11. Купить ударопрочную кружку

Когда обязательная программа дня откатана, можно переходить к произвольной. Можно включить телефон и получить эсэмэску от Ивана: «Вероничка, отправил тебе подарок. Обнимаю». Затем приходит эсэмэска от Олега: «Ты приедешь вечером?» Рассылка от МЛМ-компании: «Партнеры и клиенты!..» И когда я уже почти спрятала телефон, тренькнуло: «Спешите сделать себе подарок!» Далее следовало заманчивое предложение от какой-то сети ювелирных магазинов.

Я стою на ступеньках Центра занятости, как полководец на высоте, и обозреваю панораму окрестностей: прямо передо мной носятся машины и автобусы, за ними зеленеет елочный базар и над ним возвышается, переливается новогодней иллюминацией трехэтажный супермаркет.

– Пойду и куплю себе подарок! – говорю я.

Мне нужна термокружка для кофе. Еще не знаю, какого цвета, но непременно яркая и ударопрочная. Я не верю, что посуда бьется к счастью. Это придумано для того, чтобы не расстраиваться из-за потери. Для меня разбитая посуда означает перемены в отношениях, чаще всего радикальные.

Вообще о посуде я могу долго рассказывать. Я провела полевые исследования на эту тему. Вводная часть моей работы гласит: все мы так или иначе, рано или поздно сталкиваемся с использованием посуды… Перед публикацией я обязательно налью воды и упомяну пластиковые или стеклянные (кстати, вечный спор) бутылочки нашего младенчества, совершу краткий экскурс в историю, упомянув ложки из ракушек (боже, меня пугает сама мысль о том, чтобы запихнуть в рот острый, как лист офисной бумаги, край перламутровой ракушки!).

Объектом исследования выберу женщину по всем параметрам среднюю. Среднего роста, средней комплекции, в меру образованная, обозримо прекрасная, со средним уровнем достатка. Цель работы – определить причины и виды посудного накопительства. То есть выяснить, почему мы зацикливаемся на покупке определенных предметов обихода.

Я ученый-практик. Я пересолила несколько декалитров супа. Черепками перебитой мною посуды можно посыпать дорожку из желтого кирпича, и, весьма вероятно, они покроют ее полностью ровным слоем. Таким образом, я подвожу к явлению круговорота посуды. Стекло бьется, фарфор бьется, нержавейка царапается, эмаль скалывается, а тефлон, если не использовать специальные лопатки, превращается во что-то невообразимо вредное, по словам специалистов (пожалуй, тефлон в пример приводить не буду, а то на ночь читать такое будет страшно). Лишившись единицы кухонного оборудования или редкого экземпляра столовой экспозиции, объект исследования отправляется в магазин, чтобы восстановить гармонию в доме. Но порой количество купленной посуды явно превышает потребность в ней.

Кастрюля. Чудесно звучит! Первые ассоциации с этим словом: мама готовит блинное тесто, литров семь, в исполинской синей кастрюле, и потом жарит блины полдня, а после обеда в кухню входит папа и в такой же кастрюле (их было две) варит борщ. В детстве я ни разу не стучала ложкой по кастрюльному дну… Я также не могу припомнить случая покупки мною кастрюли. Меня можно считать человеком из контрольной группы, которая вообще не покупает кастрюли. Однажды Андрей вместо денег за работу получил набор кастрюль. Огромная коробка! Кастрюля пятилитровая, трехлитровая, двухлитровая, две литровых и сотейник. Все нержавеющие, полированные, со стеклянными крышками. Одну крышку я разбила, но все остальное служит по сей день. Скажу честно, весь этот кастрюльный арсенал должен безнадежно испортиться, чтобы мне пришла в голову мысль прикупить что-то аналогичное. Но я лично знакома с дамой, которая активно покупала кастрюли. Раз в месяц на зарплату мужа (не на всю, но на существенную ее часть) она приобретала новую кастрюлю. Конечно, с утяжеленным дном и антипригарным покрытием. Чугунная, эмалированная, керамическая, огнеупорная, нержавеющая, тонкостенная. С позолоченными ручками не взяла. Непрактично.

Собрав среди своих знакомых информацию, я сделала вывод, что кастрюли в невообразимых количествах покупают женщины, декларирующие таким образом свое место в семейной иерархии. Они говорят:

– Я матриарх. Я кормилица. Я готовлю в семье еду, поэтому только я знаю, какие кастрюли покупать. Вот эти лимонно-желтые, высокую и среднего размера заверните, пожалуйста!

Хитроумные яркие приспособления для кухни. Мне кажется, ядовито-зеленые давилки для чеснока или вакуумные крышки для консервирования покупают, устав от кухни, возненавидев готовку, чтобы как-нибудь простимулировать свой подход к плите. Очень сложно подготовить доказательную базу, потому что витрины в посудных магазинах, представляющие подобные орудия труда, похожи на секс-шоп. Вокруг них нет толпы зевак. Я никогда не видела очереди желающих купить какие-то кухонные причуды. Я никогда не слышала вопросов вроде:

– А у вас больше не осталось керамических ножей кораллового цвета?

Кроме того, в силу некоторой закомплексованности, покупательница полуметровой мельницы для перца не признается, что хочет приготовить что-нибудь острое, она скорее скажет, что приобрела подарок на день рождения подруге.

Вазы хрустальные и стеклянные, а также наборы бокалов, фужеров и рюмок. Выведем за скобки хозяек, чей дом – это стол, где бокалы, фужеры и вазы используются постоянно, поэтому время от времени они бьются и требуют замены. Какой побудительный мотив у любительниц хрупких предметов сервировки?

