Глава 12
Еще только-только начало светать, как зазвонил стационарный телефон. Морис решил не вставать, пребывая в уверенности, что сейчас не больше пяти утра.
Но телефон все звонил и звонил.
Поминая поименно всех чертей, обитающих под крышей Каунасского музея, Морис снял трубку.
– Детективное агентство «Мирослава» слушает.
– Позовите, пожалуйста, Волгину, это срочно!
– Может, вы представитесь?
– Ах да, Людмила Гвоздикова. Мирослава велела звонить мне в любое время.
– Почему бы вам тогда не позвонить ей на сотовый?
– Ха! Можно подумать, что я не звонила! Он отключен!
– Хорошо, подождите. – Морис помнил, что Мирослава говорила ему о Гвоздиковой как о близкой подруге Александры Калитиной, поэтому он решился потревожить ее сон в столь ранний час.
Стационарного телефона в комнате Мирославы не было, поэтому ей придется либо идти в его комнату, либо в приемную, либо в столовую. Дойдя до спальни Волгиной, он тихонько постучал в дверь. Никакой реакции. Морис постучал сильнее.
– Какого черта? – раздался сонный голос Мирославы.
– Я уже помянул всех каунасских чертей, так что не утруждайте себя, а идите поскорее к телефону.
– Куда? – изумленно спросила она.
– В любое место, где есть стационарный телефон, – хмыкнул Морис.
– Тогда я иду к тебе! – не осталась она в долгу. Но, натянув домашние брюки и футболку, спустилась все-таки в гостиную.
– Да, – проговорила Мирослава в трубку. – Потом удивленно переспросила: – Кто? – И, не удержавшись, добавила: – А вы смотрели на часы?
Морис не слышал, что ответил голос в трубке, но догадался по тому, с какой иронией Мирослава проговорила:
– Что, счастливые часов не соблюдают?
Потом она стала серьезной и говорила только «да» и «хорошо». Потом попрощалась с абонентом и повернулась к Миндаугасу.
– Морис, а что ты там говорил про каунасских чертей? – спросила она лениво.
– Ничего особенного, просто попросил вас не утруждать себя их перечислением.
Она фыркнула, а потом проговорила задумчиво:
– А ты знаешь, я никогда не была в Каунасе.
– Это легко поправить.
– Наверное, а это правда, что начало коллекции музея положила личная коллекция художника Антанаса Жмуйдзинавичюса?
– Совершенно верно.
– Интересно.
– Что?
– Что заставило его начать собирать таких неоднозначных персонажей.
– У каждого свои пристрастия.
– Ты прав.
– Вы меня про чертей расспрашиваете, чтобы оттянуть разговор о другом?
Она весело рассмеялась:
– Ладно, слушай! Не зря же тебя ни свет ни заря из постели вытащили. Звонила, как ты уже знаешь, Людмила Гвоздикова, школьная подруга Александры Калитиной. Она работает в одной конторе с неким Павлом Омелиным, который когда-то ухаживал за Сашей, и они вроде бы даже некоторое время встречались. И вот теперь Люда вышла после отпуска на работу, встретилась с Омелиным и рассказала о том, что Сашу разыскивают в связи с делом о гибели ее брата.
– А разве не по делу об убийстве Шиловского?
– Об этом не было сказано.
– Ага. И что же?
– Людмила, – Мирослава улыбнулась, – без моей просьбы уговорила Омелина встретиться со мной, и завтра, в его обеденный перерыв, он будет ждать меня в кафе «Шаловливый ветер».
– Это в том, что недалеко от четвертого спуска набережной?
– В том самом.
– А как вы узнаете Омелина?
– Людмила будет с ним. У нее же тоже в это время обеденный перерыв, и ей нужно поесть.
– По-моему, дело тут не в обеде, – усмехнулся Морис.
– А в чем? – равнодушно спросила Мирослава.
– В женском любопытстве!
– А! Ну куда ж от него денешься, от женского-то любопытства, – лукаво подмигнула она ему.
– Никуда. Но у меня еще один вопрос.
– Какой?
– Почему она позвонила в пять утра?
– Потому, что у нее шило в попе.
– Что у нее?! – изумился Морис.
– В смысле нетерпение.
– Все равно не понял!
– Короче, у нее бессонница и она вертелась с боку на бок и ни о чем другом, кроме как об Омелине, думать не могла. Не выдержала и позвонила.
– А почему же она не позвонила вчера вечером?
– Потому, что была уверена, что дотерпит до утра!
Морис посмотрел на Мирославу такими глазами, что она не выдержала и расхохоталась.
