Глава 21
Подмостки судьбы

Жаба снизился и высадил меня среди обломков башни, потом приземлился сам.

– Проспер! – спросила Нелл, соскальзывая с оборотня. – Ты в порядке? Я видела, как ты упал, и ужасно боялась, что ты погиб.

– Со мной все хорошо, – ответил я. Пока в порядке.

Когда шок пройдет, я, возможно, буду лежать на полу, свернувшись калачиком, и рыдать, но сейчас я жив, цел, и стою перед тюрьмой. А в тюрьме – Прю. И наш входной билет, пускающий голубые слюни, был при нас. Я помог Флоре спуститься. Она приколола маленький пучок перьев к груди, все ее внимание занимал раненый оборотень. Нелл обхватила руками огромную голову Жабы.

Летучий кот ластился к ней и громко мурлыкал, тычась мордой.

– Я так переживала за тебя! – сказала Нелл сдавленным голосом. – Ты не можешь… тебе нельзя умереть. Слышишь? Ты не можешь меня бросить!

На спине Жабы осталась только Элеонора, державшая Найтлока, который корчился в ее лапках. Я поднял руки и позвал ее:

– Скатывайся сбоку, я тебя поймаю.

Если бы мне еще пару недель назад сказали, что я буду разговаривать с пауком размером с меня и предлагать ему соскользнуть в мои объятия, я бы спрятался от греха подальше под стол. Крякнув, я поймал ее вместе с хобом. Элеонора тихонько прошелестела в знак благодарности, а Найтлок вопил:

– Я требую, чтобы меня выпустили! Я буду кричать, пока огры-гвардейцы не придут за мной… – Элеонора заткнула ему рот одной из своих волосатых лапок.

– Можешь подержать его так еще несколько минут? – попросил я.

Тарантул ответил глубоким поклоном, который у пауков, видимо, выражает согласие. Остальные оборотни толпились возле Флоры. Риббит она держала на руках, нежно поглаживая ее пернатую грудь. В глазах эльфийки стояли крупные слезы.

– Ты справишься, мой бесстрашный друг, – шептала она. – Я знаю, ты поправишься. Я буду очень храброй ради тебя, если ты будешь храброй ради меня.

– Нелл, – позвал я, указывая на оборотня в руках эльфа. Жаба нежно и вопросительно мяукнул, когда Нелл встала рядом с Флорой. Когда она попыталась отвести в сторону зеленые руки Флоры, эльфийка отвернулась, закрывая Риббит всем телом.

– Я не причиню ей вреда, – сказала Нелл. – Ага, ну вот. Еще немного осталось. – Она потрясла маленький красный пузырек.

– Что это? – спросили мы с Флорой.

– Это заживляющая мазь, – объяснила Нелл. – Моя мама… моя вторая мама приготовила ее. Она просто чудо. Мисси нет равных в искусстве врачевания.

Я неловко переминался с ноги на ногу. Попугай у Флоры в руках был весь в крови. Какая мазь залечит такие раны?

Я не хотел знать, что это могло значить.

– Это не просто мазь, – уточнила Нелл, надевая очки. – У меня есть и заклинание к ней. Ты не против, Риббит?

Птица-оборотень медленно повернула к ней голову, потом посмотрела на Флору блестящим черным глазом.

– Хорошо, – помедлив, прошептала Флора.

Она вытянула руки с птицей, чтобы Нелл смогла ее осмотреть. Нелл открутила крышку пузырька и набрала в пипетку немного малиновой жидкости и капнула на самую большую рану. Я удивился, когда заметил, что ее руки дрожат.

Я взял у нее пузырек и положил в рюкзак. Риббит не шелохнулась.

– Она не… – начал я, и у меня перехватило дыхание.

Флора зажмурилась и затрясла головой.

– Нет. Нет. Она бы вернулась в свою первоначальную форму. Ей бы не хватило сил оставаться в этом виде.

«Печально», – мне потребовалась пара секунд, чтобы понять, что в комментарии Аластора не было ни капли сарказма.

«Совсем размяк с нами?» – я почувствовал, как он съежился от моих слов. «Я уважаю отвагу и боевые навыки. Потеря сильного бойца, и неважно к какому биологическому виду он относится, – это трагедия».

Нелл потирала лоб, бормоча что-то себе под нос, и листала «Труды и хлопоты», читая и перечитывая заклинание, но я не мог оторвать глаз от Риббит и ее крови, испачкавшей Флору.

Два слова вертелись у меня в голове: моя вина. В этом был виноват я. Я взял на себя ответственность, я обещал всем, что мы спасем оборотней. И я подвел Риббит так же, как подвел Прю. Если бы у меня была сила, настоящая сила, я бы смог все это предотвратить. Наверное, желать силы, магической или любой другой, само по себе не так уж плохо. Я мог бы спасти людей и существ, которые были мне дороги. Я не хотел остаться в стороне, бесполезный, как сейчас.

