Глава 10
Дверь квартиры, в которой была прописана Попова Лия Сергеевна, открыла взлохмаченная особа в помятом спортивном костюме, от которой так разило смесью алкоголя и табака, что оперативники пожалели о том, что им не положены противогазы.
— Полиция? — безошибочно угадала женщина и хмыкнула. — Заходите, раз приперлись.
Жилище, в которое их провели, было под стать хозяйке — всюду валялись грязное белье, старые газеты, грязная посуда с объедками.
— Попова Лия Сергеевна? — спросил Карелин представившись.
— Она самая. Че надо?
— Вам знакома Табачникова Ирина Федоровна?
— Знаю я, убили Ирку! Убили подруженьку. — Попова залилась пьяными слезами.
— Вы о ком плачете? — тихо спросила Мирослава.
— Как это о ком? — неожиданно распалилась та. — Для вас, если сидела, то не человек, шваль?
— Я не к тому, Лия Сергеевна…
— А к чему же? — невольно заинтересовалась та.
— К тому, что плакать вам сейчас надо о себе. Или о вас есть, кому поплакать?
— Чего вы несете-то, чего городите?!
— То, что первой была Табачникова Ирина Федоровна. Кто будет следующей: вы или Астахова Марина Павловна?
— Ирку убили из-за долгов! Проигралась она в пух и прах! А мы тут с Маринкой при чем?
— Ой, ли.
— Что вы тут заойликались-то?! — воскликнула Попова.
— Скорее всего причиной убийства вашей подруги были вовсе не ее проигрыши в казино.
— За что же тогда Ирку пришили?!
— Это могла быть месть за то, что вы сотворили с Коршуновым.
— С каким таким Коршуновым?!
— А еще были Павел Семакин и Виталий Ромашов.
— Чего вы несете?! Я в первый раз слышу о таких!
— Ну, что ж, если вы сами можете позаботиться о сохранности своей жизни, то нам здесь делать нечего, правда, ребята, — обратилась Мирослава к оперативникам, которые уже успели открыть все окна и распахнуть балкон, чтобы не задохнуться от несусветной вони.
— Конечно, — радостно согласились парни и направились к выходу.
— Эй! Куда вы, стойте! — бросилась им наперерез Попова. — Вы это, того!
— Что того? — лениво спросил Карелин.
— Вы меня беречь должны! Моя милиция меня бережет!
— Вспомнила тоже, — усмехнулся один из оперов, — мы теперь не милиция.
— Все одно! — Попова заслонила своим телом дверь, как солдат амбразуру пулемета.
— Если меня убьют, вы отвечать будете! — пригрозила она.
— Лия Сергеевна, у нас мало времени, — заговорила Мирослава, — если вы готовы рассказать нам о заказчике, то мы с удовольствием вас выслушаем и защитим вас.
— Да не знаю я, кто заказчик! Вот те крест! — Попова размашисто перекрестилась. — С ней дело имела только Ирка.
— Значит, заказала женщина?
— Да, Ирка говорила — она.
— За что вам заплатили деньги, за убийство Коршунова?
— Нет! Мы не хотели его убивать. Это было что-то типа игры.
— Хороша игра, — хмыкнул один из оперативников.
— Так он слишком много возникать стал. Грозил, что найдет нас и мало нам тогда не покажется. Ирка просто озверела и сказала, что мало не покажется ему. Ну и… В общем, мы хотели только наказать его. Никто не думал, что такой молодой и здоровый под бабой коньки откинет.
— Что вы сделали, когда поняли, что он мертв?
— Ясное дело, испугались. Замели следы и смотались оттуда поскорее.
— Однако вы решили довести дело до конца и навестили Семакина и Ромашова.
— Ирка сказала, что деньги мы получили за троих и должны их отработать.
— Табачникова сильно нуждалась в деньгах?
— Да, она много играла в казино. Крутую из себя строила, в общем, деньги у нее летели.
— Посещали ли вы повторно Семакина или Ромашова?
— Нет. Зачем? С заказчицей у Ирки такого уговора не было. Мы свою работу выполнили чисто.
— Куда уж чище, — сказал кто-то.
— Ошибки у всех случаются.
— Еще скажи, что не ошибается тот, кто ничего не делает.
— Я уже сказала, что мы не нарочно.
— Под кем он умер?
— Под Иркой.
— Лия Сергеевна, а вы, случайно, не звонили Семакину?
— С какого перепугу я ему стала бы звонить?
— Вы знали, что Табачникова встречалась позднее с Ромашовым.
Попова хмыкнула:
— Ну, хвастала Ирка, мол, запал парень на нее. Трахались они, но уже исключительно по его доброй воле.
— Ромашов не мог убить Табачникову?
