Дадаб поднял шишковатые руки над головой и радостно хрюкнул:

– Век Восстановления!

Краем глаза он видел Тартаруса, офицера безопасности «Быстрого преобразования», который стоял на часах в трапезной возле трескучей масляной лампы. Не желая нанести оскорбление, Дадаб убедился, что находится далеко от осколков металла предтеч, образующих последнее кольцо мандалы.

– Странствия и… – подсказал он.

Десятка два унггоев, собравшиеся вокруг мозаики, уставились на Дадаба тусклыми глазами. Тартарус сложил руки на груди и нетерпеливо вздохнул.

– …Спасения! – договорил Дадаб, раздвинув короткие пальцы. Маска не мешала его голосу величественным эхом разноситься по залу. – Это Века Ковенанта – цикл, который мы должны переживать снова и снова, пока следуем за Теми, Кто Прошел По Пути!

Вперед вышел широкоплечий унггой Бапап:

– И куда же ведет этот путь?

– К спасению, – ответил Дадаб.

– И где же оно?

Унггои перевели взгляд с Бапапа на Дадаба. Дьякон пошевелился в своей броне, подыскивая ответ.

– Оно… – начал он и умолк.

Несколько секунд он вспоминал слово, сказанное в семинарии учителем-cан’шайуум в ответ на столь же трудный вопрос. Во время паузы унггой по имени Йюлл лениво почесал зад и предложил другому унггою понюхать палец.

– Боюсь, что на это есть лишь онтологический ответ, – сказал Дадаб как можно солиднее.

Он весьма смутно понимал смысл этого слова. Но ему нравилось звучание – как и другим унггоям. Они радостно заворчали в масках, будто услышали именно то, чего ждали. Бапапу, похоже, ответ доставил особенное удовольствие.

– Он-то-ло-гический! – пробормотал он под нос.

Переговорное устройство Тартаруса выдало короткий резкий звук.

– Наш прыжок почти завершен, – сказал офицер безопасности. – Всем занять свои посты!

– Помните, – напутствовал Дадаб унггоев, устремившихся к выходу, – путь долог, но широк. На нем хватит места для всех вас, пока вы веруете!

Тартарус фыркнул. Джиралханай облачился в ярко-красные доспехи, прикрыв бедра, грудь и плечи. Маккавеус хотел, чтобы стая была боеготова – на случай, если чужаки поджидают ее у останков корабля киг-яров.

– Думаете, я зря теряю время? – Дадаб кивнул на уходящую группу.

– Все существа заслуживают назидания. – Черные волосы джиралханая ощетинились. – Но сангхейли предоставили нам не самую компетентную команду.

Дадаб не любил плохо думать о сородичах, но понимал, что джиралханай прав. Шестьдесят унггоев «Быстрого преобразования» оказались необразованны и ленивы. За некоторыми исключениями (например, Бапап), они вышли из самых низов. Им бы выполнять черную работу в многонаселенных обиталищах, а не лететь на министерском корабле с исключительно важной миссией.

Дадаб не понимал всех политических тонкостей, определявших отношения между сангхейли и джиралханаями, однако знал, что положение Маккавеуса необычно – он один из немногих капитанов-джиралханаев в огромном флоте Ковенанта. Но достаточно посмотреть на «Быстрое преобразование», чтобы понять: сангхейли не готовили Маккавеуса к достижениям. Крейсер пребывал в плачевном состоянии, как и его экипаж из унггоев.

Дадаб надеялся кое-что исправить, и с разрешения вождя он взялся за дело. В чем состоял его план? Наделить мотивацией, приучить к дисциплине через духовное обогащение. И хотя сегодня дьякон проводил всего лишь второе занятие, он уже чувствовал перемены к лучшему в манерах унггоев, которые решили войти в группу.

– В ангар! – скомандовал Тартарус, надевая шлем. – Я должен доложить вождю об успехах хурагока.

