ГЛАВА 17
С точки зрения комплекса наук о Земле, объединенных единым понятием – география, существование пустыни Зан – явление необъяснимое. Сколько было на эту тему написано объемных научных трудов, сколько защищено диссертаций, сколько проведено жарких диспутов учеными мужами, сколько за время этих споров разбито очков и горячих голов – невозможно сосчитать.
По законам природной симметрии, никакой пустыни здесь вроде бы не должно быть, поскольку в тех же самых широтах Южного полушария Офирского континента раскинулись непролазные топи, постоянно орошаемые обильными осадками. Однако циклоны южного тропика беспрепятственно несут влагу Закатного океана через весь материк, а соответствующие атмосферные образования в Северном полушарии, которые вроде бы должны превратить пустыню Зан в точно такое же непроходимое болото, рассасываются в океане еще до подхода к берегам жаркого Офира.
Ни одна из современных научных теорий не дает внятного объяснения вопиющему нарушению законов природы и не проливает свет на феномен самой большой по площади и самой жаркой пустыни на планете. Зато существует масса старинных легенд, доставшихся нам от орков и гоблинов, которые прямо утверждают, что действительно многие тысячелетия назад здесь, как и в Южном полушарии, были обширные непроходимые топи. В жарком удушливом климате произрастали гигантские папоротники, хвощи и другие в основном травянистые растения. Здесь ползало, порхало и скакало огромное количество всякой живности, один вид некоторых ее представителей мог бы до смерти напутать даже самого отчаянного естествоиспытателя. Но бояться болотных монстров в те далекие времена было попросту некому, поскольку древние народы, не говоря уже о людях, еще не появились на Земле.
Тогда на планете господствовали несколько видов разумных членистоногих, которые своей внешностью могли сами кого хочешь напутать. Пауки, муравьи или термиты (кто теперь может определить, к какому классу многочисленного отряда они относились) сотни тысяч лет если и не жили дружно, то, во всяком случае, как-то терпели друг друга. Однако в один прекрасный день что-то надоумило их поиграть в войну, а поскольку эти ребята оказались серьезными, крутыми и в магии продвинутыми, забава получилась у них весьма нешуточная.
Для выяснения отношений предтечи выбрали именно эти места. По-видимому, каждый рассчитывал заманить противника в трясины и там утопить. Поскольку насекомое – тварь коллективная, на разборку явились все: и стар, и млад, и царица, и самый распоследний трутень.
История умалчивает, удалось кому-нибудь осуществить задуманную хитрость, но абсолютно точно известно, что обе воюющие стороны во время этой грандиозной битвы просто-напросто испарились, а заодно сделали доброе дело – осушили болота.
Наверняка какой-нибудь современный натуралист, выдирая время от времени остатки волос на плешивой головенке, поминает недобрым словом предтеч за то, что те угробили великолепный уголок природы. Трудно представить, сколько могло бы получиться фундаментальных, а главное – толстенных научных трудов, если бы местные лягухи, змеи и ящерицы до сих пор ублажали слух пытливого естествоиспытателя своим кваканьем, шипением и другими восхитительными звуками.
История также умалчивает о том, какими заклинаниями пуляли друг в друга разумные насекомые, но и по прошествии сотни тысяч лет пустыня Зан пользуется дурной репутацией.
Любой, даже самый примитивный магометр – индикатор магии здесь зашкаливает и очень быстро выходит из строя. Те немногие «счастливчики», которым «повезло» провести ночь среди глинистых, потрескавшихся такыров, рассказывают такое, от чего волосы становятся дыбом, а по спине начинают бегать мурашки размером с кулак. Одни утверждают, что видели призраков этих самых предтеч, которые до сих пор воюют между собой. Другие, трясясь и заикаясь от страха, клянутся, что подверглись нападению неких неподдающихся словесному описанию эфемерных сущностей, которые едва не высосали из них всю жизненную энергию.
Может быть, досужие россказни испуганных путешественников всего лишь плод их больного воображения, но факт остается фактом – после великой битвы на выжженную солнцем почву пустыни Зан не выпало ни единой капли атмосферных осадков. Паучье колдовство каким-то образом подействовало так, что влажные воздушные массы, формирующиеся над акваторией Закатного океана, не в силах преодолеть невидимый магический барьер и оживить эту унылую пустынную равнину благодатными струями дождя.