— Вы с дуба упали, что ли?!
— Обоснуйте.
— Так разве непонятно, парень влюбился, бегал за Иркой, как собачонок. Зачем ему ее убивать?
— Может, он притворялся влюбленным, а сам хотел отомстить?
— Нет. Такие, как он, не мстят.
— Почему вы так решили?
— Жидковат он для этого дела.
— Понятно. Значит, так, гражданка Попова, пить прекращайте, приберитесь тут, — Карелин обвел рукой царящий вокруг бардак, — и не высовывайтесь из дома, пока я вам не позвоню.
— А вдруг они ко мне вломятся и убьют меня? — закричала Попова.
— Не вломятся. Ваша квартира до завершения дела будет находиться под постоянным наблюдением.
— Точно?
— Абсолютно.
Послушав, как лязгнули замки закрывшейся за ними двери, оперативники спустились вниз.
Карелин, приметив древнего деда, прогуливающегося с догом, направился к нему, представившись, спросил:
— С кем имею честь беседовать?
— Филипп Макарович Сотников.
— Филипп Макарович, вы ветеран?
— Конечно.
— Могу ли я поручить вам важное дело?
— Поручайте.
— Вам известна гражданка Попова Лия Сергеевна?
— Так точно. Тунеядка, алкоголичка и бандитка.
— Вы не могли бы присмотреть за ее квартирой?
— С удовольствием.
— Вот мой телефон, если кто-то к ней придет, или она решит отлучиться из дома, вы позвоните мне. Договорились?
— Договорились, товарищ милиционер.
Поправлять Сотникова Карелин не стал и, несмотря на то что был в штатском, отдал ветерану честь.
— Это и есть ваше постоянное наблюдение? — усмехнулась Мирослава, наблюдавшая за разговором оперативника с ветераном с расстояния двух метров.
— Ну, чем богаты, тем и рады, — пожал плечами Максим. — В одном уверен точно — ветеран не подведет.
Когда группа прибыла к дому Астаховой, на ярко-красных волнах заката уже мерцали оранжевые всполохи.
На газоне возле самого подъезда яркое золото бархатцев источало умопомрачительный аромат.
Поймав взгляд Мирославы, брошенный на цветы, Карелин тихо шепнул:
— Сорвать?
— Нет, что вы! — испуганно ответила она.
— Я пошутил. Но букет за мной.
Она едва заметно улыбнулась в ответ.
Лифта в доме Астаховой не было, поэтому всем скопом поднялись по лестнице и быстро рассредоточились так, чтобы в глазок владелица квартиры могла видеть одного Карелина. Он и надавил на звонок.
— Кто там? — спросил настороженный голос.
— Астахова Марина Павловна?
— Она самая, — отозвались недружелюбно.
— Поговорить надо. — Карелин развернул перед глазком свое удостоверение.
Послышалось топтание на месте, потом шаги, затем стали долетать обрывки телефонного разговора.
— Бдительная особа, — хмыкнул Карелин, — в отделение звонит, сверяется.
Еще минут через пять раздалось щелканье замков. Дверь им открыла сухопарая особа лет тридцати семи с длинным острым носом и не менее острым взглядом небольших карих глаз.
Волосы мышино-серого цвета были стянуты на затылке в конский хвост, вернее, в мышиный хвост.
— Проходите, — процедила она нехотя сквозь зубы и провела их в небольшую комнату, убранную скромно, но опрятно и, судя по всему, служившую хозяйке и спальней, и гостиной для приема гостей.
— Ну, — прошипела она вместо обычного приветствия.
— Мы хотели поговорить с вами о Табачниковой Ирине Федоровне.
— А чего о ней говорить? — буркнула Астахова. — Умерла Ирка.
— Она не умерла, — осторожно поправила Мирослава, — ее убили.
Коричневые глаза хозяйки дома сверкнули недобрым огнем:
— Вот и ищите убивца, ко мне-то зачем пожаловали?
— Чтобы найти того, кто ее убил, нужно побольше узнать о самой жертве.
— Это Ирка-то жертва? — усмехнулась Астахова. — Ну-ну.
— Насколько нам известно, вы долго дружили с Табачниковой?
— Да, мы были товарками.
— И у нее не было от вас секретов?
— Ну?
— Или были?
— Чего вам надо-то?
— Кто был заказчиком изнасилования Коршунова, Семакина, Ромашова?
По перекосившемуся в гневе лицу Астаховой можно было предположить, что она все начнет отрицать, но неожиданно женщина махнула рукой и сказала:
— Не знаю я, кто был заказчиком. — И добавила: — И Лийка не знает. Зря вы ее пытали. Она и так со страха не просыхает с тех пор, как новости поглядела.
— Какие новости?