– Так вот она какая, женская логика, – проговорил Морис упавшим голосом.
– Ты можешь представлять ее какой угодно, – разрешила Мирослава и сообщила: – Я пошла досыпать.
– Я тоже, хотя даже не знаю, усну ли…
– Уснешь, куда ты денешься.
– А вдруг у меня тоже появится это самое шило в одном месте?
– Не появится. Это не заразно, – уверила его Волгина и, подхватив тершегося у ее ног Дона, ушла к себе.
Но тем не менее оба детектива поднялись в это утро раньше обычного.
За завтраком Мирослава сказала:
– Мне нужна твоя помощь.
– Какая именно?
– Я хочу, чтобы ты поехал со мной и взял на себя Людмилу.
Он поднял на нее вопросительный взгляд, и она объяснила:
– Я хочу поговорить с Омелиным тет-а-тет, и мне вовсе не нужен третий лишний.
– Понятно, а если она не захочет?
– Ты просто обязан ее очаровать!
– Насколько мне известно, она замужем, – небрежно проговорил Миндаугас.
– Так я же не прошу тебя тащить ее в постель, так, невинный флирт.
– И на этом спасибо, – хмыкнул Морис и спросил: – На утро у вас нет заданий для меня?
– Увы, – развела она руками.
– Тогда я после завтрака иду собирать крыжовник.
– Он же колючий, – поддразнила его Мирослава.
– Да уж не колючее некоторых.
– Ты имеешь в виду Дона? – поинтересовалась она невинно.
– Нет, кого-то другого…
– Да? Даже не могу представить, кого именно. – А потом Мирослава весело рассмеялась и сказала: – Я пойду с тобой, буду за тобой присматривать.
– Присматривать или собирать ягоды? – уточнил он.
– И то и другое.
– Кстати, – сказал Морис, – я видел объявление, что на плодовой выставке в городе осенью будут продавать сорта неколючего крыжовника.
– А разве такие есть? – усомнилась Мирослава.
– Есть, раз дали объявление.
– Какой ты у меня логичный, – фыркнула Мирослава.
Он в ответ одарил ее внимательным взглядом, но не произнес ни слова.
До того времени, как им нужно было ехать на встречу с Омелиным, они вдвоем собрали целую корзину.
– Если завтра вы меня никуда не потянете, то я займусь крыжовником.
– А чего им заниматься?
– Как чего?! Сварю варенье и замариную.
– А может, так съедим? – предложила она.
– Для еды там через два-три дня опять поспеет.
– Ну хоть часть этого оставь! Ты же знаешь, как я люблю есть розовый мохнатенький крыжовник.
– Действительно, – согласился Морис, – к тому же вечером может приехать помощник по поеданию ягод.
Имел в виду он, конечно, Шуру Наполеонова.
– Третью часть оставлю, – решил Миндаугас окончательно.
– Спасибо тебе, благодетель наш! – Мирослава неожиданно быстро приблизилась к нему и чмокнула его в щеку.
Морис прижал руку к тому месту, которого коснулись ее губы, и глубоко вздохнул.
До него донесся с лестницы голос Мирославы:
– Давай собираться, через полчаса выезжаем.
Морис остановил автомобиль на стоянке «Шаловливого ветерка». Он обожал Старый город не столько за потрясающе красивую и бесконечно длинную набережную Волги, сколько за старинные здания, среди которых были и католический, и лютеранский соборы. Ему нравилась широкая пешеходная улица с ее фонтанами, морем цветов и неспешным течением туристов и местных жителей. Нравился ему также речной порт с причаливающими белыми прогулочными и туристическими теплоходами, и быстрые «Омики», и неспешно ползущие по реке черные баржи.
Он поймал себя на том, что влюбился в этот город, который до революции называли купеческим, а в годы советской власти промышленным. Современный же город, по словам Шуры и Мирославы, начал стремительно преображаться и хорошеть за несколько лет до чемпионата мира по футболу. Но уже и на глазах Мориса произошло множество преобразований.
Занятый своими мыслями, Морис очнулся от радостного женского крика:
– Мирослава! Мы вот они!
Он повернул голову и увидел женщину, машущую им руками. Рядом с ней переминался с ноги на ногу долговязый мужчина, одетый в модный летний костюм.
Детективы направились к ним, но женщина их опередила, она буквально подлетела к «БМВ», оперлась на машину и сказала одобряюще:
– Классная бээмвэшка!
Морис уже понял, что это и есть Людмила, и смотрел на нее со смешанным чувством растерянности и интереса. Мужчина по-прежнему топтался позади своей спутницы.