Поскольку я никогда не причислял себя к передовому авангарду человечества – защитникам природы или каким-нибудь юным натуралистам, у меня не было повода сожалеть об утраченной квакающей и гудящей стаями гнуса болотной резервации для чокнутых. Даже напротив, я был несказанно рад, что «Носорог» в настоящий момент мчится со скоростью шестидесяти километров в час по ровному, будто автомагистраль, солончаку, а не вязнет по самое брюхо в вонючей, пузырящейся болотными газами жиже.
Экипаж, за исключением Матео, отдыхал в десантном отделении за наглухо закрытой дверью, чтобы свет из рубки не мешал спящим.
Патриция поначалу попыталась заявить права на, выражаясь образно, отдельное, отгороженное занавеской местечко под солнцем. Но ветеран ей быстро втолковал, что ее прелести здесь никого не смущают, а если она стесняется, то может преспокойненько устраиваться снаружи, на броне. Отлуп, данный наглой девчонке суровым гномом, был бальзамом на мою душу. Фарик попытался вступиться за пассажирку, но также получил изрядную порцию гномьих «кренделей». Пришлось журналистке несколько укротить свой строптивый нрав и, не раздеваясь, шлепнуться на матрас, который для нее приготовил все тот же заботливый маг.
Начальник экспедиции, устроившись в командирском кресле, молча курил трубку и смотрел в окно на мелькающие в свете мощных прожекторов пейзажи. Любоваться особо было нечем. Однообразная серая равнина, без каких-либо признаков растительности или зверья. Здесь даже не было насекомых, которые за время поездки по Бескрайней Пустоши разнообразили ночные вахты своим мельтешением в лучах фар.
Обычно температура воздуха в пустынях за ночь часто опускается ниже ноля, здесь все по-другому. Датчик показывал за бортом сорок градусов. Если в здешних местах по ночам такая жарища, что тут будет, когда солнышко подкатит к зениту? Немудрено, что к столь жаркому климату не смогли приспособиться неприхотливые саксаулы Черных Песков или кактусы Килийского плоскогорья.
Время от времени на пути попадались пятна солончаков, протяженностью от десятка метров до километра. Тогда все вокруг начинало искрить, брызгать лучиками света в разные стороны. Сразу вспоминался мой недавний сон. Конечно, пейзаж за окном с инсталляциями Шестипалого нечего и сравнивать, но хоть какое-то разнообразие.
Странное место пустыня Зан, очень странное. Стоит напомнить, что начинается она резким переходом от густой травянистой растительности саванны к лысой, как череп мертвяка тысячелетней давности, угрюмой равнине. Казалось бы, переход должен быть постепенным, ан нет, вот она – густая, сочная травка по пояс взрослому мужчине, а через пару метров под ногами уже твердая, словно камень, потрескавшаяся глина.
По большому счету, мне плевать на все местные странности: есть здесь растительность и живность, нет ее, и какая за бортом температура по ночам – если бы не одно загадочное обстоятельство. Дело в том, что, как только «Носорог» выехал на просторы офирской пустыни, я почувствовал себя не в своей тарелке. Голову словно обмотали хорошо вымоченным в воде кожаным ремешком, который по мере высыхания начинал давить все сильнее и сильнее. Сначала я не обратил особого внимания на эту странность, мало ли у кого болит голова после застолья и нервного стресса. Однако очень скоро понял, что кувшин пива, выпитый мной у Бенедикта, и небольшая потасовка, здесь абсолютно ни при чем. Нельзя сказать, что муки мои были сравнимы с адовыми, но все-таки неприятно.
Потихоньку (мало ли на что нарвешься) я вошел в ментал. Ничего странного не обнаружил: ровная аура уверенного в себе гнома – это Матео, энергетические оболочки спящих товарищей также никакими подозрительными оттенками не светились. Только Патриции, похоже, снился приятный сон – ореол вокруг ее головы слабо пульсировал и переливался всеми мыслимыми цветами. Невольно я залюбовался игрой красок – такие чистые оттенки можно наблюдать лишь после летней грозы ближе к вечеру, когда солнце подсвечивает мощные грозовые тучи снизу, а на фоне туч встают изумительные по красоте радуги.
Осмелев, я прыгнул в астрал и тут же вылетел из него как ошпаренный. Было такое впечатление, что все пространство вокруг заполнено шевелящимися щупальцами или змеями неприятного сине-зеленого цвета. Часть этих осклизлых отростков проникла в мою голову и что-то оттуда усердно высасывала.
