Глава 20
Пожирающая тьма

В мире остались только тьма, пыль и громкий настойчивый голос, который раздавался в моей гудящей голове:

Нет. Я хочу спать. Мне нужно немного… отдохнуть…

Тело превратилось в один большой синяк, а внутри осталась зияющая пустота.

Не сейчас…

Проснись… Пробуди поющую кость… Знакомый голос. И эти слова… Так больно… «Я пробуждаю тебя, поющая кость…» Нет. Не «поющая кость», но что-то похожее…

Мои глаза распахнулись. И сразу стало очевидно, что:

1. несмотря на падение обратно в разрушающийся дом, я был еще жив;

2. каменная стена нависала надо мной в нескольких сантиметрах от моего лица.

– Ну и дерьмище… – прохрипел я.

Превратить меня в кровавое месиво тысячекилограммовой каменной махине мешала мерцающая магическая сетка. Страшно было даже моргнуть – вдруг это нарушит хрупкое равновесие.

«Долго… не… удержу… – предупредил Аластор. – ВСТАВАЙ».

Я осторожно отполз подальше, несмотря на боль во всем теле от головы до ног, которые я, кстати, вполне мог и сломать. Потом пришлось полуидти, полу-ползти, пока я не наткнулся на то, что еще недавно было обеденным столом, и порезал руку осколком.

Аластор с облегчением вздохнул, магия исчезла и стена рухнула.

– Спасибо, – выдохнул я.

«Я… спасал себя… не оскорбляй меня… своей… сентиментальностью», – слабым голосом ответил Аластор.

Я осмотрелся. Растение разнесло Гримхольд в щепки. Мы упали на один из подвальных этажей, но над головой было темное небо, в которое поднимались клубы пара.

Побеги покрывали почти все поверхности разрушенного особняка. В паре метров от меня камень сдвинулся с места. Я подскочил, когда другие камни покатились по потрескавшейся земле и остановились у моих ног. Аластор фыркнул. И еще раз.

– Боже, ну и кто из нас сентиментальный? – спросил я.

Аластор подал сигнал об опасности. Обернувшись, я увидел, как пес выкапывается из-под обломков. Лохматая собака отряхнулась от пыли, ее глаза горели, пасть была оскалена.

Я вскочил, мой пульс зашкаливал.

«Встать! – скомандовал Аластор. – Лезть!»

Разрушенный Гримхольд провалился внутрь, создав подобие лестницы для гигантов. Идти было некуда. Только вверх. Я залез на разбитый стол, ухватился за ближайший побег и взобрался по нему до следующей площадки чуть выше. Адреналин бурлил в крови, позволяя не обращать внимания на пульсирующую боль во всем теле.

Я снова схватился за побег, оттолкнулся ногами, полетел налево. Пес взвыл, потому что он смог ухватиться за край площадки, когти царапали камень, но удержаться не получалось.

Затаив дыхание, я смотрел, как собака, взвизгнув, исчезла далеко внизу.

«Приближается другая», – предупредил Аластор.

Собаки я пока не видел, но слышал ее тяжелое дыхание, а потом почувствовал запах гниющих тыкв. Я отчаянно пытался нащупать точку опоры на обломках фундамента, хватался за побеги то одной рукой, то другой. А самое смешное – несмотря на пса, подбирающегося все ближе, я мог думать только о канате, который свисал с потолка в спортзале Академии Реддинга. Я ведь так и не смог по нему забраться, хотя тренер Тайлер орал и требовал работать мышцами.

Но сейчас я справился.

Наконец, я нашел лестницу – раньше тут был настоящий лабиринт ступеней и переходов. Мои ноги тряслись. Я из последних сил то ли заполз, то ли запрыгнул на лестничную площадку.

Холодные пальцы сомкнулись на моей шее, меня рывком подняли.

– Я знал, что братец королевы, этот проныра, не даст тебе умереть, – усмехнулся любитель наживы. – А еще я знал, что небеса смилостивятся и не лишат Ее Величество возможности убить тебя лично.

