4
Специи для рецепта успеха

В Индии наш доллар расходуется на растение, которое служило людям пищей больше и дольше, чем любой другой злак, – Oryza sativa, – более известное как рис. Считается, что впервые возделывать рис начали в Древнем Китае, откуда его культура распространилась на другие регионы. Сегодня из пяти плошек риса одна – родом из Индии.

На планете 7,6 млрд ртов, а это значит, что им требуется очень много риса. Сельское хозяйство – не самая «модная» отрасль экономики, но она чрезвычайно важна для выживания человечества. Разумеется, земли, потенциально пригодные для земледелия или выпаса скота, представляют собой ограниченный ресурс – в отличие от населения Земли. Предполагается, что за нынешний век его численность утроится. Это серьезный вызов, даже с учетом растущей эффективности сельского хозяйства.

В настоящее время примерно одна восьмая жителей планеты недоедает. По той причине, что мы не способны произвести достаточное количество пищи? Или потому, что мы не умеем доставить ее туда, где она нужна, уравновешивая спрос и предложение? Нам всем надо есть; другой вопрос – у каждого ли из нас имеется такая возможность? Обладатели самых широких талий – это самые богатые на планете люди: американцы и европейцы. Меньше всего едят те, кто живет в наиболее нищих областях Африки южнее Сахары. Жительница Техаса Лорен Миллер тратит на еду около 20 % своих доходов; нигерийцы – 56 %.

И едят они разные продукты. Чем вы беднее, тем выше шанс, что вы отдаете предпочтение крахмалистым блюдам, таким как рис, – в то время как рост благосостояния позволил, например, китайцам чаще потреблять мясо, молочные продукты и овощи. Появление «Макдоналдса» может служить признаком того, что развивающаяся страна добилась определенных стандартов потребления – хотя в не страдающей иллюзиями Америке на золотые арочки с буквами MD уже давно косятся с подозрением как на символ грядущего ожирения. Численность населения растет во всем мире, но не пропорционально; самый высокий рост демонстрируют бедные страны Азии и Африки; если в них отмечается рост доходов, это означает, что и цены растут. По оценке Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), к 2050 году потребности человечества в пище должны вырасти на 70 %. В дальнейшем не исключено возникновение дефицита продуктов питания. Еда, в том числе возможность ее выращивать и потреблять, может стать синонимом власти.

Обычно рис выращивают на полях, которые заливают водой одновременно или сразу после посева. Существует несколько сортов этого злака: круглый рис, липкий рис, длиннозерный рис. Пожалуй, самым известным из видов индийского риса является басмати, что в переводе с хинди означает «душистый». Но, как знает любой западноафриканский повар, для настоящего джолофа необходим не басмати, а длиннозерный пропаренный рис. Именно такой рис составляет большую часть миллиона с лишним тонн Oryza sativa, поставляемого из Индии в Нигерию.

У Индии и Нигерии много общего: колониальное прошлое, огромное этническое и религиозное разнообразие, молодое население и, разумеется, любовь к рису. Это одна из причин, объясняющих, почему эти две страны стали серьезными торговыми партнерами. Не только рис, но и многие другие произведенные в Индии товары – от мотоциклов, широко используемых в Лагосе в качестве такси, до лекарств – отправляются в Нигерию. Треть нигерийских лекарств – родом из Индии. В обратном направлении следует нефть – Индия является самым крупным потребителем нигерийской нефти. Неудивительно, что обе страны стремились к укреплению двусторонних торговых отношений. От официальных визитов до участия в торговых выставках и обсуждения вопросов инвестиций в инфраструктуру и обмена опытом – все это свидетельствует о том, что обе страны предпринимают серьезные усилия для установления взаимоотношений, способствующих процветанию. Они используют «старые» западные деньги, но используют их по-новому. И хотя доллар проходит через руки посредников, он – важная часть тесных отношений между двумя странами.

Он движется по хорошо протоптанной тропе. Нигерийские оптовики покупают рис у мировых трейдеров, которые осуществляют закупки и доставку сырья для пищевой промышленности, от жиров до пшеницы. Эти компании малоизвестны, но именно они определяют нашу диету. Самых крупных игроков называют компаниями ABCD: ADM, Bunge, Cargill и (Louis) Dreyfus. Они располагают развитыми сетями хранения и транспортировки пищевого сырья и присутствуют на всех этапах его производства – от поля до предприятий переработки.

На них приходится треть пищевых продуктов, пересекающих границы по всему миру, и около 75 % торговли зерном. Это означает, что продукты ABCD с большой вероятностью не сегодня, так завтра окажутся у вас в тарелке. Однако вы ничего не можете у них купить; они торгуют с правительствами, предприятиями пищевой промышленности и мультинациональными корпорациями – такими, как Unilever. Перед нами пример концентрации огромной власти в немногих руках. Благотворительные организации, такие как Oxfam, утверждают, что эта власть используется для эксплуатации фермеров и наемных работников, находящихся на нижней ступени пищевой пирамиды; она же сохраняет цены на высоком уровне. Компании ABCD, в свою очередь, утверждают, что они ведут передовые разработки в области сельского хозяйства и служат гарантией того, что в будущем мы не лишимся еды.

Их присутствие означает, что торговля ведется в долларах – валютой товарных рынков, а не в найрах и не в индийских рупиях. Трейдеры платят индийским оптовикам, те переводят их в рупии и платят фермерам – таким, как Арджун Кумар из южного индийского штата Карнатака. В 2016 году за 1 доллар можно было купить чуть больше 1 кг риса, но Арджун с этим долларом никогда не столкнется. На самом деле он не получит даже его эквивалент в рупиях.

Когда мы слышим рассуждения о развивающихся экономиках, справедливой плате за труд и этике торговли, речь чаще всего идет о том, чтобы помочь этим экономикам развиваться самостоятельно. Идея состоит в том, чтобы снизить зависимость от зарубежной помощи и уровень нищеты, а также найти способы, которые позволят населению кормить себя в рамках глобальной экономики – поскольку избавиться от нее они не способны, так же как и мы.

Индия являет собой убедительный пример того, каким сложным может быть путь развития. Эта страна – спящий гигант и будущий серьезный игрок, о котором мы все – и на Западе, и в Китае – еще очень много услышим.

Во-первых и в самых главных, как бы ни развивалась страна и как бы она ни стремилась к богатству, ей необходимо обеспечить свое население продовольствием. Все начинается с сельского хозяйства. Выращивание еды кажется простым делом: посадил семена, полил и жди, когда поспеет урожай. Сельское хозяйство называют базовой отраслью, но это обманчиво простой термин для обозначения сложного процесса.

