Глава шестая
Самолет с Платовым, с группой Шелестова, с захваченным полковником Абвера Вильгельмом Вайсманом и молодой женщиной благополучно приземлился на секретном подмосковном аэродроме. Там ожидал конвой, который тут же увез Вайсмана.
Платов отвел в сторону Шелестова:
– И что прикажешь делать с Лидией Александровной? Зачем ты притащил ее на полевой аэродром? Я, конечно, понимаю, симпатия, возможно, даже любовь, но офицеры твоей группы, Максим Андреевич, не имеют на это право.
– Прикажите отправить Лидию Александровну обратно в Минск. Пусть дальше детишек учит.
– А ты не подумал, какой будет на это реакция товарища Берии? Твою Лидию Александровну немедленно изолируют – она слишком много узнала.
– Но, Петр Анатольевич, может, как-то удастся решить этот вопрос?
– Решить, – передразнил Шелестова Платов, – думать надо головой, а не тем, что ниже спины. И что теперь? Даже не представляю, как докладывать товарищу Берии.
– Как есть, так и доложите. Майор Шелестов проявил своеволие – захватил с собой женщин, одна из которых погибла при прорыве на аэродром. А вторая вела бой против немцев вместе с членами группы.
– Ты о чем это сейчас? Кто бой вела? Эта, хрупкая?
– Она только с виду хрупкая. Мои слова могут подтвердить и Буторин, и Коган, и Сосновский.
Последний услышал разговор, поскольку находился ближе всех, кашлянул:
– Извините, товарищ майор госбезопасности, что вмешиваюсь, но Максим сказал правду: Лидия Александровна дралась вместе с нами. И еще… мы все принимали решение освободить Ингу и Лидию из тюрьмы, так сказать коллегиально.
Платов подозрительно посмотрел на офицеров:
– Первое задание и – уже круговая порука?
– Никакой поруки, говорю, как есть. Ребята подтвердят.
– Ну, не знаю. Ничего обещать не могу. Как решит товарищ Берия, так и будет. Вы пока побудьте здесь, подойдет «ЗиС». А я – на командный пункт, доложу о нашем возвращении. Потом сообщу решение Лаврентия Павловича по поводу Лидии Александровны.
Он направился к командному пункту, который находился в лесу, недалеко от пункта управления полетами.
С Берией связались не сразу, пришлось ждать.
Наконец заместитель председателя Совета народный комиссаров ответил:
– Слушаю.
– Это Платов, товарищ генеральный комиссар.
– Петр Анатольевич? Вернулся?
– Так точно, сейчас нахожусь на подмосковном военном аэродроме.
– Вайсман?
– Полковник Абвера, Вильгельм Вайсман со мной, вернее – с группой Шелестова.
– Смогли все-таки?
– Так точно.
– Молодцы, ничего не скажешь! Признаюсь, я не особо надеялся на успешный исход операции, но ты проявил незаурядное мужество. Лететь в район боевых действий – это не по Москве прогуляться. Ожидайте спецконвой, он заберет полковника. После этого группе прибыть на секретную дачу, тебя жду у себя в кабинете!
– Есть, товарищ генеральный комиссар, вот только…
Берия повысил голос:
– Что еще, майор?
– Понимаете, группа Шелестова вышла на аэродром Берестова с женщиной.
Берия удивился:
– С какой женщиной?
– Это жена одного офицера, который был задержан в Берестове по подозрению в измене, но скончался в изоляторе. Были арестованы его жена и приехавшая поддержать ее сестра из Минска. Жена офицера погибла, а сестру спасли люди Шелестова.
– Белиберда какая-то. Жена арестованного, его сестра. Где этот Шелестов набрал столько женщин?
– В той же тюрьме, где находился Вайсман.
– Еще не лучше. Значит, эта сестра в курсе дел боевой группы?
– Не совсем так. Возможно, она о чем-то догадывается, но правды не знает, это точно.
Берия помолчал, потом спросил:
– Ты не мог оставить ее у Берестова?
– Она бы погибла.
– А разве сейчас не гибнут сотни, тысячи наших солдат и мирных жителей? Что за гуманизм такой, неоправданный, а, Петр Анатольевич?
– За нее Шелестов просил и все члены группы.
– Что, майор положил на нее глаз?
– По-моему, да. И очень просил…
Берия прервал заместителя начальника Управления:
– Можешь не говорить, о чем просил Шелестов. Понятно и без слов. Но он должен понимать: оставить ее на свободе мы не имеем права, она, пусть и косвенно, участвовала в секретной операции. Эх, Шелестов, Шелестов, и зачем было так подставлять женщину?
– Но, может быть, найдется какой-то выход?
– А знаешь, майор, отправь-ка ты ее на объект «Сосны», там сейчас руководит бюро старший лейтенант ГБ, Евдокимов Андрей Андреевич. Передай, что это мой приказ. Там ей найдется работа, хотя бы уборщицей. Она там будет под контролем, и Шелестов останется спокоен. Все-таки он с группой сумел выполнить сложнейшую задачу. Честно тебе скажу, майор, я приятно удивлен, что он справился с заданием. Надо поощрить людей. К орденам мы их представить не можем, по крайней мере сейчас, пусть хоть это будет наградой.
