Глава 13
Мирослава провела вечер в компании Мориса и кота, они вкусно поужинали запеченными в духовке куриными грудками и овощным салатом. К чаю были маленькие плюшки с корицей. Правда, Дон отказался и от салата, и от плюшек.
— Но это его дело, — решили хозяева единогласно.
Мирослава рассказала Морису все, что ей удалось узнать. Она увидела, как заходили его желваки, когда она начала рассказывать ему о своей встрече с бродягами.
— В следующий раз я поеду с вами! — жестко заявил он.
— Хорошо, — не стала спорить она и только улыбнулась.
— Вы думаете, что этот парень из кафе сможет вспомнить номер машины, на которой приехала та женщина?
— Не знаю, — пожала плечами Мирослава, — это было бы, конечно, здорово, но надеяться только на это не стоит…
— Вы думаете, что это была она?
Мирослава поняла, кого он имеет в виду и кивнула.
— И что же делать?
— Собираюсь подкупить какого-нибудь мальчишку, чтобы он незаметно соскреб мне кусочек почвы с колес ее машины…
— А дальше?
— Отдать его на экспертизу, чтобы сравнить с образцом с дачи Фалалеевых.
— У вас есть грунт с их дачи?
Она кивнула.
— Но говорят, что там все опечатано…
Она снова кивнула.
— А как же?
— Ты просто как маленький! Я что, через забор не перелезу?
— Но это нарушение.
Она хмыкнула в ответ.
— И потом вас мог кто-то увидеть…
— Я превратилась в невидимку.
— Все шутите?
— Отчасти. Ну, не волнуйся, — она коснулась его руки, — меня, правда, никто не видел.
Он тихо вздохнул.
— Морис, ты чудо, — шепнула она.
— Я догадывался об этом.
Они переглянулись и рассмеялись.
— Вы поделитесь всем этим с Шурой? — спросил он.
— Не сразу…
— Почему?
— Мне нужно еще узнать, как вторая туфля Маргариты оказалась в мусорном баке возле ее дома.
— Разве это возможно? — удивился Морис.
— Вообще-то ничего невозможного в этом нет. Ведь кто-то положил ее туда.
— Но он давно ушел, — возразил Миндаугас.
— Однако остался след.
— Какой след? — не понял он.
— Информационный, — неопределенно ответила она.
Миндаугас не понял, что она имеет в виду, но уточнять не стал…
Утром было прохладно. Сеял мелкий редкий дождь, больше похожий на водяную пыль. Солнце уткнулось носом в большое белое облако, как в пуховую подушку, и делало вид, что еще спит… Людям оставалось только смириться с тем, что проспать время подъема могут не только они, но и солнце…
Мирославу ухудшавшаяся погода ничуть не смущала. За годы детективной работы она подметила, что в пасмурные дни люди более склонны копаться в прошлом и вспоминать все, что там произошло, чуть ли не до мельчайших подробностей, чем тогда, когда с утра ярко светит солнце и зовет навстречу с чем-то многообещающим и новым.
Она начала опрос жильцов с первого этажа. Почти все были дома, но, увы, никто не видел, чтобы к Маргарите не так давно приходила Анна Фалалеева. О точной дате вообще не было смысла спрашивать.
Напоследок Мирослава оставила посещение Таисии Бекбулатовой. Та нисколько не удивилась ее приходу. Предложила вместе выпить какао с оладьями.
Когда они сели за стол, спросила:
— Есть ли что-то хорошее для Маргариты?
Мирослава кивнула.
Таисия не стала выспрашивать, что именно.
Съев пару оладий, Волгина поблагодарила хозяйку и сказала:
— Я вообще-то по делу.
— Догадываюсь, — вздохнула Таисия.
— Пробежалась по квартирам, надеялась, что кто-то из жильцов заметил Анну. Но, увы.
— Оно и понятно, — попыталась успокоить детектива Бекбулатова, — люди же не сидят около глазков или окон и не следят за соседями.
