Глава 11
Дневник капитана откина

Сегодня вечером прибыл в расположение части. Встретили приветливо…

Что за чушь!..

Полковник Светлов сказал, что каждый офицер обязан вести дневник. Понятно, он-то доктор, психолог. У него работа такая – загружать подчиненных всякой ерундой.

Говорит, что подобные записи способствуют адаптации на новом месте и снимают стресс… А может, у меня от них стресс? Тем более зачем нужны эти писульки, если, по словам того же полковника, никто их читать не будет? Да и вообще, я офицер, а не писатель!

В общем, все хорошо, погода хорошая, люди хорошие, настроение не очень…

Ладно, убедили. Буду писать.

Итак, в городок я приехал вчера поздно вечером. Меня встретил на уазике полковник Светлов. Я так устал, что уснул в машине. Полковник растолкал меня, когда уазик уже въезжал в ворота у КПП. На плацу я увидел строй солдат и офицеров, а также горстку людей в белых халатах. Всего человек полсотни. Видимо, несмотря на позднее время, меня вышел встречать весь личный состав гарнизона. Когда я выбрался из машины, солдаты хором гаркнули:

– Здравия желаю, товарищ капитан!

Почувствовал себя идиотом. Можно подумать, к ним заглянул генерал, не меньше. Это такая шутка? Впрочем, полковник Светлов объяснил, что сюда весьма редко приезжают новые люди, потому для их подразделения это действительно событие. Затем он представил меня командиру части майору Перцеву.

– Вы наша самая большая удача! – сказал тот. При этом пялился на меня, словно голодный пес на кусок говядины. Я, конечно, понимаю: новый человек тут – событие, и все такое… Но чтобы настолько! Одичали они тут, что ли?

– Товарищ майор, давайте не будем задерживать нашего нового коллегу, – со сладкой улыбкой сказал полковник Светлов. Словно все творящееся вокруг него – театральная постановка, а он лишь зритель, следящий за сюжетом. – Наверняка капитан Откин устал с дороги и хочет отдохнуть.

Тут он был прав. Я устал, как загнанный конь. Не думал, что неделя в поезде может так вымотать.

– Быть может, его временно поселить в санчасти? – Майор Перцев неуверенно взглянул на полковника. – Понаблюдаем, так сказать. Там есть замечательная палата…

– Мы с вами уже это обсуждали. Капитану гораздо комфортнее будет сразу обустроиться на постоянном месте. – При этом полковник сделал ударение на слове «гораздо». – У нас же есть свободные квартиры в общежитии, ведь так?

Когда мы познакомились с полковником Светловым, тот заявил, что работает всего лишь доктором в гарнизоне. Да только он, похоже, не только званием выше командира части, а вообще является тут главной фигурой, и последнее слово остается за ним. Надо это запомнить!

Пока мы шли к общежитию, полковник Светлов задавал вопросы. Так, общие: где я родился, где учился, где служил, кто родители, есть ли семья. Я отвечал, хотя видел: он и так все прекрасно знает. Еще бы, ведь это есть в моем личном деле, а он, как психолог, наверняка его читал. Так к чему это? Очередная проверка?

Наконец мы дошли до трехэтажного здания. Балконы с гирляндами сохнущего белья явно говорили, что оно жилое. Откуда-то с третьего этажа алой кометой прилетел окурок и грохнулся нам под ноги. Полковник Светлов сердито задрал голову, однако грозить уже было некому – курильщик скрылся. Майор распахнул дверь крайнего справа подъезда, затем дверь квартиры на первом этаже.

– Отдыхайте, набирайтесь сил, – сказал полковник Светлов. И напоследок вручил мне эту тетрадку, настоятельно порекомендовав вести дневник, не пропуская ни дня.

Когда за ними закрылась дверь, я услышал голос майора Перцева:

– Охрану оставить?

– Излишне, – ответил полковник Светлов. – Думаю, стоит доверять нашему новому коллеге.