– Благодарю, Лаврентий Павлович.
– Но это еще не все. С твоим начальником связывался старший майор Фриш.
– Это из областного Управления?
– Да. Нашелся Маханов. При встрече доведу подробности. Главное – встретить его в Москве. Свяжись-ка сам с Фришем, поторопи его, у меня и без этого дел много.
– Слушаюсь, товарищ генеральный комиссар.
– Все! До встречи. Успей подготовить подробный доклад о действиях особой группы.
– Есть. До встречи.
Платов вернулся к группе. Шелестов встретил его тревожным взглядом: что ему объявит сейчас майор – помилование или приговор?
Платов улыбнулся:
– Вольно. Лидию Александровну приказано поместить на один из секретных объектов. Думаю, у тебя, Максим, будет возможность встречаться с ней.
– Товарищ майор, я – ваш должник.
Не скрывая радости, Шелестов обнял испуганную женщину. Заулыбались и офицеры группы.
– Что будет с нами, товарищ майор госбезопасности? – Максим был возбужден неожиданным решением Берии. Груз, тяготивший его всю дорогу, наконец свалился с плеч.
– Отвезем Лидию Александровну и проедем на дачу. Возможно, будет отдых, но недолгий.
– Новое задание? – спросил Шелестов.
– Сейчас, Максим, долгих перерывов не будет. Сам понимаешь, – война.
– Это точно?
– Товарищ Молотов обратился к народу: Германия напала на Советский Союз.
– Понятно. А чем будет заниматься Лида? И что это за объект?
– Секретный объект. Больше ничего сказать не могу. И чем там будет заниматься твоя Лида – тоже. Работа всем найдется. Еще вопросы есть?
– Никак нет. Благодарю.
– Товарища Берию благодари, это его решение.
– Где я, а где – товарищ Берия?
– Не волнуйся, вы еще встретитесь.
У контрольно-пропускного пункта третьего особого конструкторского бюро Лиду встретил старший лейтенант ГБ Евдокимов. Офицерам группы даже выйти из «ЗиСа» не разрешили. Лида на прощание поцеловала Шелестова и ушла.
Машина с членами особой группы помчалась в сторону закрытой дачи.
Платов снял трубку телефона, набрал номер узла связи наркомата.
Ответил молодой женский голос:
– Слушаю!
– Это майор Платов, мне срочно нужна связь со старшим майором Фришем из областного Управления.
– Подождите, попытаюсь вас соединить, товарищ майор, связь последнее время работает неустойчиво.
– Даже закрытая?
– Да, одну минуту.
Минута превратилась в пять, но результат был достигнут.
Заместитель начальника первого Управления услышал голос областного начальника:
– Старший майор Фриш на проводе.
– Здравствуйте, Давид Авидович, это майор Платов.
– Здравия желаю, Петр Анатольевич.
– Генеральный комиссар приказал связаться с вами и узнать, как продвигается дело по доставке товарища Маханова в Москву.
Платов услышал, как вздохнул и замялся старший майор:
– В чем дело, Давид Авидович?
– Маханов опять пропал, на этот раз уже не один.
– В чем дело, старший майор?
– В город его должен был доставить начальник Олевского районного отделения НКВД, майор Авдеев с участковым и экспертом. Но в назначенное время они не прибыли. Сейчас, чтобы прояснить ситуацию, навстречу им выехала оперативная группа. Не исключено, что Авдеев решил заехать в Олевск, хотя имел строгий приказ ехать прямо в город. Проверим все, Петр Анатольевич, и сразу же доложим.
– И как долго продлится эта проверка?
– Извините, как только завершится, я сразу позвоню. Вы в Управлении?
– Буду там где-то через час.
– Думаю, к этому времени мы во всем разберемся.
– Жду звонка. До связи.
Платов положил трубку.
Черт побери, что еще могло произойти с этим Махановым? Докладывать ли о происшествии товарищу Берии? Нет, сейчас беспокоить по таким мелочам заместителя товарища Сталина нельзя.
Платов вышел из кабинета. Посмотрел, как устроились члены группы, прошел во внутренний двор.
Через час его «Эмка» остановилась у внутреннего подъезда здания на площади Дзержинского.
Старший майор госбезопасности Фриш вышел на связь в 17.20:
– Извините за задержку, Петр Анатольевич.
– Что по Маханову?
– Тут такое дело, товарищ майор. Оперативная группа в двух километрах от Олевска в направлении деревни Горбино, обнаружила два сгоревших автомобиля. Один принадлежал районному отделению НКВД, на ней из деревни и выехал Маханов и сопровождавшие его лица. Вторая машина – неизвестный «ГАЗ-А». Очевидно, автомобили были уничтожены немецкими бомбами. При осмотре оперативники обнаружили недалеко от машины шесть трупов.
– Что?
– Шесть трупов. Тела Авдеева, участкового Поленко, эксперта Золотова, а также майора штаба округа Агеева. Двух других опознать пока не удалось.
– А Маханов?
