Глава 9
— Эх, Вася, и почему поблизости нет Бабы-яги?
Кот посмотрел на детектива озадаченно… Мирослава, истолковав его взгляд по-своему, объяснила:
— Понимаешь, Василий, во всех сказках Иван Царевич приходит к Бабе-яге, она дает ему клубок, нитка разматывается и указывает верное направление, в смысле — правильной дорогой идете, товарищи!
Василий зевнул и свалился на бок.
— Да, ты, конечно, прав, нечего попусту мечтать, нужно самой клубок разматывать…
Звонок от Карелина, несмотря на то что она его ждала, застал Мирославу врасплох.
— Да, Максим, — сразу отозвалась она.
— Да в смысле? — не смог удержаться он.
— В том смысле, что я очень внимательно вас слушаю.
— Личность погибшей на стройке установлена. Табачникова Ирина Федоровна. Кличка Ира-Мореходка. Три ходки. Мечтала о мореходном училище. Работала матросом на барже.
— Как с наркотиками?
— В крови не обнаружено. Но, вроде бы, раньше ими баловалась.
— А что с отпечатками обуви на стройке?
— Женские. Туфли на каблуке тридцать девятого размера.
— У меня для вас есть сюрприз.
— Какой?
— Можно к вам приехать?
— Жду.
Добравшись до отделения, Мирослава нашла Карелина в кабинете одного. Он быстро разлил в чашки чай и придвинул ей пакет с бубликами.
Мирослава улыбнулась и пригубила чай. Зеленый с жасмином и качественный.
Она была тронута, что он запомнил ее пристрастия, и послала ему благодарный взгляд. Его губы тронула едва заметная улыбка.
— У вас есть фото Табачниковой без одежды?
Он молча раскинул на столе перед ней веером несколько снимков.
Мирослава выбрала те, на которых можно было хотя бы приблизительно рассмотреть наколки.
— Так, — кивнула она будучи почти полностью уверенной в том, что одна из трех ночных фурий, посетивших Павла Семакина, именно погибшая Табачникова Ирина Федоровна.
— Что так? — не выдержал Карелин.
Вместо ответа Мирослава спросила:
— Вы были в больнице у Павла Семакина?
Максим кивнул:
— А как же.
— Ну?
— Что ну?! Молчит, как партизан.
— То есть?! Он не сказал, почему выбросился из окна.
— Сказал, депрессия у него. Все слишком умные стали, — сердито ответил Карелин.
— А что он сказал следователю?
— С Рябинкиным сами разговаривайте. Мне он не докладывает.
— Понятно. Тогда слушайте, когда мы с Богданом Трофимовым были у Семакина, он рассказал, что был изнасилован тремя женщинами в масках. Он запомнил голоса и наколки на теле одной из них. И не просто запомнил, но и нарисовал их.
— Нарисовал?!
— Да, смотрите. — Она положила перед оперативником рисунки Семакина.
Максим присвистнул, внимательно их рассмотрел, после чего открыл файл на компьютере, увеличил и сравнил изображения.
— Одно и то же, — кивнул он, — как вам удалось разговорить Семакина?
— Честно говоря, не знаю. Я и усилий особых не прикладывала.
— Значит, вы везучая.
Мирослава едва заметно улыбнулась.
— Меня только одно смущает, — проговорил Карелин задумчиво, — почему Паша прыгать надумал именно сейчас. Неужели и впрямь депрессия?
— Не совсем. Его начали шантажировать, вымогая деньги и угрожая тем, что, если не заплатит, с ним будет то же, что с Коршуновым. Денег у Паши не было. И тогда он попытался решить вопрос кардинально.
— Почему же он не обратился в полицию?
— Я спрашивала у него об этом…
— И что?
— Он упомянул об истории с Полянской и не решился идти с этим в полицию. Кстати, перед процессом отмщения ему показали фотографию Анны Полянской.
— Но ведь девочки нет в живых.
— Нет, — согласилась Мирослава, — но тем не менее.
— Значит, некто все-таки мстит за Анну. Но почему через столько лет? Может, у нее имелся возлюбленный?
Мирослава пожала плечами.
— Неплохо было бы предъявить фотографии Табачниковой те, что со стройки, Виталию Ромашову, — сказала она.
— Вы думаете, что его тоже насиловали?
— Уверена.
— Только почему фотографии именно со стройки? Можно прижизненные…
— Нет, нужны именно те. Он должен испытать потрясение, иначе Виталий не заговорит.
— Вы думаете, он так сильно обрадуется?
— Нет, я думаю, что он придет в отчаяние. И так как ему будет больше нечего терять, он заговорит.
