65
Вечерело. Под ярким светом принесенных ламп ремонт техники шел полным ходом. Механиков в городе было достаточно, и они работали, не жалея сил.
Внутри танкового каре теперь были поставлены палатки, а между ними горели чугунные очаги. От очагов поднимались вкусные запахи, но все уже были сыты и многие спали, несмотря на стук молотков при ремонтных работах.
Джим выставил посты. Все же хоть какая-то защита. Даже этих немногих людей, способных держаться на ногах, отыскать среди экипажей было не так просто. С брони уже сняли пятьдесят мертвецов, и еще несколько тяжелораненых увезли в больницу. Ходячие покидать боевые машины отказались.
Кое-где люди не спали. Такое бывает после сильного напряжения. Чтобы хоть чем-то занять себя, они чистили машины и красили их серой краской.
Помимо всех этих срочных дел, Джим распорядился привести в порядок цикламонов и помыть клетки. Затем птиц накормили дроблеными зернами рапса.
Всем этим премудростям Джим научился, проконсультировавшись у Пятьсот Четырнадцатого. Теперь цикламон выглядел пушистым и добродушным и при всяком удобном случае начинал рассказывать про единственную за всю его жизнь встречу с подругой.
– Слушай, а может, тебе сейчас привести подругу? – спросил Джим.
– Откуда?
– Ну, в других машинах… – начал было Кэш.
– Да ты что, бабы в армии не служат!
– Так вы, значит, в танках, а они на воле – в лесу?
– Как же, в лесу! – Цикламон невесело вздохнул. – В казначейском складе они содержатся, как ценное военное имущество.
– Как грустно, – признался Джим. – Вы здесь – они там.
– Ничего не поделаешь, женщинам не место на передовой, – с чувством произнес цикламон и нахмурился.
– Так, может, это… Давай мы тебе курицу поймаем или даже голубку! Голубки, они красивые!
Пятьсот Четырнадцатый посмотрел на Кэша долгим взглядом, а затем сказал:
– Вот я не пойму, адмирал, ты издеваешься или действительно такой недоумок? Я что, по-твоему, на зоофила похож? Сам-то небось ищешь для себя самочку своего вида, а не гоняешься на улице за собаками.
– Ой, извини, друг. – Джим смущенно улыбнулся. – Извини, я не подумал.
– А если по правде, – цикламон перешел на шепот, – по правде, адмирал, вот приведешь ты мне подружку, а я того… Думаю, что я уже старый… Импотентом я стал от этой танковой жизни.
Неожиданно по башне постучали.
– Адмирал Джим! Сэр! Скорее, с адмиралом Эрвилем Жестоким происходит что-то страшное! Скорее, сэр!
Джим пробкой вылетел из люка, потому что давно ждал чего-то подобного.
Спрыгнув на брусчатку, он увидел искаженное испугом лицо одного из офицеров.
– Адмирал привел в свою палатку детей, сэр! Он собирается их умертвить!
– Проводи меня! – приказал Джим и помчался вслед за гонцом.
Бежать было недалеко, и они появились вовремя.
– Лу! – позвал Джим, оглядывая убранство жилища Эрвиля Жестокого, который постарался организовать уют на свой лад.
На всех стенах висели плакаты со странными и неприятными на вид рунами, написанными красно-коричневой краской.
– Это еще не настоящая кровь, Джимми, – страшным свистящим шепотом заметил Эрвиль. – Настоящая будет сейчас.
И только теперь Джим увидел детей, которые лежали в плохо освещенном углу. Их руки и ноги были связаны за спинами так, чтобы тоненькие шеи оказались напряжены.
Джим догадывался – для чего.
– Зачем тебе это, Лу? – спросил он и сделал шаг вперед.
Пламя на свечах, расставленных по периметру, заколыхалось.
– Я собираюсь совершить обряд жертвоприношения, чтобы отблагодарить силы, давшие нам победу.
– И какие же это силы?
– Я пролью эту чистую детскую кровь во славу молоха Атеизма.
– Почему именно детскую? – стараясь отвлечь Эрвиля, спросил Джим, одновременно посматривая на стоявшую у стенки длинную палку.
Лу уже был вооружен длинным острым ножом и держал его довольно уверенно.