– Знакомьтесь, – наконец сказала она, – это Паша Омелин, горячий поклонник Сашеньки Калитиной. – Люда весело рассмеялась.
А Омелин неуклюже толкнул ее в бок.
– Да ладно, – сказала ему женщина, – не тушуйся, здесь все свои, это Мирослава… – И она перевела вопросительный взгляд на Мориса.
– Морис Миндаугас, – представился он.
– Очень приятно, – улыбнулась она и, не успел Морис моргнуть глазом, подцепила его под руку и потащила ко входу в кафе. На полпути она оглянулась, подмигнула Мирославе: – Ну вы пока пошушукайтесь, а мы приятно пообщаемся с Морисом.
«Ловкая женщина», – подумала с улыбкой Мирослава и предложила Омелину:
– Ну что же, Павел, последуем совету вашей знакомой.
– Последуем, – со вздохом согласился он.
Молодые люди расположились далеко друг от друга. Люда усадила Мориса у окна с видом на яркую зелень набережной, и было видно, что она не закрывает рта.
«Бедный Миндаугас, – подумала про себя Мирослава, – я-то велела ему очаровать даму, а она набросилась на него, как завоеватель на полонянку, и без малейшего сомнения в своем праве утащила в уголок…»
Сама же Волгина предложила Павлу сесть за отдаленный столик, расположенный возле огромной пальмы в кадке, недалеко от стены. Все это давало надежду на то, что разговор их никем не будет услышан.
– Паша, вы пока заказывайте обед, – сказала она Омелину.
– А вы?
– Я последую вашему примеру, – улыбнулась она ободряюще, видя, что мужчина чувствует себя не в своей тарелке.
Когда официант расставил на их столике заказанную еду, Павел робко посмотрел на Мирославу и начал:
– Вы знаете, Люда, она… – Он оборвал фразу.
– Я догадываюсь, – улыбнулась Мирослава и попробовала принесенный салат. – А что, вполне ничего, – похвалила она, прожевав положенное в рот.
– Да, здесь хорошо готовят, – согласился с ней Омелин и снова вернулся к прерванному. – Люда она как ураган! Налетит, подхватит, и сам не заметишь как.
– Вижу, моего помощника она уже подхватила и унесла, – тихо рассмеялась Мирослава.
– Она вернет его! – уверенно проговорил Омелин.
– Вы думаете? – шутливо засомневалась Мирослава.
– Вернет, вернет. Она Сашку своего обожает.
– Это муж Люды?
– Угу. – Омелин расправился с борщом и почувствовал себя значительно увереннее.
Мирослава подождала, пока он дожует котлету, съест салат и приступит к десерту. Только тогда она спросила:
– А вы правда были близким другом Саши?
– Был, – кивнул он, – пока…
– Пока что?
– Пока не догадался, что она меня использует для того, чтобы вызвать ревность брата.
– Как вы догадались?
– Не знаю, – он пожал плечами, – как-то само собой все получилось.
– И вы ее разлюбили?
– Какое там! – Он махнул рукой. – Просто встречаться перестал, хотя сам переживал и долго мучился.
– После школы вы больше не видели Сашу…
– Почему не видел? – удивился он.
– То есть?
– Что «то есть»? Я видел Сашу.
– Она же после школы, по словам знакомых и соседей, уехала в другой город на учебу, а потом просто пропала.
– Сашка действительно уезжала. Но сейчас она, по-моему, здесь.
– Вы уверены?
– Я не могу это гарантировать, но мне так кажется.
– Почему?
– Потому, что я видел ее не так давно.
– Где?
– В метро. Мы ехали с ней на противоположных эскалаторах, я ее окликнул, она оглянулась, но сразу же отвернулась, а когда я спустился, ее нигде не было. Я подумал, что она меня избегает, – с горечью произнес Омелин.
– Вы уверены, что это была она?
– Я что, свою любимую девушку не узнаю?!
– Какой это был район?
– В смысле? – не понял он.
– В каком районе города произошла ваша случайная встреча с Калитиной?
– В спальном районе новостроек, станция Октябрьская.
– Странно…
– Что странно?
– Ведь Саша не была ни на похоронах брата, ни на похоронах тети.
– Да, действительно странно. – И вдруг он оживился: – Она просто могла о них не знать!
– То есть вы думаете, что она вернулась в город уже после всего случившегося?
– А почему бы и нет?
– Возможно. Она не приходила ни к родственникам, ни к знакомым, как она могла тогда узнать…
– Насчет родственников я согласен, – кивнул Омелин, – но знакомые… Их столько у каждого человека, что и не сосчитать!
