Глава 40
Как Фрэнк Горовиц и опасался, лейтенант Тито Гиршем оказался коварным сукиным сыном. Он смотрел на Фрэнка исподлобья и внимательно следил за реакцией своего подопечного на задаваемые вопросы. Собственно, задавать вопросы лейтенант не имел права. Следственная часть официально закончилась, и теперь Рэй Кертис проходил инструктаж. Но инструктаж проводил именно Гиршем.
Во время допросов лейтенант отсутствовал и теперь отыгрывался, задавая Фрэнку сверх программы инструктажа множество лишних вопросов.
– Итак, повторите свой адрес.
– Я буду снимать комнату у вдовы Консератос, в доме пятьдесят четыре по улице генерала Йорка.
– Куда вы пошлете пароль с извещением, что благополучно устроились?
– Абоненту, находящемуся на Любице, 2-34-345-678.
– Какие еще номера вы знаете?
– Сэр, все это я уже отразил в своих показаниях, – заметил Фрэнк.
– Как вы оповестите нас, если Янг Бристоль выйдет на связь?
– Окно моей комнаты выходит в сквер, и я поставлю на подоконник старый керамический кубок, – четко ответил Фрэнк заученный урок.
Лейтенант обмахнулся платком и, встав со скрипучего стула, прошелся по комнате. От его солдатских ботинок на полу оставались пыльные следы. Инструктаж проходил в одной из явочных городских квартир, которую, похоже, никто никогда не убирал.
Гиршем остановился возле окна, отвел в сторону тяжелую портьеру и выглянул на улицу. В щель проник солнечный луч, высветив тысячи кружащихся в воздухе пылинок.
– Запомните, Кертис, – не поворачиваясь к Фрэнку, заговорил лейтенант. – Вы обвели вокруг пальца капитана Лейбдорфа и майора Сайкса, но меня вам провести не удастся.
– О чем вы, сэр? – с непонимающей миной спросил Фрэнк.
– О том самом, – угрожающим тоном ответил Гиршем и вернулся на свой скрипучий стул. – Я лично допрашивал этого болвана Рорди. Такие, как он, ломаются сразу. Но я забил его до смерти, а он все повторял: «Я никакой не казначей, я ничего не знаю, это все он». Рорди имел в виду вас, Кертис. Или как вас там на самом деле?
– Я и не отрицал, что сам передал Рорди бриллианты, – невозмутимо ответил Фрэнк. Весть о том, что Рорди мертв, придала ему уверенности.
– Ладно, – махнул рукой Гиршем, – не будем об этом. Тем более что сбежать с Хингана вы все равно не сможете, Кертис.
– Я не собираюсь никуда бежать, сэр, – возразил Фрэнк.
– Не сможете, – будто не слыша Фрэнка, продолжал лейтенант, – потому что сюда прибывают не десятки судов в день, а всего лишь семь-восемь в месяц, на одну-единственную площадку.
– Меня это устраивает.
– И у нас есть возможность ощупать каждого отбывающего пассажира, Кертис, – продолжал вещать лейтенант.
От волнения он раскачивался на стуле, и тот противно повизгивал. На лбу Гиршема выступил пот, но он ничего не замечал, комкая в руках бесполезный платок.
– А поскольку на каждого гражданина Хингана заведена цифровая карточка с отпечатками пальцев и хромофиксацией радужной оболочки глаз, проскочить незамеченным вы не сможете.
Лейтенант замолчал, с торжеством глядя на Фрэнка.
– Я принял к сведению ваши слова, сэр, – серьезно, без тени иронии сказал Фрэнк.
Выражение глаз лейтенанта Гиршема изменилось, они засветились любопытством.
– Вы быстро усваиваете, Кертис.
– Счастлив слышать это от вас, сэр. Ну что, теперь я могу идти?
– Можете, – кивнул лейтенант и, неожиданно метнувшись вперед, прихлопнул на стене таракана.
Для верности он врезал по таракану еще раз и прошипел с нескрываемой злобой:
– Ненавиж-жу тараканоф-ф. Ненавижу.
Фрэнк понял, что это «ненавижу» относится и к нему тоже. Поднявшись с места, он одернул куртку и неспешно направился к двери.
Он все ждал, что лейтенант окликнет его, чтобы сказать еще какую-нибудь гадость, но Гиршем молчал, глядя в стену, быть может, еще раз переживая расправу над тараканом.