— Хорошо, берите фото. Вам легче добиться его признания.
— Я тоже так думаю…
Мирослава вышла из отделения полиции и сразу отправилась к Ромашову.
Косые лучи солнца золотили и без того позолоченные осенью вершины деревьев и создавалось ощущение, что уходящее солнце зажигает свечи…
Виталий, открывший дверь, смотрел на детектива далеко не приветливым взглядом.
— Нам нужно поговорить, — сказала Мирослава.
— Опять? — спросил не торопившийся приглашать ее в квартиру Ромашов.
— Я думаю, что сегодняшний разговор поставит все точки над «i».
— И?
— И я оставлю вас в покое.
— Заходите, — буркнул он.
Они прошли все в ту же комнату, сели напротив друг друга.
Мирослава успела заметить, как Ромашов бросил тревожный взгляд на телефон, вероятно, опасаясь, что кто-то, о ком детективу знать не надо, может позвонить, пока Волгина у него.
— Она не позвонит, — тихо сказала Мирослава.
— Что? — испуганно вскинулся он.
— Я говорю, что она не позвонит.
— Кто она?
Мирослава молча, как совсем недавно перед ней Карелин, разложила снимки на столе.
Ромашов бросил на них небрежный взгляд и вдруг замер, казалось, что фотографии буквально притянули его.
— Нет, — сказал он, — нет. — И вдруг с грохотом рухнул на пол.
Мирослава, не ожидавшая именно такого развития событий, бросилась к нему, расстегнула воротник, потом всю рубашку, сбегала на кухню, налила в стакан холодной воды и сбрызнула ей лицо Ромашова.
Он приоткрыл глаза и едва слышно жалобно прошептал:
— Пожалуйста, скажите, что это неправда?
Мирослава молчала.
Он закрыл глаза и лежал так минут пять. Но Мирослава точно знала, что Виталий Ромашов в сознании. Когда он слабо зашевелился, она помогла ему подняться и сесть.
Потом сходила на кухню, заварила чай покрепче, положила две ложки сахара и заставила Ромашова выпить. Пил он с трудом, проливая часть себе на грудь. Но все-таки через несколько минут его щеки оживил румянец.
— Кто это сделал? — спросил он.
— Пока неизвестно, но, если вы нам поможете, убийца будет задержан.
— Как я могу вам помочь?
— Расскажите все с самого начала.
— С начала? — Он задумался.
— С того места, как однажды ночью в вашу дверь позвонили.
— Ах, отсюда, — он облизал губы, — они пришли и сказали, что соцработники к моей тетке, а я сказал, что ее уже год, как нет. Тогда они ответили, что я должен написать заявление, ну, я и пустил их.
— Виталий! — не удержавшись, воскликнула Мирослава. — Какие соцработники ночью?
— Не знаю… Я почему-то растерялся, — вздохнул он.
— Вы рассмотрели их в глазок?
Ромашов покачал головой и продолжил:
— Их было трое. Они вошли. И тут началось. Я даже не успел их рассмотреть. Меня оглушили, когда я открыл глаза, на них были маски.
Они сказали, что, если я не буду сопротивляться, то обойдутся со мной по-божески. Так и случилось. Мне было больно, но не очень, все быстро закончилось, они велели сидеть мне тихо, и я сидел.
— Тогда с Аней, — добавил он печально, — у меня ничего не получилось, понимаете, я не смог. Но не мешал Олегу и Павлу.
— Они сразу ушли?
— Нет. Потом со мной была только Ира…
— Она представилась?
— Нет, имя ее я узнал позже, а тогда я не знал, как ее зовут. Но…
Он замолчал, уткнувшись носом в ладонь.
— Вы влюбились? — тихо спросила Мирослава.
— Вы не понимаете… Она была так нежна со мной и не позволила второй раз трогать меня другим девушкам, — он улыбнулся робко и застенчиво, — с ней у меня так все замечательно получилось! Я забыл о том, что мы не одни. И что вообще происходит…
— Я смотрел на ее грудь, руки и видел наколки — якорь, русалка… И мне так захотелось видеть ее лицо!
Он снова замолчал.
— И что же?
