Глава 25. Неожиданный союзник

Торговый центр кишел людьми. Это было особенно заметно с верхних этажей галереи, со ступеней эскалатора, в этом можно было убедиться, наблюдая из кабинки поднимающегося панорамного лифта – все это походило на эпидемию сомнамбулии, в сонном плену которой люди бесцельно плелись в случайно избранном порядке.

Один из них внезапно как будто бы оступился, расхлябанно опершись на ступню. Чтобы избежать вывиха, он позволил инерции повлечь себя чуть вбок, выиграв тем самым время для перестановки ног в устойчивую позицию. Недовольно качнув головой, он как ни в чем не бывало пошел дальше, не заметив, что траектория его ходьбы сместилась несколько влево. Также он не заметил одновременно с ним споткнувшуюся и чуть не влетевшую в витрину женщину справа, которая для сохранения равновесия так же дернулась, но уже в противоположную сторону, там и оставшись. Долговязый парень в наушниках обернулся – ему показалось, будто кто-то коснулся его плеча. Пышная, с раскрасневшимися и колышущимися щеками дама, несущая в толстой руке внушительный, задевающий чужие ноги пакет, вдруг дернулась в сторону – ее ноша будто попыталась вырваться из пальцев. Какой-то неповоротливый старик шаркнул подошвой, развернувшись всем корпусом вполоборота, как если бы что-то забыл или неожиданно для себя вспомнил.

Со всеми начало происходить нечто странное, у каждого что-то свое, однако закономерность развивающихся от этого последствий отслеживалась одна и та же – люди, занимающие левую половину вестибюля, по тем или иным причинам смещались влево, а заполоняющие половину справа – вправо.

Ослепленные каждый своей проблемой, никто из них не замечал, что объединенными, как если бы нарочито прикладываемыми усилиями они синхронно освобождали пространство для прохода, как если бы толпу прорезывал раскручивающийся рулон красной дорожки, спешно выстилаемой для церемониального шествия исключительно важного лица. Они нервно оборачивались каждый в свою сторону, где в поле их зрения отсутствовал я – неспешно идущий по расчищающемуся передо мной проходу, с застывшим взглядом, сосредоточившимся на всех обращенных к нему спинах разом.

На мне болталась летняя, мрачного цвета кожанка, бедра обтягивали новые джинсы. Ступни же, уже успевшие порядком окоченеть, были вдеты в увесистые берцы рыжеватого оттенка. Первое, что пришлось по размеру.

Выбирать особо не приходилось, так как всюду сновали назойливые консультанты, зорко отслеживая и тщательно запоминая каждого зашедшего в отдел – зона с этой одеждой была наименее просматриваемая, под плавающим прицелом внимания всего одного, выглядевшего донельзя уставшим человека. Ему я стер кратковременную память так, что он не в силах был даже просто пошевелиться еще некоторое время. С дебильно-озадаченным выражением лица он еще с минуту смотрел в точку, где только что был я – проворно зашнуровывающий на своих босых ногах подошедшие ботинки. На выходе я обесточил противокражную систему в момент прохождения мимо нее. Сигнализирующие магниты, намертво прикрепленные к рукавам, задним карманам и подошве, я открепил одним коротким, временно аннулирующим полярность воздействием, затем украдкой вытряхнул их из рукава в первую же попавшуюся урну.

Далее я неторопливо прошелся вдоль рядов элитного продуктового магазина. Мои глаза застлались мечтательной поволокой при виде пупырчато-розоватых тушек крабов, я ласкал взглядом аппетитные подрумянившиеся окорочка, загорающие под лучами множества голодных глаз на террасе холеного прилавка. Не давая себе отчета, надолго замирал напротив полок со свежеиспеченными булочками. Пошатавшись с полчаса по магазину, я пресытился до краев. Чуть ли не икая и удерживая вокруг себя планетарную систему плотно сотканных клубков из аминокислотных нитей высококачественных белков, жиров и углеводов, я довольно побрел на выход.