Арджун – один из миллионов фермеров, кормящих весь мир. На своем уровне он и его семья каждый день решают проблемы сева семян, ухода за посевами и сбора урожая. На уровне страны сельское хозяйство сталкивается с необходимостью выращивать достаточно продукции, чтобы накормить население страны. Это явление именуется продовольственной безопасностью.

Арджун продает свой рис на экспорт, но ведь и индийцам тоже надо есть. Сокращение «пищевых миль» и покупка местных продуктов вошли в моду в западных городах, но для подобного стремления к самодостаточности есть и более веская причина. Страны стремятся избежать риска внешнего влияния на поставку продуктов питания. Только хорошо накормленный народ способен плодотворно трудиться.

Большинство стран серьезно относятся к проблеме продовольственной безопасности; в Индии эта идея вошла в моду в 1960-е годы. Пока остальной мир отрывался и хипповал, индийские фермеры переживали собственную трансформацию. Зеленая революция принесла более урожайные сорта злаков, новые методы земледелия и использование новых технологий. Так же как их американские коллеги, индийские фермеры сосредоточили свои усилия на повышении производительности, хотя делали упор на обеспечении продовольствием собственного населения, а не на его экспорте за рубеж. Они даже прекратили экспорт риса, когда в мире наблюдался дефицит этой культуры; в стране действует политика субсидирования производства продовольствия. Разумеется, доллар весьма привлекателен, и многие индийские фермеры экспортируют свою продукцию, получая взамен валюту.

Со стороны Индия выглядит неплохо. Ей принадлежат самые большие в мире земельные площади, пригодные для выращивания пшеницы и риса. Рисовые поля располагаются практически на всей территории страны. Индия – крупнейший производитель молока, бобов и пряностей.

Можно ли предположить, что население страны, которая производит такие количества еды, достаточно богато и сыто? Скажите индийцу, что он выглядит «состоятельным», и он поймет, что вы назвали его… упитанным. Это не считается оскорблением. Индуистские божества – довольно пузатые, что говорит о том, что в национальной культуре высоко ценится возможность много есть. Неужели это и правда страна «молока и меда», в которой есть изобилие еды? К сожалению, как мы увидим ниже, все обстоит иначе.

Урожай риса, который собрал Арджун Кумар, может приманить в Индию доллар, но это не значит, что у него прибыльный бизнес. Половина индийского населения зарабатывает на жизнь, занимаясь сельским хозяйством. Для современной экономики это огромная доля. Но из шести долларов в объеме ВВП Индии на долю сельского хозяйства приходится всего один. Половина рабочей силы Индии производит всего одну шестую доходов страны – это много труда за очень маленькие деньги.

К тому же это капризный и непредсказуемый бизнес. Иначе говоря, для Арджуна рискованно полагаться на сельское хозяйство как на источник своих рупий. И дело тут не в нестабильном спросе. Есть надо всем, и с ростом населения ртов становится все больше. Спрос на продовольствие не просто гарантирован; есть гарантия того, что он будет расти. Этот спрос никогда не сожмется, даже если вырастут цены на рис или пшеницу. Людям нужна еда, и она нужна им каждый день. Иначе говоря, спрос на продукты питания не отличается «гибкостью» и не слишком чувствителен к изменению цен. С другой стороны, если взлетит цена на телевизоры, люди перестанут покупать новые телевизоры и будут смотреть старые. Спрос на предметы роскоши более эластичен, когда речь заходит о цене.

Это всеобщая истина, где бы вы ни жили – в Дели, в Делавэре или в Дубае. Обладатели более низких доходов тратят большую часть своих заработков на еду и, как следствие, с большей вероятностью сократят свои расходы на другие товары, если цены взлетят. Иначе говоря, их спрос отличается чуть большей гибкостью.

Проблема Арджуна и миллионов таких же, как он, фермеров по всему миру в том, что они не могут полагаться на сельское хозяйство как на источник достаточно высоких доходов и не уверены, что смогут продавать свою продукцию по конкурентной цене, способной обеспечить им средства к существованию.

Для возделывания риса необходимы большие земельные площади и много труда, но в Индии хватает и того и другого. Кроме того, рису нужно очень много воды. В стране, где сооружение ирригационных систем обходится дорого, больше половины фермеров, выращивающих рис, зависят от милостей дождя. Арджун беспокоится о юго-западном муссоне, и он в этом не одинок. Две трети территории страны относятся к засушливым, а три четверти годовых осадков в Индии выпадает в период с июня по сентябрь. Разумеется, это палка о двух концах. В 2016 году самые мощные за три года муссоны принесли пользу не только продавцам зонтиков. Они повысили благосостояние фермеров. По всей Индии прогноз погоды и первые в году дожди ожидаются с таким же нетерпением, как новейшие фильмы Болливуда.

Снабжение мира едой – сложное дело. Помимо капризов урожайности, индийские фермеры сталкиваются со многими другими трудностями. Обычно фермы крошечные – площадью меньше 2 гектаров. Поэтому неудивительно, что Арджун Куман не может позволить себе установить ирригационную систему или вложить средства в технологии, которые повысили бы продуктивность его земли. Если бы он расширил свои владения или объединился с соседским фермером, то оба выиграли бы от «положительного эффекта масштаба», и приобретение трактора окупилось бы быстрее. Каждый килограмм риса принес бы больше прибыли.

Почему Арджун Кумар не может увеличить размеры своей фермы и получать больше долларов? Индия протянулась на расстояние около двух тысяч миль, и проблем с землей здесь нет. Но все не так просто. Бюрократизм – этот бич бизнеса во всем мире – в Индии цветет пышным цветом. Судя по всему, культура заполнения формуляров и бесконечные процедуры уходят корнями во времена английского колониального господства. Законодательство в области прав собственности отличается сложностью и запутанностью; найти документы, подтверждающие, что кому принадлежит, не всегда просто. В стране проводилось множество земельных реформ, но большей частью они были направлены против владельцев самых мелких ферм.

Если Арджун ухитрится преодолеть эти препятствия, он все равно может пасть жертвой ненавидимой многими системы, согласно которой организованы складирование и транспортировка готовой продукции. Из трех тонн произведенной продукции одна – или чуть больше – сгнивает до того, как поступает в продажу. Недостаточно хорошо оборудованные складские помещения и плохие дороги не в состоянии гарантировать Арджуну, что его рис достигнет других областей страны.

Даже если груз дойдет до портов Индии в приемлемом состоянии, то портовая структура все равно не обработает весь объем товаров, производимых экономикой страны. Добавьте к этому бумажную волокиту и выяснение отношений с чиновниками, и увидите, что оформление документов на грузы занимает дни, тогда как в Америке оно происходит в считаные часы. Индия может получить доллар, но, чтобы отдать в обмен на него фунт риса, необходимы титанические усилия.

Некоторые из этих проблем, особенно ярко проявляющиеся в Индии, наглядно демонстрируют трудности, с которыми сталкиваются фермеры всех развивающихся экономик.