— Криминальные, — усмехнулась Астахова, — где Ирку показали.
— Как давно вам позвонила Лия Сергеевна?
— Недавно, перед вашим приходом.
— А вообще Попова алкоголик?
— Не думаю. Она редко пьет по несколько дней, только, если с катушек слетает.
— А вы?
— Что я?
— Часто пьете?
— Практически вообще не пью. Это только тупые думают, что, если сидела, то значит, стала запойной пьяницей.
— Спасибо за комплимент.
— Это я не вам, — усмехнулась Астахова, — а вообще.
— А Табачникова алкоголем увлекалась?
Попова покачала головой:
— Нет, она по другой части была…
— По какой же?
— Играть любила. Как попадет в казино, так про все забывала.
— У нее были долги?
— Были, — кивнула Попова.
— И где же она доставала деньги?
— Понятия не имею.
— Значит, она делилась с вами не всем.
— Не придирайтесь к словам.
— А какие отношения были у Табачниковой с мужем?
— С Матюшкой, что ли? Жили они душа в душу, вечно ворковали, как два голубка.
— И при этом Табачникова берет деньги за грязное дело…
— Никакое оно не грязное, — фыркнула Астахова, — парни были, как на подбор. И потом это не измена, а работа.
— А молодой любовник Табачниковой — тоже не измена любимому мужу Матвею Делягину?
— Пронюхали, — констатировала Астахова.
— Так что же это было?
— Увлеклась она. Парень трогательный, как щенок. Ну, и так вот у них вышло.
— Делягин знал об этом?
— Вы что же, думаете, что Матюшка мог Ирку убить? — искренне удивилась женщина.
— Марина Павловна, мы рассматриваем все версии.
— Ну, так вот эту свою версию можете засунуть себе в одно место. Матюха этого не делал. Он бы скорее сам с того дома спрыгнул, чем Ирку толкнул.
— Почему вы так уверены?
— Потому, что знаю их обоих, как облупленных.
— Как вы думаете, заказчиком того дела был мужчина или женщина?
— Баба, конечно, — ни секунды не раздумывая, ответила Астахова.
— Почему вы так думаете?
— А вы сами раскиньте мозгами, разве мужик до такого додумается?
— Ну…
— Вот именно — ну, лапти гну.
— Вы не боитесь быть следующей?
— Я никуда очередь не занимала, — отрезала Астахова.
— Значит, вы не верите, что Табачниковой отомстили за смерть Коршунова.
— Нет.
— Но ваша подруга Лия Сергеевна Попова…
— Лийка — дура.
— Какие же версии у вас?
— Версии должны быть у вас. Вы в полиции работаете. А я за вас надрываться не собираюсь.
— Разве вы не хотите помочь найти убийцу вашей подруги?
— Я думаю, что Ирка сама нарвалась.
— Вот как?
— Так, так, а больше я ничего не знаю, так что освобождайте помещение.
— Вы не знаете, кого именно могла шантажировать Ирина Федоровна? — спросила Мирослава.
От неожиданности Астахова замерла на месте, а потом сорвалась и завертелась по комнате, как юла:
— Я ничего такого не говорила!
— Но намекнули.
— Нечего делать из меня Эзопа!
— Кого? — спросил молодой оперативник.
— Я тебе потом объясню, — буркнул Карелин.
— Какой у нас народ образованный по тюрьмам сидит, — вздохнула Мирослава.
— Я не всю жизнь по тюрьмам сидела! — взвилась Астахова. — Я, между прочим, педагогический заканчивала и два года в детском саду проработала!
— Ужас, — вырвалось у того же юного оперативника.
— С кражами я завязала!
— Но теперь вам светит срок за групповое изнасилование и убийство.
— Вы сначала докажите!
— Докажем, Марина Павловна.
Когда они сели в машину, уже было темно.
— Она что-то знает, — проговорил Карелин.
Мирослава покачала головой:
— Не думаю, скорее догадывается…
— И вы тоже? — скосил он на нее глаза.
— У меня есть предположения…
— Поделитесь?
— Немного позже. Хотя я думаю, что вы тоже движетесь в том же направлении.
— Вместе двигаться сподручнее, — усмехнулся он.
— Когда как, — не согласилась она, — а вам сейчас прежде всего нужно двигаться к следователю.
— Ну уж нет, ночью я звонить Рябинкину не стану.
— Да какая же сейчас ночь? — удивилась Мирослава.
— Тем не менее девятый час. У меня рабочий день закончился.
— Он у нас с вами ненормированный, — напомнила Мирослава.
— Тем не менее возможности организма не беспредельны. И я свой собираюсь поберечь. Вас куда отвезти?
— К дому Трофимова, вестимо.