«Вот те на! Что это за восьминожки тут шастают, на безобидных странников нападают?» – Изумлению моему не было предела. Немудрено, что утыканная этой гадостью башка трещит, словно арбуз, когда крепкие руки продавца сжимают его, чтобы показать покупателю степень спелости товара.
Сосредоточившись, волевым усилием вытолкнул непрошеных гостей из-под черепной коробки и поставил ментальный блок. Тяжесть сразу отступила, настроение резко пошло на подъем.
Снова окунулся в астральное поле. Совсем другое дело – щупальца никуда не исчезли, но больше не пытались внедриться в мою голову.
Внимательно осмотрел товарищей. Чуждое колдовство никого из них не трогало. Фарлаф надежно заблокировал свой мозг (наверное, маг умел это делать на подсознательном уровне даже во сне), потому и дрыхнул сном праведника. Патрицию «щупальца» как бы не замечали, скользили мимо, в контакт вступать не спешили и не мешали девушке наслаждаться радужными ночными видениями. От гномов и Злыдня они опасливо держались на приличном удалении, избегая попыток сближения – факт необъяснимый, надо будет расспросить нашего мага об удивительном иммунитете остальных членов группы к магии предтеч. В том, что это именно их древняя, остаточная магия, я ничуть не сомневался.
– Бррр! – непроизвольно вырвалось у меня, я брезгливо поморщился, замотал головой и задергал плечами.
– Что с тобой, Коршун? – Мой жест не прошел незамеченным мимо зоркого ока Его Величества. – Морщишься, будто лягушку живьем проглотил.
– Вам хорошо, змеюки от вас шарахаются, словно от серой чумы, а на меня набросились, будто голодный вампир на беззащитную старушку!
– Что за звери? Почему их не вижу? – Матео начал обеспокоенно крутить головой в разные стороны.
– И не увидите, мастер, потому что эти то ли щупальца, то ли змеи – не живые…
Кратко, но доходчиво я изложил начальнику экспедиции результаты своих наблюдений в вышних виртуальных сферах.
– Ты уверен, что астральные твари напали только на тебя? – обеспокоенно спросил король.
– Можете не волноваться. Фарик уже поставил блок, я тоже. На остальных эта магия не действует.
– Сто тысяч лет прошло с тех пор, как пауки устроили здесь заваруху, а древнее колдовство до сих пор витает в воздухе, – задумчиво произнес Матео. – Когда чары окончательно рассеются, над пустыней вновь помчатся тучи с Закатного океана, орошая иссушенную солнцем землю живительной влагой…
– …ага, тогда вместо виртуальных щупальцев и змеиных клубков за путешественниками начнут гоняться настоящие, – не очень вежливо я перебил товарища. – По мне, так уж лучше пустыня. От астральных агрессоров я как-нибудь и сам спасусь.
– Во всяком случае, в течение ближайших тысячелетий небесной благодати здесь ждать не приходится. – Гном ничуть не обиделся за то, что его так бесцеремонно оборвали.
Посчитав разговор законченным, я замолчал и продолжал внимательно наблюдать за дорогой. Ничего необычного, хоть на автопилот ставь машину. Может быть, я так и поступил бы, будь таковой на борту «бээмдэшки», но конструкторы «Носорога», по-видимому, сочли эту деталь излишней и решили не баловать военных.
«Установишь автопилот, – рассуждали, наверное, умные головы, – личный состав обленится, разучится крутить штурвал и вообще забудет, где он находится. Так и войну проиграть недолго».
– Коршун! – позади вновь раздался голос нашего босса. – Посмотри на экран! Видишь, я пометил жирным красным крестиком на карте?
– Ну, вижу, мастер. Тридцать пять километров в направлении юг-юго-восток. Нам туда зачем?
– Давай, жми! Пока будем добираться, расскажу тебе одну занятную историю…
Это случилось за восемьдесят шесть веков до того, как нога человека впервые ступила на землю нашего мира, то есть более одиннадцати с половиной тысяч лет назад. Тогда гномы клана Эрген, что в Оркейских горах, пробивали штрек – ответвление от основного ствола шахты, к богатой золотом и платиной жиле. Работка – не бей лежачего: помахивай себе кайлом без особого напряга, круши слюду и кварц – это не в базальте или граните ходы прорубать.