— Вы не поверите! Я сам потом удивлялся, откуда во мне взялась такая отчаянная решимость, но я поцеловал ее в губы, а потом потянул вниз зубами маску, и она на миг сползла. Этого мига мне хватило, чтобы рассмотреть каждую ее черточку. Испугался я только тогда, когда увидел, как потемнели ее глаза. Я даже подумал, что она убьет меня. Но Ира даже не ударила меня, только поправила маску и развязала меня. Я сидел ни жив, ни мертв. Вскоре они ушли. А я еще долго не мог прийти в себя. На следующий день я думал только о ней, я хотел видеть ее. Я готов был перетерпеть любую боль, лишь бы снова соединиться с ней. И я стал искать ее. Просто ходил по улицам, магазинам, кафе и другим людным местам. Я верил, что рано или поздно встречу ее. И однажды мне действительно повезло, я увидел ее в магазине и пошел за ней.
Хотел узнать, где она живет, она вошла в подъезд, уже было поздно и темно, не горело ни одной лампочки. Я шагнул за ней, и вдруг кто-то обхватил меня за шею и приставил к горлу нож. А потом я услышал разъяренное шипенье:
— Зачем за мной шпионишь — и слово ругательное.
Я даже не успел испугаться, сообразил, что это она и, еле ворочая языком, признался, что люблю ее.
— А она?
Он глупо улыбнулся:
— Она спросила: «Потрахаться еще хочешь?»
— Я признался, что очень хочу, но только с ней одной. Она рассмеялась и, нащупав в темноте молнию у меня на брюках потянула ее вниз и стала трогать меня там, понимаете? — Его щеки стали пунцовыми.
— Вполне, но подробности можете опустить, — сказала Мирослава как можно мягче, стараясь не спугнуть его откровенную исповедь.
Виталий обиженно захлопал ресницами:
— Если без подробностей, то у нас там все и произошло. А потом она потрепала меня по щеке и сказала, что если я буду за ней шпионить, то она прирежет меня, как молодого глупого барашка. Хотела вытолкнуть меня из подъезда прямо без штанов, но я упросил ее разрешить мне одеться.
— Разрешила?
— Да, она на самом деле добрая! — горячо воскликнул Виталий и, вспомнив все, добавил тихо. — Была…
— Вы вышли из подъезда, и?
— Полетел домой, как на крыльях! — снова вдохновился он. — Ведь я успел оставить ей свой телефон! Я буквально всунул ей в руку свою визитку.
— И она позвонила?
— Да!!! Но не сразу. Я ждал, волновался, почти потерял надежду. Хотел снова бродить по городу и искать ее. И вдруг случилось чудо! Она позвонила и сказала, что придет. Я чуть с ума не сошел от счастья! Купил шампанское, фрукты, мороженое, зажарил курицу и наготовил еще разных салатов. А главное, много роз и свечей. У нас была такая ночь любви! Как в кино или в книгах! Я был так счастлив! И я верил, нет, я чувствовал, что Ире хорошо со мной. Она сказала, что у нее ни разу в жизни не было такого чистого парня, как я.
— Табачникова просила у вас когда-нибудь деньги?
— Деньги? — вздрогнул он и грустно покачал головой. — Никогда. Я бы отдал ей любые деньги.
— Как долго вы встречались?
— С конца июня и до вашего прихода ко мне.
— Вы позвонили ей из телефона-автомата?
— Откуда вы знаете? — растерялся он.
— Работа у меня такая…
— Как вы узнали о том, что она погибла?
— Из криминальной хроники.
— А я никогда не смотрю эту хронику, у меня нежные нервы, и я ничего не знал. Я ждал, когда Ира мне позвонит.
Мирослава дотронулась до его руки:
— Вы кого-нибудь подозреваете?
Он вздрогнул, как неожиданно разбуженная птица:
— Конкретно никого. Я же не знаю, кто это может быть…
— Виталий, вы связывали свое изнасилование и изнасилование своих друзей с Анной Полянской?
— Сначала нет. Ведь столько времени прошло. А потом мне пришла в голову мысль, что это могла быть Аня…
— Они не показывали вам ее фотографию?
Он покачал головой.
— Вы не знали, что Анны Полянской нет в живых?
— Не знал.
— Но хоть смутно мысль о Полянской всплывала в вашем сознании.
— Да, пару раз, хотя сам не знаю почему.
— Вы говорили своей подруге о своих догадках?
— Один раз я ее напрямую спросил…
— А она?
— Загадочно улыбнулась и дала понять, что не хочет разговаривать на эту тему.
— О чем вы говорили в вашу последнюю встречу?
— Последний разговор был по телефону. — Две крупные слезинки скатились по его щеке, Виталий вытер их тыльной стороной ладони и, улыбнувшись сквозь слезы, продолжил. — Она сказала: «Мой зайчик, скоро мы с тобой поедем в Турцию, а хочешь, в Дубай?» Я сказал, что хочу, тем более и деньги у меня были. А потом она больше не звонила…
И он, не стесняясь больше присутствия Мирославы, заплакал, как ребенок.
