Глава 44

Тяжелый катер «Б-67» выключил нагнетатель и тяжело осел в воду, ведомый только толкающим винтом.

Рябов бросил на берег веревку, которую тут же подхватил Боби Финшер. Вместе с Филом Кансеном они подтянули катер к берегу, и Рябов, а затем и командир катера Зия аль-Деним, он же рулевой, спрыгнули на землю.

– Так, – сказал Зия, подходя к аккуратной горке созревших тыкв. – Тыквы возьму только за половинную долю.

– Да ты чего, Зия, взопрел, что ли, или тебя укачало? Да я сам никогда больше чем за десять процентов не возил! – вскричал Боби Финшер.

– И теперь уже не будешь, – пробурчал Рябов, глядя на остров, где на косе еще догорали обломки катера.

– Да вы чего, мужики? Так же нельзя. Мы лазутчика грохнули, а вы так с нами поступаете, – со слезой в голосе протянул Фил.

– Ты, Кансен, не митингуй, – спокойно сказал Зия. – Хаммер приказал снять вас с берега. Это я и собираюсь сделать, а ты хочешь заставить меня тащить сотню тыкв да еще жадничаешь.

– Тут не сотня, Зия, а только сорок семь штук, – уныло проговорил Финшер. Его лицо выражало призыв к состраданию.

Рябов и Зия переглянулись, рулевой махнул рукой:

– Ладно, за десять тыкв довезу.

Решив больше не испытывать терпение непреклонного капитана, Фил и Боби начали перетаскивать тыквы на катер. Матрос Рябов помогал им раскладывать драгоценный груз на палубе.

Когда все было уложено, Рябов оттолкнул катер от берега шестом, а Зия запустил двигатель, и катер начал медленно разворачиваться. Подушка наполнилась воздухом, и «Б-67» поднялся над водой на целый метр.

Завертелся толкающий винт, судно начало стремительно набирать скорость.

Катер мчался все быстрее, а шлейф из водяной пыли стелился за кормой длинным хвостом. Речные мухи с треском разбивались о стекло рулевой кабины, где сидели Боби Финшер и Фил Кансен.

Кансен думал о том, что отдаст три тыквы надоедливому Перкинсу и тот наконец отстанет, а Боби размышлял о другом: десять тыкв – это больше двадцати процентов, катеров стало на один меньше, и цена перевозки возрастет. От этого, конечно, выиграют все экипажи, кроме его и Кансена, двух дураков, которые профукали свое судно. Ну да, заодно они уничтожили опасного лазутчика, но кому от этого легче?

Через полчаса катер притормозил возле тайного причала, о котором знали только нижние чины. Фил и Боби перетащили свои тридцать семь тыкв на берег.

– Эй, вот эту замени, Финшер, – сказал Женя Рябов, показывая на крупную тыкву, подпорченную червоточинкой.

– Не надо, Женя, – окликнул его Зия аль-Деним, – пусть остается, я люблю с червячком.

– Ну ладно, – кивнул Рябов. – Тогда все.

«Б-67» прибавил обороты и отошел от берега, а Фил и Боби начали загружать специально припасенную тележку. Когда урожай был уложен, солдаты покидали сверху тяжелые автоматы и, впрягшись в экипаж, покатили его вперед, продираясь по едва заметной тропинке через разросшиеся кусты.

Местность была пересеченная, приходилось то спускаться вниз, придерживая драгоценную тележку, то подниматься в гору, налегая на нее изо всех сил. Кое-где дорогу перехватывали лианы, и их приходилось рубить армейскими ножами, а потом снова продолжать движение. Солдаты шли молча, не тратя сил на лишние разговоры. Маршрут был давно изучен и не требовал никаких обсуждений.

Под ногами проскользнула болотная змейка. Она ударила зубами в ботинок Фила, но он даже не заметил этого, опасаясь только внезапного появления кого-нибудь из офицеров. Случалось, что они устраивали засады и забирали у солдат с таким трудом доставленные тыквы. Иногда удавалось договориться. Например, с лейтенантом Коноплевым. Он брал себе пару штук и уходил, а вот лейтенант Хаммер самолично разбивал тыквы о землю с таким видом, будто дробил черепа своих злейших врагов.

Он не был убежденным трезвенником, но страдал от любви, а такие страдания, как известно, ни к чему хорошему не приводят. Солдаты жалели Хаммера и считали, что он не в себе, поэтому прощали ему нападения на тыквы, чего никогда не спускали никому другому.

