Глава 26

– Глаза, – сказала Аура, когда они стояли на открытой террасе в квартире Софии и смотрели на крыши и огоньки ночной Мала-Страны.

– Что – глаза?

– Что они означают? И почему их так много?

София шагнула к парапету, обернулась к Ауре и прислонилась к каменным перилам.

– Это глаза зрителей.

Она тихонько рассмеялась, встретив взгляд Ауры. На ней по-прежнему был белый пеньюар и льняные брюки; под порывами холодного ветра одежда облепляла ее фигуру. Обувь София сбросила почти сразу, как они вошли в просторную квартиру, где-то между прихожей и гостиной.

– Когда на тебя вечер за вечером таращится столько народу, это в конце концов высосет из тебя все соки, если не принять защитных мер. Ты просто поблекнешь и перестанешь быть собой. Поэтому я взяла пример с зеркала, которое отражает свет, – я отбрасываю взгляды обратно. Зрители видят собственные глаза на моем теле, на всех тех местах, на которые тайком или открыто таращатся. Так взгляды отскакивают от меня, ничего не отнимая. И потому я после стольких лет все еще я, а не тень себя самой, как многие, кто промышляет тем же.

– Но ты ведь не София Люминик, правда? – заметила Аура. – София – только маска.

– Имя – да. Но то, что ты видишь перед собой, – это я, какой я всегда была. Бессмертие не обязательно разрушает человека или сводит с ума. Это дар, это настоящее, прекрасное чудо. – София выпрямилась, шагнула к Ауре и мягко обняла ее обеими руками за талию. Аура почувствовала, что завитки волос у нее на затылке колышутся от дыхания Софии. – Бессмертные бывают двух родов. Одни просто перестают стареть. А другие воспринимают понятие вечной жизни буквально – и наслаждаются жизнью.

За балюстрадой раскинулось бескрайнее кирпичное море Мала-Страны. В общей тесноте крыши барочных дворцов сливались с частоколом печных труб и мощеными дворами, голубятнями и оранжереями; в темноте все это лишь угадывалось, но при свете дня вид отсюда наверняка был изумительный. Аура видела подобное в Париже и в римском Трастевере, но в крышах и переулках Мала-Страны таилась ни с чем не сравнимая магия.

– Не знаю, кому я обязана тем, что ты приехала, но надо будет послать ему целую кучу контрамарок, – прошептала София, обнимая Ауру. – Если, конечно, ты не убьешь его раньше.

После второго стакана абсента на террасе Аура расслабилась. Прикосновение Софии должно было бы показаться ей неприятным, неловким, стыдным, но ей было приятно. Она не была пьяна и прекрасно понимала, к чему идет дело, – это было всего лишь продолжение того, что началось еще на сцене, – и Ауре это приключение показалось даже забавным.

Она мягко вывернулась из объятий танцовщицы, невольно улыбнулась в ответ на ее улыбку, но все же отступила на шаг назад, пока не почувствовала за собой каменный парапет.

София остановилась перед ней, снова скрестила ноги, сцепила опущенные руки и на мгновение немного смущенно уставилась в пол. Потом подняла голову и посмотрела Ауре прямо в глаза.

– Я знаю, что ты сейчас думаешь. Но это не совсем так. Я не часто завожу интрижки с женщинами – что особенного они могут мне предложить?

Аура нервно засмеялась. Когда София подошла ближе, перед ней поплыли образы знаменитых женщин-алхимиков древности. Жрица Изида, получившая от ангела мудрость в уплату за любовь. Мириам, сестра Моисея, известная также как Мария Пророчица. Клеопатра и ее «Хризопея» – возможно, та самая Клеопатра, в которую был влюблен Юлий Цезарь. И конечно, Теосебея, сестра первого проповедника алхимии Зосимы Панополита.

Как же так вышло, что одна из этих женщин превратилась в красотку из варьете? София могла быть любой из них, а могла родиться и в Средневековье или эпоху Возрождения. В любом случае она видела много такого, о чем Аура могла только мечтать.

Когда София положила руки Ауре на плечи и обняла ее, с крыши на террасу прыгнул кот; за ним гнался второй. Они с воем пронеслись мимо Ауры и Софии, оставив за собой кровавый след. Мгновение спустя коты сцепились на соседней крыше.

Аура выскользнула из объятий Софии, вдохнула холодный ночной воздух, смешанный с ароматом духов танцовщицы, и отступила лишь на полшага.