Охрану? Впрочем, неудивительно. Помнится, когда я подписывал контракт, меня сразу предупредили, что часть эта – секретная и занимается какими-то важными правительственными разработками. Какими именно – не сообщили. Ничего, скоро я это узнаю…

Мне выделили однокомнатную квартиру – как холостяку. Впрочем, одному-то много и не надо, был бы холодильник, плита, стол да кровать. Командир части пообещал, что, когда привезу семью, дадут апартаменты побольше. Надеюсь, что так. Мне ведь по условиям контракта обещали не меньше трех комнат! Хотя, как я успел заметить, многие квартиры в общежитии пустуют, так что есть куда переезжать…

Народа в городке живет немного. Кроме меня, тут служат всего пять офицеров: медик полковник Светлов, командир части майор Перцев, еще трое – командиры взводов, фамилии которых я пока не запомнил. В казарме располагается единственная рота – десятка три солдат. Есть еще гражданские – те самые люди в белых халатах. Но чем они тут занимаются, я пока не знаю. Вот, собственно, и все население городка.

Сегодня с утра меня разбудил стук в дверь. Оказалось, пришел посыльный солдат и сообщил, что пора на завтрак. При этом он стоял и разглядывал меня, словно экспонат в музее, пока я не спросил:

– Чего еще?

Посыльный тут же скрылся, даже не объяснив, куда идти. К счастью, выйдя на улицу, я заметил марширующую в столовую роту. Их вел старшина, который, завидев меня, так растерялся, что дал команду «смирно» с равнением на меня. Мне ничего не осталось, как, чувствуя себя полнейшим придурком, приложить ладонь к черепу. Меня впечатлило, как эти бойцы ведут себя в строю. Что выправка, что строевая подготовка… Они шли, выполняя команды так четко и слаженно, что можно подумать, будто это образцовая часть. «Да уж, устав тут явно на первом месте», – решил я, глядя на синхронно вышагивающих бойцов. Ни дать ни взять клоны! Пропустив роту подальше вперед, я отправился следом.

Как оказалось, столовая находится неподалеку от моего нового дома – в соседнем здании. Когда я вошел, солдаты, уже успевшие рассесться по четверо за квадратными столами, тут же перестали уплетать кашу и уставились на меня так, что я снова ощутил себя музейным экспонатом. Офицеры завтракали тут же. Заметив мою растерянность, ко мне подошел полковник Светлов.

– Не стесняйтесь вы так, – сказал он, пожимая мне руку. – Их можно понять. Они ведь уже несколько лет не видели новых людей.

– Несколько лет? Вы шутите? – Я окинул взглядом солдат и только сейчас заметил, что на вид им больше лет, чем обычным солдатам-срочникам, лет по двадцать пять. – По сколько же здесь служат?

Тот уклончиво мотнул головой, мол, вопросы потом, и повел меня к столу. Что поразительно, офицеры тоже как-то странно на меня поглядывали. Как-то это все настораживает…

После завтрака бойцов увели на какие-то занятия. Я ожидал, что меня введут в курс дела, обозначат круг обязанностей и я приступлю к службе. Однако мне посоветовали пойти разобрать вещи, отдохнуть с дороги. Вещей у меня с собой немного: форма да сменное белье. Распихав все это в шкафу и пристроив на тумбочке фотографию жены с ребенком, я упал на кровать и проспал до середины дня. Меня опять разбудил посыльный – позвал на обед. После еды полковник Светлов снова посоветовал мне отдохнуть. До ужина бездельничал, валяясь на кровати, пока снова не явился посыльный…

Сегодня меня наконец-то повели в казарму знакомить с личным составом. В части, как выяснилось, помимо пяти офицеров, служат тридцать солдат-срочников. Вчера, помнится, я решил, что это уставная часть, так четко эти бойцы вели себя в строю. Но я ошибся. Это и понятно: какой может быть устав в подразделении, которое находится посреди тайги, да еще где нового человека видят впервые за несколько лет? После каких-то очередных занятий (меня удивило, что они тут вообще есть) бойцов распустили и предоставили самим себе. Так что всю вторую половину дня они бездельничали: играли в волейбол, спали… Одно меня поразило: возможно, столько лет службы вместе так сильно сплотили этих ребят, что они ничего не делали врозь: если в волейбол – то всей ротой, если же идут спать – также сразу все. Даже засыпают (сам видел!) чуть ли не одновременно. Исключением были лишь дневальные на КПП и в казарме. Наряда в столовой я не заметил, там работают гражданские.

