Глава 12
«Помни про розовый город!»

Я закрыл тетрадь и швырнул ее обратно в кипу личных дел.

– Ну, что об этом скажешь? – спросил Трошников.

– Хрен знает… Больше похоже на фантастику. – Я взглянул на бумаги. – Впрочем, как и все происходящее здесь. Зато, если все написанное правда, это многое объясняет.

– Не думаешь ли ты, что мы действительно общались с призраком? Ну или как его там… Блин, да Петрович тусуется с нами уже много лет! Хочешь сказать, наши начкары все это время бухали с ожившим глюком?

Что я мог ему на это ответить? Я снова окинул взглядом разбросанные по полу бумаги. Взгляд останавливался на отдельных словах: «светлозан», «анкеты личного состава», «психологические тесты», «эрвическое вмешательство»… Теперь, после дневника Петровича, все это обретало смысл. Неужели все правда?

– Странно, что это так и лежит здесь, – заметил я. – Разве стало бы Министерство обороны оставлять тут какие-то документы? Эксперимент-то был важный, секретный. И если верить дневнику, еще и успешный.

– Может, они не смогли их забрать?

– Или побоялись!

– Даже думать не хочу о том, что могло им помешать…

Осмотрев уцелевшие кабинеты и палаты санчасти и не найдя больше ничего интересного, мы выбрались на улицу. Теперь мы оказались на небольшом плацу. Под ногами еще сохранились едва заметные белые полосы разметки для строевой подготовки. Во многих местах сквозь асфальт проросла трава, а кое-где даже кусты и деревья. Навстречу из тумана выплыла небольшая трибуна с некогда белым, а теперь рыжим от ржавчины флагштоком. Вдоль одного края плаца валялись вывернутые с корнем щиты, на которых в остатках облупленной краски угадывались изображения марширующих солдат. На вид – обычный плац, какой есть в любой воинской части. Но я тут же представил шагающую роту бойцов-клонов с одинаковыми лицами, и мне стало не по себе.

– Что будем делать? – спросил Трошников, остановившись и посмотрев по сторонам. – Лично я предлагаю идти дальше до реки Гербы, а там сплавиться на плоту до деревни. Хотя есть и другой путь: Петрович в дневнике упомянул, что от КПП идет дорога, которая выходит на трассу…

– Антон, погоди! – Я поднял кулак. – Ты слышишь?

Откуда-то раздавался едва уловимый шум, словно где-то работал двигатель. Он постепенно нарастал, приближался и становился похожим на…

– Трактор, – неуверенно сказал Трошников. – Или БТР!

– Может, нас ищут?

– Ага, чтобы пристрелить. Вспомни Шуровича. Это были военные!

– С другой стороны, Андрюху убить могли случайно. Быть может, они и не враги нам!

– Вот как-то не хочется проверять…

Рокот двигателя уже был настолько близок, что казалось, его источник вот-вот возникнет из тумана. Вдали появилось мутное желтое зарево – не то свет от фар, не то от прожектора.

– Знаешь что, Зверек… – Антон дернул меня за рукав. – По-моему, нам лучше пока спрятаться где-нибудь.

Мы побежали обратно к санчасти и перемахнули через подоконник. Как только укрылись, в туманной пелене возникли два ярких круга. Это оказались фары. Прямо на нас медленно ползла военная машина, отдаленно напоминающая отечественную БМП. Она была обвешана множеством веток, видимо для маскировки. С небольшой башенки наверху в небо смотрел ствол пулемета. Машина выкатила на середину плаца, замерла, и из распахнувшегося на ее корме люка посыпались солдаты в камуфлированной форме и темно-зеленых круглых шлемах. Туман прорезало множество лучей фонариков.

– А вот, собственно, и приятели того мудака, который Шура завалил, – зло прошептал Антон и тут же дернул меня за китель и присел. – Да пригнись ты, идиот!

– Думаешь, те самые?

– Конечно, они! Не наши же! На их форму глянь!

Тут не поспоришь. Форма в самом деле была точно такой же, как на том солдате.

Трошников осторожно выглянул:

– Дома обшаривают. Скоро здесь будут. Небось, Петрович обнаружил, что мы пропали, и доложил куда следует.

– По-твоему, он с ними? Судя по его записям, не похоже.

– Не важно. Главное – они не с нами!

Антон снова выглянул.

– Много их. Не отстреляемся. Да и автомат, жаль, только один, и патронов мало.

– И что ты предлагаешь?

– Короче, я так думаю: валить надо, пока не поздно. Уж лучше, как и планировали, доберемся до Речек, а оттуда – до трассы.

Трошников, пригнувшись, перебежал к окну у противоположной стены. Я прокрался следом.

– В общем, так. – Антон кивнул наружу. – Как только махну, бежим к забору. До него всего метров двести. Главное – нам потом не потеряться в тумане. Окажемся за забором – там уж разберемся, как быть дальше. Ну что, готов?

Я уцепился за подоконник, собрался.

– Ага!

– Давай!..

Антон исчез в окошке. Я прыгнул следом. Рванул, как на стометровке. Тут же в нашу сторону ударило множество желтых лучей. За спиной грянула очередь. «Мимо!» – мелькнула мысль. Но, пробежав еще несколько шагов, я замер. Передо мной на земле лицом вниз лежал Трошников! У меня подкосились ноги. Не сводя глаз с расползающихся по спине товарища бордовых пятен, я опустился на колени и перевернул его. Теперь Антон смотрел неподвижными глазами в белое, словно молоко, небо. Он был мертв.

