Глава 14

Александра Калитина шла по Загородному парку, где так часто любила бывать в детстве с братом и тетей.

Правда, парк с тех пор сильно изменился. Раньше на входе посетителей встречали две огромные, высеченные из камня скульптуры в полную величину – лев и лань. Теперь же у входа стояло кафе с птичьим названием «Кормушка».

Но аллеи парка по-прежнему были засажены всевозможными цветами, и аромат от них шел изумительный. Саше больше всего в парке нравились старые деревья. Тетя говорила, что в девятнадцатом веке здесь был густой лес и именно от него остались старые дубы. Когда закладывали парк, постарались сохранить почти все деревья. Но не все из них так долго живут, как дубы.

Девушка свернула на липовую аллею. Липы уже отцвели, и теперь ветерок раскачивал на ветках деревьев небольшие орешки, в которых и прятались семена липы. Пройдя мимо конного двора, Саша вышла к обрыву. Он был крутым, почти отвесным. А внизу тихо шумела Волга.

Ей невольно вспомнилась «Гроза» Александра Островского, которую они проходили в школе, и горячие споры одноклассников. Одни из них оправдывали Екатерину и даже советовали ей послать куда подальше мужа и злющую свекровь и зажить своей собственной жизнью. Напрасно учительница призывала горячие головы учитывать реалии того времени. Один мальчик даже сетовал на то, что Екатерина не догадалась нанять хорошего адвоката. На что другой ответил ему насмешливо:

– Лучше сразу обратиться в совет по правам человека при ООН.

И только ее двоюродный брат Артем сказал, что, бросившись с обрыва в Волгу, Екатерина выбрала единственный возможный для нее выход. Она избавилась от тирании Кабанихи и выразила протест против бесправного положения женщины.

– Жалко, что тогда не было феминисток, – посетовала подруга Саши Людмила.

А кто-то из мальчишек покрутил пальцем у виска.

Александра бросила еще один долгий взгляд с обрыва на Волгу и поняла, что она никогда бы не смогла броситься вниз. Это не ее путь. Девушка направилась к лестнице. Медленно спускаясь вниз, она останавливалась на площадке каждого пролета и смотрела на приближающуюся поверхность реки. На самой последней ступени она сняла босоножки и по песку пошла к кромке воды. Вода с тихим шипеньем набегала на берег, всякий раз откатываясь назад, что-нибудь утаскивала с собой, а возвращаясь, выносила что-то на берег. Когда в очередной раз река вынесла крохотную, светящуюся от влаги ракушку, Саша ее подобрала и пошла дальше. Она думала о том, что изменился не только парк, но и она сама из голенастой девочки превратилась в красивую девушку.

Однако самое худшее, что она могла сделать в своей жизни, – это влюбиться в своего двоюродного брата. А она не только влюбилась, но и призналась Артему в своей любви. Сказать, что он был ошарашен, значило бы не сказать ничего. По его изменившемуся лицу она поняла, насколько он огорчен.

У Саши на глаза невольно набежали слезы, а он безжалостно объяснил ей, что она для него сестра, и только. И после этого Артем стал от нее отдаляться, стараясь не оставаться с нею наедине. Возможно, именно по поведению сына обо всем догадалась тетка. Произошло это не сразу. Но через неделю после выпускного Инна Гавриловна задала Саше прямой вопрос. И Саша не смогла солгать тетке. Тогда та предложила ей поехать учиться в другой город, и, понимая всю безвыходность сложившейся ситуации, Саша согласилась. Но как же она тосковала вдали от Артема! Не выдержав душевной муки, она послала ему несколько писем. И, как и следовало ожидать, не получила ответа ни на одно из них.

Потом Саше повезло, она получила возможность по работе уехать в Париж. И прожила там полтора года. У нее была возможность продлить контракт, но тут тетя в телефонном разговоре сообщила ей, что Артем погиб. Сначала тетка ничего не могла рассказать ей толком, только рыдала в трубку. Но через две недели Саша позвонила ей снова и узнала подробности. А еще позже она узнала, что виновник гибели Артема наказан не будет, так как мажорам все теперь сходит с рук.

Сначала, вернувшись в Россию, Саша хотела купить автомат и расстрелять Шиловского на глазах его отца. Но потом поняла, что из этой затеи ничего не получится. Несколько месяцев она думала над тем, как отомстить убийце. Она следила за ним, выяснила его привычки, узнала, где и с кем он бывает. А потом решилась! Она познакомилась с Шиловским в клубе, вернее, сделала так, что он сам с ней познакомился, а когда он набрался коктейлей, предложила покинуть клуб. Константину ее предложение понравилось, и поехать за город он охотно согласился. Когда они выехали на проселочную дорогу, Саша предложила погулять в лесу. Шиловского эта затея развеселила, и он предложил ей заняться сексом на лесной полянке.