– Молох Атеизма, Джимми, принимает всякую кровь, но детская помогает ему прирастать новыми силами…
– А почему они не плачут?
Джим оказался уже возле палки. Он незаметно взял ее и, прижав к себе, пошел навстречу Лу.
– Ты наивен, Джимми, ты надеешься спасти этих детей с помощью своих хулиганских шуток. Мы уже не в Тауросе, дружище. Мы в мире истинной силы, и нельзя недооценивать этого… Стой, Джим! Еще один шаг, и первый из них умрет! – предупредил Лу, заметив, что Кэш приближается.
Джим остановился, глядя на занесенный нож, кривой, как клык хищного зверя.
– Тебе не остановить меня, Джимми! – Лу ощерился в широкой улыбке, и Кэш снова не узнал своего друга.
– Ты убьешь его, а потом я убью тебя, и на этом все закончится, – сказал Джим нарочито будничным тоном. – Мальчика похоронят, его кровь смоют, и уже ничего не будет напоминать о твоем дурацком поступке.
– И что ты предлагаешь? – спросил Эрвиль, щелкнув от возбуждения зубами.
– Все очень просто, дружище. Ты и я… В адмиральской палатке много места, и нет нужды привлекать дополнительных зрителей. Если победишь, будешь волен приказать залить кровью хоть весь город.
– Весь город?! – воскликнул Лу, и Джим понял, что тот сделал свой выбор.
– Конечно, ты ведь останешься единственным из адмиралов…
Эрвиль улыбнулся и отпустил ребенка, а сам тихо, по-кошачьи шагнул навстречу Джиму. Острый нож его куда-то подевался, и Кэш обеспокоенно стал искать его глазами.
Не дожидаясь нападения, он рубанул Эрвиля палкой по ногам и одновременно пригнулся. Лу вскрикнул, и появившееся откуда-то сбоку лезвие прошло мимо цели.
Эрвиль поймал нож и засмеялся:
– Что, Джимми, неожиданно?! Я тебе еще и не то могу показать…
Впрочем, Кэш в этом не сомневался. Он понял, что остался последний шанс, и не только у него, но и у несчастного города Ангура. Лу использовал страшную неведомую силу, против которой Кэш ничего не мог сделать.
– Сейчас я покажу тебе, Джим, самый интересный и самый последний для тебя фокус…
«Пора!» – решил Кэш и сделал длинный выпад, словно пикой целясь Лу прямо в грудь. Однако тот неуловимым образом оказался в стороне от удара. Сверкнувшее в пламени свечей лезвие взметнулось.
– Стоять! – заорал Джим адмиральским голосом, вкладывая в него всю свою силу и негодование.
Его команда, словно удар молнии, на мгновение парализовала Лу, что дало возможность Кэшу со всей силы огреть соперника по голове.
Впрочем, ожидаемой реакции не последовало. Лу остался стоять, и лишь зрачки в его глазах бешено вращались, а лицо искажалось сотнями проносящихся гримас.
Поняв, что дольше ждать опасно, Джим что есть силы ударил Лу кулаком в грудь. Но ему показалось, что он попал в дерево – жесткое и глухое. Руку пронзила боль, однако на этот раз Лу хрипло закашлялся и проговорил басом, от которого заметалось пламя свечей:
– Побереги здоровье, парень…
Тогда, не помня себя от страха, Джим принялся наносить удары в каком-то исступлении, пока наконец Эрвиль не свалился на пол, а вместо него остался стоять неясный темный силуэт.
– Так это ты? – тяжело дыша, спросил Джим.
– Я, – басом ответил незнакомец.
– Ну так получи! – И Джим, подобрав Эрвиля, полоснул по силуэту.
Незнакомец охнул, метнулся в сторону и растворился в сумраке, будто его и не было.
– Развяжите детей! – приказал Джим онемевшим офицерам, стоявшим у входа, а сам подбежал к Эрвилю, который лежал, не подавая признаков жизни.
Кэш похлопал друга по щекам, и Лу открыл глаза. Из его носа текла кровь, но это было единственное из видимых повреждений.
– Где мы? – спросил он и закашлялся.
– В твоей палатке. Ты что, ничего не помнишь?
– Ничего…