У Дадаба восхождение по центральной шахте крейсера поначалу вызывало ужас. Ослабевший за время заточения в капсуле, дьякон боялся, что пальцы не удержат и он полетит навстречу смерти. Но мышцы успели окрепнуть, и ловкостью он теперь он не уступал другим унггоям – шагая по ступенькам, с удовольствием наблюдал за суетой в главном коридоре «Быстрого преобразования».

После его появления шахту тщательно очистили. На металлических стенах все еще оставались царапины и вмятины, но исчезли наслоения грязи, вертикальный коридор радовал глаз темно-пурпурным блеском. На полпути Дадаб увидел, что с двери, ведущей в передние оружейные отсеки, снята решетка, а предупреждающие знаки деактивированы. Ремонт в этой части крейсера был приоритетным заданием Маккавеуса новообретенному хурагоку.

Дадаб присутствовал в качестве переводчика, когда вождь проводил инструктаж. Но прежде чем Маккавеус успел объяснить, что случилось с тяжелой плазменной пушкой, Легче Некоторых взялся за работу, сняв защитный кожух с узлов управления.

Дадаб уже видел, как хурагок творил механические чудеса на борту корабля киг-яров, но джиралханаи были ошеломлены, наблюдая быстрые движения щупалец и последующее искрение и гудение электронных схем. Хурагок с неописуемой легкостью чинил то, что, по мнению прежних ремонтников крейсера, насекомых янми’и, ремонту не подлежало.

Увидев, что умеет Легче Некоторых, Маккавеус освободил крылатых существ от большинства операций, не считая самых примитивных. Вождь опасался, что крылатые будут отрывать хурагока от важных дел. Перемещаясь по шахте, янми’и имели при себе только основные санитарные и служебные инструменты, ни один из которых не отвечал возможностям ловких щупалец хурагока.

Дадаб отошел в сторону, пропуская джиралханая в голубых доспехах, и в это время ниже столкнулись в воздухе два янми’и. Жужжа бронепластинами цвета меди, жуки расплели покрытые хитином конечности и продолжили спуск. Не будучи специалистом по расам, дьякон все же знал, что такая неловкость необычна для существ с фасеточными глазами и высокочувствительными усиками; она безусловно свидетельствует о том, что недавнее понижение статуса сильно расстроило их.

Да, они были гораздо умнее малых членистоногих вроде скребочисток. Но янми’и обладали коллективным разумом и славились своим догматизмом. Получив задачу, эти существа доводили дело до конца, и Дадаб беспокоился, что смятение заставит их вмешаться в работу Легче Некоторых и даже причинить ему вред.

Пока не случилось ничего, что оправдало бы опасения Дадаба. Он испытал облегчение, когда хурагок закончил ремонт плазменной пушки и отправился в ангар, чтобы заняться поврежденным «духом». Янми’и со дня случайного уничтожения их сородичей по улью избегали посещать ангар, а это означало, что хурагок будет в безопасной изоляции.

Дадаб, пропустив закованного в латы джиралханая, возобновил спуск и вскоре оказался внизу шахты. Прибавив скорости, чтобы не отстать от широко шагающего Тартаруса, он направился в дальний конец ангара, где Легче Некоторых построил временную мастерскую в двух поврежденных отсеках «духа». Перед прыжком крейсера спасательную капсулу выбросили через энергетический барьер. Но отделенная кабина «духа» все еще стояла у стены, где ее покалечила капсула. На первый взгляд прогресс был небольшим.

Тонкостенные пассажирские отсеки, способные вместить несколько десятков бойцов, были соединены друг с другом самыми длинными сторонами. Полуоткрытые двери упирались в пол ангара, не давая отсекам опрокинуться.

– Подождите здесь, – сказал Дадаб, сворачивая в щель между отсеками. – Посмотрю, что он сделал.

Тартарус не возражал. Маккавеус приказал всем членам стаи предоставлять хрупкому хурагоку как можно больше места. Хоть Легче Некоторых и выжил в капсуле, для него это не прошло бесследно.