Позади раздался скрежет множества ботинок по асфальту. Я оглянулся и зажмурился от слепящих фонариков. «Ну уж нет!» Я сжал кулаки. Высвободив из рук Антона автомат, я повернулся к преследователям. Да только не успел даже поднять оружие. Снова грянула очередь. Грудь пронзил огонь, и мир вокруг перевернулся…

…Розовый свет.

Я, словно пушинка, плыл в нем, растворяясь в теплом сиянии. Видел… Нет, скорее, чувствовал образы. Это было не как кино и не как отдельные картины. А еще была песня. Нежная, будто все хорошее, что слышал я за жизнь, слилось в единую мелодию. Ей вторил шепот множества людей. Прислушавшись, я смог различать даже отдельные голоса. Они говорили обо мне. И я знал, что все это – родные. Краем сознания отметил, что тех, кто говорит со мной, давно нет в живых. Точнее, они есть. Теперь снова есть! Я вслушался и разобрал голоса друзей. Или это просто иллюзия: я слышал их лишь потому, что хотел слышать?…Шурович… Саморов… Драпко… Бабин…..Скрип калитки… Звон стекла… Треск ломаемых костей… Хрип… Рычание… Скрежет множества лап по половицам…

Свет вокруг стал мутнеть, словно в клубничный сироп попала чернильная капля. Он превращался в туман – черный всепожирающий туман. И заполнял пространство, пока все вокруг не обратилось в полнейший мрак. Музыка осталась, но теперь это был протяжный душераздирающий гул, наполненный воплями, стонами, скрежетом и треском, впитавший в себя все самое жуткое, что мне доводилось слышать. Остались и образы, но они обратились в кошмары. Я больше не видел и не слышал родных и друзей, теперь мною овладели чудовища. Они были во мне. И я понял вдруг, что они всегда жили там. Что они – часть меня! И я растворился во тьме. Тьма поглотила меня целиком…

…Я вздрогнул, словно вступил в невидимую яму, и открыл глаза. Я лежал в постели, сверху нависал белый потолок. Тело ломило, будто меня пропустили сквозь компрессор танкового двигателя. Голова раскалывалась – не столько от боли, сколько от пережитого ужаса. Что это было? Сон, просто кошмар? Грудь жгло, будто по ней прошлись паяльной лампой.

Осмотрелся. Я понятия не имел, где нахожусь и как сюда попал. Знал лишь, что предшествовало этому что-то жуткое. Когда напрягал память, там возникали лишь образы чудовищ, боль, страх… Что из всего этого было правдой, а что одним из тех мутных снов, которые недавно мучили меня, я отличить не мог. Я вспомнил караул, друзей, которые вроде бы погибли… Потом еще бегство через лес… Антон! Они убили его! Однако чем глубже я копался в недрах памяти, тем больше осознавал, что такого просто быть не может. Это походило на какой-то нелепый ужастик – порождение параноика-сценариста. Это не могло быть правдой! Быть может, я сошел с ума?

Я с трудом приподнялся в постели, сел и посмотрел по сторонам. Белоснежный потолок, светлые обои, окно. «Может, я в больнице? – мелькнула вполне логичная мысль, – Скорее уж в психушке! Хотя в палатах там вряд ли бывают такие большие, да еще и приоткрытые, окна без решеток…»

С трудом передвигая ноги, я доплелся до окошка. От такого марш-броска меня чуть не стошнило, но я глотнул свежего воздуха из распахнутой форточки, и тошнота затаилась.

К великой радости, я понял, что место, где нахожусь, вовсе не сумасшедший дом. Сквозь зеленую стенку трепещущей на ветру листвы сирени увидел, как по дорожке идут люди. Большинство из них – в военной форме. Промчался уазик цвета хаки. В песочнице на детской площадке суетились дети, а в беседке о чем-то весело трепалась молодежь. Между трехэтажек вдали виднелась дорога, которая упиралась в шлагбаум КПП. Видимо, это военный городок, а за КПП – какая-то воинская часть. Сам я находился на первом этаже какого-то дома. Из окна виднелся вход в подъезд. Похоже, многоэтажка. В чьей я квартире?

Вглядываясь в этот почему-то знакомый пейзаж, я поймал себя на мысли, что больше всего меня радует вид солнца и голубого неба. «Видимо, оттого, что тумана нет…» И вдруг я вспомнил! Вспомнил все! И караул, и туман, и монстров, и Петровича…

«Да это же Красновка – поселок, где я служу! Наш военный городок! – наконец догадался я. – Вон за теми воротами с КПП – наш танковый полк. Даже казарма видна. Но как я тут оказался? А, наверное, меня нашли и привезли сюда! Все хорошо! Тумана нет! Я спасен!»

Между тем за окном на улице началась какая-то суета: люди забегали, детей из песочницы забрали встревоженные мамаши, пропала из беседки молодежь. По дороге вдали с гулом пронеслась колонна военных машин. Неподалеку остановились два офицера. Через открытую форточку я слышал их разговор.

– Надо начать срочную эвакуацию, – встревоженно говорил один другому. – В первую очередь увозим детей и женщин…

И вдруг оба замерли и уставились куда-то. Я взглянул туда же. Холод пробежал по коже, а ноги подкосились. С дальней сопки со стороны КПП, клубясь и вздымаясь, подобно гигантской призрачной волне, катился туман, пожирая сосновые кроны. Вот он уже поглотил половину неба, вот заполнил весь горизонт, подобрался к самому городку… И хлынул на улицу, накрыв дома по самые крыши. Я с криком упал на пол, обхватив голову руками, сдавив уши ладонями, чтобы не слышать того, что творится на улице: криков, треска крошащихся костей, скрежета челюстей и щупальцев…

Когда я вновь открыл глаза, в комнате был полумрак. Выбитое окно скалилось клыками уцелевших стекол, сквозь него зловещей дымкой заползал туман. Комната осталась прежней, хоть и напоминала теперь морг. Напротив меня была дверь. Я заметил, что из-под нее в комнату втекает нечто темное и расползается по полу. Кровь?