– Его среди погибших нет. Но тут интересная история вырисовывается. И опергруппа райотдела, и Агеев погибли от пуль, а два неопознанных – от взрыва бомбы. И, что характерно, при Агееве обнаружили «Вальтер», такое же оружие и у двух других неизвестных.
Насчет Агеева. Такого офицера в штабе округа нет и никогда не было. И убит он был, похоже, выстрелом из машины. Начальник оперативной группы уверен, что на сотрудников райцентра была устроена засада: «ГАЗ-А» оказался на дороге, когда по ней шла «Эмка» Авдеева. Агеев и второй неизвестный находились рядом, в укрытии. Автомобиль начальника райотдела не мог объехать «ГАЗ-А», там узкая дорога и глубокие кюветы. Пришлось остановиться. Милиционеры вышли из машины и тут же были расстреляны. Маханов, видимо, остался в машине, он и пристрелил Агеева. А дальше – появился бомбардировщик. От взрывов погибли двое неизвестных. А Маханов исчез. Это, конечно, только предварительная версия, со слов начальника опергруппы. Но, думаю, так оно и было.
– Вопрос первый, Давид Авидович: откуда у Маханова оружие?
Фриш ответил:
– Я интересовался этим, и мне сообщили из райотдела, что майор Авдеев постоянно имел при себе два «ТТ». Наверное, он и отдал один пистолет Маханову.
Платов еле сдерживал себя:
– Вопрос второй: где Маханов?
– Извините, но до прибытия опергруппы в район прошел дождь, так что следов оперативники не обнаружили. Начальник группы направил офицера в деревню. Там Маханов не появлялся. Осмотрели близлежащую местность – трупа нет. Не исключено, что Маханов пошел в сторону Олевска, но, повторяю, пока никаких следов.
Платов взорвался:
– Как мог уйти в райцентр человек, пострадавший от разрывов бомб? Ведь Маханов на момент авианалета находился практически в эпицентре взрывов.
– На это ответа у меня нет, товарищ майор.
– Ну тогда ждите вопросов от генерального комиссара.
– Считаете, меня вызовут в Москву?
– Это уже не мое дело. Оперативной группе – продолжать работу по поиску Маханова. Черт возьми, он уже дважды пропадает на ровном месте! Пришлите в наркомат подробный отчет о произошедшем.
– Каким образом? Немцы сегодня вновь разбомбили железнодорожные пути и автомобильные дороги.
– Фельдъегеря на машине в Киев отправьте. Оттуда из комиссариата республики найдут способ доставить отчет в Москву. Да что я учу вас? Работайте, я немедленно докладываю ситуацию товарищу Берии.
– Я понял вас.
– Так работайте, товарищ старший майор!
Платов бросил трубку на рычаг аппарата.
– Это уже не поддается никакому объяснению. Наваждение какое-то с этим Махановым! Сначала его похитила группа диверсантов во главе с неким майором Агеевым, надо выяснить, что это за тип. Потом Маханов убивает своего надзирателя и сбегает. Майор Авдеев везет его в город. Агеев же с подельниками каким-то образом узнает об этом и устраивает засаду. Диверсанты кладут милиционеров, Маханов отбивается. Тут налет немецкой авиации. Все убиты, Маханов же вновь исчезает. Чертовщина какая-то!
Платов вытер платком вспотевший лоб. Теперь он просто обязан поставить в известность товарища Берию. Что последует дальше, только ему известно. Ну и кутерьма! А может, лично встретиться с генеральным комиссаром, как в прошлый раз? Одно дело – докладывать по телефону, и совсем другое – разговаривать с глазу на глаз. Но Берия может остаться ночевать в Кремле. Надо звонить.
Платов достал пачку «Герцеговина флор», выкурил в несколько затяжек папиросу. Подумал и поднял трубку телефона закрытой связи:
– Платов. Мне нужен генеральный комиссар Лаврентий Павлович Берия.
Это имя мгновенно действовали на всех, тем более – на телефонистов узла связи.
Ответил его помощник.
– Это Платов. Мне нужен товарищ Берия.
– Он на совещании. Я могу помочь?
– Нет. Только сам товарищ Берия.
– Как освободится, я сообщу ему о вашем звонке. Ждите, вам перезвонят.
Помощник генерального комиссара знал о тесных взаимоотношениях Берии и Платова, любого другого он просто послал бы к черту. Мало ли кому нужен сам товарищ Берия!
– Хорошо, я в Управлении, жду!
Ждать Платову пришлось до 1.30.
– Что у тебя, майор? – Голос Берии был заметно уставшим.
– Докладываю, товарищ генеральный комиссар…
Платов обрисовал ситуацию в Олевском районе.
Берия воскликнул:
– Я этого Фриша расстреляю! – Затем немного успокоился: – Как сам думаешь, Маханов опять попал в руки диверсантов?
– Сомневаюсь. Скорее всего ушел в район.
– У него там есть родственники?
– По нашим данным, нет. Есть тетка, но она в городе, дядя – в деревне. В Горбино он не вернулся, до города дойти не мог. Остается одно из двух: либо он в райцентре, либо… его труп где-нибудь в реке возле Олевска.