Вхожу в отдел посуды и прячусь за витриной с хрусталем. Жду, когда появится кандидат для исследования. Вот семейная пара, выбирают подарок друзьям. Вот дама подходящего возраста призывает продавца-консультанта и четко объясняет ему характеристики искомого товара. До меня долетает уточнение: «Подруга хочет с квадратным дном». Не та.

Объект моего исследования совершает покупку не по случаю, не для кого-то и без компании. Время посещения она выбирает такое, чтобы избежать большого скопления людей, но не утром и не перед закрытием магазина. Она смущается консультантов, потому что не знает твердо, чего же хочет. Она стесняется своей внешности. Даже если она носит на своих бедрах всего пару-тройку лишних килограммов, она все равно чувствует себя неуклюжей гусеницей. Шарф-кокон и длинная куртка с капюшоном делают образ законченным. Она старается ступать тихо, втягивает голову в плечи, минует стенды с фарфором и серебром и останавливается возле прозрачной витрины, демонстрирующей бокалы для белого вина, бокалы для красного вина, бокалы для хереса, бокалы для мартини, коньячные бокалы, фужеры для шампанского, рюмки для рома, рюмки для бренди, рюмки для ликера и целую армию водочных стопок. Она отступает на шаг, видит себя на фоне блеска и великолепия. Золушка на королевском балу. «Будь у меня такая тонкая талия…» – мечтает она, склонив голову набок напротив полки с бокалами. И правда, если винный бокал перевернуть, он станет похож на кринолин. Ей хочется, чтобы принц любил ее крепче, говорил бы ей нежные слова. Хоть какие-нибудь еще слова (не о деньгах, не о детях, не о делах). Какие сейчас не говорит…

Она стоит, улыбается уголком рта, ее тело едва заметно раскачивается в такт музыке (как удачно, что в магазинах крутят музыку, иначе пританцовывающие люди выглядели бы чудаками). Но пора переместиться, иначе подойдет продавец и карета станет тыквой. Золушка делает несколько осторожных шагов, оглядываясь на оставленные хрустальные туфельки.

Хорошо, что витрина двухсторонняя и можно продолжать осмотр товара. Товар – такое безликое слово. Нет! Здесь цветы из стекла – все эти вазочки для варенья, конфет и фруктов. Моя грустная принцесса снова стала гусеницей. Она критически оценивает свою фигуру на фоне хрустальной клумбы. Вздыхает.

Я хорошо представляю себе свою маму в таком магазине. Она тоже ходила в посудные отделы сама. Набрав вес после родов, она устраивала себе шопинг-терапию. У мамы всегда находился повод, чтобы приобрести очередной набор фужеров или вазочку: во-первых, дочь – ей нужно приданое; во-вторых, приедут погостить родственники – их нужно удивить сервировкой; в-третьих, самое грустное, что можно придумать, но всегда работало – на поминки будет что на стол поставить. Папа сердился, ворчал, хмурился, махал рукой и смирялся.

Объект моего исследования замер и смотрит вверх. Стоя чуть поодаль, я поднимаю голову, вытягиваю шею и рассматриваю верхнюю полку витрины. Там небесный свет и ангельское пение! Там стекло, рожденное в огне, застывшее в удивлении, на выдохе, и затем изрезанное волшебными инструментами. Каждая риска, каждая грань, каждая матовость рисунка сродни иероглифам из египетских пирамид, они хранят древние тайны. Как хорошо подобрана музыка! Говорят, музыкальный фон для магазинов – это целый раздел маркетинга. Ведь если врезать рок в посудном отделе, продажи упадут, а бой при оформлении витрин участится. А так что-то знакомое, почти классическое, умиротворяющее журчит из динамиков, и просто у меня на глазах грустная гусеница разматывает шарф, расправляет плечи и, чиркая крыльями по полу, направляется к продавцу со словами:

– Покажите мне, пожалуйста, вон ту вазу!

Продавец приставляет лесенку, открывает ключом витрину. Меня и объект наблюдения обдает многократно отраженным световым потоком потолочных ламп. С прерывающимся дыханием она уточняет для продавца, какая из трех десятков ваз ей желаннее всего. Ваза бесцеремонно снята с небес, поставлена на прилавок и готова к упаковке. Приглянувшийся предмет вот-вот станет собственностью покупательницы, за которой я наблюдаю. Мысленно она где-то очень далеко. Там перебирает четки восточный мудрец, а вовсе не кассир проводит рукой по клавиатуре. Считывание кредитки, шелест бумаги, шорох пакета – звуки, не различимые для ее уха. Она напрягается всем телом лишь однажды, когда продавец слегка ударяет по краю вазы. Хрусталь выдает высший бал по шкале Апгар. Она принимает на руки свое сокровище и удаляется, прижимая к себе вазу, счастливая и обреченная, как рафаэлевская Мария, не обращая внимания на волхвов, пастухов, на кисти собственного шарфа, подметающие пол.

– Мам… – шепчу я вслед.

– Вам подсказать что-нибудь? – дьявольски улыбается продавец-консультант.

– Мне нужна термокружка. – Мой голос звенит в стеклянном лабиринте.

– Вам нужно в «хозяйственные товары» или «товары для туризма». Здесь только посуда, – огорчается демон.

– Спасибо… – вежливо говорю я и отворачиваюсь.

Как хорошо, что в этом магазине все двери стеклянные! Выйдя в коридор, я сразу замечаю в соседнем отделе то, что искала. Вот она – кружка оранжевого цвета. Яркая, как апельсин, как бортовой самописец, как огонь. Мне нужен маяк и ориентир для движения вперед. Она не бьется, помещается в моей сумке и сохраняет теплым напиток в течение нескольких часов.

– Заверните! – с порога провозглашаю я.

– Пакет, коробка, подарочная бумага? – справившись с удивлением, уточняет продавец.

– Я пошутила. Просто продайте мне эту кружку, – говорю я.