Существуют еще более фундаментальные препятствия на пути производства продовольствия – от неподходящей почвы и недружелюбного климата до нехватки рабочих рук. Многим фермерам трудно выйти на уровень производства, превышающий их личные потребности, но, даже когда им это удается, их мелкий масштаб делает их уязвимыми. Они полностью зависят от милости глобальных рынков, на которых цены – более низкие – диктуют более крупные игроки. Даже «дома» им приходится конкурировать с более дешевой импортной продукцией. Например, в Африке мелкие фермеры сталкиваются с конкуренцией крайне дешевых продуктов питания, поставляемых из Европы. Евросоюз гарантирует своим фермерам определенный уровень цен на сахар, но запрещает импортировать этот продукт из Африки.

Движение за справедливую торговлю, которое стремится предоставить фермерам приемлемый уровень доходов, возникло как реакция на дисбаланс, наблюдающийся в развивающихся странах. В Индии оно затрагивает больше миллиона мелких ферм вместе с их работниками, но они остаются в меньшинстве.

Погоня за экспортным долларом одинаково влечет и правительство и Арджуна, но это означает, что еды может не хватить на прокорм жителей Индии. Нестабильная природа фермерства оборачивается, тем, что, например, сельскохозяйственные рабочие не могут позволить себе купить продукты, которые они же производят. У правительства есть программа субсидирования продовольствия, но коррупция и низкая эффективность управления способны привести – и приводят – к скачку цен.

Сельское хозяйство – это очень, очень старая отрасль производства, и для многих она по-прежнему синонимична нищете. Ради выживания мелкие фермеры вынуждены включаться в современную глобальную экономику, хотя они при этом орут и брыкаются. На их продукцию существует огромный спрос, но удовлетворить его не так-то легко. Глобальная торговля продовольствием устроена так, что фермеры получают очень мало прибыли. Арджун Кумар живет в постоянном риске, и, даже если он в состоянии кормить свою семью, не факт, что то же доступно нанятым им работникам. Половина индийского населения моложе 25 лет, иными словами, в стране огромное количество голодных ртов. Индия может быть одним из крупнейших в мире производителей риса и молока, но она же является страной, в которой проживает четверть всех жителей планеты, страдающих от недоедания.

Поскольку сельское хозяйство требует огромных трудозатрат, оно абсорбирует значительную часть рабочей силы. При этом оно редко делает людей богатыми. С полагающейся ему долей доллара Арджун не разбогатеет.

Сегодня, когда Китай взял паузу, чтобы составить план дальнейших действий и осуществить «перезагрузку», и несмотря на проблемы Арджуна, Индия является самой динамично развивающейся из крупных экономик мира. В 2017 году рост ее ВВП составил 7 %, хотя, имея дело с государственной статистикой, необходимо отделять правду от пропаганды, особенно в такой большой и многообразной стране, как Индия.

В какой-то степени Индия, бесспорно, может себя похвалить, и не только за то, что год от года зарабатывает все больше денег. В стране снизилась детская смертность, и у большего числа людей появился шанс дожить до 65-го дня рождения. У них появилось больше возможностей стать грамотными: сегодня семь из десяти индийцев умеют читать и писать.

В XIX веке Индия была второй по величине экономикой мира, но затем началось отставание. Попытки наверстать упущенное привели к тому, что Индия выбрала неортодоксальные пути и добилась неортодоксальных результатов. Частично это следствие наследия, оставленного Британской империей, которая ограничивалась извлечением и торговлей природными ресурсами, в первую очередь чаем и пряностями, чтобы удовлетворить потребности колонизаторов. Были вложены немалые средства для поддержания торговли – от прокладки железных дорог до создания гигантского бюрократического аппарата. Но другие сектора, включая промышленность, оказались в загоне. После обретения независимости обнажились проблемы экономики, которая развивалась односторонне и была обескровлена за счет вывода огромных объемов национальных богатств. Экономический путь, которым впоследствии пошла страна, был выбран отчасти из-за природы Индии, отличающейся большим разнообразием, а отчасти – из-за отсутствия планирования и разумной правительственной политики. Наверное, уникальный подход Индии можно рассматривать как результат случайности и импровизации.

Считается, что Запад изобрел рецепт успеха – это четкий набор шагов, ведущих к модернизации и процветанию. Следуйте тем же путем, что и «старые деньги», и каждый заработанный доллар будет многократно умножен. Над этой формулой не властно время, и ее легко применить где угодно на планете. Она служила основанием для трансформации Китая последних десятилетий, а в более недавнее время – для преобразований во Вьетнаме.

Этот рецепт уходит корнями в XVIII век, когда в результате промышленной революции в Великобритании кардинально изменились методы работы, в первую очередь в сельском хозяйстве. В 1960 году американский экономист Уолтер Ростоу определил стадии, через которые обычно проходит экономика в процессе своего «развития» – от сырья до готового продукта. Эти стадии выглядят следующим образом:

Традиционное общество. Аграрная экономика базируется на самообеспечении продовольствием с минимумом товарного производства. Предложение со стороны механизации ограничено, что означает низкий уровень эффективности; излишков продукции, которые можно было бы продать, немного.

1. Предпосылки дальнейшего развития. Уровень механизации сельского хозяйства растет; увеличивается товарное производство. Инвестиции в улучшение физической среды, например в ирригацию, также увеличиваются. Наблюдается рост, хотя и незначительный, объема накоплений и инвестиций. Усиливается акцент на социальную мобильность, национальную идентичность и общие экономические интересы. Не исключено внешнее финансирование – в форме помощи или привлечения иностранных рабочих.

2. Взлет. Растет значение промышленного производства, хотя его объемы остаются небольшими (обычно первыми развиваются текстильная и швейная промышленность). Значение аграрного сектора снижается. В нем по-прежнему занята большая часть населения, но многие крестьяне перебираются в города в надежде на относительно более богатую жизнь, возможности которой открывает промышленное производство. Наблюдается развитие политических и социальных институтов; возникает необходимость в увеличении притока иностранных средств. Накопления и инвестиции приобретают больший масштаб.

3. Движение к зрелости. Промышленность растет и становится более диверсифицированной, все больше внимания уделяется производству потребительских товаров, а также оборудования. Наблюдается стремительное развитие транспортной и социальной инфраструктуры (например, бурное строительство школ и больниц). С развитием технологий рост доходов распространяется на все население.

4. Эпоха массового потребления. В экономике доминирует промышленность. Рост производства приводит к росту потребительских трат, включая предметы роскоши. Увеличивается значение среднего класса, а вместе с ним – значение сектора услуг, от ресторанов до парикмахерских и тому подобного.