– Хорошенькое дело, майор. Если Маханов сумел добраться до райцентра, ему прямая дорога в райком. Но там, насколько я понимаю, он не объявлялся.
– Маханов мог еще не дойти.
– Но его ищут оперативники Фриша. Район поисков весьма ограничен. Почему не найдут? После бомбежки он может быть контужен, а это значит – передвигаться, как здоровый человек, он не в состоянии. Чем они там занимаются, эти люди Фриша?
– Не могу знать, товарищ Берия.
– Завтра отправишь группу Шелестова сначала в Киев, затем в район. Фришу об этом знать не обязательно, задача группе – найти Маханова и переправить его в Москву. Все, майор, я устал, действуй. О результатах работы Шелестова докладывай мне по необходимости. Условия работы прежние: полная секретность, никаких контактов с представителями власти, документы на штатских лиц, легенду придумаешь сам. До Киева посадить группу в военный эшелон. Дальше пусть добираются самостоятельно. Потом работают по обстановке. И не забывают, что они – никто, тени. Попадутся – вытаскивать никто не будет.
Берия отключился. Положил трубку и Платов.
В 9.00 23 июня он уже был на секретной даче.
Встретил его комендант. Доложил, что офицеры позавтракали и находятся в помещении. Платов прошел в приличных размеров дом, огороженный высоким забором и охраняемый сотрудниками НКГБ.
Навстречу вышел Шелестов:
– Здравия желаю, товарищ майор.
– Здравствуй, Максим. Собери своих людей в комнате совещаний.
Под ней подразумевалось небольшое помещение в торце здания у запасного выхода.
Вокруг стола на стульях разместились майор Шелестов, капитаны Буторин, Коган и Сосновский.
Вошел Платов, офицеры поднялись, приняли положение «смирно».
Майор госбезопасности махнул рукой:
– Садитесь. – И устроился во главе стола. – Докладываю обстановку.
Он довел до офицеров все, что касалось конструктора Маханова с момента приезда в деревню на похороны отца до засады на опушке леса прошлым днем.
– Таким образом, Маханов был похищен немецкими диверсантами, которыми руководил гауптман Абвера Алекс Шнейдер, он же – майор штаба округа Агеев. Пленный Маханов содержался в деревне. Сумел освободиться, вышел к опергруппе райотделения НКВД. Во время перемещения в город сотрудники Авдеева попали в засаду. Погибли они и диверсанты гауптмана Шнейдера. Маханов же снова исчез, предварительно пристрелив самого гауптмана. – Платов развернул на столе карту Олевского района: – Вот маршрут, по которому Авдеев должен был доставить Маханова. – Он провел карандашом по уже нанесенной кривой линии, ведущей от Горбино до Олевска. – Вот здесь место засады. Там произошел короткий бой между диверсантами и опергруппой, а если быть точным, – расстрел диверсантами опергруппы Авдеева. Бой, судя по версии оперативников, принял только один Маханов, который и убил Шнейдера. Помог инженеру и налет немецкого бомбардировщика. От взрывов погибли оставшиеся после перестрелки диверсанты. Их тела и тела оперативников обнаружены недалеко от машин. А вот тела Маханова нет. Теперь информация по Маханову Николаю Ивановичу.
Платов довел данные, касающиеся конструктора, не затронув его деятельности на объекте «Сосны», это группе знать было не обязательно.
– Товарищ Берия поставил задачу. Группе следует убыть в Олевский район, найти товарища Маханова и переправить его в Москву. Любой ценой инженер должен быть здесь. Если не удастся доставить его живым, если группа попадет в безвыходную ситуацию, Маханова ликвидировать первым. Условия работы, и это особо выделил товарищ Берия, – прежние. Вы не являетесь ни военнослужащими, ни сотрудниками органов безопасности или внутренних дел. Вы работники городского кирпичного завода, устроились на работу непосредственно перед началом войны, то есть 21 июня сорок первого года. Поэтому на вас даже не успели в кадрах завести личные дела и не оформили пропуска. Соответственно попадать в руки органов вы не должны. Тем более что вы пойдете на запад, а не в обратном направлении. Скрытно покинете город. Сами видите, что работа схожа с той, что вы успешно провели в приграничном Берестове с одной значительной разницей – в районе у вас не будет прикрытия в виде первого секретаря горкома партии. Вопросы?
Шелестов:
– Когда мы должны убыть в Киев?
Платов ответил:
– В 14.30 туда проследует эшелон с техникой, с ним я вас и отправлю.
– Какие-нибудь зацепки? Где искать этого Маханова?
– Известно только место засады. Да, вот еще, – Платов протянул Шелестову лист бумаги, – это данные по родственникам Маханова в городе и в деревне, а также по сельчанам, которые его хорошо знают и могут прятать. Ознакомьтесь и запомните.
Шелестов внимательно прочитал, передал лист остальным. Бумага прошла по кругу и вернулась к Платову.
– Запомнили?
– Так точно, – в один голос ответили бойцы особой группы.
Платов продолжил:
– Данных вроде бы много, но толку от них маловато.
Коган сказал:
– Если в районе будет продолжать работу опергруппа областного Управления, то она не даст работать нам.