– Зверек! – послышался голос, а затем торопливый стук в дверь.

Я прижался к батарее, боялся даже пошевелиться, меня затрясло.

– Звереныш, ты здесь?

Голос я узнал – это Антон! От этого внутри похолодело еще больше. Трошников мертв!

– Олежа, открывай давай! Я знаю, что ты там!

А вдруг он все-таки выжил? С трудом подавив страх, я все же нашел в себе силы подняться и приблизился к двери. Отодвинул задвижку, толкнул ее.

– Олежа, ты чё? – сказал Антон. – Что-то случилось?

Он жив! Жив! И тут я заметил струящуюся у Антона по подбородку алую дорожку.

– Ты чего, Олежа? Это же я! – говорил Трошников, выплевывая при каждом слове густую кровь. На груди его выросли три бордовых пятна. Следы от пуль!

Я отпрянул к окну.

– Ты чего, Олежа? Это же я! – повторило множество голосов у меня за спиной.

Они выплыли из тумана подобно призракам: Сычев, Шурович, Волков, Роганин… Во главе этого кошмарного строя – полузверь-получеловек Провин. Начкар, бледный, как туман, стоял в стороне.

– Фо-о-о… бли-и-изко-о-о! – скомандовал капитан.

– Фо-о-о… бли-и-изко-о-о… – хором повторили остальные.

Я попятился, наступил на что-то скользкое… Кровь? Тут же потерял равновесие и полетел на пол. Однако удара о пол не почувствовал. Я словно провалился в невидимую бездну. Тьма захлестнула меня…

Я видел множество видений, подобных этому. Однако осознавал, что это лишь кошмар, уже после того, как снова погружался во мрак. Ведь каждый раз я просыпался в новом месте, и все окружающее казалось мне реальностью. Несколько минут я радовался спасению, наслаждался видом солнца и голубого неба, узнавал родные знакомые пейзажи. Затем в видение вклинивался бред и все оборачивалось кошмаром. При этом я постоянно видел людей, которых давно считал мертвыми. Они являлись в самых невероятных пугающих образах, манили куда-то. А затем приходили монстры…

С каждым разом видения становились все ужаснее. Я все реже оказывался в знакомых местах, все чаще просыпался в каких-то катакомбах, напоминающих подземелье старинного замка. Я блуждал по мрачным холодным сырым коридорам, спасаясь от полчищ преследующих меня чудищ. И каждый раз они настигали меня, рвали на куски, пожирали. И я снова проваливался во мрак, чтобы вскоре вновь очутиться в очередном кошмаре. Я множество раз погибал в страшных мучениях, и казалось, этому не будет конца. Словно теперь моя судьба – вновь и вновь переживать эти ужасы и боль.

Однажды я очутился на лестнице, огромной спиралью обнимающей гигантскую колонну. Она бесконечной змеей тянулась вниз. Дорогу освещало трепещущее пламя факелов, торчащих на стенах из металлических, похожих на черные костлявые пальцы скоб. Они встречались через каждый десяток ступеней: выныривали навстречу из-за поворота и исчезали позади. По пути я не увидел ни одной двери, ни одного ответвления. Только длинная-длинная лестница, голые булыжники стен да факелы, факелы…

Я брел совершенно голый. Холод пробирал до костей, и я прижимал локти к бокам, чтобы хоть немного согреться. Я спускался, хватаясь за холодные булыжники, и не мог вспомнить, как и почему здесь оказался. Однако знал – вверх идти нельзя, там поджидает что-то опасное. Быть может, уже когда-то бывал там во время очередного кошмара? Не важно! Сейчас – только вниз! Только там ждут покой и освобождение! Я уже выбивался из сил, а лестнице, казалось, нет конца. И все же я так и не решился остановиться и передохнуть, меня не покидало чувство опасности. Они следят! Подстерегают! Идут за мной! Нужно спешить!

Вдруг что-то черное мелькнуло под ногами – нечто живое быстро проползло от стены к стене и скрылось в щели между камнями. Я отпрянул, машинально схватившись за булыжник, но тот неожиданно со скрежетом ввалился в стену. Руку тут же пронзила боль. Я отпрыгнул в сторону, в панике стряхивая с запястья черное существо, присосавшееся к коже, подобно пиявке. Оно было размером с указательный палец, чешуйчатая спинка вздрагивала и колыхалась волнами, а десятки мелких лапок вдоль склизкого тела вибрировали и все глубже вгрызались мне под кожу. Я махал рукой, пытаясь стряхнуть эту тварь. Даже ударил несколько раз о стену. Не помогло. Тогда я сунул руку под пламя факела. Тварь сморщились, скрючилась и, покрывшись пузырями, свалилась на пол. На запястье у меня осталась миндалевидная рана.