Для Ростоу на этом рецепт исчерпывается. Он описывает «первую» (с использованием пара для механизации производства) и «вторую» (с использованием электричества) промышленную революцию. Но для «полностью развитой» глобальной экономики XXI века следует добавить еще несколько стадий.

В их число входит развитие сферы услуг как ответ на растущее значение потребителей, пока она не становится самой крупной частью экономики. Количество дополнительно заработанных долларов используется с тем, чтобы они приносили выгоду вашей стране: инвестируйте доходы от экспорта и прибыль компаний в зарубежные предприятия, получая новые прибыли и тем самым увеличивая свое присутствие и влияние в мире. В наши дни не менее важно постоянно расширять сеть контактов, получая доступ к технологиям и инновациям. «Экономика знаний», «цифровой век», «третья промышленная революция» – называйте как хотите, но именно технологии становятся самым модным и необходимым компонентом успеха. Если вы находитесь на передовой научного развития и технологий, это значит, что вы пожинаете самый жирный урожай прибыли, особенно если учесть, что роботы грозят занять основные рабочие места. Иными словами, вы готовы к «четвертой промышленной революции», в рамках которой слияние технологий сотрет границы между физической, цифровой и биологической сферами.

Развитие – это болезненный процесс; его конечная цель – сделать вашу экономику более весомой, а ваше общество – более процветающим, хотя не исключено, что ценой будет утрата равенства. Идея в том, что в конечном итоге у вас должно появиться гораздо больше денег, чем было в начале. В XIX веке доходы в Великобритании удвоились (с учетом инфляции), за что можно поблагодарить наступление века машин.

С этой точки зрения легко понять, почему средний американец сидит на гораздо более высокой куче долларов, чем, к примеру, средний житель Буркина-Фасо. Эта страна, она из беднейших на планете, стоит в самом начале пути: 67 % ее населения заняты в сельском хозяйстве.

Что все это говорит нам об Индии и как она заработала свой доллар? Насколько типичен пример Арджуна? На какой стадии «рецепта успеха» находится сейчас эта страна? Многие из быстро растущих азиатских конкурентов Индии заработали свои доллары, пользуясь дешевой рабочей силой и иностранными инвестициями, чтобы производить и продавать товары на Запад. Индия выбрала другой путь. Самая быстро растущая крупная экономика не проходила через стадию создания крупного промышленного производства. Она не последовала примеру своих бывших колониальных хозяев. На самом деле во времена колониализма становлению промышленности и развитию предпринимательства уделялось не так уж много внимания. Эта ситуация не слишком изменилась и после обретения независимости, когда на первый план вышли последствия раздела Индии и стремление заставить работать эту многообразную страну. Только недавно власти Индии начали задумываться о включении индийской промышленности в глобальную экономику.

Индия по-прежнему проявляет слабый интерес к росту влияния за рубежом. На каждый доллар, вкладываемый Индией за рубежом, Китай вкладывает 36 долларов. У Индии попросту нет такого количества свободных денег, такого же дохода от экспорта и такого же объема накопленных резервов. Возможно, что она менее склонна к тому, чтобы играть своими финансовыми мускулами. Индия, по сути, отбросила традиционный рецепт успеха и готовит то, чего раньше не было в меню. Это довольно острое блюдо.

С 2000 года доходы среднего индийца вполне могли утроиться, но это не значит, что все индийцы процветают. Арджун по-прежнему молится на дождь и уповает на то, что его ржавый трактор протянет еще год, а землевладелец не удвоит стоимость аренды. Каждый пятый индиец, многие из которых фермеры, живет меньше чем на 2 доллара в день. Несмотря на общий рост жизненных стандартов и развитие образования, их дети могут не закончить даже начальную школу.

Кому же достается вся добыча? Куда идет рост доходов? С точки зрения географии ответ лежит недалеко. Он скрывается в сияющих тихих коридорах новых корпоративных храмов Индии, населенных инженерами, профессиональный профиль которых достоин глянцевых университетских буклетов.

Бангалор – это и есть информационные технологии. Это центр индийской IT-отрасли. Он находится в сотне миль от фермы Арджуна, но с таким же успехом мог бы находиться на другой планете. Колл-центры располагаются в непосредственной близости от высокотехнологичных компаний и компаний по обработке данных, специализирующихся на аутсорсинге. Они обслуживают банки и крупные фирмы с другого края света по всем технологическим вопросам – от службы компьютерной помощи до передовой робототехники. Они ищут и находят виртуальные решения проблем, о существовании которых мир может еще даже не подозревать. Добро пожаловать в технологический сектор – дом лучших и богатейших людей Индии. Его взрывное развитие вызвало в Индии золотую лихорадку. По сравнению с ней китайский промышленный рост движется со скоростью улитки.

Например, Tata Consultancy Services получила первого зарубежного клиента в 1974 году. К 2005 году ее штат насчитывал 45 тысяч человек. В 2017 году это число перевалило за 300 тысяч. Сегодня это одна из крупнейших компаний в Индии. Существует еще много компаний, которые, как и Tata, предлагают услуги консалтинга и IT-решений для бизнеса по гораздо более низким ценам, чем аналогичные компании на Западе. Аутсорсинг в сфере IT и создание колл-центров в Индии, а также перенос производства в Китай произошли по одной и той же причине и вызвали сходные последствия.

Результат превзошел все ожидания. Индия стала технологическим сервис-центром всего мира, получая доллары от корпораций из десятков стран. Сегодня этот сектор стоит больше 100 млрд долларов – для сравнения: 25 лет назад он стоил всего 2 млрд. За последние десятилетия рост сферы услуг составил 7–10 %, то есть в несколько раз больше, чем в сельском хозяйстве.

В 2016 году на долю высокотехнологичных предприятий приходилось почти 8 % индийской экономики; именно в этой сфере появилось несколько очень богатых индийцев. Свыше половины богатств Индии принадлежит всего 1 % ее населения. По данным Всемирного экономического форума, в общем для экономики Индии характерен уровень неравенства, превышающий тот, который отмечается в США, в России и даже в Китае.

Сотрудники этих предприятий, может быть, никогда в жизни не видели доллара или никогда не бывали в магазине Walmart. Но те, кто работает в офисе бангалорской компании @Walmartlabs, тратят свое рабочее время на то, чтобы убедить Лорен Миллер, находящуюся в тысячах миль от них, расстаться со своим долларом. Они обрабатывают данные и информацию, пытаясь определить, как сделать ее поход за покупками более приятным, чтобы в результате повысить прибыли сети Walmart. По словам этого ретейлера, «научные сотрудники Walmart#data работают над тем, чтобы превратить огромные объемы данных в такой же огромный объем новых идей». Они изучают все аспекты покупательского поведения – от формирования ассортимента продуктов до их расположения на полке, побуждающего клиента совершить импульсивную покупку. Если внезапно наступают жаркие дни, они рассчитывают, сколько свиных ребрышек должно храниться в холодильниках магазина, чтобы хватило всем любителям барбекю. Изучение количественной информации позволило супермаркетам выяснить, что, например, молодые родители приобретают не только подгузники, но и пиво: присутствие в доме младенца означает, что вечер семья, скорее всего, проведет дома. Поэтому полки с пивом переместились поближе к полкам с подгузниками. Много данных – это много баксов. Индийские инженеры гоняются за долларами, но тратятся эти доллары на другом краю земли.

