20

Морис пришел в себя от легких щекочущих прикосновений. Затылок разламывала тупая боль, он с трудом открыл глаза, однако перед глазами все расплывалось.

Морис долго не мог понять, где он и кто рядом с ним. Он кожей чувствовал близость чего-то доброго и теплого. Может быть, он снова стал маленьким? Ведь все было точь-в-точь как в детстве – те же ощущения.

Вот сейчас он проснется и, если рядом не будет мамы, зальется горькими слезами.

Изображение медленно прояснялось, черты лица, склоненного над Морисом, становились отчетливее. В памяти всплыл образ Юдит, ее волосы, глаза, голос.

– Ю-ди… Ю-ди-ит? – простонал Морис.

– Тихо, тебе лучше не разговаривать, молчи. – На губы замком лег маленький палец.

Наконец Морис сумел окончательно открыть глаза. Во второй раз увидев перед собой Юдит, он не стал удивляться, а принял все как есть. Девушка была красива, приветлива и каждой черточкой повторяла ту, которую Тимотеус застрелил в каюте командора Валевского.

Морис поднял руку и погладил шелковистые волосы девушки. Она счастливо заулыбалась и прижала его ладонь к своей щеке.

– Как тебя зовут? – разлепив потрескавшиеся губы, сипло спросил Морис.

– Анупа… Меня зовут Анупа. – Голос ее звучал радостно и звонко.

– Прекрасно. – Морис оперся на землю и сел. – А меня зовут Морис. Понятно?

– Понятно, Мо-рис, – ответила она с готовностью, не сводя с него глаз.

– Откуда же ты взялась, Анупа? – спросил Морис и устало улыбнулся.

– Я убегала от черных демонов и увидела тебя, Морис. Демоны убили глупых лягушек Хоро и Тернику.

– Какие демоны? О чем ты?

– Обыкновенные демоны. Черные и очень страшные… Морис, ты войдешь в хижину моей матери?

– В какую еще хижину? – Из-за постоянных травм головы Морис туго соображал.

– Я хочу, чтобы ты был моим мужчиной и вошел в хижину моей матери. Ты рад этому? – скороговоркой выпалила Анупа.

Обалдевший Морис, ничего не понимая, мгновение пялился на девушку, а потом вдруг зашелся в приступе хохота. Он то падал, то вставал на ноги, но ненадолго. Смех валил его, ослабленного, на землю снова и снова. Наконец это перестало нравиться Анупе. Она поднялась с камней, схватила хохочущего Мориса за шиворот, а другой рукой коротко ударила под дых.

Морис охнул и присел. После некоторой паузы он сказал:

– Видишь ли, крошка, я вроде как на службе. – Несколько раз глубоко вздохнув, он наконец сумел восстановить дыхание.

А девушка неподвижно сидела рядом, не спуская с него глаз.

– Теперь я знаю, что среди мужчин ты – самый сильный, – продолжала она как ни в чем не бывало. – А среди женщин – я. Ты понимаешь, о чем я говорю, Мо-рис?

– Догадываюсь, крошка, – ответил он, держась за живот. – Скажи, Анупа, а откуда ты знаешь мой язык?

– Скорее это ты знаешь наш. Этот язык знают муюмы, бактисы, жители пустыни Ронги и большой страны Мго. Все, кто поклоняется Железному Отцу, говорят с ним на его языке, ну и между собой, конечно. Этот язык муюмы называют «нгоро» – «божественная речь». – Анупа уселась поудобнее и начала рассказывать, словно читая заученный текст: – Очень давно, много лет назад, когда мой народ существовал в обличье рыб и питался водорослями в океане, пришел Железный Отец. Он дал нам новую жизнь, богатые дичью леса, глубокие озера и наш язык муюмов. То же он сделал и с другими народами, но люди ссорились между собой, убивали друг друга и пожирали. Муюмы ели бактисов, а жителей Мго поедали ронгийские горцы. Ведь каждый видел в иноплеменнике только добычу и еду. Тогда Железный Отец спустился с Саардских гор и подарил нам нгоро. Войны сразу прекратились, мы поделили земли и стали уважать границы друг друга. Так говорят легенды… Отец, беспокоясь о нас, создавал новых больших зверей, и мы получили много мяса. Одного такого ты сегодня убил. Ты храбрый, Мо-рис, ты сильный…

– Какого еще зверя? – не понял Морис.

– Как же, вон там, в кустах, ты забыл?

– В каких кустах?

Только сейчас Морис обратил внимание на писк, шорохи, хлопанье крыльев, одним словом, какую-то возню там, куда указывала Анупа.

Приблизившись к кустам, Морис стал очевидцем следующей сцены: по громадной туше зверя прыгали птицы величиной с индюка и своими массивными клювами сосредоточенно долбили то тут, то там. А в залитой кровью траве кишела всякая лесная мелочь.

Морис с отвращением сплюнул под ноги и вернулся к Анупе.

– Откуда… это здесь?

– Как? Ты совсем ничего не помнишь? – И девушка рассказала все до мельчайших подробностей, особенно приукрашивая подвиги Мориса.

Жутко надоели мухи. Они лезли в лицо, уши, глаза. Морис так устал, что уже не отмахивался от них. Полдня он шел следом за Анупой и только один раз останавливался на отдых.

Девушка несла две связки каких-то съедобных плодов, перекинув их через плечо, и мешочек с вяленой рыбой, которую добыл Морис. Было совершенно незаметно, чтобы она хоть чуточку устала. Анупа шагала вприпрыжку, что-то напевала на своем варварском диалекте, а Морису оставалось только идти и любоваться ее стройными ножками. После того как Анупа в который раз обернулась и, счастливо улыбаясь, спросила: «Как дела?» – Морис усмехнулся и, пройдя еще несколько шагов, бросил:

– Дела лучше, чем у Робинзона Крузо.

Дикарка остановилась и посмотрела на своего спутника.

– Почему? – спросила она.

– Потому что у него была только коза, – улыбнулся Морис, – а у меня есть ты…

Анупа недоуменно пожала плечами и, повернувшись, продолжила свой путь, давая понять, что больше не собирается тратить время на пустяки. Так, молча, они шли около получаса, после чего Анупа вдруг резко остановилась. Морис даже наткнулся на связку фруктов у нее на спине. Девушка медленно повернулась к своему спутнику. Серые глаза ее гневно сверкнули.

– Когда мы придем в деревню, я обязательно подарю тебе козу, Мо-рис, – отчетливо произнесла дикарка и, резко отвернувшись, пошла дальше.