Между тем я заметил, что из дыры в стене, куда провалился булыжник, вытекает черный живой ручей. Десятки таких же маленьких черных жирных тварей, набегая друг на друга, ползли вниз по стене. Остолбеневший от ужаса, я смотрел, как они расползаются передо мной по нижним ступеням и, поблескивая в свете факелов, задирают кверху безглазые тупоконечные головы. Видимо, они учуяли меня, так как в следующий миг вся эта черная масса хлынула к моим ногам. Факел! Я сорвал его со стены и взмахнул, касаясь ступеней. Несколько слизняков, издав протяжный писк, скорчились, остальные отпрянули. Боятся огня! Но обрадовался я рано: на миг отступившие твари снова бросились ко мне. Я неистово махал факелом, сбивал огнем одних, но их место тут же занимали другие. Они все напирали, окружая со всех сторон. Парочке даже удалось добраться до ступней. Я поджарил их факелом. Жара будто не чувствовал, боль от укусов была в тысячу раз сильнее.

Бежать!

Взгляд метнулся вниз по ступеням. Однако склизкие спинки монстров уже блестели повсюду, а из выступа в стене теперь хлестал настоящий живой поток. Под ним у стены вырос небольшой копошащийся холм и растекался по ступеням. Может, вверх? Нет, вверх нельзя! Почему? Не важно, нельзя – и все! С каждым взмахом факел, казалось, становился все тяжелее, мышцы ныли. И все больше тварей копошилось вокруг, и все меньше становился освобождаемый огнем пятачок. Слизняки наползали на поджаренные тела своих сородичей, друг на друга, превращаясь в колыхающуюся блестящую лужу…

Долго не продержусь! Я сорвал второй факел, стал жечь их двумя. Да только не успевал отбросить одних, как на их месте возникали другие. Ноги пронзала боль – несколько слизняков уже повисли на ступнях и вгрызались под кожу. Какая-то тварь карабкалась вверх по ноге. Если срочно ничего не предпринять, они сожрут меня живьем!

Решившись, я прыгнул вниз по лестнице. Но черную лужу перескочить не смог, угодил голыми ногами прямиком в живую массу. Ощущение – как если б заскочил на раскаленную сковороду. Еще несколько шагов, стиснув зубы от боли, мне пришлось пройти прямо по спинам слизняков. Внизу уже виднелись свободные от тварей ступени. Ну, еще пару шажков! Ноги деревенели. Слизняки облепили ступни и икры и жрали заживо. Я уже не чувствовал отдельных укусов, все слилось в одну сплошную невыносимую боль. Вдруг под ногой у меня что-то лопнуло – видимо, один из слизняков. Ступня заскользила, я едва не упал. К счастью, успел схватиться за каменную кладку. Один из факелов полетел вниз и с шипением погрузился в склизкий поток. Твари ринулись врассыпную, оставив догорать с десяток трупов сородичей.

Собрав все силы для отчаянного рывка, я оттолкнулся от стены, перепрыгнул через черную блестящую живую лужу и побежал. Живая масса все увеличивалась и стекала вниз по лестнице, но теперь уже у меня за спиной. Преодолев пару сотен ступеней, я оглянулся – лестница была пуста, черная лужа скрылась за поворотом. Тогда я обессиленно опустился на ступеньку и с отвращением взглянул на присосавшихся к ногам слизняков. Закусив губу, поднес к ногам факел и сжег паразитов. На ноги страшно было взглянуть – с меня ниже колена словно заживо содрали кожу. Но могло быть и хуже! Я взглянул туда, откуда пришел. Метрах в трех от меня уже росло и быстро приближалось темное пятно, волнами перекатываясь через ступени. Я с трудом поднялся и, пройдя еще вниз, собрал со стен несколько факелов, а затем разложил их, соорудив нечто вроде огненной баррикады. Почувствовав жар, черная волна остановилась. Слизняки задирали тупые головы, угрожающе пищали, но дальше не поползли. На какое-то время это их остановит! По крайней мере, пока не догорят факелы. Когда же это случится, я буду далеко. И, пересиливая боль в ногах, я поспешил дальше вниз.

Наконец лестница закончилась. Я очутился в коридоре. Он тянулся вдаль и исчезал в непроглядном мраке, отчего казался бесконечным. Я остановился в сомнении. Однако позади медленно нарастал какой-то скрежет. Даже подумать жутко было, кто его может издавать! Слизняки – не самое страшное, что меня может поджидать в этих катакомбах. Они идут за мной! Надо спешить! Дальше факелов не было. Я снял один на лестнице и шагнул в коридор. Шел так долго, что время потеряло смысл. Думал лишь о том, как бы поскорее скрыться от непрестанного скрежета и цокота за спиной, который не отпускал меня ни на шаг. «Они не успокоятся, пока не растерзают меня! – билась в голове мысль. – Почему сейчас не трогают? Еще недостаточно проголодались? Или они играют со мной, упиваются моим страхом и отчаянными попытками спастись?» Мне хотелось бежать, однако истерзанные ноги позволяли лишь тащиться еле-еле.

Факел погас, но совсем темно не стало. Откуда-то исходило едва уловимое сияние. Я посмотрел вперед, назад – повсюду мрак, и лишь рядом со мной – слегка подсвеченное пространство: кусок стены, пола, потолка. Я прошел дальше. Свечение переместилось вместе со мной. И вдруг я понял: источник света – я сам! Это от меня исходит розоватое свечение! Это обрадовало, придало сил. Я побрел дальше. Однако чем дольше я шел, тем сильнее смыкались тиски мрака вокруг. «Сияние меркнет!» – вдруг понял я и с ужасом подумал, что наступит миг, когда розовый свет иссякнет, и я окажусь в полной темноте. Прибавил шаг – надо было поскорее добраться до света, пока мое сияние не угасло. Стук собственных торопливых шагов разносился по пустому коридору, и порой мне казалось, что это не шаги вовсе, а хор тихих издевательских усмешек.