– Пусть сила рук исцелит твой недуг, – твердила Нелл, водя руками над птицей. Она повторяла заклинание снова и снова, ее голос дрожал от страха.

«Наверное, я никогда не пойму желания спасти друг друга, даже ценой собственных сил. Маленькой ведьме не хватает лунной магии, – заметил Аластор. – Она и так слишком много потратила».

Я помотал головой и сжал кулаки.

– Почему не получается? – спросила Нелл, утирая слезы бессилия. – Моя мама никогда так не позорилась. Если бы она сейчас меня видела, ей стало бы так стыдно, так стыдно…

Стыдно. Боль сжала мою грудь. Флора склонила голову и прижала Риббит к себе, чтобы согреть.

– Нелл, ты попыталась… это… это…

Попугай тихонько всхлипнул. Флора распахнула глаза и склонилась к ее клюву.

– Нет, нет, все хорошо! Отдыхай, береги силы.

– Что она говорит? – спросил я.

– Риббит… пытается рассказать, что подслушала, как огры обсуждали твою сестру… И что-то про Пиру, которая собирается сделать свой ход.

Меня охватили паника и отчаяние. Но я молчал – сейчас дело было не во мне и не в Пире, Риббит была важнее. Нелл отступила на шаг, прижимая книгу к груди. Ее лицо совершенно ничего не выражало, она погрузилась в собственные мысли.

«Лимоны, – тихо сказал Аластор. – Теперь она пахнет лимонами…»

Значит, она чувствует сейчас грусть и опустошение.

Вот в чем особенность боли: она все время разная. Когда думаешь, что залечил старую рану или перестаешь скорбеть, она возвращается, показывая тебе еще более жуткое лицо, чем в прошлый раз. Нелл горько переживала потерю матери. В какой-то момент она даже поверила, что ее можно вернуть из мира теней.

Теперь казалось, что она пытается воскресить маму, продолжая ее дело.

– Нелл, – сказал я, взяв ее за плечи и разворачивая к себе. – Посмотри на меня.

Она не могла. Время летело слишком быстро, а Риббит дышала все медленнее, тяжелее, и уже начала хрипеть.

– Слушай, мне каждый день твердили: ты недостаточно хорош, ты позор семьи и не достоин нашего доброго имени. Голоса в твоей голове говорят, что ты никчемная, никогда не станешь такой же сильной, как мама, и что тебе не будет прощения – но все это бред.

Нелл наконец посмотрела на меня. Ее глаза покраснели от невыплаканных слез.

– Я понимаю, твоя мама была прекрасным человеком, – продолжил я. – Ты говорила, что стала такой, какой хотела, только благодаря ей. Такой, как она, больше никогда не будет, но второй Нелл тоже не будет. И Нелл, которую я знаю, восхитительна. – Я забрал у нее книгу. – Все совершают ошибки, это не стыдно. Стыдно не пытаться их исправить. Я думаю, твоя мама расстроилась бы, только если бы ты поддалась страху, предала себя и начала притворяться тем, кем ты не являешься.

Жаба кивнул и неожиданно лизнул Нелл в щеку. Она даже хихикнула от удивления. Жаба посмотрел на меня зелеными глазами и, подняв лапу, попросил продолжить.

– Я знаю, что у нас нет времени, – сказал я. – И, честно, я не так уж много знаю про Нижнее Королевство, да и про Верхнее тоже. Ты можешь мне сказать, что ведьмы едят на завтрак свои бородавки, и я поверю.

– Не едят, – ответила Нелл, – но они используют их, чтобы предсказывать судьбу.

– Вот видишь! Но вот что я знаю точно: «Весь мир – театр. В нем женщины, мужчины – все актеры». Просто поверь в себя.

На лице Нелл появилось более осмысленное выражение. На нем появилось сомнение.

– В этой цитате Шекспир говорит о другом. Он говорит, что все мы – части огромного замысла, и не можем контролировать Судьбу.

– Ну, это все, что я знаю, поэтому просто сделай вид, что эта цитата вселяет в тебя уверенность, что ты настоящая ведьма – ведьма Дома семи ужасов! И если луна не взошла, или ты оступилась, это еще ничего не значит и не делает тебя хуже.

– Так вот, несмотря на то, что я ничего не знаю ни о чем, в одном я уверен. В Салеме твоя магия всегда действовала. Я думаю, это потому, что ты не сомневалась в ней. Никогда не боялась чего-то не смочь. В общем, ты, конечно, можешь в себе сомневаться, но я не буду. Я всегда буду в тебя верить.

Нелл уставилась на меня, боль медленно покидала ее лицо. Она посмотрела на свои руки, растопырив пальцы. К ней вернулась решительность, плечи расправились.

– Я не сдамся, – ее голос зазвучал увереннее. – Я родилась с этой силой. И она моя по праву. – Она сделала глубокий вдох: – Я готова.