Она не стала утешать его, просто встала и направилась к выходу.
А он выдохнул ей вслед с мечтательной отрешенной улыбкой на припухших губах:
— У меня никогда больше не будет такой любви! Никогда…
Мирослава вышла из подъезда. Она решила не вызывать Семена и дойти до дома пешком.
Стемнело. На выцветшем небе слабо мерцал осколок луны.
Она достала сотовый и набрала номер Карелина:
— Максим, я только вышла от Ромашова. Завтра поговорим…
— А если сейчас? — быстро перебил он.
— Ну, если вам не терпится…
— Не терпится.
— Сейчас я подъеду.
— Нет, лучше ждите меня возле дома Ромашова, я сейчас примчусь сам.
— Хорошо.
Мирослава огляделась вокруг, выбрала лавочку под кустом рябины, ветви которой буквально провисли от тяжести ягод, собранных в крупные налитые кисти.
Максим приехал почти мгновенно.
— Вы так быстро ехали?!
— Мы медленно летели, — отшутился он, — садитесь в салон.
Карелин привез ее в небольшое кафе, расположенное чуть ли не на самом краю города и называлось оно соответственно «На краю».
— Милое название, — проговорила она.
— Не говорите, его хозяин — большой чудак, бывший геолог. Но кормят здесь отлично, и уединиться можно.
Вскоре они уже сидели в небольшом уютном кабинетике и ели вкусное жаркое и салат из свежих овощей. После десерта, состоящего из вишневого пирога и чая, Мирослава рассказала оперативнику все, что узнала от Ромашова.
— Как странно иногда складывается та или иная судьба.
Мирослава была вполне согласна с ним.
— У Табачниковой есть родители или другие родственники? — спросила она.
— У нее имеется муж.
— Муж?!
— А чего вы так удивляетесь? — усмехнулся он.
— Гражданский?
— Нет, официальный и ребенок.
— Вот даже как, — проговорила она задумчиво. — Ну, что ж, нужно завтра с утра ехать к мужу.
— Нужно.
— Составите компанию?
— С превеликим удовольствием! Вам не влетит?
— Мне? — Карелин сделал удивленное лицо: — Так было же негласное распоряжение свыше во всем содействовать заезжему детективу.
Мирослава усмехнулась:
— Ну, если только было распоряжение свыше.
Они решили расстаться до утра.
Максим довез ее до ворот трофимовской усадьбы и умчался в ночь.
…Но едва лишь рассвет коснулся зыбкими перстами вершин деревьев, роняющих последнюю листву, Карелин был у ворот, и Мирослава услышала, как он посигналил.
Не обращая внимания на неодобрительное пыхтение Василия, она выскользнула на улицу.
Кот, помахав хвостом и убедившись, что никто не видит его демонстрации протеста, удалился в дом доглядывать прерванный утренний сон.
— Я не слишком рано?
— И это спрашивает опер? — улыбнулась Волгина.
— Опер — тоже человек, — повел он плечом.
— Несомненно, но наша с вами работа мало считается с такими временны́ми понятиями, как рано или поздно.
— Это правда.
На углу они взяли еще двух оперативников и дальше ехали молча до самого дома Табачниковой.
Двое оперативников поднялись на шестой этаж на лифте. Мирослава с Максимом одолели лестницу пешком.
На долгие и упорные звонки никто не откликался. После того как оперативники стали стучать в дверь, высунулась соседка из соседней квартиры и пригрозила вызвать полицию.
— Не надо, мы уже здесь, — сказал Карелин и протянул ей удостоверение.
Женщина вытащила из кармана халата очки и внимательно изучила документ.
Возвращая его Карелину, она сказала:
— Матвей, наверное, пьяный, — она вздохнула, — после гибели жены спивается он. Хорошо, что Сережу тетка забрала.
— Сережа — это кто? — спросила Мирослава.
— Сынишка их. Мальчонке всего пять лет.
Срочно был вызван участковый и слесарь. Благо дверь была деревянной, вскрыли ее довольно быстро. Прямо с порога в лицо оперативникам ударил спертый воздух, везде были раскиданы бутылки из-под водки, пива, вина.
Делягин Матвей Самсонович — муж Ирины Табачниковой был обнаружен на полу на кухне. Поначалу все подумали, что он мертв. Но Делягин был жив, хотя дышал с трудом.
— Мертвецки пьян, — подвел итог пожилой участковый.
Карелин вызвал «Скорую». Остальные тем временем начали осмотр квартиры.