Над сходными проектами работают и в других храмах из стекла и бетона, разбросанных по всему Бангалору, да и в других городах тоже.

В ХХ веке Индия, возможно, пропустила несколько этапов в рецепте модернизации, отказавшись от крупномасштабного промышленного производства в пользу технологической революции, но она изменила эту формулу под свои потребности и вкусы. В конечном итоге это экономическая версия «фьюжен-кухни» новой волны, своего рода эклектичная смесь традиции и инноваций, характерная для атмосферы кафе, в которые любят ходить недавно разбогатевшие инженеры Бангалора.

Как Индия этого добилась? В стране много молодой рабочей силы, по большей части не имеющей квалификации, однако со времен Британской империи сохранился тренд на подготовку инженерных кадров. Рост сети индийских железных дорог привел к тому, что многие рабочие оказались готовы вооружиться клавиатурой компьютера и принять участие в цифровой революции. Тот факт, что эта революция произошла в Бангалоре, находящемся в 1 350 000 миль от столицы страны Дели, не случаен: новая отрасль сумела избавиться от слишком пристального взгляда властей и бюрократических препон. По сравнению с большинством других индийских городов в Бангалоре создана относительно передовая инфраструктура, которая позволила гигантам – таким, как Tata Consultancy Services, Wipro и Infosys, – добиться процветания.

Также Индия сделала себе имя на экспорте инженеров экстра-класса. Несмотря на то что на пороге Кремниевой долины толпится все население США, их золотые дети (точнее говоря, подростки – с учетом их возраста) – Google и Microsoft – своих боссов предпочли искать в Индии. Генеральный исполнительный директор Microsoft Сатья Наделла родился в Хайдарабаде и получил образование инженера-электронщика в Миньяпале – инкубаторе технических специалистов. Глава Google Сундар Пичаи вырос в двухкомнатной квартире в Ченнаи, штат Тамил-наду, и учился на инженера-металлурга в Университете Западного Бенгали.

Чем больше проходит времени, тем у самых амбициозных индийцев меньше причин покидать свою страну. В первую очередь это касается жителей Бангалора, который становится Кремниевой долиной Индии, готовым рынком, где предприимчивые инженеры могут пересечься с обладателями финансовых средств, желающими отхватить кусочек индийского финансового бума. Если не брать в расчет США, это одно из самых привлекательных для венчурных капиталистов мест, способных дать возможность сорвать очередной цифровой куш. Индии еще только предстоит полностью реализовать этот потенциал. К примеру, в последнее десятилетие рост онлайн-торговли привел к появлению собственного онлайн-ретейлера, Flipkart, хотя его стоимость значительно ниже стоимости таких гигантов, как Amazon и Alibaba, каждый из которых занимает заметное место на индийском рынке и не собирается его уступать.

На данный момент Индия держит свою нишу, оказывая рутинные высокотехнологичные услуги на условиях аутсорсинга. Эта отрасль развивается со скоростью, напоминающей скорость прохождения сигнала по оптоволоконному кабелю. Облачная обработка данных и предоставление цифровых услуг меняют отношение компаний к IT-технологиям и их роли в бизнесе: от них ждут все более дорогих и все более инновационных решений. Крупные консалтинговые фирмы вкладывают в них значительные средства, хотя они привлекают для работы все меньше сотрудников, правда обладающих все более специализированной квалификацией. Индия не желает отставать.

В то же самое время стремление к снижению затрат совпадает с ростом зарплат. Инженеров быстро не подготовишь, и их число всегда ограничено. Как следствие, персонал начинает требовать повышения платы за свой труд. Индия – уже не такая «дешевая» страна, какой была когда-то. То же самое произошло с зарплатами промышленных рабочих в Китае, и это обычный побочный эффект развития.

В будущем высокотехнологичная сфера Индии может выглядеть совсем иначе, став гораздо более сложной. Она изначально не была слишком трудоемкой, но не исключено, что в дальнейшем для ее поддержания потребуется еще меньше кадров. Это приведет к дальнейшему расслоению внутри одной из самых «неравных» экономик мира. На IT-сектор приходится 8 % добавленной стоимости, но тех, кто создает эту стоимость, чрезвычайно мало. Если верить официальной статистике, из 460 млн трудоспособного населения в высокотехнологичной сфере занято меньше 1 %. Население Индии составляет 1,3 млрд человек, то есть каждый пятый трудоспособный житель земли проживает в Индии, и эта пропорция постоянно увеличивается. Стране с высоким уровнем роста населения каждый месяц необходимо находить по миллиону новых рабочих мест. Тем не менее начиная с 2016 года гиганты высоких технологий сократили свои планы по найму новых сотрудников. Возможно, Индии потребуется дальнейшая модификация собственного рецепта успеха.

Техносфера стремительно приносит Индии процветание, но это процветание касается не всех индийцев. Она создала новый крошечный и сравнительно богатый средний класс в малоразвитой стране. Однако этого недостаточно, чтобы вытащить Арджуна из нищеты и переместить экономику Индии в премьер-лигу. Сама по себе техносфера не способна обеспечить массы населения. Индия гонится за долларами, и они, безусловно, поступают в страну, но ей необходимо привлекать эти доллары в те отрасли промышленности, где создаются рабочие места для многочисленного населения.

Иногда традиционные рецепты становятся классикой, неподвластной времени. Порой они нуждаются в некоторых модификациях, зато предлагают более предсказуемые результаты. Стандартный рецепт действительно подразумевает неравенство, но индийская версия лишь усиливает социальное расслоение. Над этим рецептом надо еще много работать, и, как мы увидим дальше, этот процесс уже запущен.

Успех техносферы показывает странное раздвоение личности индийской экономики. Бангалор находится на пике технического прогресса, но он не дает верной картины общего состояния экономики страны.

По данным Всемирного экономического форума, только 15 % индийских домохозяйств имеют доступ к интернету. Из них четыре пятых пользуются интернетом через мобильные устройства. Интернет по большей части – привилегия городских элит, которые могут позволить себе иметь смартфон. За пределами городов доступ к интернету встречается крайне редко или вовсе отсутствует. В этом отношении Индия отстает от своих субконтинентальных соседей, средней развивающейся страны, в которой доступ к интернету имеют две пятых населения. Почему это важно? По оценкам Всемирного банка, увеличение числа пользователей интернета до 75 % в наименее богатых странах может добавить 2 трлн долларов к мировым доходам и создать свыше 100 млн рабочих мест. Выход в интернет – это не просто доступ к социальным сетям или к онлайн-шопингу.