Рано утром Мирослава, воспользовавшись автобусом, добралась до дома, в котором когда-то жила Ирина Табачникова. Вошла в подъезд и позвонила в квартиру.
— Вы?! — изумился, открывший ей дверь Делягин.
— Можно войти?
— Заходите, если пришли.
Делягин тоже, в свою очередь, удивил детектива наведенным в квартире порядком.
Заметив, с какой оторопью она оглядывается по сторонам, он довольно хмыкнул и спросил:
— Ну, как?
— Отлично, — честно призналась она.
— Теперь, надеюсь, расскажете, зачем пришли?
— Да, только, пожалуйста, возьмите себя в руки и выслушайте меня спокойно.
— Хорошо.
— И еще, Матвей, я очень надеюсь на вашу помощь.
— Если она будет разумной…
— Вполне, хотя и риск будет.
Они сели рядом на диван, Матвей поставил на низкий столик рядом две чашки горячего чая и тосты с сыром.
— Матвей, вы знаете, что ваша жена замешана в истории со смертью Коршунова?
Он спокойно кивнул:
— Только не говорите мне, что мою жену убила мадам Коршунова.
— Не буду, — согласилась Мирослава, — хотя про себя подумала, что дело могло бы принять непредсказуемый оборот, узнай Елена Павловна о том, кто замучил ее сына раньше детективов.
— Вы знали также об игромании вашей жены?
— Знал, — не стал отрицать Матвей.
— И, как ни странно, у нее находились деньги…
Он задумчиво посмотрел на детектива:
— Хотите сказать, что Ира и ее подружки снова начали промышлять квартирными кражами.
— Нет, я так не думаю.
— Тогда что же?
— Ваша жена занялась шантажом.
— Занялась чем?!
— Шантажом.
— Чтобы кого-то шантажировать, нужно знать о нем что-то. — Он взмахнул руками.
— Что-то, что испортит его репутацию или карается законом.
— Примерно так.
— Мне известно только, что ваша жена шантажировала Павла Семакина.
— Разоблачением того, что расскажет, что сама же участвовала в групповом изнасиловании? Это несерьезно, — отмахнулся Делягин.
— Нет, она обещала, мягко говоря, навестить его повторно, если он не достанет деньги.
— И он испугался?
— Как ни странно, да. Но денег у него не было и, чтобы избежать повторения неприятных для него процедур, он выбросился из окна.
— Он умер? — испугался Матвей.
— Нет, ему повезло, он выжил.
— Значит, деньги давал не он…
— Не он. Я предполагаю, что ваша жена шантажировала заказчицу.
— Но это не профессионально! — искренне возмутился Делягин, точно жена его была не преступницей, а ассом в каком-то полезном деле.
— И тем не менее.
— Вы знаете, кто это?
— Догадываюсь…
— И как собираетесь доказать?
— С вашей помощью.
— С моей? — удивился он. — Но я же не знаю, кто это.
— Я вам скажу.
И Мирослава рассказала все, что знала об истории, случившейся с Анной Полянской, о ее трагически закончившейся судьбе, о случайной и, как оказалось, роковой встрече Вероники с Коршуновым и о том, как, по ее виденью, развивались события дальше.
Делягин внимательно выслушал детектива, ни разу не перебив ее.
— Лишь потом спросил:
— А почему я должен помогать вам?
— Потому что вы хотите найти убийцу своей жены.
— Хорошо. Что я должен делать?
— Вы позвоните Веронике Полянской и скажете, что знаете о ее договоре с вашей женой и о том, что позднее Ира ее шантажировала. Добавите, что у жены тайн от вас не было, и в тот день накануне свидания на стройке она вам все подробно рассказала. И теперь вы хотите получить деньги. Хорошие деньги. — Мирослава назвала сумму.
Матвей присвистнул и спросил:
— Вы думаете, у нее они есть?
— Надеюсь, что нет.
— Тогда зачем же? А, вы думаете, она постарается их найти? — высказал он догадку.
— Нет, я думаю, что она постарается от вас избавиться.
— Как это?!
— Убить вас.
— Но постойте! У меня ребенок!
— Я буду рядом.
— Это меня не успокаивает.
— Я буду действовать не одна. В квартире будут работники полиции и убить вас не дадут.
— Вы уверены? — спросил он с сомнением в голосе.
— Абсолютно, — заверила она.
Он задумался.
— Если Вероника Полянская не будет арестована, то ваша жизнь будет постоянно подвергаться опасности.
— Почему?
— Потому что Полянской в любую минуту может прийти в голову, что вы в курсе дел своей жены и следовательно…
— Меня надо прикончить, — вздохнул он.
— Ну, типа того.
— Хорошо. Я согласен. Но учтите, только ради Серого! — Он поднял вверх указательный палец.