Когда до платиново-золотоносной жилы оставалась какая-то сотня метров, шахтеры наткнулись на огромную пещеру в толще горного массива. Конечно же, рабочие были заранее предупреждены магами о существовании этой полости. По ней можно было почти вплотную приблизиться к рудному месторождению, не прилагая излишних усилий.
После того как последний пласт кварцита под могучими ударами кирок провалился внутрь пещеры, перед удивленными гномами предстала завораживающая картина. Своими размерами и формой это природное образование ничем особым не выделялось среди других подобных пещер в Оркейских горах – двояковыпуклая линза диаметром около двухсот метров и высотой под сорок. Единственное, что отличало эту пещеру от прочих подземных залов, было то, что ее стены покрывал толстый слой светящегося мха. Вообще-то мхи, грибы и лишайники, излучающие свет, издревле известны горному народу и использовались гномами по назначению – созданию комфортной для глаз обстановки в жилых пещерах, переходах и прочих подземных помещениях. Здесь мхи светились намного ярче, чем в любом другом месте.
Налюбовавшись вволю невиданным доселе природным явлением и поставив кого нужно в известность, бригада продолжила работу, а дальнейшую заботу о странных мхах взвалили на свои плечи маги клана Эрген.
Было решено культивировать новый вид для целей более эффективного освещения гномьих поселений. Однако из этой затеи ничего хорошего не вышло. В других местах найденные мхи хорошо приживались, быстро разрастались, но теряли свои исключительные свойства – тускнели и уже ничем не отличались от обычных светящихся мхов, лишайников и грибов. Непокорный организм упорно отказывался проявлять свои чудесные качества где-либо, кроме стен родной пещеры. Через полвека неудачных экспериментов даже упорные гномы отказались от своей затеи и махнули рукой на странную находку.
Еще двести лет оркейская пещера была всего-навсего экзотической достопримечательностью, куда иногда захаживали гости из других кланов, чтобы потом было чем удивить соплеменников где-нибудь в Хорале или в Драконьих горах. Так продолжалось до тех пор, пока ее не посетил один юный, но весьма одаренный, а главное – очень амбициозный маг, имя которому было Карх.
Сам Карх был родом с Хараля, но со слов путешественников знал о существовании странных светящихся мхов и давно мечтал полюбоваться феноменом и подробнейшим образом изучить его. Очутившись в Оркейских горах, первым делом он пожелал осмотреть необычную пещеру. Также он испросил разрешения у руководителей клана Эр-ген взять с собой образцы этих странных растений. Получив добро, Карх набил ими под завязку здоровенный баул и, грезя предстоящими научными открытиями, отбыл на родину.
Через несколько лет на стол тогдашнему королю всех гномов Эрлиху Прозорливому лег доклад «О могучих силах, сокрытых в оркейских мхах».
В своей работе Карх убедительно доказывал, что светящиеся оркейские мхи извлекают из окружающих горных пород и накапливают внутри своего организма соли некоего весьма необычного металла. Именно огромная концентрация этих солей в межклеточном пространстве мхов объясняет их необычайную светимость.
Вряд ли монарха могли бы заинтересовать абстрактные теоретические умозаключения молодого ученого, если бы тот не предоставил реального обоснования практического применения своего открытия.
После сотен экспериментов над образцами мха Карх получил доселе неизвестное гномам вещество в чистом виде и ахнул, поняв, какие страшные силы таятся внутри маленького кусочка очень плотного металла, какое могучее средство уничтожения себе подобных можно изготовить, получив достаточное его количество.
В честь любимого короля маг назвал новое вещество эрлихитом. Он быстро накропал план мероприятий по созданию эрлих-бомбы и отправил в канцелярию Его Величества под грифом «Совершенно секретно».
Будь Эрлих уже в те годы прозорливым, может быть, он сразу похоронил бы результаты исследований молодого мага и запретил кому бы то ни было экспериментировать со светящимися мхами. Но монарх был столь же юн, как и Карх. Он загорелся идеей супербомбы, поскольку между гномами и орками вот-вот должна была начаться очередная кровопролитная война. Эрлих выделил в распоряжение Карха дюжину самых талантливых магов и необходимые денежные средства.