Справа и слева метрах в трех от меня возвышались сложенные из огромных булыжников стены, а высоко над головой серой аркой нависал свод потолка. Вся эта конструкция словно давила, сжималась. Иногда на пути выплывали из тьмы черные похожие на норы проходы. Каждый будто манил: иди ко мне, я спрячу! Но я шел дальше, боясь даже оглядываться на эти темные пасти. Должен же этот коридор хоть куда-нибудь привести! Проклятый холод! Я все сильнее прижимал локти к животу, растирал ладони, дышал на них, чтобы хоть немного согреться, и шел, шел, шел… А смерть шагала рядом, не отступая ни на шаг.

В какой-то миг я отметил, что коридор стал значительно уже. Теперь расстояние между стен было не более трех метров, и оно продолжало сужаться. Проходы-норы перестали встречаться, и теперь по обе стороны тянулись лишь сложенные из булыжника голые стены. Вскоре я уже мог, вытянув руки в стороны, дотянуться до обеих стен. «А вдруг в итоге стены сомкнутся и дальше будет не пройти? – возникла тревожная мысль. – Вдруг там тупик?» Я остановился, оперся о стену, переводя дыхание, сплюнул на пол. Стоит ли идти дальше? Понятное дело, на лестницу возвращаться нельзя. Однако я мог бы исследовать одну из тех нор, что встречались на пути в коридоре. Взгляд метнулся туда, где остались во тьме черные проходы. А что, если выход был в одном из них?

Тут я заметил, что расстояние между стен стало еще меньше. А ведь я не сделал и шага! И страшная догадка поразила меня: «Это не коридор сужается! Стены… Они движутся – ползут навстречу друг другу!» Несколько секунд я ошарашенно смотрел, как на полу медленно исчезает под наползающим камнем темное пятно слюны. А потом пришел в себя. Надо бежать! Я рванул обратно, туда, где во мраке остались еще недавно казавшиеся зловещими, а теперь такими желанными проходы в стенах. Только бы успеть! Только бы успеть! Стены все наступали, быстро сокращая мое жизненное пространство. Их движение заметно ускорилось, словно, почувствовав мою спешку, они тоже заторопились, отрезая мне путь к спасению. Наконец я разглядел во мраке темное пятно – проход. Я уже двигался боком, цепляясь за булыжники так, что обламывались ногти. Скорее же, скорее! И когда до спасительного прохода уже можно было дотянуться рукой, серые камни сдавили мне грудь. Дыхание перехватило, коридор сжал меня смертоносными тисками. Конец!

И тут я заметил внизу нечто темное. Щель или крохотная дверь? Собрав остаток сил, я рванулся и, раздирая о камни кожу, с трудом присел, а затем кое-как протиснулся в узкий проход. Позади раздался гулкий хлопок – стены сомкнулись за моей спиной. Спасен!

Розовый свет, исходящий от меня, еще не совсем угас. В этом тусклом сиянии я смог осмотреться. Это оказалась крохотная, заваленная каким-то хламом комнатка без окон и с единственным выходом – тем самым, через который я попал сюда. Несмотря на то что проход сейчас наглухо был закрыт стеной, я решил не рисковать и тут же завалил его всем, что попалось под руку: какие-то коробки, стулья, картины, чемоданы, ковры. Все очень ветхое, гнилое, но почему-то знакомое. Где я мог раньше все это видеть? Впрочем, не важно. Сейчас все не важно, главное – укрыться от чудовищ, спрятаться, исчезнуть, не быть! Даже если коридор снова раскроется и монстры решат меня разыскать, им меня не найти, им сюда не добраться – в этот укромный темный уголок. И, засыпав выход, я впервые ощутил успокоение. Я в безопасности! Холод все так же сковывал тело. Я сел на что-то холодное и жесткое, спиной прижался к ледяной стене и, поджав к груди колени, обхватил их руками. Освобождение! Какое-то время от моего тела еще исходило едва заметное розоватое сияние, а потом пропало. Мой свет угас!

Я не знаю, сколько просидел в этой темной холодной комнате. Казалось, целую вечность. Да это было и не важно. Время потеряло смысл, как и все остальное, что когда-то волновало меня. Холод настолько сковал тело, что я лишь все сильнее прижимал колени к груди. И в этой позе эмбриона становилось легче, я словно возвращался в то время, когда жил в утробе матери: когда было безопасно и тепло, до того как я родился в этом мире, полном кошмаров и горя. Хотя я все же понимал: чем дольше сижу так, тем меньше шансов у меня подняться и выбраться отсюда, а холод рано или поздно… нет, не убьет… скует меня здесь навсегда! Но мне и не хотелось больше никуда идти. Для чего? Чтобы снова бежать, прятаться, страдать? Уж лучше вечные холод и мрак!

«Все! Хватит! Конец мучениям!» – мысленно произнес я.

– Ко-о-онец! – подхватил множимый каменными стенами едва различимый хор голосов. Может, я действительно сказал эту фразу вслух? Или это мое уставшее воспаленное подсознание вступило со мной в диалог? – Это-о-о… ко-о-онец… Осво-о-обожде-е-ение…

И вдруг другой голос – тихий, по-девичьи звонкий – резко сказал:

– Нет!

Я вздрогнул, взглянул по сторонам. Но не увидел ничего, кроме все того же привычного мрака. Я один.

– Хва-а-атит… это-о-о… сво-о-обода, – убаюкивал звучащий в голове хор моих собственных голосов.

Я снова опустил голову.

– Очнись! – все тот же требовательный резкий, звонкий голосок. – Ты должен встать! Подняться! Идти!

– А есть ли-и-и смы-ы-ысл? Приш-ш-ш-ло освобожде-е-ение-е…

– Вставай и иди!