Мирослава вышла на лестничную площадку и набрала номер телефона Трофимова.
— Богдан, — произнесла она, услышав его голос, — мы сейчас в квартире Табачниковой, той самой обладательницы наколки, которую нам изобразил Семакин.
— И что? — нетерпеливо перебил ее Трофимов.
— В квартире ее муж. Нам нужно поговорить с ним, но он в невменяемом состоянии. Нужен хороший нарколог, который сможет быстро привести его в чувство.
— Диктуйте адрес.
Она продиктовала и оглянулась на дверь, из-за которой уже выглянул Максим.
— Я потерял вас, — сказал он, — кому вы звонили?
— Трофимову, он сейчас привезет нарколога.
Карелин посмотрел на нее неодобрительно:
— Я вызвал «Скорую».
— И вы думаете, что врач «Скорой» сможет быстро привезти Делягина в чувство? — усмехнулась она.
— Не знаю, — буркнул опер.
— А нарколог Трофимова скорее всего сможет.
— Поглядим, — не слишком дружелюбно отозвался Карелин и скрылся за дверью, прикрыв ее за собой.
«Хорошо, что еще не захлопнул», — подумала Мирослава.
Хотя отлично понимала чувства оперативника и не злилась на него.
— Максим, мы ведь делаем одно дело, — сказала она тихо, отыскав его в одной из комнат.
Он примирительно кивнул:
— Я тоже погорячился. Вы ничего не сказали и исчезли.
— Извините. Мир?
— Мир.
Врач «Скорой» осмотрел Делягина и предложил его госпитализировать.
— Подождите минуточку, — попросила Мирослава, услышав шум подъезжавшего к дому автомобиля.
Она выглянула в окно. Это была машина частной «Скорой», а следом во двор въехал автомобиль Трофимова.
Волгина высунулась из окна и окликнула Богдана.
— Мы уже идем! — ответил он и в сопровождении трех врачей вошел в подъезд.
Двое из них несли какую-то аппаратуру.
Трофимов распорядился отпустить «Скорую». Карелин повел плечами и подчинился.
После чего врачи, приехавшие с Богданом, после короткого совещания перенесли Делягина в комнату, выставили из нее оперативников, детектива и самого Трофимова. Все безропотно подчинились и уселись ждать в другой комнате, которая, по-видимому, служила семье гостиной.
Карелин успел шепнуть Мирославе, что осмотр ничего не дал — наркотики, оружие, подозрительные фотографии и бумаги не обнаружены.
Впрочем, заранее было известно, что Матвей Делягин судим не был, наркотики не принимал. Жену пытался отучить, но не получилось. Однако позднее Табачникова сама от них отказалась, вероятно, действительно просто баловалась время от времени, но не подсела на них. Может, повезло с устойчивостью организма.
Ждать пришлось довольно долго. Наконец появился один из прибывших с Трофимовым медиков и сказал, что через полчаса клиент будет как огурчик.
Богдан взглянул на часы:
— Я больше ждать не могу, — сказал он так тихо, что слышать его могла только Мирослава, — поговорим потом.
Она кивнула.
— Слава тебе богу, отчалил, — пробормотал Карелин.
— Не любите вы Трофимова, — улыбнулась Мирослава.
— А кто же любит начальство? — улыбнулся ей в ответ Максим.
— Он вам не начальник…
— Это вы так думаете. А тот, кто работает в администрации, всегда имеет возможность нажать на рычаги.
— Грустно.
— Еще как, — согласился он.
— Только непонятно, почему рычаги не были задействованы, когда случилась беда с Коршуновым?
— Почему же не были, — отозвался Карелин, — были, просто сработали вхолостую.
— Понятно…
Наконец, Карелину и Волгиной разрешили войти к Делягину.
Матвей полулежал на диване. Лицо его было бледным, но взгляд стал осмысленным.
— Вы можете говорить? — спросил Карелин, представившись.
— Могу. А кто с вами?
— Детектив Мирослава Волгина.
Делягин удовлетворился его ответом, и Максим не стал объяснять ему, что Волгина — частный детектив. Вместо этого он произнес с укором:
— Что же вы, Матвей Самсонович, доводите себя до такого состояния? Ведь так и умереть можно.
— Иры больше нет, — выдохнул тот с надрывом.
— Зато у вас есть сын, которого растить надо, — продолжил наставлять Делягина оперативник.
— О Сергее Ирина тетка позаботится.
— И не стыдно вам, здоровому лбу, свой отцовский долг перекладывать на хрупкие плечи пожилой родственницы?!
— Что вы заладили, стыдно, не стыдно! Говорю же вам, тошно мне без Ирки! Может, я ее любил!