Через три года бомба была готова. Испытания решили провести в пустыне Зан. Тайно, без лишнего шума, как это умеют делать только гномы, взрывное устройство было доставлено по назначению, смонтировано и подготовлено к подрыву.
Строго в назначенное время адская машина сработала… – Его Величество стал задумчиво стучать своей трубкой о край столешницы, выколачивая давно остывший пепел на пол.
– Ну и как, подтвердились догадки Карха о чудесных свойствах этого металла? – с неподдельным интересом я задал вопрос рассказчику. Любят эти гномы потянуть кота за хвост. Разбередят душу, а когда дело доходит до самого интересного, начинают демонстративно выколачивать свои трубки, ковыряться в носу или просто-напросто издевательски молчат, как рыба об лед, якобы о чем-то размышляют.
– Более чем, – наконец-то соизволил очнуться Его Величество. – Ахнуло так, что кирд охранения – три тысячи гвардейцев и всех магов во главе с Кархом будто корова языком слизнула. Чародеи недооценили мощность устройства и не отвели соплеменников на безопасное расстояние. Несколько выживших гномов, находившихся в момент взрыва в десяти километрах от эпицентра, потом рассказывали удивительные вещи. Сначала вспыхнул огненный шар, затмивший солнечный свет. Затем земля под ногами заходила ходуном, как при сильном землетрясении, а ударная волна саданула по ушам так, что почти у всех уцелевших были повреждены барабанные перепонки. И, как апофеоз ужасной трагедии, на высоту нескольких километров поднялось облако дыма, пыли и пепла, очертаниями напоминающее гигантский гриб. Впоследствии умные головы рассчитали – для того чтобы достичь подобного разрушительного эффекта обычными средствами, понадобилось бы тридцать тысяч тонн монита.
– Вот это да! – я даже присвистнул от удивления. – Тридцать тысяч тонн – шесть железнодорожных составов!
– Это по самым скромным подсчетам. Некоторые оценивают энергию взрыва в сорок и пятьдесят килотонн, – как мне показалось, с определенной долей гордости уточнил Матео. – Вообще-то она, по всем расчетам, не должна была превысить десяти тысяч тонн. Однако есть версия, что маги увеличили мощность взрывного устройства, применив к бомбе какое-то заклинание, наподобие тех, какими издавна пользуется мой народ для экономии взрывчатки – заложил всего килограмм монита, маг поколдовал, и рвануло на все пять, или к процессу подключилась остаточная магия предтеч. Теорий много, и все они верны, пока не опровергнуты.
– Мастер, да с такой штуковиной вы могли стереть с лица земли всех врагов! Почему гномы уступили людям свои горы? Одной демонстрации взрыва где-нибудь в безлюдной местности хватило бы для того, чтобы мы отвязались от вас навсегда. У людей все в порядке с воображением, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы представить, что случится, если эрлих-бомба упадет, например, на Вундертаун.
– Во-первых, горы мы уже вернули. Когда добыча полезных ископаемых переместилась на берега морей и океанов, скупить ненужные людям земли было плевым делом. Во-вторых, после взрыва местность надолго становится непригодной для обитания – остаточная магия или что-то в этом роде действует весьма разрушительно на живые организмы. Мало того, частички зараженной пыли свободно разносятся ветром и текущей водой на огромные расстояния. Понял теперь? Гномам не нужен мертвый мир, – просветил меня Его Величество.
– Что же случилось потом? – Мне было очень интересно дослушать рассказ до конца. Как я уже понял, в данный момент «Носорог» держит курс именно туда, где тысячелетия назад произошла страшная для гномьего народа трагедия, которая, возможно, предопределила последующую судьбу всего нашего мира. – Как вам удалось сохранить секрет супербомбы в тайне, и не боитесь ли вы, что люди создадут нечто подобное, а может быть, и еще более сокрушительное?
– А потом был суп с котом, – широко улыбнулся мой друг. – Результаты исследований засекретили, мало того, все документы уничтожили. Три готовые бомбы разобрали и утопили в расплавленной магме одного из разломов земной коры. Что касается твоих опасений, что технология изготовления подобных боеприпасов попадет в руки людей, можешь быть спокоен. Ваши ученые уже неоднократно вплотную подходили к решению этой проблемы. Однако аналитический отдел не дремлет. При малейшей угрозе мы предлагаем резвому гению посвятить себя решению какой-нибудь другой важной задачи, даем средства, обеспечиваем безбедное существование…
– …а если он отказывается? – перебил я.