Я же по-прежнему сидел на голом полу, слушая этот странный диалог, и сильнее жался к стене. И мне казалось, что стало немного теплее. Идти? Куда? Зачем? Снова бежать, прятаться, терпеть? Ну уж нет!

– Давай же! Твой мир ждет тебя, – настойчиво твердил девичий голосок. – Он рядом, лишь протяни руку. Он прямо за этой стеной. Смотри сам!

Я с трудом разлепил одеревеневшие веки, но ничего не увидел, кроме тьмы. Я хотел ответить, что нет тут ничего, но губы словно окаменели, я уже не мог произнести ни слова.

– Да нет же! – Невидимая собеседница будто прочла мои мысли. – Он рядом. Справа от тебя. Смотри!

Я кое-как повернул голову. И вдруг действительно разглядел лучик, пробивающийся между камней, – едва заметную полоску розового света. Мне невыносимо захотелось приблизиться к этому свету. Да только я столько усилий потратил, чтобы сжаться как можно сильнее, привыкнуть – почти согрелся. Если же встану, меня снова ждет жгучий холод…

– Да встань же! – До этого нежный и ласковый девичий голосок вдруг прогремел командой.

Это оказалось так неожиданно, что я вздрогнул и расцепил руки. Словно в мои заледеневшие жилы вдруг влили вместо крови кипяток. Я поднялся так резко, что закружилась голова, и я едва не упал. Успел схватиться за выступ в стене, тот самый, из-за которого лился розовый свет. Став на колени, осторожно заглянул в эту щель. Там, с той стороны стены, в розовом свете благоухал великолепный мир. Яркий красный шар пылал на нежно-розовом небе, отражаясь в сияющем красном заливе. Искрящиеся волны разбивались о каменные бордовые утесы, а на дальнем берегу раскинулся причудливый великолепный город… А ведь я уже видел все это! Пальцы до боли вцепились в камни, стараясь хоть немного расширить узенькую щель. Безнадежно. От теплого и желанного мира меня отделяла холодная ненавистная стена.

– Так тебе не выбраться, – снова прозвучал голосок. Теперь сквозь щель я видел глаза – синие и прекрасные. Та, что со мной говорила, была по ту сторону, снаружи. – Ты должен найти выход!

Она права, где-то должен быть проход в тот чудесный розовый мир! И я должен его найти, чего бы это ни стоило! Я осмотрелся и с удивлением увидел стены и заваленную хламом комнату. Тьма отступала! Подняв руку, я взглянул на ладонь. Она опять светилась тусклым розовым светом. Я снова горю!

Итак, что нужно делать? Пока что выход у меня был лишь один – дыра в стене, через которую я сюда попал. И я принялся разгребать хлам, подумав: а ведь это я сам замуровал себя в этой ледяной темнице! Наконец освободил проход и с радостью обнаружил, что стены там нет – коридор снова раздвинут. И все же я замер перед выходом, нерешительно вглядываясь в открывшийся за ним, пугающий неизвестностью мрак.

– Иди! – подбодрила девушка.

Я пролез в проход, осторожно ступая босыми ногами по холодным камням. За ним в обе стороны тянулся все тот же темный коридор. Я невольно поежился, вспомнив его ледяные тиски…

– Они-и-и все-е-е плотнее-е-е смыка-а-аются, да-а-авят, крош-ш-ша ко-о-ости… – тихий хор моих собственных голосов будто эхом прокатился по пустому коридору.

Я остановился.

– Они не могут причинить тебе вред! – заверила девушка. – Потому что они – часть тебя, часть твоего мира. Тут все в твоей власти. Иди и ничего не бойся!

– Иди и ничего не бойся, – повторил я и осторожно пошел вправо. Ведь слева лестница, а там – чудовища!

Я шел, с опаской оглядываясь на удаляющуюся спасительную темницу, а впереди ждала лишь тьма. Я вздрагивал при каждом шорохе, но стены пока оставались неподвижны. Это пока! Просто они ждут, когда я отойду подальше, чтобы не смог спастись. Вот тогда-то они сомкнут свои смертоносные ледяные объятия! Я в отчаянии посмотрел назад, туда, где осталась пусть холодная и полная безнадеги, но безопасная комнатка, и с трудом удержался, чтобы не побежать к ней.

– Нет, ищи путь! – прокричала девушка. Я уже едва слышал ее – так далеко ушел. – Вспомни розовый город!

Когда же я снова взглянул вперед, мне показалось, что где-то вдали среди мрака мерцает розовый свет. Выход? Я поспешил дальше.

– Ничего не бойся, ничего не бойся… – подбадривал я себя, в то время как сердце сжималось от страха.

И когда впереди уже ярко сиял розовый свет, стены все-таки двинулись навстречу друг другу. Нет же, нет! Я побежал. Но чем ближе становился свет, тем теснее коридор, словно это чудовищное здание, по которому я блуждал, всеми силами пыталось не отпустить меня. Я споткнулся, упал. Когда поднялся, коридор оказался настолько узок, что мне пришлось протискиваться плечом вперед. Я продирался так, пока не застрял. И даже после этого в отчаянии рвался вперед. Она обманула меня? Завела в ловушку? Лучше бы я остался там!

– Сопротивляйся! Ты сильнее их! – Сквозь боль я едва слышал девичий голос, который теперь звучал совсем рядом, впереди. – Эти стены – часть тебя, твоего мира.

Здесь все подчиняется тебе! Ты можешь раздвинуть их даже руками!

– Как же, руками – скажешь тоже… – прохрипел я. – Да они сдавили меня с такой силой, что еле дышу!