— Конечно, я все понимаю.
— Где я назначу ей встречу?
— У вас дома! Скажете, что вы больны, лежите с высокой температурой и сил выйти из дома у вас нет.
— Это, чтобы притупить ее бдительность?
— Да.
— Она будет думать, что меня можно взять голыми руками?
Мирослава кивнула, хотя была уверена, что убивать Делягина Вероника будет не голыми руками…
Волгина позвонила Карелину, проинформировав его, затем она набрала номер сотового Рябинкина и рассказала следователю, что уговорила мужа Табачниковой, сославшись на полный объем знаний о делах своей жены и отсутствие денег, назначить встречу Веронике в своей квартире, по причине слабости здоровья.
— Вы авантюристка, — хмыкнул Рябинкин, но операцию одобрил и подключил оперативников.
Обеспечив таким образом тыл, Мирослава занялась подробным инструктажем Делягина.
После каждой фразы она спрашивала его:
— Вы все поняли?
Он успокаивающе хмыкал:
— Уверяю вас, я не идиот.
Когда дело дошло до звонка Полянской, Матвей показал себя прирожденным артистом и так виртуозно сыграл свою роль, что Мирослава мысленно ему зааплодировала.
— Ну, как? — спросил он, положив трубку.
— Великолепно, — искренне ответила она и предупредила, — но расслабляться рано. Почивать на лаврах мы с вами сможем только после задержания Полянской на месте преступления.
— А вам не жалко ее? — неожиданно спросил Матвей.
— Жалко, — призналась Мирослава, — но выбора у нас с вами нет…
— Да? А я слышал, что выбор есть всегда.
— Отчасти это верно, — вздохнула она. — Ваш выбор лежит между задержанием Полянской и возможностью растить сына или жизнью в постоянном напряжении.
— А ваш? — спросил он, не сводя пристального взгляда с ее лица.
— Мой полегче…
— Так в чем же он? — нетерпеливо настаивал Делягин.
— Мне выбирать между жалостью и профессиональным долгом.
— А долг превыше всего? — усмехнулся он невесело.
Она кивнула, переплела пальцы и положила на них подбородок. Так они и сидели несколько минут рядом, притихшие и печальные.
Им казалось, что они думают каждый о своем. Но, в сущности, думали они об одном и том же, разве что формы мышления отличались слегка…
Вероника после разговора с Матвеем металась по квартире, как угорелая, все сшибая на своем пути. До звонка Делягина она была уверена, что решила все свои проблемы раз и навсегда.
За Анечку расплатилась по полной, да и Табачникова теперь не сможет ни шантажировать ее, ни даже свидетельствовать против нее.
Вероника была уверена, что больше об их договоре не знает никто. И вдруг эта гадина, уже будучи раздавленной, наносит ей удар в спину.
Как можно было предполагать, что зэчка откровенничает с мужем?! Это было немыслимо! Она бы и теперь не поверила, если бы Делягин не описал ей некоторые детали, о которых мог узнать только со слов жены.
О существовании Мирославы она не подозревала и не знала, что та, сложив обрывки скупой информации, домыслила картину в целом и вложила ее изложение в уста мужа Табачниковой.
Она не встревожилась и после того, как ей позвонила Алла и рассказала о посещении ее полицией.
Вероника знала, что Коршунова благодаря дружбе с Трофимовым будет постоянно дергать полицию, и та станет делать вид, что ищет виновных в гибели ее сынка. Но никогда не найдет ни исполнителей, ни тем более заказчицу, особенно после смерти Табачниковой. И вот, оказывается, в курсе дела муж зэчки.
«Что ж, — подумала Вероника, — выбора у меня нет, — Делягин должен замолчать».
Она стала мысленно перебирать детали разговора. Выходило, что Табачникова полностью ей не доверяла и, идя навстречу с ней для страховки, прихватила мужа.
Он говорил, что видел, как на стройке она столкнула Иру, и теперь требует денег за молчание. Денег! Опять денег! Ну, что ж, она расплатится и с ним.
Веронику успокаивало и то, что Делягин нездоров. Это даже хорошо, что идти куда-то он не может, в его квартире она может не опасаться невольных свидетелей. Делягин тоже не заинтересован в свидетелях…
В то, что назначенная встреча может быть ловушкой, Веронике в голову не пришло. Она считала, что муж зэчки — такой же бандит, как и жена. А разве преступники обращаются за помощью в полицию, тем более если на кону стоит большой куш? Предполагать подобное было бы не только нелепо, но и смешно.