Дадаб при виде своего друга, парящего перед листом оплавленной фольги, которую он повесил вместо занавеса посреди отсека, ощутил укол вины. Мешочек, производивший жизненно важный метан, был ужасно вспучен. Он потащился по полу немым напоминанием о жертве хурагока, когда Легче Некоторых приветственно повернулся к Дадабу.

Как поживаешь? – показал Дадаб.

Нормально. Хотя лучше бы ты приходил один. – Хурагок поморщился, сжимая обонятельные узлы. – Не могу сказать, что я в восторге от запаха наших новых хозяев.

Это из-за их волос, – объяснил Дадаб. – Я не уверен, что хозяева моются.

Ему нравилось разговаривать пальцами. Во время заключения в капсуле Дадаб значительно улучшил свои знания языка хурагоков. Перед тем как Легче Некоторых ослабел настолько, что не мог продолжать разговоры, дьякон почти достиг совершенства – по крайней мере, в беседах о простых вещах.

Хурагок махнул щупальцем, словно бросая Дадабу воображаемый мяч.

Дадаб помолчал.

Дадаб развел пальцы:

Но сердце его упало. Он надеялся, что новые обязанности Легче Некоторых отвлекут его от ужасающего столкновения на борту инопланетного корабля.

И все равно я жалею об этом. – Легче Некоторых жестом пригласил Дадаба пройти за ним вглубь отсека. – Но я знаю, как загладить вину! – Хурагок отдернул занавес подрагивающими щупальцами, что указывало на волнение или радость.

Что это? – спросил Дадаб, наклонив голову по другую сторону занавеса.

Вещь казалась знакомой. Дьякон напряг память.

Один из спинных мешочков хурагока восторженно заскулил.

Пока Легче Некоторых расхваливал достоинства своего творения и сыпал техническими терминами, которые Дадаб слышал впервые, тот разглядывал изделие. Конечно, плуг был гораздо меньше машины, обнаруженной на втором инопланетном корабле, но его назначение явно состояло в подготовке земли к посадкам. «Откуда хурагок все это взял?» – недоумевал Дадаб, но через мгновение заметил, что два трапециевидных опорных ребра пассажирского отсека сняты и сварены вместе. Вероятно, хурагок сделал это совсем недавно, потому что в отсеке стоял запах электродов для портативных сварочных аппаратов янми’и, один из которых хурагок, вероятно, «позаимствовал» для своего проекта.

Колесо было установлено на шасси. Электросхемы, найденные в отсеке, висели на аккуратно сваренной раме в ожидании размещения двигателя.

Природное любопытство Дадаба сникло в один миг. Пальцы задрожали от страха, а грамматика дала сбой.

Хурагок качнулся, словно это отличие могло уменьшить гнев вождя.

«Как он может быть таким глупым?» – мысленно взвыл Дадаб.

Голова закружилась, и он положил лапу на плуг, чтобы не упасть. Но дело было не только в быстро сдающих нервах. Он почувствовал вибрацию палубы: крейсер выходил из прыжка.

Щупальца хурагока вспорхнули.

Но почему? – Похоже, он искренне недоумевал.

Дадаб медленно задвигал пальцами.

Он знал, что Маккавеус не причинит вреда хурагоку. Это слишком ценное существо. Но что касается Дадаба…

Маккавеус не сказал ничего конкретного, но дьякон знал: он пленник на корабле и все еще подозревается в преступлениях. В порыве отчаянного оптимизма дьякон пытался убедить себя, что обучением унггоев на «Быстром преобразовании» докажет свою полезность и отвратит неминуемый гнев вождя. Но дьякон знал, что согрешил. Его накажут – если не Маккавеус, то министерство Пророков, когда экспедиция джиралханаев закончится.

– Дьякон! – разнесся по отсеку голос Тартаруса. – Ты нужен вождю на мостике!