– Просто попробуй!

Впрочем, выбора у меня не осталось. Ведь еще мгновение – и стены расплющили бы меня в лепешку. Я уперся руками в стену – я смогу! я должен! – и что было сил толкнул. К удивлению, стена поддалась и очень легко отъехала в сторону. Шокированный и одновременно окрыленный успехом, я раздвинул стены, насколько хватило размаха рук. Так просто?

Теперь я заметил, что вокруг совсем светло, и источник этого розового света вовсе не я. Он оказался рядом: коридор оканчивался тупиком, и в его углу я увидел узкую яркую полоску. Я еще больше расширил коридор, и передо мной открылось небольшое окошко. Крохотное – всего два кулака в высоту и три в ширину. Я присел около него, полной грудью вдохнул тянущийся снаружи ароматный воздух. Сразу за толщей стены начинался лес с причудливо изогнутыми стволами деревьев и красной листвой. Некоторые ветви почти касались окна. Рядом с окошком на веточку села алая птичка и с интересом стала разглядывать меня. Я протянул руку. Птичка махнула крыльями и исчезла в розовом небе. Я попытался расширить окошко, – со стенами ведь получилось! – однако лишь ободрал пальцы.

– Нет, сдвинуть эти стены тебе не под силу, – раздался голос по ту сторону. – Ты создавал их не одну жизнь – и, уж конечно, не сможешь разрушить за пару минут. Так что все-таки придется найти другой выход.

В окошко просунулась ладошка и нежно слегка сжала мои пальцы. Я обхватил ее, прижался к ней губами.

– Ну, давай же, иди! – подбодрила она. – Я жду тебя снаружи!

Осмотревшись, я не увидел ничего, кроме тупика с окошком и тянущегося от него коридора. Стены больше не раздвигались. Значит, выход с другой стороны. Но ведь там лестница, а на ней… черные слизни!

– Это твой мир, – напомнила девушка. – Не забывай об этом! Все, что здесь есть, – часть тебя. Что бы тут ни произошло, все это лишь игра твоего воображения. Важно лишь то, чего желаешь ты, остальное для тебя существовать не должно.

И, собравшись духом, я пошел по коридору. Обратный путь показался намного короче. Впереди слышались какие-то тихие шорохи, скрежет. Это они! Подстерегают! Да только иного пути нет! Я должен пройти! Добравшись до черных дыр в стене, я с сомнением взглянул на них, но останавливаться не стал. Где-то на полпути нашел погасший факел, тот самый, что я бросил. Поднял его – хоть какое-то оружие. И вот, наконец, я разглядел впереди трепещущий свет факелов – лестница. Едва подошел к арке, за которой вверх убегали знакомые ступени, факел в руке у меня вспыхнул. Просто магия какая-то! Впрочем, тут меня уже ничто не могло удивить. Я остановился в нерешительности. А как же монстры? Но, вспомнив уверенные наставления девушки, все же шагнул на ступени. Теперь вверх!

Спустя какое-то время я увидел некогда сооруженную мной преграду из факелов. Они все еще пылали, создавая огненную баррикаду. Слизняков поблизости не оказалось. Я перешагнул через пламя и пошел дальше, на всякий случай держа наготове факел. Затем увидел дыру в стене, из которой когда-то вытекал черный живой поток. Слизняков не было и здесь, но я все же запихнул в дыру несколько факелов, на случай если монстрам все же вздумается опять мной полакомиться.

Чем выше я поднимался, тем больше меня терзали сомнения: точно ли там выход? Я не помнил, как в прошлый раз очутился на лестнице, ведь тогда я обезумел от боли и страха. А вдруг я пришел на лестницу снизу? Вдруг выход за одним из тех проходов, что остались в коридоре?

– Где же ты, моя спасительница? – позвал я. – Мне нужна подсказка!

Однако ответом было только эхо моего собственного голоса.

Под ступней у меня что-то хрустнуло. Взглянув вниз, я отпрянул. Под факелом у стены, поджав ноги и раскинув руки, лежал скелет, уставившись пустыми глазницами в потолок. Пламя факелов бликами дрожало на черепе и костях, на которых еще не сгнили остатки плоти. Костлявые пальцы правой руки сжимали рукоятку валяющегося рядом горящего факела. Видимо, этот несчастный, как и я, брел по этой бесконечной лестнице, но так и не достиг цели.

И тут меня поразила страшная догадка: «Это же… я!»

Череп с хрустом повернулся на бок, и теперь черные глазницы уставились на меня. Зубы разжались, словно мертвец улыбнулся. Во рту у него что-то зашевелилось, меж зубов блеснуло нечто живое. Впрочем, я уже догадался что. Огромный жирный слизняк сполз по нижней челюсти, упал на грудь и, извиваясь, пополз по костям. Я отпрянул к противоположной стене, выставив вперед факел. Скелет словно пришел в движение – слизняки теперь лезли отовсюду: копошились под ребрами, ползли из глазниц, рта, ушных отверстий, обвивали кости, поедая остатки плоти. Мертвец превратился в живую черную склизкую массу. Надо бежать! Вниз, обратно в коридор! Зачем я ушел из спасительной темницы?

Но, преодолев с десяток ступеней, я остановился, вдруг вспомнив: «Она сказала, что это всего лишь игра воображения!»

– Это игра воображения! – повторил я как заклинание. – Я должен видеть лишь то, что желаю видеть! Остального – не существует!