Мирослава помолчала и спросила:
— А что, у вас в доме есть влюбленные?
— Кто?! — оторопела Таисия.
— Влюбленные, — и пояснила: — Я, конечно, понимаю, что нынешние парочки не сидят во дворах на скамейке и не прогуливаются по аллеям, но все-таки они могут поздно возвращаться, например, из клуба и заметить что-то интересное.
— А! В этом смысле, — Таисия задумалась, — так даже сразу и не вспомню… Хотя Ксения из первой квартиры часто поздно возвращается. Тетя Фая, это мама Ксении, постоянно из-за этого скандалит.
— Она одна возвращается?
— Нет, ее Костик до квартиры провожает.
— Придется мне снова вернуться в первую квартиру.
— Лучше не надо, — улыбнулась Таисия, — тетя Фая по утрам не в радужном настроении, а Ксения сейчас побежит на работу.
— Она далеко работает?
— Нет, через два квартала в парикмахерской маникюр делает. Кстати, хорошо, — Таисия протянула руки, — вот, смотрите, у нее делала.
Руки Таисии действительно выглядели ухоженными.
— Парикмахерская называется «Ласточка», располагается в жилом доме. Раньше-то там обычная квартира была. Но вот хозяйка парикмахерской выкупила ее у жильцов и открыла свою «Ласточку».
— Спасибо. А как я узнаю Ксению?
— Так она одна делает маникюр. Заведение-то небольшое. Два парикмахера и Ксения.
— Хорошо. Спасибо за какао и оладьи.
— Не за что. Забегайте еще. Только помогите Марго.
— Я постараюсь.
Мирослава легко нашла «Ласточку», заплатила в кассу деньги за маникюр и прошла в небольшой зал.
Ксения оказалась симпатичной пампушечкой с живыми карими глазами. Она уже собралась заняться руками Мирославы, как та незаметно вытащила свое удостоверение и показала девушке.
— Так вы из полиции? — округлила та глаза.
— Не совсем, — уклончиво отозвалась Мирослава, — но я занимаюсь делом вашей соседки Маргариты Максименковой…
— Маргоша хорошая! — перебила ее Ксения.
— Вот как? — удивилась Мирослава.
— Конечно! Я ей маникюр на дому делала. И ей сюда не тащиться, и мне деньги на руки. А платила она хорошо, никогда не скупилась. Ну, и я, в свою очередь, старалась ей угодить.
— Я сегодня утром разговаривала с вашей мамой…
— Так это вы приходили?!
Мирослава кивнула:
— Но ваша мама сказала, что она дома одна.
— Ее обычные заморочки! Вы еще не знаете мою маму!
— Я хотела узнать, не видел ли кто-то родственницу Маргариты Анну недавно?
— Недавно? Так мы с Костиком видели! — воскликнула Ксения.
— Когда?
Девушка задумалась, а потом назвала число.
Мирослава замерла, боясь спугнуть удачу.
— Вы видели ее днем? — тихо спросила она.
— Нет, под утро, меня как раз Костик провожал. Мы шли мимо нашей парикмахерской. А вон там, на углу телефон. Уже допотопный, но работает. Костик решил из него позвонить своей матери, а то она тоже, как и моя, уже пятый угол искала.
— Почему не с сотового?
— Он у него, как всегда, разрядился!
— А где была Анна?
— Так в телефонной будке и была, она как раз выходила.
— Она вас заметила?
— Может, и заметила, но точно не узнала.
— Почему вы так думаете?
— У нее лицо было какое-то отрешенное.
— Отрешенное?
— Ну, вы когда-нибудь в музее были?
— Была, — улыбнулась Мирослава.
— Статуи там видели?
— Да.
— Ну, так вот, у нее именно такое лицо и было.
— Ксения, но ведь было темно, как же вы рассмотрели ее лицо?
— Так там как раз возле будки и стоит фонарь. Правда, это длилось всего мгновение…
— Что?