Платов кивнул:
– Согласен. Я отдам распоряжение старшему майору Фришу отозвать опергруппу. Так что искать Маханова будете вы и, что вполне вероятно, агенты Абвера, с которыми был связан Шнейдер-Агеев. Встреча с ними более опасная, нежели с сотрудниками ОУ НКГБ.
Шелестов покачал головой:
– Это как сказать. Врага мы можем уничтожить, своих – нет.
– Еще вопросы?
– Как насчет техники? – поинтересовался Шелестов.
– Никак. Рабочим машины не положены, но я не буду иметь ничего против, если вы обзаведетесь машиной самостоятельно. Это – на ваше усмотрение.
– Понятно. Одежда?
– Она будет доставлена сюда после обеда. Вместе с паспортами.
– Ясно. Значит, готовимся?
– Готовьтесь. Если до 15.30 выработаете план действий – дайте мне знать.
Шелестов возразил:
– Здесь что-либо планировать бесполезно. С порядком действий определимся на месте.
Сосновский усмехнулся:
– Если еще доберемся до этого самого места. Нетрудно представить, что сейчас творится на железной дороге западного направления.
Платов хлопнул ладонью по столу:
– Кроме Шелестова все свободны.
Буторин, Коган и Сосновский вышли из комнаты.
За столом остались Платов и Шелестов.
– Максим, это – только для тебя. Работать придется в очень сложных условиях. С одной стороны то, что сейчас творится в районе, вам на руку, с другой – милиция и госбезопасность максимально активны, и это уже играет против вас. Немцы сейчас быстро продвигаются в глубь нашей территории. Не исключено, что придется работать и в условиях оккупации. Обкомы партии, облисполкомы – в общем, все региональные власти имеют планы по скорейшему созданию на оккупированных территориях партизанских отрядов. Базы для них секретно готовились еще с прошлого года. Одна такая база находится в Олевском районе, в десяти километрах западнее деревни Горбино. Это, Максим, совершенно секретная информация. Довожу до тебя для того, чтобы ты знал: если возникнет прямая угроза провала группы, ты можешь вывести своих людей на эту базу. По плану командовать партизанским отрядом у Олевска назначен первый секретарь райисполкома, товарищ Зубарев. Он знает о группе и ее задачах. Если надо будет укрыться, разрешаю уйти к Зубареву. Но только к Зубареву, и только – в самом крайнем случае.
– Понял.
– Ну, раз понял, иди готовься.
– Мне бы увидеться с Лидой.
– Это невозможно. Вернешься с Махановым, тогда и увидишься с Лидией Александровной. За нее не волнуйся. Она под надежным контролем.
– Ясно, товарищ майор государственной безопасности. Разрешите идти?
– Иди. Встретимся в 15.30.
– Есть!
Платов уехал. Шелестов прошел в гостиную. Там его ждал Коган. Он чему-то улыбался.
– Ты чего лыбишься, Боря? Рад, что очередное задание получил? Оно, брат, посложнее первого будет. В Берестове мы хоть знали, что и как делать, а в Полесье? Да еще на птичьих правах? Эвакуируется много народу. Дома бросают, но вот соседи? А хаты, где нет соседей, подлежат осмотру милицией. Явятся к нам ребята из НКВД и – хана. Четверо мужиков в одном доме – хороший повод представить нас как диверсионную группу и расстрелять к чертовой матери! Ума не приложу, как закрепиться в этом Олевске. И не просто закрепиться, а обзавестись машиной и искать товарища Маханова, имеющего поразительную способность попадать в разные передряги. Борис, ты чего лыбишься-то?
Коган ответил:
– А ты не ломай голову, командир. Будет у нас база в Олевске.
Шелестов внимательно посмотрел на товарища:
– Что ты имеешь в виду, капитан?
– Наши личные дела товарищи из НКГБ проверяли тщательно, но все о нас узнать все равно не смогли.
– Говори понятнее.
– Ты знаешь, что у меня жена – уроженка Николаева – как ни странно, не репрессирована.
– И что?
– А то, что у моей жены есть родственница в небольшом городке Украинского Полесья, называемого Олевском.
– Родственница?
– Угу! Двоюродная сестра, Анастасия Владимировна Степко, проживающая по адресу: Олевск, улица Чистая, 10. А по соседству с ней живет ее отец Яков Михайлович Сабаров. У сестры и у ее отца свои хаты, дворы – все как положено. Анастасии сорок два года, отцу шестьдесят пять. Мы с женой Людмилой как-то гостили у них, когда я служил следователем в Управлении НКВД по Псковской области. Яков Михайлович тогда был выслан в Сибирь, а Анастасия два года как похоронила мужа.
Шелестов прервал Когана:
– Погоди, Боря, ты хочешь сказать, что знаешь райцентр?
– И не только Олевск. Бывал я и в деревне Горбино. Ездили туда за мукой.
– Почему Платову ничего не сказал?
– А зачем? Нам поставлена задача – действовать по обстановке, вот и будем действовать, как приказывает начальство. Зачем открывать свои карты раньше времени? Они бы сразу начали проверку родственников. А оно нам надо?