Офицеры большую часть дня также занимаются всякой ерундой. Когда взводные привели солдат с занятий, они заперлись в кабинете в казарме и до вечера резались в карты. Звали и меня, но я отказался. Светлов весь остаток дня прохлаждался в беседке у санчасти: читал книги, время от времени делая какие-то записи в блокноте. Перцев вообще взял удочки и ушел на рыбалку, сказав мне перед уходом:

– И вам советую, потому как делать тут больше нечего!

Как же он оказался прав! Я устал от безделья. Чтобы хоть как-то убить время, я решил прогуляться по городку. Осмотрел столовую, клуб, санчасть, заглянул на КПП. Что удивляет, встречают меня все по-прежнему более чем странно. Особенно солдаты рассматривают меня не просто с нескрываемым любопытством, а даже с восхищением, как будто к ним приехал не новый офицер, а известная кинозвезда. А один из командиров взвода лейтенант Мраморов даже пожал мне руку со словами:

– Очень приятно познакомиться! Вы наша самая большая удача!

Не знаю, в чем это я удача, но до сих пор так и не приступил к своим обязанностям. Да и, похоже, работы для меня тут вообще не предвидится. Ротой командует майор Перцев, в ней всего три взвода, и у каждого из них также есть командир-офицер. На какую должность пригласили сюда меня? Сказали, что все объяснят на месте. Ну вот, я тут, и что дальше? Да уж, не так я себе представлял эту командировку. А еще говорили, что это особая элитная часть, выполняющая какие-то сверхважные задачи…

Я уже третий день в части, но так и не получил никакой работы. Это притом, что все до сих пор продолжают твердить, будто я – их самое лучшее приобретение. Все свободное время я только и делаю, что шарахаюсь без дела. Уже трижды осматривал казарму, санчасть, столовую. А Перцев сегодня вообще заявил:

– Охотой не увлекаетесь? А то сходили бы. Тут, кстати, очень хорошая охота…

Я патологически не могу сидеть без дела! С детства не приучен! Отчаявшись, я обратился к Светлову, попросил дать мне хоть какое-нибудь занятие. И тогда тот поручил мне проверить кипу каких-то бредовых солдатских сочинений, в которых мне всего-навсего нужно было сосчитать, сколько раз там встречается слово «я» и сколько – «мы». И ради этого я семь дней трясся в поезде, причем полдня в закрытом вагоне? Меня срочно сорвали из родного города, заставили покинуть жену с сыном, привезли в какую-то глушь, куда из-за повышенной секретности даже письма писать нельзя… И все ради чего? Бездельничать или считать слова в дурацких сочинениях?

– Что ты переживаешь? – сказал как-то командир части. – Через год майора получишь и поедешь обратно. А останешься – так и до полковника рукой подать. Тут выслуга лет – год за три! Думаешь, если бы мне генерала не пообещали, я бы тут торчал?

Майора! Это, пожалуй, единственная причина, по которой я здесь. Ведь неплохая перспектива – всего через год майора получить! Если, конечно, я за этот год с ума не сойду от скуки…

Солдаты продолжают вести себя странно. Все больше они кажутся мне каким-то стадом идиотов. Строем они ходят красиво, это да. Но, пожалуй, этим их способности и ограничиваются. Как-то рядовой Ванин уронил ручку, и тут же чуть ли не вся рота бросилась помочь ее поднять! Причем это выглядело не как дружеская помощь, а как… как рефлекс, что ли? В волейбол они вообще играть не умеют – похожи на толпу, гоняющуюся за мячом. Куда мяч – туда и все. Ощущение возникает такое, словно они все думают одинаково и об одном и том же. Я наблюдал за ними в столовой: есть они начинают разом, причем без команды, и точно так же заканчивают. Даже ложки ко рту подносят одновременно!

