Выздоровление: жизнь после зависимости

Я хочу высказаться ясно: нет ничего плохого в том, чтобы жить, полагаясь на знакомые ощущения. Нам просто нужно понять, ощущения какого типа мы обычно испытываем и насколько часто переживаем одни и те же эмоции. Я также хочу подчеркнуть, что испытывать эмоции – это вовсе не плохо. Они являются конечными продуктами жизненного опыта, хорошего или плохого, известного или неизвестного. Но если мы испытываем одни и те же ощущения каждый день, это означает, что у нас не происходит ничего нового. Должно быть что-то, что нам еще предстоит испытать, чтобы этот опыт мог породить новые эмоции.

Часто ли вы испытывали, если испытывали вообще, эмоции, основанные не на привычных ситуациях выживания, а скорее на таких расплывчатых ощущениях, как вдохновение или радость созидания. Эти возвышенные моменты, исполненные благодарности, любви к себе, блаженства, свободы и благоговения, бывают у каждого из нас. Просто они очень скоротечны. Но если мы можем создавать каскады химикалиев, побуждающих нас нисходить по спирали к более «прилипчивым» эмоциональным состояниям, влияющим на последующие мысли и ощущения, значит, мы также по своей воле можем восходить вверх по спирали, позволяя другим химикалиям запускать другие эмоциональные состояния, порождающие мысли, относящиеся к таким ощущениям.

Замечали ли вы когда-либо, что в моменты подлинной радости испытываете любовь? А когда влюблены, переживаете вдохновение, позволяющее принимать людей такими, какие они есть, без всяких условий? В такие моменты вы любите и себя. А когда вы любите себя, вы испытываете насыщенное чувство благодарности и свободы самовыражения без осуждения себя. Этот поток мыслей и ощущений порождает волну более добродетельных мыслей и действий, и она настолько вас обогащает, что вам не хочется, чтобы она прекращалась.

Физиология эмоций может работать в двух направлениях. Разумеется, лимбическая система и алхимическая лаборатория гипоталамуса вырабатывают химикалии этих восходящих по спирали эмоций в наиболее возвышенные моменты нашей жизни. Я также уверен в том, что мы можем «сообразить» несколько рецептов для пары-тройки новых эмоций, которые будут храниться в виде потенциалов в эволюционной судьбе человечества. Возможно ли, чтобы мы могли прожить большую часть жизни в более развитом состоянии, если перестанем жить в режиме выживания?

Если так, тогда получается, что изменить мозг означает изменить будущее. Теоретически, различные пептиды более развитых мыслей и переживаний должны найти путь к клеткам тела и послать сигнал в библиотеку генетических потенциалов в наших ДНК, чтобы они запустили несколько новых генов, которые выработают новую экспрессию. Кажется, в нашем генетическом коде имеется немало латентного оснащения, ожидающего будущей эволюции.

Если мы проявляем экспрессию лишь краткого перечня предсказуемых мыслей и эмоций и привычных химических состояний в повседневной жизни, мы побуждаем наши клетки активировать только те гены, которые нам передали наши родители и прародители. Когда мы перестаем обучаться, расти, менять свое привычное поведение и мечтать о лучших результатах, у нас остается та ткань синаптических соединений, которую мы унаследовали, и мы можем только питать наше тело той же самой химической информацией. И значит, мы следуем заранее намеченной биологической судьбе. Без обучения и нового опыта мы никогда не разовьем нашу нервную архитектуру.

Жить в режиме выживания – это не путь эволюции нашего мозга.

Это только активация более примитивной неврологической/химической структуры, которая подчиняет сознательный неокортекс бессознательным поведенческим реакциям, размеченным у нас в мозге, так что мы руководствуемся не разумом, а телом, взявшим на себя функцию разума.

В последующих главах мы внимательней рассмотрим, как можно разрушить цикл однообразных ощущений. Наберитесь храбрости: изучая всю эту новую информацию, вы уже делаете первый шаг к тому, чтобы выбраться из рутинной, привычной жизни. У вас имеется и ждет вашего распоряжения тихий остров в бурном море. Это величайший дар эволюции.

Глава 10

Принимаем контроль на себя: лобная доля в мышлении и действии

Что это, я не могу сказать: я только знаю, что это существует и оно проявляется, только когда человек пребывает в таком состоянии сознания, в котором он точно знает, чего хочет, и всецело намерен не сворачивать с пути, пока не найдет этого.

Александр Грейам Белл

Лобная доля – это дверь, в которую мы должны войти, если решим разрушить цикл повторяющихся мыслей и ощущений, ощущений и мыслей. Если мы хотим свободы от химически обусловленной эмоциональной зависимости, управляющей нашей жизнью, мы должны научиться применять это чудо нашего эволюционного развития, называемое лобной долей.