Шелестов кивнул:
– Продолжай! За что лес-то валил твой дядюшка?
– Не мой – жены.
– А это не одно и то же?
– Не совсем. А сидел гражданин Сабаров, убежденный большевик, активист, участник Гражданской войны на стороне красных, за то, что рассказал кому-то на работе анекдот про товарища Буденного. На него тут же донос состряпали. Ну, и дали убежденному большевику четыре года лагерей. Впрочем, он как был, так и остался большевиком. Вот только на работу после отсидки долго устроиться не мог. Пенсии не дали. И только когда я помог, еще до своего ареста, пристроили Михалыча на работу в колхоз. Анастасия пенсию по инвалидности получает – хромая она. Хата их, как сейчас помню, недалеко от центра, на второй от реки Терев улице. Хоть и центр, а место тихое, да и вообще Олевск – совсем небольшой городок. Там восточная часть – промышленная, центр – административный, а запад – спокойный, уютный такой, тихий. Так что мы вполне можем остановиться у кого-то из них. И с транспортом вопрос решим. У Михалыча должна быть лошадь, в колхозе давали. А там глядишь – и машиной разживемся. Не все так плохо, командир.
Шелестов улыбнулся:
– Это совсем другое дело, Боря. Повезло нам. Осталось ничего – найти товарища Маханова и доставить в Москву. Еще бы кто подбросил адресок, где отсиживается этот Маханов. Может, твои родственники знают?
– Это родственники жены, – упрямо поправлял Шелестова Коган, – в этом они вряд ли помогут.
– Вот и говорю, задача: иди туда – не знаю куда, найди то – не знаю, что.
– Найдем, командир. Главное – база. А на месте обстановка прояснится. Начать, думаю, следует с тщательного осмотра места засады.
– Там стреляли только диверсанты и Маханов. А точку поставил немецкий летчик. Знал бы он, что наделал.
– Хоть один немец что-то для нас сделал.
– Место осмотрим, но там уже работали опытные оперативники.
– Кто знает, как они работали. Может, с оглядкой на небо – как бы не попасть под очередной «мессер». Они искали тело. А мы прикинем, куда мог податься, возможно, раненый Маханов. Там особых путей и не было. Только бы успеть выполнить задание до прихода немцев.
Шелестов повысил голос:
– Ты даже не заикайся об этом.
– Ну ты еще скажи, что Красная армия вот-вот остановит врага и погонит его обратно до самого Берлина. Мы же с тобой прекрасно знаем: не будет этого. Пока мобилизация не пройдет, промышленность не перестроится. А это – время. Я только «за», чтобы наши разбили немцев, но в данных условиях это нереально. Война затянется надолго, Максим, и давай не будем успокаивать друг друга.
– Ладно. О родственниках никому ни слова. Тем более – Платову. Ему вообще этого знать не следует.
– Конечно, командир.
– Давай всех сюда, надо хоть какой-то план составить.
Офицеры собрались в гостиной. Всем было ясно: если Маханов не погиб от контузии и ран, то дорога у него была одна. Вот только пересекала эту дорогу на Олевск река Терев. Раненому человеку даже такую небольшую реку не переплыть. Только на лодке или на плоту. Отсюда решение: проверить место выхода к реке по нескольким направлениям, исключая основную дорогу. По ней Маханов не пошел бы точно. Это было вполне по силам особой группе.
Совещание закончили в 15.20. А через десять минут на дачу въехали «Паккард» и два «ЗиСа». В гостиную вошел сам Берия.
Офицеры этого не ожидали – встали по стойке «смирно».
– Садитесь! – разрешил заместитель председателя Совета народных комиссаров. – Удивил?
Ответил, как старший, Шелестов:
– Так точно, товарищ генеральный комиссар.
– Вижу. Платов поставил вам задачу? Какие есть предложения?
Шелестов поднялся:
– У нас отработан предварительный план.
– Излагайте.
Шелестов доложил. Берия и Платов внимательно выслушали.
Генеральный комиссар немного помолчал, потом поправил пенсне:
– Что ж, решение, похоже, единственно верное в сложившейся ситуации. У меня вопрос: где группа собирается укрыться в Олевске?
Шелестов кивнул на Платова:
– Товарищ майор ГБ сообщил, что в связи с эвакуацией в райцентре освободилось много домов. Найдем какую-нибудь неприметную хату.
Берия кивнул:
– Во время работы – предельная бдительность и осторожность. Успешное выполнение первого задания показало, что вам это по силам.
Он посмотрел в глаза Шелестову, от чего майор почувствовал себя неловко.
– Насчет Лидии Александровны Давыдовой. Что ты так сморишь, Максим Андреевич? Уж не хочешь ли сказать, что не знаешь фамилии своей дамы?
– Не знаю, Лаврентий Павлович.
– Странно. Должен был знать. Так вот, специально для тебя, майор. Давыдова в полной безопасности, устроена подсобной работницей на секретном объекте. Ей определено денежное и продовольственное довольствие. Отдельное жилое помещение, начальник объекта лично предупрежден о пресечении любых инцидентов, касающихся этой женщины. Но, сам понимаешь, это будет продолжаться ровно столько, сколько ты и твоя группа будете выполнять задания Родины. Провал или измена неминуемо приведут к негативным последствиям для всех ваших родственников. Это не прихоть, а суровая необходимость.