Помню, я стоял у КПП, когда по дороге шел строй и пел строевую песню. И тут я услышал позади пение: оказалось, оба дневальных КПП тоже поют, и более того – размахивают руками, словно и сами идут в строю. Я решил понаблюдать за дневальными. Вскоре рота отправилась спать. И что вы думаете: дневальные тут же стали сонными и вялыми, буквально засыпали стоя!

На вид все эти ребята вроде разные, но, с кем ни заговори, тут же возникает ощущение, будто перед тобой один и тот же человек. У них просто-напросто отсутствует какая бы то ни было индивидуальность. Они одинаково говорят, одинаково улыбаются, одинаково рассуждают. Порой кажется, будто у них на всех один общий мозг. Я, эксперимента ради, попытался некоторым из них задать один и тот же вопрос, на который обычно у каждого человека имеется собственное мнение. Все ответили мне одно и то же! Чуть ли не слово в слово! Неужели годы изоляции способны сделать с людьми такое?

Кстати, Светлов так и не сказал, сколько именно они здесь служат. Выглядят все солдаты, как я уже писал, лет на двадцать пять. Это тоже странно, ведь по закону служить парни должны не больше двух лет. Конечно, их могли призвать не в восемнадцать, а позже, но ведь и полковник говорил, что те уже много лет не видели новых лиц, а значит, они тут дольше, чем положено по закону. И вроде служат они не по контракту. Странно все это…

Со мной происходит что-то невероятное. Вчера вечером попытался вспомнить свою жену и сына – но не смог! Я долго разглядывал их фото, пытался вспомнить, какие они: привычки, характер, манеру разговора, улыбки… Ничего. Пустота! Более того, я не мог припомнить ни одного дня, проведенного с ними. Я вспомнил, что жену зовут Юля. Но как мы познакомились? Где сыграли свадьбу? Когда родился наш сын Валерка? А ведь, когда я уезжал, ему исполнилось пять лет! Кто родители моей жены? Кто мои родители, наконец? Поразительно, я не помню даже своих родителей!

Что со мной? Я болен?

Я всю ночь не мог уснуть, бродил по комнате и вспоминал, вспоминал, вспоминал… Однако до того момента, как я проснулся в автомобиле в этой воинской части, я не помню ничего. Знаю, что неделю ехал в поезде, однако ни одной детали из этой поездки не помню. Откуда я приехал? Ни названия города, ни улиц, ни лиц родственников и знакомых… Ни одной зацепки!

Пойду к полковнику Светлову и во всем разберусь! Что тут вообще происходит? Быть может, это как-то связано с разработками, которые тут проводят? Они уже сделали из солдат каких-то зомби. Из себя я зомби сделать не позволю…

…Я возмущен до глубины души!

Полковник меня выслушал, долго о чем-то размышлял, а потом вдруг выдал со своей извечной сладкой улыбкой:

– Вы, молодой человек, верно, переутомились. Давайте-ка я выпишу вам больничный. Отдохнете недельку-другую…

Переутомление? Больничный? Отдохнуть! Я же и так тут ни хрена не делаю!

Выходя из медицинского кабинета, я столкнулся с Перцевым.

– Здравия желаю, – бросил тот на ходу и поспешно вошел в кабинет полковника.

Я наклонился за оброненной справкой, на которой доктор-полковник нацарапал список стрессопонижающих препаратов.

– Что случилось, профессор? – услышал я голос майора из-за неплотно запертой двери.

– Похоже, у нас проблема, – раздраженно ответил Светлов. – Черт возьми, можно ж было перестраховаться и подкинуть ему пару-тройку воспоминаний…

Полковник вдруг замолк. А потом поспешно прикрыл дверь.

Подкинуть пару-тройку воспоминаний? Воспоминаний чего? И что означает «подкинуть»? Не знаю, что и думать…