– Я бы выпила бокал вина, – сказала она.

Глаза Софии весело блеснули. Она кивнула, улыбаясь своей улыбкой Магдалины, и вернулась в квартиру. Аура из темноты глядела, как она на свету возится с бокалами и бутылками.

В щель между занавесками проглядывало утреннее солнце. Пахло теплым постельным бельем и открытым шкафом. Одежда была разбросана по всей комнате кучами по колено высотой.

Черные вещи Ауры лежали на полу у кровати. Она не могла вспомнить, как и когда их сняла.

Голова была тяжелая, веки – еще тяжелее. Аура попыталась приподняться в кровати и, словно ударившись о стену, со стоном опустилась обратно на подушки. Вино после абсента, отлично. И похоже, вином дело не ограничилось.

Обеими руками Аура приподняла пышную перину и заглянула под нее. Она была совершенно голая. Со вздохом она опустила одеяло и стала искать в себе отголоски хоть каких-то воспоминаний. Кажется, она все же не переспала с Софией. Стало ли ей легче от этой мысли? Учитывая, что в поисках человека, нанявшего Толлерана, она оказалась вдребезги пьяной в постели бессмертной незнакомки, все могло кончиться куда хуже.

Аура повела левой рукой в сторону, смяв соседнюю подушку. Она была холодная. Солнечный свет жег глаза, веки не желали разлепляться. Пока она лишь в общих чертах уловила очертания комнаты и кучи разбросанной одежды на полу. Опасность пока вроде бы не грозила.

Она всего лишь проснулась в чужой постели. Аура не раз попадала в переделки, когда несравненно сильнее хотелось немедленно провалиться сквозь землю.

Высокая филенчатая дверь была открыта, оттуда слышался шум. Шлепанье босых ног по паркету, по ковру, снова по дереву. В дверном проеме появилась совершенно голая София; в руках у нее были две дымящиеся чашки. Но бесчисленные глаза по-прежнему покрывали ее тело, словно украшения из ляпис-лазури. Улыбка сияла ярче солнца.

– Доброе утро!

– Здравствуй, – пробормотала Аура и снова попыталась сесть – на этот раз с бо́льшим успехом.

София кивнула на край постели:

– Можно?

– Кровать-то твоя.

– Но лежишь в ней ты. На всякий случай: я спала в другой комнате на диване.

Кофе был горячий и необыкновенно бодрил. Аура прислонилась голой спиной к спинке кровати, до половины утопая в шелковых подушках. София не пыталась приставать с разговорами – просто попивала мелкими глотками свой кофе и глядела на поднимающийся пар. И все же похоже было, что она чего-то ждет.

Накануне они разговаривали до глубокой ночи, но Аура никак не могла вспомнить о чем. Хотя, если быть честной: о чем еще, кроме алхимии или ее семьи, она могла рассказать? Вот уже четверть века Аура занимается только тайным учением – и собой. Господи, да она же самый скучный человек на свете!

– У тебя нет причин чувствовать себя неловко, – сказала София. Взгляд у нее был слишком мудрый для такого юного лица.

– Я лежу голышом в чужой постели.

– Ну разве что. – София приподняла чашку с кофе, словно пила за ее здоровье. – Если в твоем возрасте это с тобой впервые – тут действительно есть чего стесняться.

Значит, Аура рассказала, сколько ей лет. А ведь обычно под действием алкоголя она становилась не болтливой, а замкнутой. Чертов абсент!

– Что собираешься делать? – спросила София.

– Буду дальше разнюхивать.

– Этот Толлеран ночевал в гостинице?

– Да, в той же, что и я, – по крайней мере, собиралась.

– Там его не помнят?

– Помнят. Но не уверены, что он там с кем-нибудь встречался. Не удивительно – кто бы ни вызвал его в Прагу, этот человек наверняка не хотел, чтобы их видели вместе.

Солнечный свет поблескивал в хрустальных волосах Софии. Казалось, ее лицо окружает звездный ореол.

– Сегодня вечером я не выступаю, – сказала София, глядя в свою чашку. Аура искала отговорку, но ничего убедительного не придумала. – Хочу тебя кое с кем познакомить.

«С родителями?» – саркастически подумала Аура, виновато опустила глаза – и остолбенела, увидев свои руки.

София засияла от гордости.

На Ауру глядели десять глаз, нарисованных белым лаком на блестящем черном фоне.

По одному на каждый ноготь.