Шелестов кивнул:
– Я все понимаю и все помню, от имени группы хочу заверить вас, товарищ Берия, что мы сделаем все возможное для возвращения Маханова в Москву. Живым или мертвым…
– Не будем о грустном, – прервал его Берия, – ты только одно пропустил: слово «невозможное». Вы должны сделать все возможное и невозможное, чтобы доставить в Москву живого Маханова или подтверждение его гибели. Я не верю, что Маханов перешел к немцам.
Буторин покачал головой:
– Если бы он хотел уйти к немцам, то не стал бы стрелять в Агеева, а помог бы диверсантам уничтожить оперативную группу начальника отделения НКВД.
– Это верно. – Берия спокойно воспринял то, что его, по сути дела, перебили. Обычно он не допускал этого, но сейчас ситуация была особой – слишком много стояло на кону. – К сожалению, на уровне районных центров мы не успели создать агентурную сеть. В Олевске у нас нет агента с конспиративной квартирой. Первое, что потребуется сделать, это добраться до Олевска и второе, более значимое, – найти подходящее прибежище и немедленно приступить к поискам. Чем быстрее вы разберетесь с Махановым, тем лучше. И – самое главное: к объекту «Сосны» проявляет интерес лично товарищ Сталин. Я пока не докладывал ему о ЧП, не потому, что хочу скрыть наш промах, а потому, что со вчерашнего дня это сделать просто невозможно. Избавьте меня от необходимости расстраивать товарища Сталина.
Шелестов повторил:
– Еще раз заверяю вас, товарищ генеральный комиссар, группа сделает все возможное и невозможное для выполнения ответственного задания.
Берия поднялся:
– Ну что ж. Признаюсь, вы одни из немногих, с кем я разговариваю с радостью. Конечно, сейчас о радости говорить неуместно, но это так. Обещаю, как только необходимость в использовании группы отпадет, вы будете реабилитированы и награждены по заслугам, вам будут возвращены воинские звания, вы воссоединитесь с семьями. Уже сейчас режим для них значительно ослаблен. Это в первую очередь касается капитана Буторина.
– Благодарю, товарищ генеральный комиссар.
– Все, у меня куча дел. Вам тоже пора на железнодорожную станцию.
Вскоре «Паккард» и «ЗиС» охраны покинули территорию дачи.
Как только уехал Берия, Платов спросил у Шелестова:
– Готовы?
– Так точно, товарищ майор госбезопасности.
– Тогда забирайте пожитки, оружие и – в машину. У нас не так много времени.
В 16.00 особая группа во главе с майором Платовым прибыла на охраняемую площадку загородной железнодорожной станции, где формировался эшелон бронетехники. К вагонам были прицеплены две «теплушки», одна из них – для взвода охраны эшелона, состоящего из восьми платформ. На каждой – по танку или по две бронемашины, замаскированные под грузовые контейнеры. Против немецкой авиации на ближней и дальней платформах были установлены счетверенные зенитные пулеметные установки «максим». Их расчеты усиливали взвод охраны.
Начальник эшелона подбежал к машине Платова:
– Майор Иванов.
– Я уже говорил вам о четырех командировочных до Киева.
– Так точно.
– Они со мной. Проводите их во вторую «теплушку» и проследите, чтобы никто не пытался войти с ними в контакт.
– Понял!
Платов повернулся к офицерам группы:
– На выход и – удачи!
Старший эшелона провел «командировочных» за штабелями ящиков к двери последней «теплушки». Шелестов, Буторин, Коган и Сосновский поднялись в вагон.
Сосновский воскликнул:
– Да тут как в номере люкс – свежее сено, топчаны на каждого, буржуйка и даже туалетные принадлежности! А что у нас здесь? – Он открыл угловой ящик. – Провизия! Как минимум на четверо суток! Живем, мужики!
Шелестов приказал:
– Из вагона не выходить, нужду справлять в заднем торце. Соблюдать режим секретности, двери вагона для проветривания открывать только на ходу и ночью. В случае налетов авиации противника – эвакуация без команды. В дальнейшем сбор в месте, которое я обозначу голосом и сигналом фонаря. Вопросы есть? Вопросов нет. Ну и прекрасно. Располагаемся, товарищи офицеры.
Сутки простоял эшелон на подмосковной станции и еще шесть суток шел до Киева. Немецкая авиация постоянно бомбила железную дорогу. Составу, в котором ехала группа Шелестова, повезло – его миновал удар германских бомбардировщиков.
Железнодорожники трудились воистину героически. Стоило немецкой авиации уйти, как они тут же принималась за восстановление поврежденных путей. Часто «Юнкерсы» и «Хенкели» налетали прямо во время работ. Железнодорожники гибли от бомб и пуль, но не прекращали работу.
1 июля эшелон благополучно добрался до Киева и встал в тупик, подальше от станции.