– Пока никто не отказывался, мы умеем убеждать. – При этих словах мне вдруг показалось, что за моей спиной сидит вовсе не монарх всех гномов, а революционер-подпольщик или руководитель тайного общества злодеев, и я весьма непочтительно ухмыльнулся. Матео, ничего не заметив, поскольку видел лишь мою спину, продолжал: – Мало того, один из таких гениев, отказавшись от опасных исследований, сорок лет назад разработал теоретическое обоснование масс-конверсии. Конечно, при желании и безобидный масс-конвертор можно превратить в страшное оружие, но мы, гномы, опять-таки внимательно следим за тем, чтобы опасные игрушки не попали в шаловливые ручонки братьев наших меньших – людей.
– Тот суетливый взлохмаченный очкарик, что недавно на весь свет расхваливал по телевизору подвешенную в воздухе болванку, также из тех, кого вам удалось «уговорить»? – с ярко выраженной иронией в голосе спросил я.
– Не ерничай, Коршун, Мидль один стоит целого института! – сделал замечание король. – Ну, неказист, ну, суматошен, немного странноват, зато его башка произрастает, откуда нужно, и никогда не болит с похмелья. – Матео перевел взгляд на экран своего монитора, где крестик пункта конечного назначения слился с кружочком, отмечающим положение «бээмдэшки» на карте. – Кажется, мы почти приехали. Пойду потихоньку растолкаю Брюса.
– А здесь не вредно находиться? – с опаской спросил я. – Ведь вы сами говорили насчет остаточной магии.
– Не бери в голову! От той магии теперь одни воспоминания остались, – уверенным голосом развеял мои опасения Его Величество.
Характер местности начал заметно меняться. Сначала наметился некрутой спуск, который по мере продвижения становился все круче и круче. Вместо растрескавшейся глины под колесами вездехода теперь похрустывала бугристая, стекловидная корка бурого цвета. Через пару километров угол склона достиг тридцати градусов. Хорошо, что все военные транспортные средства принято «обувать» в шипованную резину, иначе можно было бы улететь неизвестно куда.
Наконец спуск закончился, и «Носорог» выскочил на гладкое, как каток, слегка припорошенное пылью абсолютно плоское дно глубокой котловины, диаметром не менее двухсот метров. Не нужно обладать специальными знаниями, чтобы представить, что творилось здесь непосредственно в момент взрыва и какое-то время после него, если даже камень плавился и тек, как лед под лучами весеннего солнца.
«Пожалуй, метров сто ниже уровня поверхности пустыни, – удивленно отметил я про себя. – Это сколько же кубов грунта отсюда улетело в небеса?! На глаз так сразу и не определишь».
– Быстро ты, Коршун, гоняешь по пустыням! Матео обещал только к утру добраться до мемориала, эвон, а мы уже на месте! – В рубку ввалился заспанный Брюс, неся в одной руке свой заплечный мешок, в другой чехол с секирой, и с упреками накинулся на меня: – Надо было помедленнее ехать – поспать не дал, а сон в моем возрасте процесс очень важный и жизненно необходимый. Учти на будущее!
На справедливую критику товарища я ответил обезоруживающей улыбкой.
– Хватит ворчать, соня! Не выспался он, видите ли! Сейчас кофейку сварганю, в момент оклемаешься.
– Не, Коршун, кофею не надо. Мне бы щас стаканчик-другой чего-нибудь покрепче, тогда бы я сразу гномом себя почувствовал.
– Сожалею, Брюс, заначка у босса. Попробуй поплакаться ему, может быть, он и поймет тебя.
– Допросишься у этого жмота чего-нибудь! – в сердцах махнул рукой ветеран. – Бьюсь об заклад, что наш доморощенный лекарь сунет дядюшке Брюсу бутыль с отравой под названием «универсальный эликсир».
– Опять начальству косточки перемываешь, ворчун неугомонный! – в дверях показалась бородатая физиономия Его Величества. – Одевайся быстро да постарайся не шуметь – Фарлафа с Патрицией разбудишь! Жаловаться на жизнь будешь потом.