Уверовав в то, что он и впрямь немощен, Вероника решила, что разделается с ним без особого труда. Отправляясь на встречу с ним, она положила в сумочку тяжелый старинный подсвечник, подарок свекрови, который она всегда тихо ненавидела, но избавиться от которого не решалась. И вот случай подвернулся…
К дому Табачниковой она приехала заранее и около часа сидела в машине, глядя на вход в подъезд.
День выдался ветреным и холодным, ни ребятни, ни пенсионеров во дворе не было, даже собачники не показывали носа.
Когда до назначенного срока оставалось пять минут, она вышла из машины и быстрым шагом, не оглядываясь, направилась к подъезду, поднялась по лестнице, нажала на кнопку звонка и прислушалась.
За дверью было тихо и лишь спустя несколько минут, когда Вероника уже начала нервничать и терять терпение, послышались шаркающие шаги, потом хриплый голос спросил:
— Кто там?
— Я, — отозвалась она, — мы с вами договаривались.
— Да, да.
Он открыл дверь.
Веронике показалось, что мужчина еле держится на ногах.
— Простите, — сказал он, — я что-то совсем расклеился, вы не закроете дверь сами?
Она кивнула, но дверь запирать вовсе не собиралась, и, когда он повернулся к ней спиной, и с трудом волоча ноги, сделал пару шагов по направлению комнаты, она вытащила тяжелый подсвечник и размахнулась. Но Делягин с не свойственной больному прытью увернулся, а двери шкафа и ванной распахнулись, и, к ужасу Вероники, из них высыпали мужчины в форме и без оной.
На ее запястьях звякнули наручники.
Неулыбчивый человек, представившийся следователем Рябинкиным, объявил ей бесстрастным голосом о задержании.
— Вы не имеете права! — выдохнула она минуту спустя.
— Еще как имеем, — отозвался он устало.
Когда все уехали, Мирослава ненадолго осталась с Делягиным.
Он держался молодцом, но она видела, как он сжал пальцы в кулаки, а потом спрятал их в карман, чтобы никто не заметил, что они дрожат.
— Я сейчас сварю кофе, — сказала Волгина и скрылась на кухне.
Сама она кофе не любила, но успела заметить, что Делягин предпочитает именно этот напиток.
Он, как привязанный, приплелся следом за ней, сел на табурет, а когда она поставила на стол кофе и тосты, спросил:
— Что же это вы с ними не уехали? Ведь это ваши лавры.
— Предположим, что лавры общие. И ваши они не в меньшей степени, может, даже в большей.
— Да ладно, — отмахнулся он.
— Вот и я так подумала, — поддержала его Мирослава, — пусть их пожинают правоохранительные органы. А мы с вами добились того, чего хотели.
Он кивнул и выдохнул:
— Тяжко мне.
— Я понимаю, — Мирослава осторожно дотронулась до его руки, — но помочь больше ничем не могу.
— И никто не может. — Он уронил голову на руки, и Мирослава ощутила на своей руке тяжесть его головы и… тяжесть, которая была у него на душе.
— Может, — тихо сказала она.
— И кто же?
Как только он поднял голову, она сунула ему в руки чашку:
— Пейте.
— Я спросил.
— Я слышала и отвечаю, вы сами можете себе помочь и самое верное лекарство у вас сейчас — Сережа.
— И то верно. Что это я разнюнился, как баба! — Он грохнул по столу кулаком. Но тотчас опомнился: — Простите меня.
— Не за что мне вас прощать, Матвей. Сейчас за мной машина приедет, и мы вас отвезем.
— Куда? — удивился он.
— Как это куда?! К Сереже. Вы ему нужны. Да, и Вере Семеновне вы нужны. Вспомните, что она уже не девочка. Так что основные заботы и о материальном положении, и о сыне лягут на ваши плечи.
— Да, я знаю. Завтра же на работу выйду. Начальство в курсе того, что произошло… В общем, пошли навстречу.
Волгина, как и обещала, отвезла Делягина на квартиру к Филатовой и, по его настоянию, поднялась вместе с ним, увидела, как обрадованный ребенок со счастливым криком повис на шее отца, как разгладились тени на лице Веры Семеновны.
— Ну, я пойду, — сказала она и, видя, что отец и сын ее не слышат, чуть ли не на цыпочках отправилась в прихожую.
Проводившая ее до двери Филатова, вытерла уголки глаз платком и шепнула:
— Спасибо вам за Матюшу. Сереженька так тосковал об отце.
— Надеюсь, что все у вас наладится, Вера Семеновна, — сказала Мирослава, — по крайней мере, я очень этого вам желаю.
— И вам дай бог счастья, — отозвалась хозяйка квартиры, прежде чем они распрощались навсегда.
Вероника Полянская чувствовала себя ужасно, никогда она не предполагала, что может оказаться в камере. Ее мучила тревога о детях, как они там, и главное, как муж объяснит им отсутствие мамы.