– А что?! – весело закричала Саша и поторопила мажора. – Давай, выбирайся скорей!

А когда он вышел из машины, быстро пересела за руль.

Неизвестно, что думал Шиловский в те последние минуты своей жизни. Скорее всего, он предположил, что взбалмошная девица хочет угнать его дорогущий автомобиль, потому что встал перед машиной и протестующе замахал руками. А она тем временем нажала на газ. И все!

Хотя нет, не все. Она выбралась из машины, достала специально купленную для этого ярко-красную губную помаду и написала крупными буквами на автомобиле: «Прощай, плейбой! Прощай!»

Потом у нее хватило сил дойти до шоссе, остановить машину и на ней вернуться в город. Она могла бы исчезнуть из города сразу после произошедшего. Но Саша осталась. Она хотела знать, как развиваются события. Она упивалась, читая интервью отца Шиловского, и мстительно шептала сквозь зубы: «Вот и ты испей ту же чашу, что испили все те, кто любил Артема!» Время от времени она издали наблюдала за детьми Артема. Ей очень хотелось подойти к ним, обнять их, встать на колени и заплакать. Но она знала, что ей нельзя никому из знакомых показываться на глаза. И это ей какое-то время удавалось, но однажды в метро она встретила своего бывшего поклонника. Впрочем, Саша сделала вид, что это не она, и ей удалось скрыться от Павла Омелина. А вот избежать разговора с Татьяной Рыдановой, дочерью давней подруги тетки, не получилось.

И, наверное, были еще проколы, так как на улицах и в СМИ появились ее фотографии и просьба откликнуться к тем, кто знает о ее месте нахождения.

К счастью, женщина, сдавшая ей квартиру, уехала на полгода на Кипр. Но ведь оставались еще соседи. Хотя Саша всегда носила темные очки и старалась никому не попадаться на глаза. Однако это было нереально, и люди, живущие в подъезде, время от времени сталкивались с ней. Саша уповала на их невнимательность. Но потом поняла, что длиться долго это не может. Она уже приняла решение, что сама пойдет в полицию и во всем признается. А перед этим она решила прийти в парк своего детства и надышаться его воздухом на все годы предстоящего ей заключения.

Теперь опасаться ей оставалось только одного – собственного признания в том, что она ничуть не раскаивается в содеянном, а, наоборот, гордится своим поступком, и если бы Шиловский был жив, она бы снова сделала то же самое. Навряд ли суд сочтет это смягчающим обстоятельством. Но лгать она не хотела.

Следователь Александр Романович Наполеонов не поверил своим ушам, когда ему позвонили снизу и сообщили, что к нему просится гражданка Калитина Александра Гордеевна. Первым его поползновением было сорваться с места и самому бежать вниз. Но он взял себя в руки и провел процедуру задержания по полной форме. После признательных показаний. Калитиной было предъявлено обвинение в предумышленном убийстве. И она согласно кивнула.

Наполеонову, хоть он сам себе старался в этом не признаваться, было безумно жаль эту красивую молодую девушку, державшую себя в столь сложной ситуации просто и с достоинством.

Вечером он позвонил Мирославе и сообщил новость. Вздохнул и добавил:

– Я не приеду, сил нет. До дома бы доплестись.

– Шур, ты чего? – попыталась встряхнуть его подруга детства. – Такое дело раскрыл!

– Я раскрыл?!

– Ты! Ты!

– Не утешай меня, как ребенка! И не рассказывай мне сказки. Если бы не ты…

– То через какое-то время ты бы сам до всего додумался.

– Ля-ля, тополя, – буркнул он сердито в трубку и вдруг спросил: – А ты рада?

– Не очень, – призналась она.

– Вот припаяют ей пожизненное…

– Надо бы подключить Белозерского, – проговорила она задумчиво.

Но Шура сказал:

– Боюсь, что ей и Белозерский не сможет помочь.

– Ян всегда что-нибудь придумает, – оптимистично заявила Мирослава.

– Звони, – все тем же унылым тоном отозвался Наполеонов, – а я домой.

– Да, иди. До связи.

Мирослава сразу же перезвонила Яну Белозерскому и изложила ему суть проблемы. Ян славился тем, что бился за клиента до последнего и выигрывал почти все дела. Но на этот раз, выслушав Волгину, он сказал, что добиться освобождения при таком раскладе невозможно.

– Это понятно, – отозвалась Мирослава, – речь идет не об освобождении Калитиной от наказания, а о том, чтобы добиться наименьшего срока заключения.

– Хорошо, я попробую, – сказал Ян.

Дело было громким, и Белозерский следил за ним с самого начала. Ему самому было интересно сразиться с обвинением и посмотреть, чего же он сможет добиться в этом, казалось бы, безнадежном для защиты процессе.