Вороватый взгляд и цементирующее мышцы напряжение, не ослабевавшее с того самого момента, когда в холле передо мной приглашающе разъехалась автоматическая дверь, начало спадать, лицо разглаживалось, поджатые было плечи опустились, раздвинулись, выпячивая грудь. Я чувствовал себя уверенно, настоящим хозяином положения, что имел право избегать всех этих вынужденных прикосновений, который был способен гордо отказаться от участия во всей этой малоприятной толкотне. Хоть и никто об этом толком и не подозревал, пусть так.

Когда я подошел к опустевшему за две секунды до этого эскалатору, что-то вдруг заставило меня напрячься. Резко обернувшись, я поймал на себе прямой взгляд незнакомца в капюшоне и солнечных очках, вальяжно рассевшегося за кофейным столиком. Он не стал отводить лицо, а лишь улыбнулся и как бы невзначай указал на две чашки кофе, стоящих перед ним.

– Ну, чего встал, – грубо толкнул меня в спину мужчина с растопыренными руками. Я спохватился, что застыл посреди прохода к эскалатору. Чуть поколебавшись, я все же направился к незнакомцу. Под самым горлом тревожно бухало сердце. Кто же это может быть…

Дождавшись, пока я расположусь напротив, незнакомец снял очки. На меня смотрели жуткие, слегка красноватые глаза, обрамленные белыми, как кубики сахара в блюдце на столике, бровями. Невыразительные черты лица мне ни о чем не говорили. И, тем не менее, эту экзотичную белую кожу я узнал…

– Ты, – прошипел я, приподнимаясь над столом, – чего вам от меня нужно…

– Тише-тише, – молвил альбинос из Айсберга, снова нацепляя на себя очки, – не стоит нам привлекать к себе внимание…

Снизу на эскалаторе раздался грохот, а следом сдавленный крик. Люди, сидящие за столиками рядом, повскакивали и подбежали к перилам, чтобы посмотреть. Альбинос занервничал.

– Что там происходит?

– Шнурок какого-то парня зажевало ступеньками, – небрежно объяснил я.

– А-а, – протянул альбинос, заметно успокаиваясь. – Уж не того ли самого, что тебя толкнул?

– Его самого.

– Справедливо. Что ж, давай к делу…

– Какие тут еще могут быть дела? – удивился я, пораженный самоуверенностью этой организации. – Вам мало что ли того раза? Приставили шпионить моего же соседа… А до этого психотерапевтом притворялся… Ты хочешь перелететь сейчас через эти перила?.. А? Какие еще могут быть предложения от Айсберга?..

– Это похоже на официальное предложение? – спросил альбинос, многозначительно поправив свой капюшон.

Я нахмурился. То, что он не желает быть кем-то узнанным помимо меня, я понял сразу. Только поэтому он все еще был жив.

– Что ты хочешь?

– Слегка помочь. Но с каждым твоим новым словом я все меньше нахожу в себе желание на это…

Я бегло осмотрелся по сторонам, не отводя от него взгляда.

– То есть, помочь?.. Неужели думаете, что я смогу вам еще раз хоть когда-нибудь поверить?

– Не вам, – поправил альбинос. – Я здесь сугубо по своей воле.

– Вот как, – усмехнулся я. – И как же тогда ты меня нашел?

– А где еще ты можешь быть? – удивился он. – Исходя из сведений твоего соседа, а рапортовал он обычно через меня, продукты, технику и одежду ты приобретаешь обычно в одном и том же торговом центре, недалеко от твоего дома. А как только стало известно, что дома, кроме твоих ботинок больше ничего не осталось, я сразу предположил, что ты закономерно пожелаешь обрести новую обувь, – он опустил взгляд под стол. – И как? Не жмет?

– И где тогда остальные? – я еще раз осмотрелся, в этот раз, для достоверности, повращав головой.