В 1848 году в Соединенных Штатах молодой бригадир по имени Финеас Гейдж возглавлял команду подрывников, которая должна была взорвать горные склоны, тем самым облегчив прокладку железнодорожных путей через близлежащие области. В результате несчастного случая Гейдж получил серьезную травму лобной доли, что дало ученым ценные сведения о работе этой части неокортекса¹. Со времен Гейджа, благодаря исследованию множества пациентов с подобными травмами, мы пришли к пониманию, что лобная доля является навигатором нашей жизни, ответственным исполнителем всех других областей мозга.

Поскольку иногда для понимания работы органа легче изучать патологию, нежели норму, мы можем начать с простейшего вопроса: что происходит, когда лобная доля перестает нормально функционировать? Поскольку лобная доля имеет связи со всеми остальными частями мозга, когда этот командный центр получает рану или повреждение, мы становимся подобны ракете без системы наведения или, точнее сказать, армии без генерала. Другие области мозга, координируемые через префронтальный кортекс (другое название лобной доли), соответственно теряют свою работоспособность. Такой тип повреждения лобной доли известен как функциональная дисфункция. Медицинская наука достигла серьезного прогресса в своем понимании повреждений префронтального кортекса по сравнению с 1848 годом, когда пострадал Финеас Гейдж.

Финеас, работавший в железнодорожной компании Ратленда и Берлингтона в Вермонте, обладал многими замечательными физическими навыками и достойными восхищения личностными качествами. В возрасте 26 лет он возглавлял команду рабочих, ценивших его за лидерские качества и за умение проводить опасные взрывные работы. Гейдж был рассудителен и в то же время физически крепок, что идеально подходило для его работы, требующей постоянного внимания. Согласно официальным записям, он был самым умелым и способным среди служащих железнодорожной компании.

Но даже такой способный человек, как Гейдж, может допустить просчет, когда его внимание отвлечено. Однажды, когда Финеас «заделывал дыру», забивая порох железным прутом, случайная искра вызвала непреднамеренный взрыв динамита. Железный стержень длиной около метра вошел в голову Гейджа под левой щекой и, выйдя через макушку, пролетел около ста метров, прежде чем приземлиться.

К всеобщему удивлению, Гейдж выжил после такого удара. Свидетели сообщали, что он был отброшен на землю и испытал несколько конвульсий, но вскоре после этого уже был на ногах и сознавал происходящее. Гейджа быстро доставили в ближайший отель, где его обследовал доктор Эдвард Уильямс. После чего доктор Уильямс консультировался с доктором Джоном Харлоу. Гейдж пребывал в полном сознании во время обследования и отвечал на вопросы о несчастном случае.

Доктора не верили, что он выживет. Однако великолепное здоровье и молодость позволили Гейджу излечиться без осложнений. Поразительно, но он не потерял двигательных навыков и речь его не пострадала. У него была отличная память, и постепенно к нему вернулась физическая сила. Доктор Харлоу даже думал, что Гейджу повезло потому, что повреждение имело место в той части мозга, которая считалось незначительной, в лобной доле.

Тем не менее, восстановив здоровье, Гейдж полностью изменился как личность. Все, кто знал его, соглашались, что этот Гейдж больше не был известным им Гейджем. Доктор Харлоу говорил, что у Гейджа было потеряно равновесие между интеллектом и животными инстинктами.

Прежде добросовестный и обходительный, теперь Гейдж сделался неуправляемым и злобным, эгоистом и богохульником, ненадежным и непредсказуемым. Он стал социально неадаптированным. Он принимал решения себе во вред и не придерживался собственных планов. Он действовал, не думая. Много раз доктор Харлоу пытался вразумить Гейджа, что он потеряет работу, если не изменит своего поведения. Но Гейдж не прислушался к этим советам и был уволен из компании – не вследствие какой-то физической несостоятельности, а вследствие своих личностных изменений. Потребовались годы, чтобы доктор Харлоу признал, что, хотя его самый знаменитый пациент выжил, он так и не смог по-настоящему восстановиться.

К 1868 году, через 20 лет после несчастного случая, доктор Харлоу пришел к удивительному выводу, опираясь на личностные изменения Гейджа, что лобная доля связана с личностью. Этот несчастный случай и его последствия ознаменовали начало поиска нашего «я» в глубинах мозга: как личность регулирует свое поведение, контролирует импульсы, принимает сложные решения и планирует будущее. Все эти свойства выходят далеко за рамки базовых функций памяти, двигательных и речевых процессов, а также животных рефлексов.

Как ни странно, но сегодня ученые лучше понимают, что произошло с мозгом Гейджа. Почти 70 лет спустя после того несчастного случая несколько исследователей наконец сумели выделить области мозга, отвечающие за неожиданные личностные изменения Гейджа. Ханна Дамасио, заслуженный профессор неврологии в Университете Айовы и директор Лаборатории человеческой нейроанатомии и нейровизуализации при Медицинском колледже Университета Айовы, реконструировала травму Гейджа и последующие изменения мозга, доказав, что он повредил внутреннюю часть обоих префронтальных кортексов (Дамасио выпустила видеозапись своих исследований в 1994 году)².