Бурча себе под нос что-то неразборчивое, Брюс полез в свой рюкзак и извлек оттуда кольчугу – точь-в-точь такую, какую прихватил с собой Матео после того, как решил навсегда отказаться от размеренной, спокойной жизни сельского кузнеца. Затем он ловко, без посторонней помощи натянул железную рубаху поверх своего комбинезона. Расчехлил секиру, взял ее в правую руку, повернулся лицом к начальнику экспедиции и торжественно обратился к Матео:
– Я готов. Веди, монарх!
Когда мой компаньон наконец перестал мельтешить перед глазами и выпрямился, я заметил, что король также облачен в кольчугу, доходящую ему до колен, и вооружен секирой.
– Вы что, собрались поохотиться на пещерных вурдалаков или ядовитых осьминожек? – удивился я.
– Ага, – усмехнулся Брюс. – Здесь они жирней и слаще.
– Оставайся в машине, Коршун, выключи прожектора и ничему не удивляйся! – приказал Его Величество и потопал к выходу.
На звук открывающейся двери из темноты выскочил Злыдень. Любопытное животное хотело увязаться за гномами. Однако, втянув носом «воздух свободы», песик жалобно заскулил и попятился задом прочь от дверного проема, наотрез отказавшись прогуляться под необычно яркими звездами на угольно-черном небе.
– Чего это ты там вынюхал? – захлопнув бортовой люк за растворившимися в ночной тьме товарищами, я задал вопрос лохматому другу. – Вроде бы никого не боишься, а тут на тебе… Конфуз получается.
На мой упрек волчара встал в боевую стойку: прижав уши к голове, пригнул шею к полу, растопырил лапы, опустил хвост и тихо, но угрожающе зарычал, демонстрируя всем своим видом молодецкую удаль и отвагу.
– Ладно, ладно, верю! Чувство страха тебе неведомо! В таком случае объясни своему другу, почему не пошел с Брюсом и Матео?
Злыдень расслабился, подбежал к закрытой двери, обнюхал ее, затем чихнул, присел на хвост и начал усиленно чесать задней лапой шею, как бы освобождаясь от блох, которых у него отродясь не бывало (не жалуют спиногрызы всех мастей потомков карнакских волколаков).
– Аллергия, говоришь? – я скептически посмотрел прямо в его наглые, хитрющие зенки. – Пусть будет аллергия. Пойдем посмотрим, чем там занимаются наши друзья, может быть, заодно узнаем причину твоей внезапной «аллергии».
Заняв место в водительском кресле, первым делом я выполнил приказ босса – вырубил все внешние источники освещения и погасил свет в рубке. После этого включил камеры ночного видения и стал наблюдать за действиями гномов, глядя в экран. Злыдень пристроился сзади, бесцеремонно водрузил свою тяжеленную голову на мое плечо и с нескрываемым интересом приготовился следить за ходом дальнейших событий.
Пока ничего интересного не происходило. Матео и Брюс направлялись к центру каменного озера, оставляя за собой цепочки следов на пыльной поверхности. Конечной целью гномов, как я понял, был некий предмет, который раньше из-за своих малых размеров выпал из поля моего зрения.
Предмет представлял собой четырехгранную усеченную призму метровой высоты и длиной стороны основания не более двадцати сантиметров, вырубленную из цельного куска камня черного цвета, то ли базальта, то ли антрацита. Мне он напомнил один из обелисков на могилах воинов, павших в последней войне за свободу и независимость Нордланда, не хватало лишь шпиля, увенчанного пятиконечной звездочкой и металлической оградки.
Когда мои товарищи вплотную приблизились к пирамидке, каждый из них положил левую руку на одну из граней обелиска. В такой позе, не говоря ни слова, они простояли минут десять. Признаться, мне надоела затянувшаяся немая сцена, на какое-то мгновение я отвлекся и едва не пропустил самое интересное.
Пирамида полыхнула ярким голубым светом, будто от электросварки, осветив всю огромную чашу котловины. Вспышка длилась не более двух-трех секунд, к тому же я не смотрел на нее прямо, но и этот световой «зайчик», проникший в рубку через окно, на некоторое время лишил меня способности видеть.
Когда мое зрение вернулось в нормальное состояние, всякая надобность в приборе ночного видения отпала. Пирамида продолжала светиться, к счастью, теперь не так ярко. Ее света вполне хватало, чтобы хорошенько рассмотреть все происходящее вокруг.
А посмотреть было на что. На поверхности застывшего озера творилось нечто несусветное. Теперь Брюс и Матео стояли в окружении толпы вооруженных до зубов гномов, только полупрозрачных, излучающих бледно-голубой призрачный свет.