— Если вы ее любили, — встряла Мирослава, — то почему же позволили ей устраивать сексуальный террор?
— Какой такой террор?! — искренне возмутился Делягин. — У нас с Ирой секретов не было. И это был обыкновенный акт справедливого возмездия.
— Значит, справедливого?
Он уверенно кивнул.
— И тем не менее как же вы позволили своей жене спать с другими? — не выдержал Максим.
— Так это же не по любви, а работа за деньги, — простодушно отозвался Делягин.
— Вы подозреваете, кто мог расправиться с вашей женой?
Матвей помотал головой.
— Вы знаете, кто был заказчиком этой так называемой акции справедливого возмездия?
— Имя, отчество, фамилию не знаю. Знаю только, что это была женщина.
— Почему вы так решили?
— Ира говорила о ней в женском роде.
— У вашей жены был любовник?
— Зачем? — искренне изумился Делягин.
— Ну, не знаю, ведь заводят же замужние женщины любовников, причины могут быть разными.
— Заводят, если муж не удовлетворяет, — уверенно ответил Делягин.
— Ну, так вот… — заговорил Максим.
— Я удовлетворял свою жену на все сто! — рявкнул, перебив его, Делягин.
— Хорошо, — сказала Мирослава, — значит, вы не знали… о близком друге своей жены.
— Вы что, издеваетесь, что ли?! — взвился Делягин.
— Вы бы о сыне так беспокоились, — не выдержал Карелин.
Делягин смерил его уничтожающим взглядом.
— Есть ли у вашей жены родственники? — спросила Мирослава.
— Так вот тетка, — буркнул Матвей, не глядя на нее.
— Как зовут тетку вашей жены?
— Вера Семеновна Филатова.
— Где она живет?
Делягин нехотя назвал адрес.
— Это такая красная высотка?
— Да, — протянул он удивленно и впервые за все время разговора встретился с ней глазами, хотел о чем-то спросить, но, видимо, передумал и снова уставился в пространство.
— Были ли у вашей жены подруги?
— А как же! — воскликнул он насмешливо: — Три девицы под окном. Тьфу!
— Имена, фамилии?
— Попова Лия Сергеевна и Астахова Марина Павловна.
— Адреса.
Делягин вопреки ожиданиям детективов не стал говорить, что понятия не имеет о месте их прописки. Вместо этого он назвал точные адреса обеих женщин.
— Они давно были знакомы?
— С Ирой, что ли?
Мирослава кивнула.
— С тюрьмы.
— Матвей, можно я задам вам некорректный вопрос?
— Попробуйте, — усмехнулся он горько.
— Нам известно, что сами вы законопослушный гражданин, почему вы выбрали Ирину?
— Да как вам сказать, — он уставился на нее, не мигая, — может, слыхали, есть такая штука, как любовь?
Она кивнула.
— Вот я и влюбился. Принимается такой ответ? Другого у меня все равно нет.
— Принимается.
— Мы уходим, — сказал Карелин, — а вы, гражданин Делягин, как законопослушный гражданин, не превращайте себя в алкаша. Лучше помогайте следствию.
— Уж не хотите ли вы сказать, господин полицейский, что отыщете убийцу моей жены? — спросил он насмешливо.
— Отыщем, — отозвался уверенно Карелин, — можете не сомневаться.
Когда оперативник вышел, Мирослава задержалась у двери, прижалась к ней спиной:
— Матвей!
— Что еще?
— Вы сказали, что сильно любили Иру?
— Ну?!
— Я уверена, что для нее очень важно даже будучи там. — Она кивнула на потолок.
— Не туда киваете, — хмыкнул он и указал пальцем на пол.
— Пусть там, — согласилась Мирослава, — но я уверена, что для нее очень важно, как будет жить ее сын и кем он станет.
— Да понял я, не дурак. И вы тоже поймите, сорвался я!
— Понимаю.
— Но все, обещаю, больше ни рюмки. Приду в себя и заберу Серого домой.
— Ну, вот и хорошо.
— Эх, Ирка, Ирка, что же ты натворила, — всхлипнул Делягин, когда дверь за полицией закрылась.
Он забыл, что в доме еще оставались врачи, и поэтому вздрогнул, когда дверь снова открылась, и вошел один из них.
Доктор, привезенный Трофимовым, был не только опытным наркологом, он был еще и хорошим психологом, поэтому проповедей читать не стал, а сухо объяснил пациенту, как и что он должен делать дальше для поддержания себя в норме.
Делягин поблагодарил, сполз с дивана и полез в шкаф, где хранились его сбережения.