Обещай, что разберешь его! – показал трясущимися руками Дадаб.

Легче Некоторых повернул морду в сторону плуга и похлопал щупальцем по острой лопасти, словно оценивая свою работу.

– Дьякон! Вождь настаивает!

Ремонтируй! – велел Дадаб, пятясь к выходу из отсека.

– Когда челнок будет готов к полету? – спросил Тартарус, направляясь к шахте.

– Хурагок столкнулся с незначительными трудностями. – Дадаб был рад, что джиралханай идет спиной к нему. Иначе бы тот понял, что Дадаб лжет, – так бегали его глаза. – Но я знаю, он выполнит работу настолько быстро, насколько это в его силах!

Мостик «Быстрого преобразования» был расположен на средней палубе, ближе к носу, как можно дальше от корпуса, – так он будет уязвим только в случае сокрушительной атаки. Следуя по пятам за Тартарусом, Дадаб отметил, что помещение достаточно велико, чтобы вместить всю стаю, хотя и уступало размерам трапезной. Присутствовали все, большинство горбилось перед консолями, выступающими из усиленных стен. Консоли изобиловали голографическими переключателями, отсвечивающими на голубых доспехах джиралханаев. Как и Тартарус, эти существа были полностью готовы к бою.

Маккавеус стоял перед центральным голопьедесталом, оперевшись о полированный металлический поручень. Доспехи вождя имели золотистый цвет, но были изготовлены из более прочного сплава, чем у остальных. Воренус и джиралханай по имени Лицинус стояли по бокам от него, их выступающие наплечники не позволяли Дадабу увидеть, что за проекцию разглядывает вождь.

Дадаб поклонился, прикоснувшись костяшками пальцев к рифленому металлическому полу. Тот вибрировал синхронно с гиперпространственным двигателем, который работал вхолостую в далекой корме. Не забывая о напутствии вице-министра Спокойствия, велевшего быть осторожным, Маккавеус держал двигатель в полной готовности на случай, если потребуется срочно убраться из незнакомой системы.

– Подойди, дьякон, – сказал Маккавеус, уловив слабый запах метана.

Дадаб выпрямился и последовал за Тартарусом к пьедесталу.

– Освободите место! – прорычал Тартарус и пихнул высокого джиралханая с каштановыми волосами. – Воренус, в сторону!

– Я виноват. – Дадаб сглотнул. – Прошу милостивого прощения.

Конический баллон делал продвижение боком проблематичным, и когда дьякон протискивался мимо Воренуса, он задел баком набедренный щиток джиралханая. На счастье Дадаба, Воренус этого как будто не заметил – настолько он был поглощен зрелищем.

– Невероятно, правда? – спросил Маккавеус.

– Да, невероятно, – сказал Дадаб, глядя на изображение из-под поручня.

– Не слышу энтузиазма, дьякон.

– Мои извинения, вождь. Просто я уже видел это. На корабле киг-яров.

– Да, конечно, – иронически хмыкнул Маккавеус. – В сущности, это всего лишь… – Он кивнул на изображение незнакомой планеты, вся поверхность которой была покрыта насущными глифами Восстановления. – Несколько сот тысяч люминаций?

На самом деле мысли Дадаба все еще были заняты проступком хурагока. Мешало и то, что мостик полнился крепкими запахами джиралханаев. Эти ароматы возбуждения проникали сквозь мембраны маски, и Дадаба подташнивало.

– Количество впечатляет. – Дадаб подавил горечь, подступившую к горлу.

– Впечатляет? Да оно просто неслыханное! – загремел Маккавеус. А затем перешел на глухое урчание: – Скажи мне, что ты об этом думаешь.

Он нажал костяшкой пальца на голографический переключатель в поручне, и изображение планеты померкло, многократно сузившись; в поле зрения появилась вся система. Дадаб увидел иконку крейсера чуть в стороне от орбитальной траектории планеты, а на безопасном расстоянии от него мигающий красный треугольник, обозначающий потенциально враждебный объект.