До охранного периметра оставалось уже каких-то четыре сотни метров, когда дорога пошла в гору, и солдатам пришлось навалиться.

Колючих лиан стало попадаться меньше, заросли папоротника сменились лиственными кустами. Змеи почти исчезли, зато прибавилось пауков. Привлеченные запахом человеческого пота, они, как цирковые акробаты, запрыгали с ветки на ветку.

Один волосатый гигант сиганул на руку Филу, тот привычно смахнул его в сторону, будто это был кухонный таракан. Оставалось пройти совсем чуть-чуть, когда пауки посыпались градом, солдатам пришлось остановиться, чтобы обработать доспехи аэрозолем.

– Боби, глаза, – предупредил Фил, направляя на товарища баллончик. Финшер прикрыл лицо перчаткой, и струя аэрозоля ударила в складки обмундирования и бегущих по нему пауков.

Под действием яда насекомые подпрыгивали вверх, будто их подбрасывало аварийной катапультой, и тут же валились замертво. Остальные, испугавшись, прыгали обратно в кусты. Оказавшись в безопасности, пауки беспокойно зыркали четырьмя парами глаз и злобно шипели вслед уходящим солдатам.

Когда напарники подобрались почти к самому охранному периметру, Фил вышел из кустов и посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного не было. Фил махнул Бобу, и тот выкатил тележку из-за деревьев.

В нужном месте Фил убрал секцию забора с колючей проволокой и помог Бобу вкатить груз на территорию базы.

– О, сегодня пить будем! – крикнул с наблюдательной вышки рядовой Куррапас.

– Кто будет, а кто и на вышке попарится, – зло ответил Кансен, одуревший от жары и усталости.

– Я слышал, вы свой катер разбили. На чем же тыквы везли?

Финшер не хотел ни с кем разговаривать, но желание поругать экипаж «Б-67» взяло верх.

– Да Зия с Рябовым нам помогли! – крикнул он. – Совсем обобрали, с-суки! Больше двадцати процентов!

– Беспредел, – покачал головой Куррапас.

Больше ни на что не отвлекаясь, Фил и Боб подкатили тележку к тыльной стене вещевого склада. Там на прогретом чердаке хранились запасы спиртного большей части рядового и унтер-офицерского состава базы.

Фил взобрался Боби Финшеру на плечи и, поелозив по стене ногами, влез в чердачное окно.

– Давай, – скомандовал он, и Финшер начал перебрасывать ему тыквы.

Одна, вторая, третья, тыквы ложились в древесные опилки и получали «страховой полис». Теперь уже никто, кроме хозяина, не имел права до них дотрагиваться. Включая и офицеров.

По негласному закону базы доставленные на чердак спиртовые тыквы изъятию не подлежали. Правда, рассказывали, что был такой – капитан Мюррей, который решил покончить с пьянством на базе. Он нашел склад тыкв и начал сбрасывать их вниз, но так получилось, что и сам, якобы случайно, выпал из чердачного окна. И хотя ему посчастливилось выжить, с военной службы его списали.

Подвиг капитана Мюррея вошел в историю базы, но повторять его никто не хотел. Офицеры не только боялись этого, но и понимали, что солдаты на Танжере томятся скукой и спиртовые тыквы – единственная отдушина в нелегкой армейской жизни.

Разложив рядами драгоценные плоды в строгом отдалении от чужих запасов, Фил Кансен прошелся по чердаку, на глаз определяя спелые.

Вот запасы Бертольда Кваснера. Очень много спелых. Фил выбрал парочку понравившихся ему тыкв, а на их место принес три своих. Два к трем – таков был порядок обмена незрелых тыкв на уже готовые.

Вернувшись к окну, Фил сбросил Боби Финшеру тыквы Кваснера и осторожно спустился сам.

– Чьи такие красавицы? – поболтав «бутыль» возле уха, спросил Боби.

– У Бертольда позаимствовал, строго по таксе. Не будем же мы ждать неделю, пока наши вызреют?

– Понятное дело. Телегу сейчас покатим?

– Оставь здесь, – устало махнул рукой Фил. – Завтра доставим, а то у меня уже сил никаких не осталось.

– И то верно, – согласился Финшер, вешая на шею автомат и беря под мышку тыкву. – Ну пошли, товарищ.