— Если вы за деньгами, — остановил его доктор, — то уже все оплачено.
— Кем, полицией? — удивился Матвей.
— Нет, Трофимовым Богданом Юрьевичем.
— Каким Трофимовым?
— Тем, что работает в администрации.
Матвей присвистнул и спросил:
— И куда же Ирка ввязалась?
— Понятия не имею, — равнодушно отозвался доктор, — закройте за нами дверь. Да, вот моя визитка. Если понадобится консультация, позвоните.
— Премного благодарен, — хмыкнул Матвей, — но денег платить за ваши консультации у меня нет.
— Я проконсультирую вас без денег.
— На основе благотворительности?
— Можете считать, что именно так.
После того как врачи вслед за полицией покинули его дом, Матвей подошел к зеркалу и долго смотрел на себя, потом вздохнул и сказал своему отражению:
— Да, опустился ты, брат. Помнится мне, что барон Мюнхгаузен утверждал, что сам себя вытащил из болота за волосы. Придется и мне самому себя тянуть из болота, в котором я увяз по самое не хочу. Мент или коп, не разберешь, кто он теперь, но суть в том, что он прав, мне Серого поднимать надо. Не хочу я, чтобы мой пацан родного отца стыдился. — Матвей уронил голову на грудь.
Потом встряхнулся весь, как молодой жеребец, выпущенный на волю, и начал методично наводить порядок в своем запущенном жилище.
— Максим, — сказала Мирослава Карелину в машине, — тебе не показалось странным, что Полянская с семьей живет в том же доме, что и тетка Табачниковой?
— Да, я обратил на это внимание…
— Высади меня возле скверика на углу.
— Куда вы теперь?
— Вызову Семена и поеду к Филатовой.
Он кивнул:
— Надеюсь, потом поделитесь со мной информацией?
— Вы сомневаетесь? — улыбнулась она.
— Не то чтобы… просто уточняю.
Вера Семеновна Филатова оказалась дома и не особо удивилась приходу детектива, вероятно, решив, что за уточнениями пришли из полиции.
На кухне, куда ее провела хозяйка, Мирослава увидела белобрысого худенького мальчика. Она догадалась, что это сын Табачниковой и Делягина.
— Сережа, ты иди, пока погуляй во дворе, но далеко не уходи.
— Хорошо, баба Вера, — покладисто согласился ребенок, взял с подоконника игрушечный самосвал и выскользнул из кухни.
— Это сын вашей племянницы? — решила уточнить Мирослава.
— Да, и Матвея. Матюша запил, как на грех, не вовремя, поэтому Сереженька пока у меня.
— А Делягин часто выпивает?
— Нет, господь с вами! — взмахнула обеими руками Филатова. — Это из-за Ирки он. Любил ее сильно. Племянница она мне, но что скрывать, непутевая была, царство ей небесное. — Вера Семеновна перекрестилась. И продолжила: — А Матвей все терпел, прощал ей. Он парень хороший. Даст бог, успокоится и найдет женщину по себе и, чтоб Сереженьку она не обижала. Но пока я жива, всегда за ним приглядывать буду.
— А вы ладили со своей племянницей?
— Конечно, ведь родная кровь. Хоть и ругала я ее постоянно, уговаривала образумиться и жить нормально.
— Ирина часто вас навещала?
— Несколько раз в месяц.
— Вера Семеновна, а деньги Ира у вас занимала?
— Бывало, — грустно улыбнулась Филатова, — но я, как узнала, что эта шалопайка в казино повадилась шастать, так давать ей перестала.
— Ирина играла в казино?
— Играла… и проигрывала там немало.
— А муж ее об этом знал?
— Догадывался, должно быть.
— Наверное, она и из дома уносила какие-то вещи?
— Нет, знаю точно, что из дома Ирка ничего не таскала. А вот где брала деньги, не знаю.
— Вы не в курсе, Ира изменяла мужу?
— Нет, гулять от Матвея она не гуляла, правда, до поры до времени. Не так давно у нее хахаль молодой появился.
— Откуда вы об этом узнали?
— Она сама не так давно проговорилась. Пришла ко мне навеселе, я ее бранить стала, говорю: «Матвею надоест терпеть твои загулы, и он выставит тебя из дома». А она говорит: «Не страшно, у меня теперь другой есть молодой, не бедный».
— Ира в самом деле хотела уйти от мужа?
— Нет, какой там, — отмахнулась Филатова, — кобенилась только. Я на нее тогда коршуном накинулась, все пыталась ей мозги вправить. Но она, когда выпивши, ей море по колено.