– Повторюсь, предположил я, а не наша поисковая группа. Они уверены, что ты умнее, чем кажешься, поэтому шерстят места поотдаленнее от твоего дома. На случай же, если ты окажешься тупее, чем предполагалось, они поручили обычным нарядам полицейских патрулировать твой район.

– Стало быть, ты не особо высокого мнения о моем уме, раз нашел меня здесь, – подытожил я.

– Я же сделал ставку на твою безбашенность… – раздельно произнес альбинос. – Какую же надо иметь наглость, чтобы в твоем положении, заявиться вот так, в открытую, в людный торговый центр?.. Разве что, твоя наглость подкреплена чем-то серьезным… Чем-то настолько серьезным, что я без малейших колебаний направился прямо сюда, где тебя не должно быть, и ведь не прогадал же, – он самодовольно улыбнулся и отпил из своей кружки.

– Так и есть, – подтвердил я. – Можешь не сомневаться, мне ничего не стоит расправиться хоть с дюжиной ваших людей разом… чем бы они не были вооружены, во что бы не были одеты… Я их замечу прежде, чем они предположат, что я могу быть где-то рядом… А их мозги превратятся в кашу быстрее, чем…

– Да-да… – невозмутимо перебил альбинос, будто он не принадлежал к числу этих людей. – Вот только они изготовили против тебя нечто куда серьезнее, чем твои способности. Я всецело был за научный прогресс, но сейчас они переступают все границы… Доходит просто до абсурда… Я больше не желаю быть с ними заодно.

Его голос понижался почти до шепота, так что мне пришлось невольно пододвинуться поближе.

– Мы изобрели вещество, с помощью которого от твоих способностей можно отгородиться.

– Да, – вспомнил я чудо-контейнер соседа, – уже видел.

– Не спрашивай как!.. Я не физик-ядерщик. Знаю лишь, что против тебя оно будет совершенно эффективным… Они знают, что после прокола с нашим внештатным, то есть, с твоим соседом, ты с большой вероятностью захочешь покинуть город сразу, поэтому прямо сейчас все границы экстренно оцепляют…

– Что? – не поверил я.

– Наши люди с новейшими технологиями обнаружения вперемешку с силовыми государственными структурами. В аэропортах, на вокзалах, везде… Даже в лесах сейчас ходят отряды с собаками, а над полями носятся вертолеты… Гражданам это объясняют большой контрабандой наркотиков, которую они должны перехватить, а поселенцам на просторах врут про военные учения. В общем-то, те не против. Главное, говорят, чтобы не взорвали…

Мне становилось дурно. Я вдруг почувствовал острую потребность в таком же капюшоне, как и у него.

– Что, не верится, что все это ради тебя? – спросил альбинос, внимательно глядя на мое побледневшее лицо. – Конечно, они не будут вечно стоять на границе. Обещают пару дней. Тем временем, тебя безостановочно будут искать по всему городу, пытаясь загнать в угол.

– Что ж, – надтреснуто произнес я, – спасибо за информацию.

– А толку от нее, если ты не дослушал, – отмахнулся агент Айсберга. – Несмотря на этот железный занавес, все же есть способ под ним проскочить…

Я поднял бровь.

– Пролететь через какую-нибудь речку?

– Ты еще и летать умеешь? – восхитился он. – Но нет, боюсь, и это не поможет… Изобретенный материал делает их для твоего глаза невидимыми. Они используют его на границах через пустыри и прочие нелюдимые места. Не спрашивай меня где и сколько, какие координаты… Я не знаю… Знаю только, что они точно увидят тебя прежде, чем ты их…

– И что же за способ…

– Их несколько. Первый, это переплыть на барже через речку внутри бочки с токсичными отходами, которые никто не станет проверять.

– М-м, – с сомнением промычал я.

– Один вопрос. Твоих способностей хватит, чтобы продержаться в этой жидкости без вреда для себя?