– Он ждал нас рядом с обломками корабля киг-яров, – прорычал вождь клана.

Он нажал на другой переключатель, и голопьедестал увеличил объект.

– Та же конструкция, что и у судов, ограбленных киг-ярами, – пояснил Дадаб. – Обычный грузовоз, и ничего более.

– Посмотри внимательнее, – проворчал Маккавеус.

Изображение корабля начало медленно поворачиваться. Датчики «Быстрого преобразования» провели детальное сканирование, и Дадаб увидел, что почерневший корпус подвергся глубокому травлению; это привело к образованию узоров на ярком металле. «Нет, не узоры, – подумал он. – Рисунки».

Каждая из четырех боковых сторон представляла стилизованные изображения чужаков и киг-яров. На первом рисунке существа целились друг в друга (в руках у чужака было что-то вроде винтовки, а киг-яр держал плазменный пистолет). На второй картине бросивший оружие чужак протягивал на ладонях горку круглых предметов, похожих на фрукты. На третьем изображении киг-яр избавлялся от своего оружия, чтобы принять подношение. А на четвертой оба существа сидели посреди чего-то похожего на фруктовый сад. Чужак держал корзину фруктов, а киг-яр спокойно выбирал из них.

– Предложение мира! – возбужденно проговорил Дадаб. – Они не хотят сражаться!

Проекция продолжала вращаться, и дьякон указал пальцем на очертания незнакомой планеты, вытравленной в нижнем правом углу с каждой стороны корпуса. Две скрещенные линии обозначали точку в середине единственного материка чуть ниже экватора.

– И похоже, предлагают встретиться в этом месте!

– Вероятно, на рассвете. – Маккавеус увеличил изображение голограммы.

Теперь Дадаб увидел на изображениях планеты границу света и темноты, перехода дня в ночь. Перпендикулярно пересекающая экватор линия двигалась по сфере с каждым последующим рисунком, пока не пересекала предполагаемую точку встречи на той стороне грузовоза, где была изображена корзина с фруктами.

Вождь перефокусировал голопроекцию на планету:

– Но есть еще кое-что.

Теперь Дадаб увидел новые детали. На высокой орбите находилось сооружение. Две хрупкие серебряные арки были связаны с поверхностью семью едва различимыми золотистыми нитями. Вокруг сооружения – сотни красных символов. Дьякон надеялся, что послание инопланетян искренне. Если эти объекты – военные корабли, то «Быстрое преобразование» ждут большие неприятности.

– Можно не беспокоиться, дьякон, – сказал Маккавеус, почувствовав озабоченность унггоя. – Они не шелохнулись после нашего появления. И они, кажется, все одинаковые, такие же, как тот корабль. – Он указал волосатым пальцем. – Но посмотри сюда, где эти тросы встречаются с поверхностью.

Дадаб проследил за пальцем джиралханая. У основания тросов виднелась масса глифов Восстановления. Но рядом располагался другой ряд символов предтеч – бриллиантовые ярко-зеленые глифы, повисшие над местом, где инопланетяне предлагали встречу.

– Мы перехватили сигнал, – продолжил Маккавеус, – и предположили, что это маяк – указатель места переговоров. – Он нахмурился, глядя на зеленый бриллиант. – Но наш люминарий дал собственную оценку. Я хочу, чтобы ты ее объяснил.

– Объяснить трудно, вождь.

Дадаб лгал. Он слишком хорошо понимал, что один из символов означает «интеллект», другой – «объединение», а третий – «запрещено». Что касается четвертого глифа, чья вершина меняла цвет с желтого на голубой… Дадаб нервно откашлялся.

– Если у вас есть библиотека, я бы мог…

– У нас ее нет. – Маккавеус поедал Дадаба глазами. – Одна из многих вещей, которые сангхейли сочли нужным отнять у нас. Боюсь, придется полагаться на твое экспертное мнение.