Невольно вспомнился тот далекий поздний вечер, вернее, уже ночь. Часы пробили час ночи, а Ани все не было. Никогда ее сестренка не позволяла себе такого. Сначала Вероника металась по квартире, а потом стала обзванивать больницы. Анечки нигде не было. И она тихо умирала от ужаса, завладевшего всем ее существом.
Лишь под утро раздался долгожданный звонок, но когда Вероника распахнула дверь, легче ей не стало…
Она увидела стоящую на пороге Анну в разорванном платье и с синяком на скуле. К тому же сестра была пьяна и едва держалась на ногах. С большим трудом Веронике удалось буквально вытрясти из Анны рассказ о том, что с ней случилось.
Олег Коршунов — одноклассник пригласил девочку в кино, Аня обрадовалась, еще бы — Олег был предметом воздыхания большинства девчонок из их класса и не только. Они посмотрели двухсерийный трогательный фильм «Есения». Во время сеанса Олег нежно пожимал руку девушки и один раз даже чмокнул ее в щеку. У Ани сердце сжималось от счастья.
Потом они вышли на улицу и говорили о фильме, о превратностях любви и любовались луной.
Уже пройдя половину пути до дома Анны, Олег сказал, что может дать ей почитать книгу «Мастер и Маргарита», книгу, которая тогда была невероятно популярна и люди брали ее у знакомых хотя бы на одну ночь. И Аня, не ожидая подвоха, легко согласилась зайти к нему домой за книгой, хотя и было уже поздно. Но она надеялась, что только возьмет книгу и сразу побежит домой, и сестра не станет ее ругать.
Однако все случилось совсем иначе. Мамы Олега дома не было, зато были их одноклассники Виталий и Павел.
Они сидели в гостиной и, судя по их виду, уже прилично выпили.
— Ты чего так долго? — недовольно спросил Павел. — Ведь договорились же!
— Смотрите, кого я привел, — оборвал его Олег.
— Привет, — вяло приветствовал ее Виталий и тут же переключился на Олега, — зачем ты притащил девчонку?
— А ты не знаешь, зачем притаскивают девчонок? — развязно засмеялся Коршунов.
Потом началось что-то невообразимое, Олег начал стаскивать с нее одежду, а когда она стала сопротивляться, больно ударил ее несколько раз.
Все дальнейшее было сущим кошмаром, ее повалили на диван. Олег был первым, потом Павел, у Виталия, к счастью, ничего не получилось, и он постоянно ныл, что Аню надо отпустить.
Но Коршунов еще не наигрался со своей жертвой, он принялся силой вливать в рот девушки водку, а потом снова навалился на нее.
В конце концов абсолютно пьяные парни вытолкнули ее из квартиры, предупредив, что убьют, если она кому-то расскажет о случившемся.
Вероника отвезла сестру в милицию, подала заявление, которое долго и упорно не хотели принимать, ссылаясь на то, что сестра ее пьяна. Но Вероника была настойчива, сестру напоили насильно, и она до этого была девственницей.
После прохождения всех унизительных процедур Аня была на грани нервного срыва и, привезя домой сестру, Вероника вызвала знакомого врача. Девочку накачали успокоительными, и она забылась тяжелым сном.
Сначала делу был дан ход, но потом его закрыли, следователь в приватной беседе заметил, что Веронике лучше всего смириться для ее собственного блага и блага сестры, потому как задействованы связи влиятельных людей, и ничего у нее не получится, кроме новых неприятностей.
Из школы Аня ушла, вроде бы по болезни, и никто ничего не узнал, кроме директора и завуча школы.
Вероника изо всех сил старалась восстановить психическое здоровье сестры, она даже возила ее на лечение в столицу губернии.
Но все улучшения были временными. Аню мучила депрессия, а спустя два года она начала пить. И в конце концов ее не стало, она свела счеты с жизнью, перерезав себе вены, когда сестры не было дома.
Первое время Вероника чуть сама не сошла с ума от горя, она начала винить во всем, что случилось с сестрой, себя. Если бы не Алла Матвейчук, добрые соседи и сослуживцы, Вероника не перенесла бы свалившегося на нее горя.
Но время шло. Кровоточащие раны хоть с большим трудом, но все-таки затягивались.
Полянская встретила человека, которого искренне полюбила. Вероника вышла замуж, родила детей, но память об Ане по-прежнему постоянно преследовала ее. И надо же было такому случиться, однажды она случайно встретила Олега и обрушилась на него с обвинениями, он же, нисколько не стушевавшись, жестоко высмеял ее, вволю покуражившись, и тогда вне себя от ярости Вероника стала обдумывать план мести.
Тут-то, как никогда, кстати, она застала у соседки племянницу.
