Глава 45
Лейтенант Хаммер стоял у окна и равнодушно наблюдал за проходившим во дворе разводом.
«Еще два дня свободных, а потом снова в наряд», – подумал он и, обернувшись, посмотрел на настенные часы. Они показывали половину третьего. До ежедневного похода к реке оставалось полтора часа. Лейтенант вздохнул и, подойдя к письменному столу, выдвинул верхний ящик.
В ящике лежал шестидесятикратный полевой бинокль активного действия. За два года службы на Танжере этот инструмент стал как бы неотъемлемой частью самого лейтенанта Хаммера.
Лейтенант взялся за бинокль и ощутил его приятную тяжесть. Удивительно, но даже прикосновение к этому, казалось бы, неживому предмету рождало в душе Хаммера легкий трепет, который креп по мере того, как приближалось странное свидание «на расстоянии», пока не овладевал им полностью.
Подойдя к окну, лейтенант поднял бинокль и посмотрел на реку. Причала видно не было, его скрывал забор и здание арсенала, но часть косы и лес, росший на острове, можно было рассмотреть во всех подробностях.
Вот на реке появилось малое судно. Ага, это «Б-67», посланный за Финшером и Кансеном. Мерзавцы разбили свой катер и утверждают, что его угонял террорист.
«Возможно, это так, но, скорее всего, – подлое вранье». Лейтенант не склонен был верить солдатам. Он не склонен был верить никому.
Катер стал притормаживать, приближаясь к берегу. Хаммер усмехнулся. Ему было ясно, что солдаты притащили новую партию спиртовых тыкв.
«Может, пойти и перехватить этих мерзавцев? Разбить бы тыквы о землю и посмотреть на эти унылые рожи», – лениво подумал Хаммер и перевел бинокль на штабной двор.
Сегодня дежурным по базе был капитан Пакгауз. Сейчас он важно расхаживал перед новой сменой наряда и давал последние указания. Хаммер настроил бинокль и увидел лицо капитана совсем близко. Так близко, что показалось, будто капитан дышит Хаммеру в лицо. Лейтенант намеренно сосредоточил внимание на ушах Пакгауза. Они двигались в строгом соответствии с произносимой капитаном речью, в то время как его жирные щеки сотрясались в такт шагам.
Лейтенант Хаммер попробовал было сосредоточиться на том, что видит, и тут же бросил – мысли путались от невыносимой духоты и нестерпимого желания поскорее оказаться на берегу. Он снова посмотрел на часы и поморщился: прошло только десять минут. Лейтенант опять приложился к биноклю и стал рассматривать далекие деревья на острове.
«Кто знает, может, под одним из этих деревьев она собирает ягоды или расчесывает косы и напевает?» – попробовал пофантазировать он. Но во всех его фантазиях радужные картинки кончались очень плохо. В конце концов появлялся соперник и начинал заниматься с девушкой Хаммера любовью.
Видимо, эта картинка приходила из той части сознания, где жило опасение, что когда-нибудь девушка выйдет замуж. И у нее будут семья, дети…
«Тогда я накрою этот проклятый остров из минометов», – в который раз дал себе обещание Хаммер. Он не собирался ни с кем делиться своей мечтой и видеть, как ее изуродовало вторжение пошлой обыденности.
«Да, в любой момент я уничтожу этот остров», – повторил про себя лейтенант, смакуя свое всемогущество. Мысли его обратились к майору Рейнольдсу, начальнику базы.
В прошлом майор командовал артиллерийской станцией где-то между Крымом и Револьтой. За все время службы ему ни разу не удалось пострелять по реальным целям – только компьютерный тренинг, и больше ничего. Хаммер помнил, с каким трудом уговорил майора не уничтожать деревню живших на острове аборигенов. И все почему? Потому, что там была она, единственная и неповторимая. Элеонора – такое имя ей дал сам лейтенант Хаммер. Возможно, это имя больше подходило для названия стирального порошка, но, как говорится, любовь зла, и лейтенант дал это имя своей мечте.
«Стоит мне только намекнуть, и старик Рейнольдс расстреляет весь боезапас», – усмехнулся Хаммер, представляя себе командующего батареями Рейнольдса.
«Но что тогда делать по вечерам? Куда ходить ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль?» Эта мысль посетила его впервые, и Хаммер погрузился в размышления.
Один за другим он предлагал себе варианты и отвергал их – ничто не шло в сравнение с Элеонорой, ее появлением на берегу, ее наготой, ее смехом, который, к сожалению, не мог донести мощный бинокль.
– Кругом! Шагом, марш! – донесся со двора голос капитана Пакгауза.
Личные мысли оставили Хаммера, он прислушался к топоту поднимавшегося по лестнице капитана.
«Сейчас войдет и скажет свое обычное: «О, Хаммер, ты тут?» – подумал лейтенант.
– О Хаммер, а вот и я, – сказал, войдя, капитан Пакгауз и заспешил к уборной. Через несколько минут он вышел со счастливой улыбкой, держа в руках свернутую портупею. – Ты слышал, через неделю на орбиту Танжера придет полковой бордель? Офицерам – бесплатный билет. Поедешь?
«Знал бы он, этот несчастный Пакгауз, что у меня есть Элеонора… А бордель – это такая пошлость…»
– Ну так поедешь? – переспросил капитан.
– О чем разговор? Конечно, поеду.