Здесь группа Шелестова, уже начавшая испытывать трудности с питанием, сошла с поезда. Надо было добираться до города. На это потребовалось еще трое суток. Часть пути прошли пешком, где-то их подвозили на подводах местные колхозники, однажды подвернулась легковая машина.
Ее обнаружили недалеко от воронки. Колеса пробиты, по крови в салоне было ясно, что водитель и старший машины сильно пострадали. Водитель оказался запасливым человеком. Кроме штатной запаски, он держал в багажнике целых пять камер и две покрышки. Коган с Сосновским перебортировали колеса.
Буторин запустил двигатель. Это была удача. Тем более что у автомобиля оказался полный бак горючего. На «Эмке» миновали Киев и 2 июля подъехали к Олевску.
Въезжать на машине в райцентр было небезопасно, еще издалека глазастый Буторин разглядел на окраине милицейский патруль. Оставили «Эмку» в лесу и стали дожидаться наступления темноты. Поздно вечером вышли к реке и по берегу двинулись в райцентр.
Шли по двое на расстоянии прямой видимости. Двигались осторожно, не спеша, осматриваясь и прислушиваясь. Ночью авиации опасаться нечего. Немцы летали строго по графику и только днем; ночью офицеры люфтваффе предпочитали отдыхать. Это группе Шелестова было на руку.
К полуночи прошли Речную улицу (знали бы офицеры, что именно здесь находился Маханов!), вышли на Чистую. Шелестов остановил группу, глянул на Когана:
– Дальше идешь один, Боря. Если твои родственники на месте и готовы нас принять, подашь сигнал фонарем, а мы пока в кустах посидим.
– Есть, командир.
– И аккуратно там, могут быть патрули.
– Вряд ли. Мало в райцентре наших осталось, а тем, кто есть, работы хватает и по охране значимых объектов.
– И все равно – аккуратно.
– Понял.
Коган исчез в темноте – пошел, прижимаясь к кустам, которые росли вдоль всей улицы.
Он дошел до дома № 10. Перепрыгнул через калитку. Залаял пес, но потом смолк, признав своего. На шум поднялась с постели Анастасия Степко. Отодвинув занавеску, выглянула на улицу и отшатнулась, увидев в палисаднике незнакомого мужчину.
Коган тихо постучал в окно.
– Кто там? – робко спросила женщина.
– Настя, это я, Борис.
– Боря? Откуда ты?
– Впусти, расскажу.
– Сейчас, иди к крыльцу, я только оденусь.
Она открыла дверь, капитан прошмыгнул в сени. Оттуда – в комнату, где горела керосиновая лампа. Присел на стул у круглого стола.
– Ты как тут оказался, Боря? Ведь тебя же…
Коган улыбнулся:
– …арестовали и отправили в лагерь?
– Об этом Люда писала. Как еще сама-то осталась на свободе?
– У нас все нормально. Давай договоримся: ты ничего не спрашиваешь, как и почему я здесь оказался. Скажу одно: я оправдан и занимаюсь прежней работой, но в режиме строгой секретности. Тебе лучше ничего не знать.
– Вот как? Я рада, хотя чему тут радоваться? Такое творится: люди словно взбесились – берут приступом поезда, набиваются в вагоны, а составы по дороге бомбят немцы.
– Много ли жителей осталось в райцентре?
– Не считала. Но, судя по нашей улице, многие остались. Да куда ехать-то? Тут наши корни.
– Я закурю?
Анастасия поставила на стол пепельницу:
– Как умер муж, здесь еще не курили.
– Тогда, может, я не буду?
– Кури, кури. Мой дымил – не продохнуть.
– Как отец?
– Нормально.
– По-прежнему по соседству век коротает?
– А где же ему быть? Работает, охотится, но уже реже – здоровье в лагерях подорвал. Ему всего шестьдесят пять, а на вид – больше семидесяти.
– Да, лагеря здоровья не прибавляют. Знаешь, Настя, а я не один.
Женщина удивилась:
– Не один? С Людмилой?
– Нет, с товарищами по работе.
– И что у вас за дела здесь?
– Потом расскажу. Мы можем временно остановиться у вас с Яковом Михайловичем, но так, чтобы никто об этом не знал – ни соседи, ни милиция.
– Милиции тут человек десять осталось. Партийные уже эвакуировались вместе с семьями. На днях вся власть съедет ближе к Киеву, а то и к Москве. И что будет – неизвестно. А еще говорят, немцы недалеко. Со дня на день войдут в Олевск. Наши войска отступили за Терев. Много народу погибло… А остановиться? Да ради бога! Вот только с провизией у нас плоховато.
– Не объедим.
– А где твои друзья и сколько их?
– Трое. Тут недалеко, прячутся.
– Давай так: приводи их сюда, на сеновале места вам хватит. Ужин приготовлю, принесу. Сам можешь тут остаться.
– Я вместе со всеми буду.
– Как знаешь.
– Так я пойду, подам сигнал, чтобы пришли?
– Погоди, я хоть немного уберусь.
– Ты и без того – красавица.
– Да уж, красивей некуда.
Коган вышел к калитке, щелкнул три раза фонарем. Вскоре вся группа, не замеченная посторонними, вошла в дом Анастасии Степко.