От разгоряченной ссорой Веры Семеновны Вероника узнала о прошлом Табачниковой.
План созрел в ее голове мгновенно. Она догнала Ирину, и та, нисколько не удивившись, выслушала запыхавшуюся от бега Веронику и согласилась ей помочь… За хорошие деньги, разумеется.
Уговора убивать Коршунова не было. Но случилось то, что случилось. Нельзя сказать, что его смерть огорчила Веронику. Нет, нисколько, она считала, что негодяй получил по заслугам.
То, что завели дело, и началась разыскная работа, Полянскую не беспокоило. Она была уверена, что ее никогда не найдут, никогда… Но в чем-то Вероника ошиблась…
Вернее, в ком-то. Филатова не упомянула, что ее племянница плюс ко всему еще и страстный игрок, которому постоянно требуются деньги. И через какое-то время Табачникова стала шантажировать Полянскую, требуя денег снова и снова.
Вероника пришла к выводу, что единственный способ освободиться от шантажистки, это убить ее. Она продумала план, назначила Табачниковой встречу на стройке ранним утром, естественно, в это время там никого не было.
Они поднялись на четвертый этаж. А дальше все произошло как бы само собой. Вероника поспешила покинуть место преступления. Ей казалось, что все прошло идеально.
Рябинкин готовился к допросу, одновременно мрачно поглядывая на Мирославу, находящуюся в его кабинете.
— Я буду молчать, — сказала Волгина.
Рябинкин недовольно хмыкнул и нехотя процедил:
— Ладно, оставайтесь.
Мирослава примостилась на стуле в углу между окном и сейфом.
Ввели Полянскую Веронику Сергеевну. Усадив ее напротив себя, Рябинкин долго молчал, разглядывая осунувшееся лицо женщины, растрепанные волосы и плотно сомкнутые губы.
— Зачем вы убили Табачникову? — спросил он наконец.
— Я пальцем ее не трогала, — бесстрастно отозвалась Вероника.
— Вы говорили с ней по телефону и назначили ей свидание на стройке.
— Не было этого.
— Но как же, — неожиданно как для следователя, так и для подследственной подала голос Мирослава, — вас же видели там.
— Не может этого быть! — вырвалось у Полянской. — Там не было ни одной живой ду…
Она испуганно прикрыла рот ладонью.
Следователь бросил на Мирославу насмешливый взгляд: «в смысле, что же вы, коллега, обещали не вмешиваться»…
И тут же обратился к подследственной:
— Так зачем вы убили Табачникову?
— Она шантажировала меня, ей нужны были деньги, и я поняла, что этому не будет конца.
— По этой же причине вы решили убить Делягина?
Полянская кивнула и облизала пересохшие губы.
— Вы не подумали, что у Матвея Делягина останется сиротой маленький сын?
— Я должна была спасти себя, — ответила она тихо.
— Но о своих детях вы тоже, Вероника Сергеевна, не подумали.
— Мои дети не пропадут! — выкрикнула она запальчиво. — Зато я отомстила за Анечку! Теперь она может спать спокойно.
Не выдержав, Вероника зарыдала.
Рябинкин велел отвести ее в камеру и вызвать врача.
После ее ухода разговор зашел о сообщницах Табачниковой, Поповой и Астаховой.
— Преднамеренное обеим? — спросил в пустоту Рябинкин.
— Навряд ли, — остудила пыл следователя Мирослава, — адвокат что-то придумает…
Рябинкин сердито фыркнул, точь-в-точь, как кот Василий, когда кто-то не шел у него на поводу.
— Да ладно вам, Сергей Викторович, — примирительно проговорила Мирослава, — они были уверены в своей неуязвимости — жаловаться на изнасилование у наших мужчин не принято. Кто же думал, что у молодого парня откажет сердце…
— Зато Полянской светит далеко не светлое будущее. — И добавил: — Детей ее жалко. Без матери расти будут.
Волгина пожала плечами:
— Если муж Вероники наймет ей хорошего адвоката, то и ей дадут не очень-то много. А там и досрочное освобождение за примерное поведение возможно. А если будет суд присяжных, то и вообще оправдать могут.
— Прямо оправдать! — возмутился следователь.
— Не забывайте, Сергей Викторович, что Олег Коршунов был далеко не ангелом. Если бы они все это над девственником учинили…
— У нас перед законом все равны! — перебил он ее.
— Ага, все равны. Но кто-то все-таки равнее. Ведь парни в свое время не понесли наказание, и дело вообще прикрыли.
Рябинкин ничего не ответил. Долго смотрел через ее голову за окно. Потом сухо поблагодарил за оказанную следствию помощь, и они распрощались, пожелав друг другу всех благ.