— Как и всем в таком состоянии.
Филатова в ответ только вздохнула.
— Вера Семеновна, а, может быть, деньги на казино Ире давал этот ее молодой любовник?
— Нет, Ирка гордая была, она от мужика бы денег не взяла.
— Но где-то она их все-таки брала.
Филатова снова вздохнула и вытерла глаза тыльной стороной руки:
— Боюсь я, что она за старое взялась…
— То есть?
— Она за кражи сидела, квартиры они с товарками чистили. Вот, наверное, и опять…
— Скажите, а вы хорошо знакомы с Вероникой Полянской?
— С Вероникой? — искренне удивилась неожиданному для нее вопросу Филатова. — Да, знакомы, она моя соседка.
— А была ли знакома с ней ваша племянница?
— Нет, я Иру с Вероникой не знакомила.
— Но, может быть, она видела ее у вас?
Филатова задумалась:
— Не припомню, что-то… Хотя да, один раз, когда Ира была у меня, и мы с ней сильно поссорились, заглянула Вероника. Помню, спросила меня, кто это, я и ляпнула, что это родственница-рецидивистка. Наверное, я ее этим сильно напугала или смутила, так как она тут же выбежала от меня, извинилась, сказала, что зайдет позже. И чуть ли не бегом припустилась.
— Вас это не удивило?
— Чему тут удивляться, — пожала плечами Вера Семеновна, — кому доставит удовольствие общение с соседями, имеющими родственников-рецидивистов?
— Но ведь Полянская не перестала с вами общаться?
— Не перестала, — согласилась Филатова.
— Как вы думаете почему?
— Вероника — женщина интеллигентная, взяла себя в руки, поняла, что я-то ни в чем не виновата, так что и сторониться меня не стоит.
— Возможно, — согласилась Мирослава.
— А как вы можете охарактеризовать саму Полянскую?
— Я что-то не пойму, к чему вы клоните, — недоуменно проговорила Филатова, — вы ведь пришли из-за Иры?
— Совершенно верно, — кивнула Мирослава.
— Так при чем тут Вероника?
— Может, и ни при чем, — уклончиво отозвалась Мирослава.
— Ну, что ж, правоохранительным органам видней, — вздохнула Вера Семеновна, — о Веронике могу сказать только хорошее. Она добрая, отзывчивая, всегда готова на помощь прийти. Семья у них хорошая. Муж в ней души не чает. Да и она очень любит его. Трое деток у них. Все ухоженные, веселые.
— А сама Полянская всегда в хорошем настроении?
— Ну, это вы уже хватили! — воскликнула Филатова. — Все же живые люди! А постоянно в хорошем настроении пребывают только психи и распространители хренорезок!
— Распространители чего?
— Те, что шляются по домам и уговаривают простофиль купить у них какую-нибудь гадость.
— Поняла. Но все-таки хотелось бы уточнить, Полянская не выглядела унылой?
— Нет, не выглядела. Сильно не в себе я вообще видела ее только один раз.
— Давно это было?
— Честно, не помню, — Филатова прижала руку к сердцу, — рада бы сказать, но не буду вводить в заблуждение.
— Значит, это было несколько месяцев назад?
— Да, наверное, около года прошло или больше.
— Вера Семеновна, спасибо вам, вы очень нам помогли.
— Не за что, вы лучше скажите, того, кто мою Ирку убил, найдут?
— Почти уверена, что да.
— Спасибо хоть за это, — вздохнула Филатова, закрывая дверь за детективом.
Мирослава, как обещала, позвонила Карелину.
— Мы сейчас едем к Поповой, потом к Астаховой, вы с нами?
— Куда подъехать?
— К отделению. Пересядете ко мне в машину и тогда расскажете, что узнали у Филатовой.
— Мчусь!
Возле отделения Мирослава отпустила Сему, которому очень не хотелось уезжать. А хотелось ему, как он сам выражался, «поучаствовать в этой заварушке», но опять же, по убеждению самого Семы, — против начальства не попрешь. Поэтому, высадив Мирославу, он уехал, в надежде, что скоро опять ей понадобится.
Волгина, пересев в машину Карелина, рассказала ему все, что удалось узнать от Филатовой.
— Значит, вероятность того, что Полянская и Табачникова были знакомы, существует? — уточнил он.
— Я почти уверена, что Полянская мгновенно покинула квартиру Филатовой, узнав о том, кем является ее родственница, вовсе не потому, что была шокирована или напугана, а потому, что ей нужно было во что бы то ни стало догнать Табачникову.
Карелин задумчиво кивнул и потер подбородок.