Пользователи интернета озабочены сохранением своего доступа к всемирной сети. Из-за плохого состояния цифровой инфраструктуры скорость подключения может падать до критических величин. Доступ к выделенным линиям есть только у 5 % семей. Индия является вторым по размерам рынком смартфонов, но тех, кто действительно может пользоваться своими гаджетами, здесь меньшинство. В целом мобильники есть у миллиарда индийцев, но сбои в связи и фрагментарность охвата территории зачастую делают их практически бесполезными. Они скорее статусный символ, чем инструмент коммуникации.

Появление дешевых достижений технологии, в особенности дешевых смартфонов, означает, что развивающиеся страны потихоньку входят в мир модернизации. От приложений для фермеров до онлайн-банкинга это катализатор, способный ускорить действие рецепта успеха. Открываются новые рынки, и осуществляются транзакции, о которых раньше никто и не мечтал.

Для Арджуна Кумара, живущего на удаленной ферме, технологии означают различие между процветанием и финансовым крахом. Они могут обернуться победой над климатом или логистическими сложностями, в том числе доставкой готовой продукции потребителю. Разумеется, подобные технологии стоят денег – порой таких, каких у Арджуна попросту нет. Но это страна, разработавшая пятидолларовый смартфон; в Индии достаточно желания и ноу-хау, чтобы оценить потребности населения и найти им удовлетворение. К примеру, стартапы в Бангалоре разработали инструменты для помощи фермерам, которые предсказывают смену погоды, дают прогноз объему и качеству урожая и предлагают необходимые меры предосторожности. Они разработали более экологичные пестициды и удобрения, а также более точные инструменты для определения необходимого уровня орошения полей.

Им просто надо, чтобы им расчистили путь. Индийское правительство пытается модернизировать страну и распространить пользу от высоких технологий на всех индийцев. В 2015 году, после встречи с лидерами Кремниевой долины, премьер-министр Нарендра Моди обнародовал список из девяти целей, включая более широкий охват сетью WiFi и производство электроники. Возможно, памятуя о стране, в которой они начали свою карьеру, боссы Google и Microsoft пообещали провести WiFi на 500 железнодорожных станций и проложить дешевые выделенные линии для 500 тысяч сельских жителей. Для некоторых это отличный старт, другие подозревают, что Индия снова станет колонией, на сей раз – цифровой колонией Запада. В любом случае следование этим инициативам, скорее всего, станет ключевым элементом в достижении будущих успехов Индии.

Сегодня онлайн-платформы позволяют фермерам и оптовикам сравнивать цены по всей стране. Использование цифровых кошельков и систем оплаты растет в геометрической прогрессии, и правительство готово ему содействовать; более эффективные транзакции могут оказать значительную помощь фермерам – таким, как Арджун, – однако правительство не просто пытается облегчить жизнь 1,3 млрд индийцев. Оно стремится осветить самые темные углы экономики, обнажить ее механизмы и получить больше денег для себя.

Чтобы получать больше денег, Индии необходим рост; правительство должно знать, кого и за что оно обкладывает налогами, и быть уверенным, что эти налоги поступают вовремя. Несмотря на историческую традицию бюрократии и бумажной волокиты, у Индии были проблемы с необходимостью заставить налогоплательщиков платить. С каждого доллара ВВП, получаемого за счет прибылей и зарплат, в бюджет поступает только 17 центов. Для большинства развивающихся стран это нормально, но в развитых странах доля налоговых поступлений в 2 раза больше, а именно с ними стремится конкурировать Индия. В 2013 году почти 50 % американцев платили подоходный налог. Для сравнения: в Индии таких людей было меньше 3 %. У многих индийцев, в первую очередь фермеров, доходы настолько низки, что не облагаются налогом, хотя их доля не так уж велика.

Проблема в наличных деньгах, и в данном случае не в долларах, а в рупиях. До недавнего времени больше девяти десятых денежного оборота Индии существовало в виде наличных рупий. Они использовались не только для мелких покупок, но и для крупных приобретений: сделки по недвижимости оплачивались пачками тысячерупиевых банкнот. Половина индийцев не имеет банковских счетов, 85 % работников получает зарплату наличными. Для жителей самых отдаленных сел ближайший банк может располагаться на расстоянии нескольких часов пути. В любом случае большинство компаний принимают оплату исключительно в виде банкнот и монет. На всю Индию существует всего 25 млн кредитных карт – одна карта на 50 человек. И всего один банкомат на 5 тысяч человек. Для Арджуна вполне нормально платить за семена наличными, из денег, которые он хранит у себя дома.

У популярности наличных денег есть своя причина. Их с готовностью принимают где угодно, и доступ к ним легок, особенно если их хранят «под матрасом». Иными словами, это самый «ликвидный» из активов. К богатству других видов – от банковских счетов до недвижимости – доступ более ограничен и тратить его труднее.

Особенность Индии заключается в том, что она зависит от наличности гораздо больше, чем ее международные конкуренты, такие как Китай и США. Это не обязательно плохо; некоторые утверждают, что именно это защитило Индию от полномасштабных негативных последствий мирового финансового кризиса 2008 года. В других странах банки, выдававшие клиентам слишком много невозвратных кредитов, нанесли значительный ущерб экономике. В Индии с ее недоразвитой банковской системой подобный тип кредитования был распространен в гораздо меньшей степени.

Индийская привязанность к наличным частично объясняется существованием большого числа низкооплачиваемых сельских работников – таких, как Арджун, – у которых нет доступа к банковским услугам. Частично она объясняется тактикой тех, кто зарабатывает больше, но стремится избежать пристального внимания налоговых органов. Вследствие этого до трех четвертей индийской экономики «летает ниже радаров». Это черная экономика; ее не существует. Она может включать в себя теневые сделки, в том числе взятки, с которых налоги не платят.

Каким образом власти могут прижать нелегальную деятельность и гарантировать, что экономика работает на свету и платит все полагающиеся налоги? Премьер-министр Моди решил, что пришла пора использовать тактику «страха и трепета».

В своем внеочередном обращении к нации 8 ноября 2016 года он предупредил народ, что в ближайшее время банкноты в 500 и 1000 рупий (эквивалент примерно 7,5 и 15 долларов соответственно) будут выведены из легального обращения и утратят всякую ценность. Всем держателям этих банкнот предоставляется срок около 2 месяцев, чтобы положить их в банк. При наличии документов, доказывающих легальное происхождение денег, сумму в пределах 4000 рупий можно обменять на купюры меньшего достоинства. Будут выпущены новые банкноты достоинством 500 и 2000 рупий. Этот шаг привел к тому, что четыре пятых денежных банкнот, обращавшихся в Индии, потеряли платежеспособность; их общая стоимость составила около 220 млрд долларов. Это была невероятная мера.