– Не уверен…

– Да? А вдруг твои способности после этого только усилятся? – пошутил альбинос. – Что ж, на это есть и второй способ. Один из профилей Айсберга входит во врачебную ассоциацию по контролю пандемии, исследуя свежие, инфицированные трупы. Колония готова к перевозке и уже вечером отправится в путь. Рассматривать их на границе никто, естественно, не станет. Однако, у меня недостаточно привилегий, чтобы договориться с научной группой. Необходимо будет мм… войти в роль. Ввести инъекцию, что замедлит до предела метаболизм и сердцебиение, ты погрузишься в сон и…

– Нет, – жестко отрезал я, начиная заподазривать неладное, – никаких больше инъекций. Больше не хочу терять контроль над собой ни на секунду…

– Должен признать, мне тоже сразу не понравился этот вариант, – быстро сказал агент Айсберга. – Достаточно вспомнить нашего нейрохирурга, что вколол тебе инъекцию, а она не подействовала. Неизвестно, как твоя способность поведет себя на этот раз… Да и какой смысл так рисковать, когда есть и третий способ..?

– И что же ты сразу с него не начал?

– Потому что его возможно будет осуществить не ранее, чем завтра. А сейчас каждая минута твоего нахождения здесь сопряжена серьезным риском. Ты просто не представляешь, сколько людей сейчас тебя разыскивает…

– Говори уже, не нагнетай… Что за способ?

– Одна крупная кинокомпания приезжает на следующий день в город, чтобы отснять пару сцен на фоне архитектурных достопримечательностей. Один из визажистов в съемочной команде – моя двоюродная сестра. Во время съемок ты прокрадешься в павильон и найдешь ее. Она почти такая же светлая, как я. Скажешь кодовое слово «прыгучий лосось», и она поймет, что ты от меня. Она загримирует тебя и спрячет в гримерке якобы как запасную единицу для массовки, а затем, как съемки подойдут к концу, команда соберет вещички и уедет за границу продолжать снимать фильм. Мэр города очень польщен их приездом, поэтому вряд ли позволит им докучать всякими проверками.

– Бред какой-то… – только и смог сказать я. Альбинос нахмурился.

– Я ищу способы тебе помочь. Втягиваю в это своих родственников. А ты говоришь…

– А я про то и говорю, что не совсем понимаю, зачем тебе так рисковать ради меня…

– Потому что то, что они делают – бесчеловечно…

– Только не надо снова мне втирать о добрых началах, – процедил я, глядя на него с все большим подозрением. Альбинос отвечал мне оценивающим взглядом, будто взвешивая, говорить мне или не стоит.

– Ты прав. Дело в том, что мне просто уже нечего терять… Вчера меня из-за того случая серьезно понизили в должности. Но это еще не конец… У моей команды уже давно была идейка, но они пока бракуют патент на нее… Хотя мы не теряем надежды. Но если тебя поймают и используют в своих целях, то ее нам уже точно никогда не реализовать…

– Хм, это уже звучит складнее, – мрачно усмехнулся я. – Что за идея?

– В общем, мм… у нас была идея… Как бы так сказать…

Он задумчиво мял свой подбородок, глаза бегали. То ли не знал, что сказать, то ли как сформулировать…

– В общем, мы хотим научиться внедряться в сны человека, чтобы анализировать их…

– Это каким таким образом? – не поверил я.

– …и диагностировать в них различные психические отклонения, – спокойно продолжал альбинос. – Они ведь у всех наглядно отражаются во снах… И, как следствие, мы обеспечим правильный подход к их искоренению… Но если главная программа Айсберга будет одобрена, то нужда в нашем проекте уже отпадет…

– И почему же? Что за программа?

– Начнется геноцид, которого история еще не видывала… – медленно произнес альбинос.

– Геноцид? По какому признаку?

– На мой скромный взгляд, по весьма обобщенному…

– Каким образом? Как я могу им в этом понадобиться?

– Я не знаю.

– Лжешь.