– Вы забываете, что Саша Калитина уехала из этого города юной девочкой и, скорее всего, не успела обрасти знакомыми, кроме школьных и дворовых.
– И тем не менее все может быть, – упрямо заявил Павел.
«Он может оказаться правым, – мысленно согласилась с ним Мирослава, – значит, нужно думать, кого из знакомых Калитиной, пусть и не близких, мы могли пропустить».
– Павел, большое вам спасибо за то, что вы согласились встретиться со мной и поговорить. – Она поднялась из-за стола и положила на него купюру за салат и чай.
Омелин тоже вскочил и засуетился.
– Благодарить меня не за что. – Он порылся в карманах и вытащил деньги.
– Я пойду, – улыбнулась Мирослава, – попробую вызволить своего помощника из цепких рук вашей сослуживицы.
– Тут и пробовать нечего, – махнул рукой Омелин.
– То есть? Вы думаете, она забрала его себе навсегда? – улыбнулась Мирослава.
– Нет, конечно! Я имел в виду, что до конца обеда осталось пятнадцать минут, а нам еще идти надо до офиса, так что она его сейчас сама отпустит.
– А вы пришли пешком? – удивилась Мирослава.
– Конечно! Мы же тут рядышком работаем, за угол завернуть, сделать несколько шагов, и мы уже на рабочем месте.
– Это очень удобно.
– Еще бы! – согласился с ней Павел и первым решительно зашагал к столику, за которым щебетала Людмила и сидел неподвижно, как античная статуя, Морис.
«Интересно, он хотя бы поел…» – подумала Мирослава, устремляясь за Омелиным.
Мирослава услышала обращенные к Людмиле слова Павла, первым подошедшего к столику:
– Ты хотя бы знаешь, сколько сейчас времени?
Та отозвалась уже слышанными утром от нее Мирославой словами Грибоедова:
– «Счастливые часов не соблюдают».
– Угу, – хмыкнул Омелин, – только во власти нашего шефа за пару минут лишить тебя не только этого счастья, но и премии, а то и места работы.
– Ой, Пашка прав! – Людмила вскочила с места и пожаловалась детективам: – Не начальник, а зверь! Только и работаем на него, узурпатора, не покладая рук.
Омелин снова хмыкнул, после чего бесцеремонно подхватил сослуживицу под локоток и потащил к выходу. На ходу он бросил, кивая обоим детективам: – Пока, приятно было познакомиться.
– До свиданья! – закричала Людмила уже от двери.
Морис и Мирослава помахали им рукой:
– Пока, пока.
Потом Мирослава повернулась к Морису и спросила:
– Ну как ты? Жив?
– Еле-еле, – отозвался он голосом умирающего. И сделал вид, что вытирает пот со лба. Уже в салоне «БМВ» он спросил: – Смею ли я надеяться, что муки мои оказались ненапрасными?
– Смеешь, – улыбнулась Мирослава и принялась рассказывать то немногое, что ей удалось узнать от Омелина.
– Так, выходит, Александра Калитина в городе?
– По крайней мере, по словам Павла, несколько дней назад была. Где же она может обитать?.. На съемной квартире?
– Но почему она не пришла к соседям, к друзьям?
– А зачем ей светиться? – вопросом на вопрос ответила Мирослава.
– Вы уверены, что это она… Константина Шиловского? – осторожно проговорил Морис.
– Быть уверенной на сто процентов я в этом не могу, однако все ниточки тянутся к Калитиной.
– Вопрос в том, как ее найти.
– Мы должны пораскинуть мозгами и обнаружить человека, к которому Калитина могла обратиться по приезде. Или хотя бы встретить его где-то случайно.
– Если отпадают соседи, школьные друзья, родственники, то кто же остается?
– Друзья друзей, например, – сказала Мирослава и вдруг замолчала.
– Что? – спросил Морис.
– Я вот думаю, были ли близкие подруги у ее тети…
– У тети?
– Ну да! Ведь если они были, то бывали в доме Солодовниковых и хорошо знали Сашу. А она знала их.
– Наверное, об этом знают соседи.
– Наверное. И должна знать сноха Инны Гавриловны Марина Солодовникова.
– Но она о них не упоминала.
– Ей просто могло не прийти в голову, что они интересны нам. Тем более что сами мы не интересовались подругами ее свекрови.
– Позвоните ей сейчас?
– Нет, пожалуй, из дома. Возможно, нам еще придется ехать в Новое городище. Но только завтра.
– Ехать к Марине Солодовниковой?
– Угу.
– Зачем?
– Этого я пока не знаю.
