чем ему мое не нравится, Русик решил, что его менять не будет, только моторчик приделает – пусть бьется долго-долго, пока мне самой не надоест. Странные фантазии у ребенка. И рисует он талантливо.

* * *

Утром приходил отец Русика, Иван Григорьевич. Бабуля прозывает его «фермером», потому что он, работяга, практически в тракторе живет. Он долго мялся, а потом попросил у бабушки травки, которая горе усыпит. Для жены, мамы Русика, а то в городе нервы только и лечат, что пилюлями. А разве горю пилюля поможет? У Русика, оказывается, приступ случился, доктора обследовали и обнаружили порок сердца, сложный какой-то. Теперь в столицу направляют оперироваться, да только… где такие деньги найти? Я отдала все, что собирала на поездку в Карпаты. Моя мечта может и подождать, вот только во всем селе нужной суммы не соберешь. Кто же все-таки делает детям эти моторчики… для сердца?

* * *

Ездила в детскую областную больницу, чтобы проведать Русика. Бледный, худой, одни глазища. Улыбнулся и спросил, люблю ли я полевые цветы. Люблю, мой хороший, очень люблю. Пообещала, что к Рождеству его сердце окрепнет, станет сильным-сильным, ведь я нарисую ангелов и попрошу их об этом. Теперь сижу и плачу, ведь те, у кого есть нужные суммы, на ангелов совсем не похожи.

* * *

Сегодня мы с детьми решили нарисовать много-много красивых рисунков и организовать благотворительную акцию «Оживи мое сердце». Не знаю, как это все воплотить в жизнь и к кому обращаться.

* * *

Дети несут и несут рисунки. Их столько, что можно завесить стены класса от пола до потолка. И в каждом спрятана детская вера в чудо. Сегодня я поняла, что мое затворничество здесь и работа в школе таки имели смысл.

* * *

Закончила картину. Зима. Снежинки. С ночного неба ангел на ладони приносит больному мальчику новое сердце, созданное из любви. Теперь смотрю и плачу. Больной мальчик – Руслан. А его состояние, по словам врачей, нестабильно и мало прогнозировано. Он просто может не дожить до закрытия сбора средств.

* * *

Сегодня ездила в городскую администрацию, была и в районной, и в областной. Брала кабинеты чиновником штурмом, а в итоге сочувствовали там мне стены, так как их хозяева только отмахивались: «Сейчас у нас завал с благотворительностью, займемся вашим мальчиком в порядке очереди», «Выставками не занимаемся, извините», «Обратитесь в волонтерские организации, это их стихия». А один раздраженно рассмеялся прямо мне в лицо: «Девушка, вы и вправду думаете, что кто-то будет покупать за приличные деньги детские каракули?» Вот сижу в сумраке дома, а как будто в сумраке мира, и думаю, что сказать тем, кто своими детскими каракулями пытается спасти жизнь друга.

Но рук опускать нельзя. Завтра взойдет солнце нового дня, а сейчас просто нужно хорошенько отдохнуть и выспаться. Вот только поищу Нежика. Бедняжка соскучился и помчался куда-то меня искать. Смешно, но обычный щенок оказался куда человечней всех вместе взятых «людей».

На этом месте записи оборвались, огромный особняк со своим владельцем провалился во мрак запоздалого раскаяния, а наутро пошел снег. Первый чистый снег. Кажется, календарная зима наконец-то превратилась в настоящую. Со дня аварии прошел ровно месяц, но, даже несмотря на усилия врачей, состояние Светланы оставалось прежним. Был канун Нового года, и все суматошно готовились к празднику, улицы сверкали, гирлянды заполнили каждый свободный метр, а праздничные елочки, казалось, клонировал настоящий цех волшебников. Возле одной Михаил, просто как маленький, не смог устоять, сгреб в охапку, скупил в ближайшем торговом центре два десятка упаковок елочных украшений и свернул в противоположную от офиса сторону.

– Светик, а мы тебе елочку привезли. Красавица. Слушай, сегодня выпал первый снег. Белый-белый. Вот бы ты увидела! Все вокруг улыбаются и спешат, спешат, спешат. Знаешь, я как-то не замечал, что люди умеют улыбаться просто так, без особого повода. Случайные прохожие поздравляют друг друга с Новым годом, детей же невозможно оттянуть от главной елки на площади. А я успел заехать к одному мальчику, очень особенному мальчику. Он передавал тебе огромный привет, горячий-горячий. Русик ослаб и очень соскучился, и детвора твоя соскучилась. Окружили меня и передали столько рисунков. На всех, Свет, ты улыбаешься. А мне так хочется увидеть, как ты это делаешь. Правда. Я привык, что улыбки надевают сразу же. Все равно что сказать «здравствуйте». Но, Светик, разве кто-то в этот момент желает тебе здоровья по-настоящему? Очнись, а? Я готов выслушать твои крики, ругань и слезы, готов получить по башке чем угодно, только бы не встречать Новый год одному…

Новый год он встретил в тишине. Правда, не один, а вчетвером. Михаил одним нажатием пальца отключил телефон, взял собаку, победил правило, что «с животным в палату нельзя», и договорился о визите пациентки с нижнего этажа. Мудрая женщина целовала тонкие пальчики единственной внучки и сочувственно гладила голову взрослого мальчика под звон новогодних курантов:

– Ничего, ничего. Ты загадай, сынок, желание, смотри, к Рождеству оно и исполнится. Правда. На то оно и Рождество… Уж поверь старушке… Жизнь на земле самая зыбкая и самая всепобеждающая сила. А меня домой отвези. Кутью буду варить. В печи. У вас небось в городе и не знают, что это такое…

– Марья Ивановна, я готов заказать эту кутью во всех ресторанах города и развезти во все храмы, больницы и приюты… лишь бы чудо свершилось.

– Чудо, мой хороший, в ресторане не закажешь. В него верить надо. Слышишь? Всем сердцем…

Михаил поднял глаза:

– А если два сердца верить будут… Или больше? Много-много сердец?

Старушка улыбнулась, вытерла слезу и вздохнула:

– Это уж само по себе чудо.

В нашем рассказе оно действительно произошло. Как раз под Рождество. Казалось бы, заурядная благотворительная акция по продаже детских каракуль в обычном областном центре наделала столько шума, что не сходила с новостной ленты всей страны несколько дней. Были собраны деньги на операцию больного ребенка, и не одного. А в итоге исцелялись сердца тысяч, сотни тысяч людей, которые удивлялись (надо же, вот это поворот судьбы), сочувствовали, вздыхали, смахивали слезу и незаметно открывались для любви. Без условностей. Той, которая, к счастью, не имеет банковских счетов, не перетекает в офшоры, не тратится, не покупается, не коллекционируется и не дается в кредит. Она просто есть, как и люди, которые здесь, на земле, чем-то напоминают ангелов. Вот, например, если они улыбаются, то делают это искренне, а когда говорят «здравствуйте», желают здоровья по-настоящему.

И на самый конец, чтобы наша история была светлой, праздничной и совсем немножечко «чудесной»:

– Светик…

– А?

– Русик первую сессию сдал! На отлично!

– Правда? Вот это новость!

– А ты сомневалась? Парень собирался стать кардиохирургом давным-давно. К тому же он дал обещание… одному очень симпатичному ангелу.

– Скажешь тоже. – И улыбнулась.

Влиятельный меценат поднял глаза, чтобы сказать украдкой в рождественское небо «спасибо»…