– Что за чертовщина?! – невольно вырвалось у меня.
Злыдень в ответ заскулил, как испуганный щенок, и зачихал, будто нюхнул молотого перца или крепкого гномьего табачку.
Мне стала понятна причина его странной аллергии и почему пес не рискнул прогуляться за компанию с друзьями. Действительно, это был самый настоящий мемориал, только в образе скульптур выступали сами участники драмы, развернувшейся тысячелетия назад, конечно, не живые, а их неупокоенные души.
Матео и Брюс продолжали неподвижно стоять рядом с обелиском, будто ничего особенного не случилось. Только Его Величество шарил глазами по толпе, явно выискивая кого-то определенного.
Наконец ряды стражей немного отодвинулись от пирамиды, освобождая небольшой пятачок вокруг черного обелиска. Из толпы вышел один из представителей призрачного воинства. Готов поспорить на что угодно – это был главный босс банды привидений, поскольку лишь у него одного шлем был украшен парой здоровенных рогов. Из-за необычного украшения создавалось впечатление, что какой-то шутник отрубил буйволу или бизону голову вместе с шеей и пришил к ней руки и нижнюю часть гнома – настолько несуразно выглядел командир.
Подошедший преклонил было колени перед монархом, но, повинуясь властному жесту Матео, выпрямился. Несколько минут призрак и гном во плоти безмолвно общались. Почему-то я был уверен, что они именно беседуют, а не тупо пялятся друг на друга. Коварную мыслишку войти в астрал и подслушать, о чем они говорят, я сразу же отогнал, как назойливую муху – неизвестно, что подумают и как отреагируют привидения на подобную наглость. Хоть и считается, что мертвые не кусаются, я не стал на своей шкуре проверять истинность этого расхожего утверждения.
«Наболтавшись» вволю с королем, командующий призрачной армии выбросил руку со сжатым кулаком вверх. Матео и Брюс ответили ему тем же. Затем призрак развернулся спиной к гостям, и по шевелению его губ я понял, что он отдает приказ подчиненным. Результат не заставил себя долго ждать. По старой гномьей традиции воины от всей души начали дубасить секирами по своим щитам. Хорошо, что секиры и щиты были нематериальные, в противном случае Фарик и Патриция давно повыскакивали бы из своих коечек.
Проверив на прочность средства индивидуальной защиты и дружно прокричав безмолвное «Гха-а-а-а!», армия призраков так же дружно растаяла во мраке офирской ночи. Померцав еще немного, обелиск померк, как меркнет уголек, выскочивший из костра на влажную от росы траву…
На все мои расспросы: почему тысячи гномов не смогли окончательно покинуть наш мир, зачем нужно было тревожить бесплотных духов и о чем с ними беседовал король, Его Величество ответил, как всегда, односложно и туманно. Мол, их удерживает древнее паучье колдовство, но даже в таком состоянии они – его подданные, а хороший монарх должен проявлять заботу о каждом. Однако о содержании разговора он умолчал.
– В таком случае, объясните мне, мастер, почему среди воинов не было ни одного мага?
– Этого никто не знает, мой любознательный друг, – на сей раз Матео все-таки снизошел до развернутого ответа. – Мудрый Калина что-то говорил насчет стабильности магического поля предтеч и неподверженности его ко всякого рода флуктуациям. Есть гипотеза, что для сохранения своей стабильности оно отторгает любую чужеродную магию. По этой причине Карх и его коллеги не застряли между жизнью и смертью, а преспокойно ушли в Подземные Сады Воздаяния. Так всегда бывает, – с грустью в голосе подытожил гном, – кто-то натворит дел, а последствия расхлебывают невиновные.
До окончания моей вахты оставалось еще двадцать минут, и я собрался снова сесть за штурвал. Но Брюс великодушно предложил мне идти отдыхать.
Отказываться от предложения компаньона я не стал. Пожелав всем спокойной ночи, направился в десантное отделение. Злыдень, расшатанные нервишки которого требовали немедленного отдыха, увязался за мной, а когда я лег на надувной матрас, привалился ко мне своим железобетонным хребтом и тут же ровно засопел. Я еще немного поворочался с боку на бок, переваривая впечатления от недавнего ночного приключения, и, не заметив как, заснул.