– Ну что ж, дайте подумать…

Дадаб спокойно разглядывал глифы, но внутри трясся от страха. «Он знает! Знает все, что я сделал! А это только ловушка, чтобы вытянуть из меня признание!»

Но потом маленькая и все еще рациональная часть мозга предположила, что вождь не осведомлен о значении глиф, в особенности о значении того, который мигает с такой настойчивостью. Это сокровенный символ, известный только немногим жрецам-cан’шайуум и преуспевающим семинаристам-унггоям. И если бы Дадаб не был так испуган, то он бы испытал благоговение от собственных слов:

– Конечно! И как я мог быть так глуп? Эти люминации обозначают оракула!

Маккавеус отпрянул от поручня. Тартарус и Воренус испустили феромоны. Другие джиралханаи оторвали взгляд от консолей и украдкой посмотрели на голопьедестал. Но никто не заговорил, и некоторое время на мостике стояла почтительная тишина.

– Неужели такое возможно? – наконец хрипло прошептал Маккавеус. – Реликварий и оракул?

– А кого еще боги оставили бы охранять великолепный клад? – проговорил Дадаб.

– Мудрое наблюдение, дьякон.

Маккавеус поднял покрытую серебристыми волосами лапу и положил ее на голову Дадаба. Сжав пальцы, джиралханай мог бы раздавить череп унггоя. Но дьякон надеялся, что жест – просто знак растущей благодарности священнику для унггоев крейсера и переводчику для бесценного хурагока. В этот момент все страхи Дадаба начали тускнеть.

– Братья! – прокричал Маккавеус, поворачиваясь к стае. – Нам выпала истинная благодать!

Отойдя от пьедестала, вождь откинул назад безволосую голову и завыл. Другие джиралханаи мгновенно присоединились – получился громкий хор радостных воплей, который сотряс мостик и эхом разнесся по центральной шахте. Но один из членов стаи не участвовал в этом.

– Ты уверен? – спросил Тартарус, с прищуром разглядывая арки над планетой. – Это не орудийные платформы? Кинетическое оружие не обнаруживается нашими сканерами. А конструкция достаточно крупна для ракет. – Вой стаи смолк, но Тартарус продолжал, не замечая неловкого молчания: – Мы должны уничтожить ее и все опасные объекты поблизости. Наших точечных лазеров хватит для такой задачи. Не нужно показывать, что у нас есть пушка.

Неучастие в общем хоре было прямым вызовом главенству Маккавеуса. На своем веку вождь проливал чужую кровь и за меньшие преступления. Но когда Маккавеус повернулся к племяннику, он был абсолютно спокоен.

– Твое подозрение отвечает посту, который ты занимаешь. Но сейчас мы являемся свидетелями осязаемой божественности. – Маккавеус дал Тартарусу время оторваться от пьедестала, посмотреть в глаза вождю, осознать степень непокорства – и степень риска. – Если на этой планете оракул, племянник, то неужели мы ответим насилием на его призыв к миру?

– Нет, дядя, – ответил Тартарус. – Нет, вождь.

Маккавеус раздул ноздри. Сердитый запах племянника сошел на нет, и его неуправляемые железы теперь испускали безошибочно узнаваемые феромоны покорности.

– Тогда оставим мечи в ножнах. – Вождь положил лапы на плечи Тартаруса и по-родственному встряхнул его. – Мы не дадим инопланетянам повода бояться нас. Не будем делать секрета из того, что ищем.

С этими словами вождь снова взвыл. На сей раз Тартарус не замедлил присоединиться, и Дадаб поймал себя на том, что тоже подвывает, сморщив тонкие губы.

Дьякон был не настолько глуп, чтобы считать, будто его приняли в стаю. Он всегда будет чужаком. Но он дьякон крейсера, а случившееся дает повод для празднования. Несмотря на все ошибки и вопреки страхам, Дадаб наконец нашел свое призвание – и свою паству.