– Опять интуиция? – иронично улыбнулся Морис.
– Что-то типа того.
– А какие планы у нас на сегодня?
– Валяться на постели в обнимку с книжкой и котом.
– А мне в этих планах места нет?
– А тебя ждет крыжовник, – напомнила Мирослава ему ехидно.
– Ну да, ну да, – покивал он притворно печально.
– Сам виноват, – не проявила она сочувствия и напомнила: – Я предлагала его съесть! И никаких проблем.
– Вот наступит зима, и вы запоете совсем другие песни, – пообещал он.
Насчет поездки в Новое городище Мирослава как в воду глядела. Ее вечерний звонок вызвал бурную реакцию у Солодовниковой.
– Ну куда вы пропали? – спросила она, едва сняв трубку.
– То есть? – несколько растерялась Мирослава.
– Я потеряла вашу визитку, – виновато призналась Марина, – думала, вы мне сами позвоните, а вы все не звоните и не звоните.
«А ведь могли и совсем не позвонить» – пронеслось в голове у Мирославы. И она осторожно спросила:
– У вас что-то случилось?
– Слава богу, ничего ужасного не произошло, – отозвалась Солодовникова, – просто я перебирала старые бумаги и фотографии мужа. Вы ведь искали фотографию его сестры, я и подумала, может, она есть где-то в бумагах мужа.
– Нашли?
– Фотографию не нашла. Но зато я нашла письма.
– Чьи письма?
– Его сестры! Оказывается, она писала ему несколько раз, но он ничего мне об этом не говорил.
– Письма в конвертах? – быстро спросила Мирослава.
– Да…
– Вы их оттуда не вынимали?
– Нет, зачем мне?! – обиделась Марина. – Я не настолько любопытна и беспардонна, чтобы читать письма, предназначенные не мне.
– Это хорошо, – похвалила Мирослава.
На том конце провода послышалось какое-то неразборчивое ворчание.
– Марина, не сердитесь на меня, пожалуйста, – попросила Мирослава, – я вовсе не хотела вас обидеть. Просто это очень важно, чтобы к письмам никто больше не прикасался.
– Я понимаю.
– Завтра утром мы приедем к вам…
– Заберете письма?
– Не совсем. – Она не стала пугать женщину заранее сообщением, что письма должны забрать официальные лица, просто сказала: – У меня к вам будет еще пара вопросов.
– А по телефону нельзя? – спросила женщина.
– Нежелательно.
– Тогда до завтра.
– Доброго вечера. – Мирослава отключила связь.
Волгиной еще предстояло сделать звонок Наполеонову. Нужен был ордер на изъятие писем, и в то же время она пока не хотела сообщать следствию все, что было ей известно.
Она собиралась провести свое собственное расследование так тонко, чтобы ни малейшим неосторожным движением не спугнуть того, кого ищет. Ведь, заподозрив неладное, Калитина могла легко упорхнуть из города, тем более что на данный момент не было ничего, что доказывало бы ее вину.
Наполеонов, едва взяв трубку, сразу сказал, что он сегодня не приедет.
– И не надо, – ошарашила его Мирослава.
– Как так не надо? – изумился он.
– Есть нечего, – унылым голосом проговорила Волгина, – ни мяса, ни рыбы, ни пирогов, не говоря о пирожных, одни овощи и фрукты.
– Издеваешься? – заподозрил неладное друг детства.
– Ну, что ты, Шурочка! – искренне возмутилась она.
– Тогда чего звонишь?
– У меня к тебе просьба!
– Большая?
– Малюсенькая…
– Говори.
– Завтра тебе нужно будет поехать с нами в Новое городище к Марине Солодовниковой.
– И чего я там забыл?
– Потом скажу. А ты пока не забудь взять ордер на изъятие бумаг, которые Марина сама тебе выдаст.
– Каких бумаг?!
Мирослава решила все-таки сказать Наполеонову часть правды.
– Это письма Александры Калитиной, адресованные ее брату.
– И что в них такого?
– Не знаю. Не читала.
– Тогда чего… – начал он.
Но она не дала закончить.
– Надеюсь, что там отпечатки пальцев.
– Гм.
– У вас ведь есть отпечатки пальцев с руля и вообще из машины Константина Шиловского?
– Есть, – подумав, ответил Наполеонов, – некоторые из них весьма четкие.
– Вот и хорошо. Мы завтра подъедем к управлению и захватим тебя.
– Нет, лучше я поеду на своей девочке.
– Как хочешь.
Надо сказать, что девочкой Наполеонов любовно называл свою белую «Ладу Калину».
