Прижиться и смириться

Вы, конечно же, слышали о кризисе среднего возраста и, вероятно, наблюдали его проявления. Число ежегодно расторгаемых браков и покупаемых спортивных машин можно назвать прямо пропорциональным числу пар, отмечающих 50-летний юбилей. Почему же этот срединный рубеж так чреват желанием изменить свою жизнь? Мы знаем, что эмоции и ощущения являются химическими маркерами предшествующего опыта. В нашей жизни, ближе к тридцати годам и чуть после, наступает момент, когда мы думаем, что испытали уже почти все, что можно. Возможно, мы по большому счету просто перестали получать новые впечатления, а прежде испытанные вызывают у нас уже известные ощущения. Поскольку в юности у нас было множество разнообразных впечатлений, мы можем сказать, что знаем, как ощущается тот или иной жизненный опыт, – и следовательно, можем предвидеть его. При кризисе среднего возраста люди словно пытаются ощутить себя так, как тогда, когда впервые испытывали эмоции, связанные с новым опытом.

С самого детства и до начала взрослой жизни мы учимся и растем, получая впечатления из внешнего мира. А затем достигаем такой точки в середине жизни – с чем бы это ни было связано, с нашей генетикой или с усвоенным извне, – когда, несомненно, испытали уже немало опыта и эмоций. К этому времени, по большей части, мы не понаслышке знаем о сексуальности и собственной сексуальной ориентации, поскольку испытали это на личном опыте. Нам знакомы боль, мучения, чувство жалости. Мы знаем, что значит испытывать грусть, разочарование, предательство, безволие, беззащитность и слабость. Мы реагировали на все это, не задумываясь. Нам знаком страх. Мы погружались в пучину вины. Нам доводилось испытывать неловкость, стыд и отвержение. Мы обвиняли, возмущались, извинялись и смущались. Мы познали успех и неудачу. Мы завидовали и ревновали. Мы знаем, что такое тирания, контроль, важность, соперничество, гордыня и злоба. Мы испытывали моменты полной власти и признания. Мы демонстрировали личную убежденность, самодисциплину, преданность чему-то или кому-то и самоутверждение. Мы бывали эгоистичными и требовательными. Мы знаем, что значит ненавидеть и судить других и, что еще важнее, мы знаем, что значит судить себя.

Все эти ощущения имеются у нас по двум причинам. Во-первых, мы знакомы с ними потому, что наш жизненный опыт активировал предсуществующие нервные сети, унаследованные нами от родителей и прародителей, и мы превратили эти воспоминания в психологические установки и модели поведения. Нам также знакомы все эти эмоции, поскольку определенные ситуации приносили нам соответствующий опыт и окружающая среда побуждала наши нейроны образовывать новые связи. В свою очередь ощущения, связанные с тем или иным опытом, запускали у нас соответствующие мысли.

Поскольку ощущения помогают нам вспомнить пережитое и к этому времени мы испытали немало всего, у нас накопилась масса воспоминаний, связанных с бессчетным количеством всевозможных ощущений. Благодаря тому, что ближе к тридцати годам или слегка за тридцать мы уже испытали на опыте так много эмоций, мы в состоянии предвидеть исход большинства ситуаций¹. Нам становится легко заранее определять итоговые ощущения, так как мы уже бывали в подобных обстоятельствах и знаем, какие ощущения им сопутствуют.

В этом отношении ощущения становятся барометром для определения нашей жизненной мотивации. Мы начинаем совершать тот или иной выбор, основываясь на том, какие ощущения получим в итоге. Если наше «я» определяет потенциальный опыт как знакомый и предсказуемый, мы чувствуем себя уверенно, следуя по этому пути. Все дело в ощущении уверенности, которое говорит нам, что мы уже переживали подобное событие, так что можем предвидеть его итог.

Однако если мы не можем предсказать ощущения при той или иной ситуации, мы не почувствуем интереса к участию в таком опыте. На самом деле, если мы можем предвидеть, что возможный опыт имеет вероятность вызвать неприятные или неудобные ощущения, мы постараемся избежать такой ситуации.

К тому времени, как нам исполняется тридцать пять, наше мышление почти исключительно основано на ощущениях. Ощущения становятся средством мышления. Чувства и мысли почти неразделимы. Большинство из нас не в состоянии быть выше своих ощущений. Петля обратной связи мыслей и чувств, по существу связанных с телом, окончательно формируется как раз примерно в этом возрасте, поскольку большую часть времени мы уделяем нашим ощущениям, а не обучению. Ощущения являются воспоминаниями о прошлом опыте; обучение является созданием новых воспоминаний с новыми ощущениями. На данном жизненном этапе мы вынуждены перестать фокусироваться преимущественно на своем росте и обучении и начать выживать. Работа, дом, машина, ипотека, финансы, инвестиции, дети, образование, общественные мероприятия и сохранение длительных отношений или брака – все это подходящие ингредиенты для начала жизни в режиме выживания вместо развития.

И вот, когда у нас возникает возможность нового опыта на данном жизненном этапе, мы обычно пытаемся предсказать его результат, основываясь на том, какие ощущения испытаем. Мы говорим себе примерно следующее: «Что я почувствую при этом? Сколько это продлится? Мне не будет больно? Мне нужно будет взять с собой еду? Мне придется много ходить? Будет ли дождь? Будет ли холод? Кто там будет? Сможем ли мы устроить перерыв? Кто эти люди?» Все эти вопросы отражают тревоги, связанные с нашим телом, окружающей средой и временем. Это знак того, что юность уходит от нас и мы начинаем стареть.

Продолжая развивать аналогию, скажем, что мы оказываемся еще крепче пойманными в ловушку нашего ящика. Мы не решаемся выйти наружу, за пределы знакомого опыта, чтобы испытать нечто неизвестное или новое для себя, поскольку не можем сопоставить с этим возможным опытом сопутствующее ему ощущение. Ящик нашего ограниченного мышления создает у нас то же самое «состояние ума».

Этому есть простое объяснение. Новый опыт пробуждает новое чувство. Неизвестный опыт может вызвать у нас неизвестное чувство, поэтому его предчувствие запускает механизмы выживания. Поскольку мы еще не испытывали этого нового события, наше «я» прочесывает базу данных прошлого опыта в поисках знакомых паттернов и ассоциаций для прогнозирования возможных ощущений, которые принесет с собой та или иная ситуация. Нервные сети унаследованных воспоминаний также активируются, стремясь дать оценку возможному будущему. Когда же мы не находим знакомых вариантов, мы просто сторонимся неизвестного опыта. Возможность испытать нечто новое отброшена за счет активации нашего старого нейронного аппарата.

Новый опыт находится за пределами нашей зоны комфорта. И поэтому мы сторонимся неизвестного.