Из рваной раны на его ужасной морде сочилась голубая кровь. Вблизи его пятнистая кожа заставляла думать о медленно гниющем трупе.

– Слушай, Скучная Байда… – начал я.

– Грешная Звезда! – оскорбился гуль.

– Ладно-ладно, Газированная Вода, – продолжил я.

Паника разогнала все мысли, кроме одной. Она спокойно поднялась из глубин памяти, куда я спрятал ее много лет назад, когда бабушка заставила нас с Прю ходить на курсы самозащиты. Все потому, что нас тогда пытались похитить по дороге из школы. Я перестал царапать его руку, извернулся и ткнул большими пальцами ему в глаза. Гуль закричал от боли и, выпустив меня, схватился за лицо.

«Молодец, слизняк!» – обрадовался Аластор.

Я вскочил и помчался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Грешная Звезда бежал за мной. Второй пес громко лаял где-то за нами, но ступени были неровными, а я бежал вниз так быстро, как только мог. Вниз, вниз, вниз, а потом на улицу. Оглядываться было некогда. А следовало бы.

Земля под ногами снова задрожала. Обломки покатились по лестнице, небо взорвалось призрачной грозой. Казалось, что королевство вот-вот взорвется… Как будто нечто гигантское подкралось и скоро поглотит его.

Пустота.

Я испугался, когда Грешная Звезда меня схватил, но, оказалось, что тогда я был веселым и расслабленным по сравнению тем, что я чувствовал сейчас. Крысы бежали вверх, сливаясь в дикую копошащуюся алую волну. Толчки усиливались, куски обломанных башен падали и раскалывались, превратив половину крыс в кашу.

«Я не могу умереть, – бормотал я. – И не умру. Не могу и не умру».

Слова отдавались эхом в голове, я бежал, не понимая, что там безумно кричит Аластор внутри меня. Я рискнул оглянуться. Грешная Звезда несся следом. Не ново. Он не видит ничего, кроме меня. За ним катилась волна идеальной черноты, сметая Гримхольд и башни, от которых мы уже отбежали.

И это никогда не закончится. Я старался бежать быстрее. Но бежать было некуда.

Я снова посмотрел назад: Пустота сожрала Грешную Звезду с довольным рыком.

Внезапно налетел сильный порыв ветра. Что-то щелкнуло рядом со мной. Ноги больше не касались земли. Все. Я умер.

– Проспер! Проспер!

Я вскинул голову. Жаба схватил меня и держал двумя гигантскими лапами. Нелл свесилась из-за его шеи, на нее падала тень темного неба.

– Жив? – прокричала она. – Держись!

Жаба плавно взлетал, делая большой полукруг вдоль изгиба горы. Вдали показалась крепость, похожая на замок. По обе стороны зубчатых ворот висели огромные фонари, в которых горели волшебные огни.

Казалось, что Пустота заметила магический свет одновременно со мной. Гроза стихла так же быстро, как и началась. Толчки ослабли, но прекратились только после того, как последняя молния ударила в брусчатку. По улице пошла трещина.

Пустота черной волной катилась вперед, поглощая все на своем пути. Крепость стояла на дальнем краю длинного горного кряжа. Между улицей и замком появилась глубокая расщелина. Пройти туда стало невозможно.

По нескольким камням на краю улицы можно было догадаться, где недавно был проход. Фасад тюрьмы был похож на лицо кричащего человека. Я представил, как заключенные по мосту проходили внутрь, и этот рот заглатывал их навсегда.

Тюрьма «Размозженный череп». Последний оплот, который смотрел на Пустоту с дерзостью единственного выжившего. Огромные стеклянные контейнеры магии горели ярко, как самоцветы в глазницах фасада. Эта каменная голова теперь была единственной защитой демонов от надвигающейся тьмы.

Но Пустоте не было до них никакого дела. Во всяком случае, пока.