Агент Айсберга встал из-за кофейного стола.

– Я пришел не оправдываться в том, чего знаю, а чего нет, а единственно чтобы помочь… Нам обоим. Воспользоваться моей поддержкой или пренебречь – решать тебе.

– Хорошо, – сказал я, тоже встав со стула. – Если ты не знаешь, придется мне самому узнать от первых лиц.

Он посмотрел на меня так, будто ослышался.

– Я, кажется, сказал, что тебя усиленно ищут.

– Но не у себя под носом? – резонно заметил я. – Меньше всего они ожидают меня увидеть у себя в штабе, не так ли?

– Ну-у… Да, – с кислым видом согласился альбинос. – Пойми, я за научное движение… За свободу мысли… Мне не хочется ни насилия, ни каких-нибудь новых тоталитарных режимов… Просто исчезни из города, воспользовавшись моими путями и живи себе… Сначала тихо, потом, как подрастешь, живи, как и все остальные… А мы продолжим заниматься своими разработками, но уже без планов на тебя…

– Само собой, продолжите, только я должен для начала узнать, ради чего вся эта лихорадка вокруг моей персоны… И ведь если ты действительно желаешь мне помочь, ты же мне скажешь, у кого я могу об этом спросить и где?

– Хм… Сегодня полседьмого вечера заседание по твоему вопросу. Последний этаж.

– Заседание? И кто из них мне будет нужен?

– Каждый из них в достаточной мере компетентен в вопросах о твоем деле.

– Одолжишь мне свою карту-ключ? Чтобы не возникло проблем с дверьми…

Тот помялся, но все же полез за ней в карман.

– Надеюсь, ты ее не потеряешь.

– Спрячь, – улыбнулся я. – Мне она не понадобится. Просто хотел убедиться…

– Надеюсь, мы больше не увидимся, – произнес альбинос и, сделав подбородком что-то вроде реверанса, пошел к эскалатору.

* * *

Надпись на витрине «Твое Кино» стала еще более тусклой и щербатой, часть светодиодов не горела. За стеклом, в полумраке уже закрывшегося на ночь помещения, угадывался покачивающийся из стороны в сторону зад уборщицы, которая недобросовестно елозила шваброй пол. Дохнуло глянцевым запахом дискет. Здешняя атмосфера вызывала сладковато-ноющий спазм ностальгии. Вот в этом самом месте я тогда сомлел, украдкой засмотревшись на сопровождающую меня Марту.

Я снова будто увидел ее выходящей из машины, легко ступающей на тротуар, снова с глухим раздражением отметил замирающие на ее лице взгляды редких прохожих. Она впитывала в себя их взгляды так же, как и ее строгое, вопиюще красного цвета платье вбирало в себя всю яркость и внимание этого мира – без остатка и какой-либо надежды хоть на малейший акцент стоящего возле нее меня.

Но меня это тогда нисколько не задело. Исчезнувший для всех, но прежде всего, для самого себя, я самозабвенно слизывал ее точеный профиль глазами, словно подтаивающее мороженое. Я обрисовывал очертания ее фигуры взглядом, как карандашом, что на каждом новом кругу обводки буксовал на ее ягодичном склоне или же увязал в бланманже её не поддающегося преодолению бюста.

Как же я был тогда наивен! Проведя рукой по лицу, я посерьезнел. Нельзя ни на секунду расслабляться, с этого самого места я должен избегать попадать в кадр любой из привинченных повсюду камер. Обойдя магазин по дуге, я посмотрел прямо под свои ноги. Чуть левее, на глубине пятнадцати метров под землей, контрастировала ничем не заполненная полость туннеля, что устремлялся к самой окраине города. В нем, переливающийся призрачными перепадами бездыханного света, словно мертвые воды в реке Стикс, тек ветер. Привычно оглядевшись по сторонам, я сунул руки в карманы новенькой кожанки и пошел вслед за его течением, прямиком в царство Айсберга.