Подобное решение привело к тому, что народ ломанулся в банки. По утверждению индийского министра финансов, за первые четыре дня в банки страны поступило более 40 млрд долларов. Перед отделениями банков выстраивались огромные очереди, в которых периодически вспыхивали драки. Правительство не успевало печатать и распространять новые банкноты. Финансовая деятельность по всей Индии «застряла в пробке». Для борьбы с нехваткой наличности правительство ввело ограничения на снятие денег со счета, а затем без конца меняло условия этих ограничений. В стране воцарились смятение и хаос.

Множились трагические события – от горя родителей, у которых не хватило денег на лечение ребенка, что порой кончалось трагическим исходом, до отчаяния семей, лишившихся средств к пропитанию. Замерли заводские конвейеры – владельцам предприятий стало не на что закупать сырье для производства и не из чего платить зарплату рабочим. Правительственная инициатива совпала с пиком сезона свадеб, а эта церемония традиционно требует от родителей новобрачных огромных расходов. Многие свадьбы оказались под угрозой срыва, что вызвало бурю недовольства по всей стране. Индийскому правительству пришлось отменить свое решение об ограничении на снятие со счетов средств для оплаты свадебных расходов. Новый лимит составил 250 тысяч рупий, что примерно равно 3600 долларов.

Сжатие денежной массы больно ударило не только по тем, кто уклонялся от налогов, и по преступным элементам. Последствия правительственной инициативы сплотили все население Индии – от населяющей Бангалор элиты до фермеров, таких как Арджун Кумар или, что проявилось еще более ярко, его жена. Миллионы индийских женщин привыкли откладывать хотя бы немного денег, пряча их «под матрасом». Индия – это страна, в которой экономическая независимость женщин в последние годы совершила откат назад: по данным ООН, 10 лет назад треть женщин работали; сегодня их доля сократилась до четверти. Восемь из десяти индийских женщин не имеют счета в банке. Своими действиями Моди отнял у женщин даже тот небольшой контроль над своим финансовым благополучием, которым они обладали раньше; он сделал их накопления бесполезными и вверг их в состояние отчаяния, поскольку далеко не все из них могли отнести свои сбережения в банк или в указанные сроки обменять на новые купюры – для этого от них требовалось предоставить документальное подтверждение происхождения денег.

Стоила ли инициатива правительства той цены, которую за нее пришлось заплатить миллионам индийцев? Действительно ли она помогла вывести из тени на свет наихудших нарушителей законов и правил? Пресса сообщала, что спустя всего несколько часов после выступления премьера у ювелиров начался бешеный всплеск активности: все, кто уклонялся от уплаты налогов, бросились конвертировать свои деньги в золото. Цена на него взлетела. В целом организованная преступность так и осталась организованной, поскольку ее представители и без того хранили свои богатства в драгоценностях и недвижимости. Кое-кто утверждал, что коррупционеры подкупали банковских служащих, которые открывали им липовые банковские счета. В отличие от деревенских домохозяек у них было гораздо больше возможностей спокойно пережить введенные ограничения на владение наличными. По прикидкам индийского правительства, одна пятая старых банкнот не должна была пройти проверку на законность и не подлежала обмену или переводу на банковский счет, что означало бы удар по коррупции в объеме 45 млрд долларов. В реальности эта сумма оказалась значительно ниже.

Тем не менее некоторого эффекта удалось достичь. По утверждению индийских чиновников, налоговые сборы возросли, что благоприятно сказалось на состоянии бюджета. Старые банкноты быстро исчезли из обращения, и почти так же быстро распространились электронные деньги. Количество регистраций электронных кошельков стремительно увеличилось. Начался рост онлайн-платежей, охвативший практически все сферы, от выплаты зарплат до расчетов за услуги рикш. Если крупный денежный эксперимент и не очистил индийскую экономику, то он чуть ускорил ее переход на более современную финансовую систему.

Демонетизация не только принесла дополнительные деньги в бюджет, но и позволила этой развивающейся стране – пусть и весьма радикальным способом – двинуться вперед. Она усилила интеграцию Индии в современный финансовый мир, что необходимо для любой страны, желающей войти в число глобальных игроков. Чтобы быть частью системы и получать больше долларов, необходимо менять свое поведение.

Еще одним необходимым условием развития является урбанизация. Во всем развивающемся мире растущее население бежит из нищающего села в город. Этих людей надо обеспечить работой.

Если вспомнить, с какими трудностями они сталкиваются в своей жизни, легко понять, что толкает их на переезд. Устав сражаться с запутанными требованиями земельного законодательства, они отправляются в города в надежде на лучшую жизнь.

Улицы индийских городов не вымощены золотом. В них есть целые трущобные кварталы, даже официально причисленные к «зонам застройки, непригодным для проживания»; тем не менее каждый шестой городской житель Индии называет их своим домом. В общей сложности таких 65 млн человек – больше, чем все население Великобритании. Эти трущобы и в самом деле непригодны для жилья: построенные из подручных материалов халупы, без водоснабжения и канализации. Здесь процветают болезни, паразиты и организованная преступность. За последние 15 лет население трущоб удвоилось за счет тех, кто бежал из деревни от нищеты.

Сегодня эти 65 млн человек с еще меньшей вероятностью получат доступ к зарубежным долларам, чем в свою бытность сельскими жителями. Если у них и есть работа, то чаще всего нерегулярная и неофициальная. Они занимаются сбором мусора или пошивом одежды. Индийские трущобы могут рассматриваться властями как позорная язва на теле государства, но те предпочитают делать вид, что их не существует.

Бурный рост индийских городов привел к почти незаметному росту промышленности. Как свидетельствует пример Китая, промышленность может стать сильным козырем в игре – при условии наличия многочисленной и дешевой рабочей силы. По данным официальной статистики, в индийской промышленности заняты 30 млн человек. Это в два с лишним раза больше, чем в США, но производительность их труда намного ниже, чем у американских коллег. На крупные компании работает не так много народу – большинство трудятся на сравнительно мелкие мастерские или заводики с плохо отрегулированными цепочками поставщиков.

Цифра в 50 млн человек не учитывает женщин и детей, занятых в швейной промышленности и работающих за наличные, лишь бы не скатиться в нищету. Ловкие пальцы подростков особенно востребованы в производстве вручную вышитых изделий, которыми славится индийская швейная промышленность. Порой эту работу люди выполняют на дому, поэтому даже самые этичные ретейлеры не всегда могут знать, использовался ли при производстве этих изделий детский труд.