Я закрыл глаза. Вдох, выдох. Если она права, значит, все это лишь галлюцинации. Их – нет! Они не могут мне навредить! Распахнув глаза, я осторожно пошел вверх. Каково же было удивление, когда я не увидел за поворотом ни слизняков, ни скелета. Оказалось, в том месте осыпалась часть кирпичной кладки – и куча обломков действительно формой напоминала человеческое тело, а на гладких блестящих камнях дрожали огненные блики. Померещилось? Или она права – и я действительно здесь всесилен? «Это твой мир», – говорила она. А если это так, мне тут нечего бояться. И, выбросив ненужный факел, я уверенно заторопился вверх.

Вскоре на лестнице стали появляться арочные двери. Впервые увидев такую, я с сомнением останавливался: туда или вверх? Открыв дверь, увидел длинный коридор, похожий на тот, что был внизу. Куда он ведет? А если в новый тупик? Нет, уж лучше вверх!

Чем дольше я поднимался, тем чаще попадались двери. За одними были коридоры, за другими – небольшие комнаты или огромные залы. Некоторые помещения выглядели знакомыми. Например, за одной дверью я увидел комнату: кровать, рядом – стул с аккуратно сложенной военной формой, разбитое окно, за которым клубился туман, а слева – дверь. Из-под нее блестящей лужицей растекалась кровь. Я уже видел все это раньше!

Раздался стук в дверь.

– Зверек! – Голос Антона Трошникова. – Звереныш, ты здесь?

Я знал, что увижу, если раскрою дверь! Я зажмурился. Это иллюзия! Всего этого нет! Раскрыл глаза: кровавое пятно пропало, передо мной же была серая пустая комната. Я захлопнул дверь.

Я еще не раз обнаруживал за дверьми места из прошлых кошмаров. Хотя бывали и другие комнаты – спокойные, мирные, безопасные. Например, за одной из дверей оказалось помещение – в точности как моя комната в детстве: заправленная цветастым покрывалом кровать, спортивный уголок, стол, заваленный учебниками. За окном я разглядел знакомый двор: дорожку, за ней – низенький заборчик, огораживающий детскую площадку. С горки каталась ребятня. Один паренек, заметив меня, помахал рукой, мол, выходи гулять. Я чуть не поддался порыву распахнуть окошко и выбраться наружу. Но тут же вспомнил: это все иллюзии, тут нет ничего настоящего! Я же ищу выход – розовый свет!

Иногда я встречал и чудовищ. Распахнув очередную дверь, увидел гигантское существо, напоминающее увеличенного в тысячи раз богомола. Оно ринулось на меня, клацая клешнями. Я захлопнул дверь. Но, вспомнив исчезнувших слизняков, закрыл глаза и постарался убедить себя, что за дверью никого нет. Снова распахнул – пусто. Проделав этот трюк несколько раз, обратил внимание, что чудовища перестали встречаться на моем пути. Словно невидимый хозяин этого странного мира понял, что монстрами меня теперь не проймешь, и оставил свою жертву в покое. А если верить девушке, хозяин всего этого – я. Неужели это я сам пугал себя, порождая кошмары?

Лестница наконец кончилась. Через отверстие в полу я выбрался в небольшую круглую комнату с множеством окон, сияющих розовым светом. Достаточно больших, чтобы в них пролезть! Вот он – выход! Я подбежал к одному из окон… и едва не разрыдался от отчаяния. За окнами действительно простирался чудесный розовый мир: море, скалы, город на побережье. Да только я смотрел на все это с высоты небоскреба, находясь на вершине гигантской башни. Вот он – желанный мир: так близок, но так далек!

– Это что, шутка? – в отчаянии закричал я.

Так долго забирался сюда – и что теперь? Снова вниз? Быть может, выход был за одной из тех дверей. Но за какой?

Я побрел обратно, раскрывая по пути каждую дверь. Нет, это безнадежно! До этого я уже распахнул десятки дверей, а закрытыми остались еще сотни. И нет гарантии, что эти выходы не приведут меня к новым коридорам, лестницам, дверям, тупикам. Можно целую вечность блуждать по этому исполинскому замку, но так и не найти выход! Мой мир? Хорошенький же мирок я себе создал: полные чудовищ бесконечные катакомбы! Я обреченно опустился на ступени. Что делать?

«Тут важно лишь то, чего желаешь ты!» – припомнил я слова девушки. Легко сказать! Ведь желаю я лишь одного – выбраться отсюда!

И вдруг мне в голову пришла идея. Я даже сам себе поразился, отчего раньше не догадался попробовать. Я не раз заставлял исчезать кошмары, но ни разу не попробовал что-то создать. Если желаю найти выход, так пусть он окажется рядом. Вот прямо тут! Это мой мир – и он должен мне подчиниться!

Я зажмурился и представил себе, что лестница не так уж длинна. Стоит преодолеть еще сотню ступенек – и будет выход! Распахнув глаза, я встал и поспешил вниз. И действительно, с каждым шагом лестница становилась все светлее, к отблескам факелов примешивался розоватый оттенок. Воздух же наполнялся чудесным цветочным ароматом. Я больше не слышал гулкого эха темных коридоров, скрежета чудовищ и шипения наползающих стен. Я вслушивался в пение птиц, шелест леса впереди и шум прибоя. Я уже бежал, перескакивая разом по две ступени, и наконец из-за поворота возникла арка с распахнутой дверью, а за ней – красный лес и розовое небо!

Я остановился, щурясь от яркого света.

– Ты смог! Выбрался!

На фоне алого солнца я видел лишь девичий силуэт, но я сразу узнал ее.

– Теперь ты свободен! – с улыбкой сказала она, шагнув мне навстречу.

И едва она оказалась в моих объятиях, свет хлынул из-за ее спины и поглотил все вокруг…