Индия пытается изменить сложившуюся ситуацию, создавая рабочие места для населения в рамках проведения собственной промышленной революции и планируя привлечь в страну доллары другими, более надежными способами.

В 2014 году премьер-министр Моди запустил программу «Сделано в Индии». Индусский националист и фигура неоднозначная, Моди пришел к власти на волне обещания экономических успехов. Крупные зарубежные производители и даже местные компании годами сторонились Индии по причине усложненного законодательства и массы ограничений. Моди обещал разрубить этот гордиев узел и сделать Индию местом, пригодным не только для выращивания пшеницы и риса.

Некоторые явные признаки успеха действительно проявились. За полгода после объявления программы иностранные инвестиции выросли на 50 %. Boeing, Ford, Coca-Cola и Isuzu – вот лишь отдельные примеры мировых брендов, вышедших на индийский рынок. В северном штате Харьяна намечено строительство завода по выпуску холодильников Panasonic; в Бангалоре эта компания в сотрудничестве с Tata планирует открыть предприятие робототехники. Производитель айфонов и других гаджетов Foxconn демонстрирует явный вкус ко всему индийскому. Множатся проекты создания предприятий по сборке мобильных телефонов. В то же самое время компания инвестирует средства в разработку приложений, например мессенджера Hike. Китайская фирма Xiaomi, имеющая здесь уже два завода, может похвастаться тем, что каждую секунду производит здесь один телефон. Эти компании привлекает дешевая рабочая сила и близость к местам сосредоточения бурно растущего среднего класса.

Означает ли это, что скоро Индия сможет потеснить Китай и стать поставщиком Walmart? Вряд ли. Этой стране еще предстоит проделать долгий путь к успеху. Ей не хватает некоторых ключевых ингредиентов.

Главный из них – инфраструктура: от складских помещений до дорог и школ. Их нехватка ограничивает количество долларов, которые может заработать Индия как на рисовых полях Карнатаки, так и в мастерских Харьяны. Арджуну Кумару насущно необходим доступ к транспорту и пригодным хранилищам, без чего он не сможет доставить свой урожай на рынок в приемлемом состоянии.

Половина дорог страны не заасфальтирована и не приспособлена для передвижения тяжелогрузов. Часто производство останавливается из-за задержки с доставкой необходимых комплектующих. По некоторым оценкам, максимальная скорость передвижения по дорогам Индии составляет 40 км в час. И это на «высокоскоростных хайвеях», а не в городах. В США нормой считаются скорости около 100 км в час. Две из каждых трех тонн груза доставляются на грузовиках, поскольку железнодорожное сообщение либо отсутствует, либо не в состоянии справиться с этой задачей. Звучит знакомо, не так ли? И это не единственная общая черта, свойственная Нигерии и Индии.

Все больше народу перебирается в города, поэтому повседневной приметой жизни становится скученность. Резкий рост городского населения вызывает потребность в доступном жилье, развитой транспортной сети, бесперебойных источниках воды и электроэнергии как дома, так и на работе. Многие крупные производители, не желая рисковать ежедневными многочасовыми отключениями электричества, полагаются на собственные генераторы. Но это дорогостоящее решение.

Социальное расслоение приобрело огромные масштабы. Если будущее Индии – это ее население, то стране нужна хорошая система здравоохранения и приличные школы для детей, способные готовить квалифицированную рабочую силу. Инфраструктура сама по себе не создает экономический рост, но она позволяет ускорить его и оптимизировать работу экономических институтов. Это, в свою очередь, поможет индийцам повысить производительность труда и, как следствие, зарабатывать больше денег.

Для индийских политиков и лидеров бизнеса в этом нет ничего нового. Индийское правительство пообещало соединить дорожной сетью все 650 тысяч деревень, но поставленная цель – прокладывать 25 миль дорог в день – пока далека от реализации. Премьер-министр Моди обнародовал план, предусматривающий вложение 1 трлн долларов в сооружение автомобильных шоссе, железных дорог и аэропортов. Предполагалось, что две трети этой суммы поступят из частных источников. Кто может устоять перед искушением получить в свое распоряжение кусочек самой крупной и быстро растущей экономики мира?

Судя по всему, многие иностранные инвесторы устояли, и у них есть на то свои причины. Возможно, пройдут годы, прежде чем выяснится, чем обернется завершение инфраструктурного проекта и какую прибыль он принесет. К примеру, оптимизация индийских железных дорог – процесс трудный и затратный. И дело не только в бюрократии, усложняющей заключение контрактов на выполнение работ, но и в значительной вероятности столкнуться с коррупцией. Энергетические и земельные проекты отличаются непрозрачностью и растянутостью во времени; кроме того, часто выясняется, что личные интересы чиновников перевешивают все остальное. В Индии нет богатых природных ресурсов – в отличие от, например, Нигерии. Нигерийские природные богатства – магнит для иностранных денег, и их влияние заглушает все опасения.

Коррупция – как реальная, так и предполагаемая – становится серьезным тормозом на пути развития страны. По утверждению Всемирного экономического форума, это самое большое препятствие, мешающее привлечению иностранного капитала в модернизацию Индии. Ни один потенциально выгодный контракт не обходится без участия посредников и взяточников. Получить кредит в банке тоже совсем не просто. Правительство пошло на смягчение ряда правил с целью облегчить привлечение иностранных инвесторов, но индийское законодательство по-прежнему остается все таким же запутанным. Кроме того, существует проблема разрешения конфликтов и соблюдения условий контрактов. Это способно вызвать паралич даже самых многообещающих идей.

Тем не менее политическая воля к изменению положения дел налицо, и мы наблюдаем применение все более изобретательных методов. Например, правительство предлагает страховать иностранные компании против рисков, если они согласятся заняться строительством хайвеев. Размер иностранных инвестиций понемногу увеличивается, но правительство по-прежнему вкладывает треть того триллиона, который оно запланировало потратить на сооружение зданий, портов, железных дорог и прочих объектов инфраструктуры. Сумма в 350 млрд долларов означает, что на одного индийца приходится 300 долларов. Сегодня правительство может позволить себе больше, поскольку его доступ к индийским деньгам расширился.

Для развития инфраструктуры, роста экономики, рабочих мест и заработных плат индийскому правительству нужна нефть. Реализация амбициозного плана прокладки сети дорог требует значительных объемов дорожного битума (он же – асфальт), который получают из тяжелой нефти. Нигерия не в состоянии поставить в Индию необходимые количества такой нефти по приемлемой цене. Зато продавать нефть со скидкой готовы иракские нефтяники, и именно Ирак стал для Индии основным поставщиком нефти. Где нефть, там и доллары. Как только оптовый торговец рисом перевел в банк свой доллар, этот доллар немедленно попадает на счет Индийской нефтегазовой корпорации, которая отправляет его на нефтяные поля Ирака.