— Попадание света на ее лицо.
— А одежду вы рассмотрели?
Девушка задумалась, потом покачала головой:
— Если честно, то нет. Помню только, что наряд был какой-то несуразный.
— В смысле?
— Старушечий. Да и сама она выглядела странно.
— То есть?
— Вся какая-то согнутая, и ноги переставляла так, точно ей сто лет.
— Может, это была не она?
— Я тоже так сначала подумала… Но все-таки это была Анна Фалалеева, — проговорила уверенно девушка.
— Что она могла делать в этом месте ночью?
— Может, как раз к Маргарите шла…
— Нет, она у нее в эту ночь не была.
О звонке Мирослава умолчала.
— Ой, — воскликнула Ксения, — мы за разговором о ваших руках забыли.
— Может, уже и не надо… — засомневалась Мирослава.
— Что вы! Надо! Я вам так классно все сделаю, что вы потом только ко мне и будете ходить, — заверила она Мирославу.
Руки Волгиной после того, как над ними поработала Ксения, и правда стали выглядеть настолько изумительно, что даже Мирослава удивилась и внимательно к ним пригляделась.
— Ну что, нравится? — спросила Ксения.
— Очень! — искренне отозвалась Мирослава и положила под салфетку дополнительный гонорар.
— Что вы! Не надо! — зашептала зарумянившаяся девушка, — вы же уже оплатили мою работу.
— А это не за маникюр, — улыбнулась детектив.
— А за что?
— За предоставленные сведения.
— Ой!
— Ксения! А вы всех собачников знаете в вашем дворе?
— Да у нас их раз-два и обчелся! Только Пал Палыч со своим Батоном.
— С батоном?
— Это так его дворнягу зовут. И Марья Кирилловна с Феней. Феня болонка.
— Лай Фени я, кажется, слышала…
— А Пал Палыч с Батоном живут в первом подъезде.
— Спасибо вам большое, Ксения! — искренне поблагодарила Мирослава.
— Мне-то за что! Это вам спасибо! — Девушка потупила глаза.
Мирослава решила вернуться во двор Максименковой.
Лай болонки она действительно слышала утром, но вот с хозяйкой собаки пообщаться ей не удалось, так как дверь квартиры никто не открыл. Мирослава решила сначала пообщаться с хозяином Батона, а потом снова попытать счастья с хозяйкой Фени.
Пал Палыч оказался высоким осанистым мужчиной с залысинами и радушным хозяином. Он принялся потчевать Мирославу котлетами, при этом уверяя, что в случае отказа обидится.
Глядя на тарелку с двумя жирными котлетами, Мирослава вздохнула и попросила чаю покрепче. Пока хозяин ходил на кухню за чаем, обе котлеты были благополучно скормлены Батону.
Вернувшийся Пал Палыч одобрительно посмотрел на пустую тарелку.
Узнав, зачем пришла Волгина, он пустился в долгие рассуждения о падении нравственности вообще и Маргаритиной в частности.
Поняв, что ничего полезного Пал Палыч сообщить ей не может, Мирослава, потрепав на прощание Батона, уже собралась уходить, как хозяин выдал следующую фразу, которую Мирослава чуть не пропустила мимо ушей из-за ее банального начала:
— До чего уже опустились у нас женщины! Молодая совсем, а по ночам роется в мусоре!
— Кто? — замерла на месте Мирослава.
— Я у нее имя, фамилию не спрашивал! — отрезал хозяин.
— Расскажите, пожалуйста, поподробнее, Пал Палыч, миленький! — Мирослава страстно прижала снова подбежавшего к ней Батона.
— Я вижу, вы животных любите, — смягчился он.
— Обожаю!
— Так вот, значит, гуляем мы с Батошей, и вдруг он занервничал, залаял. Ну, думаю, опять бомжи в баках роются. Пошел прогнать. Гляжу, а это молодая женщина! Увидела меня и деру дала! Я ей вслед кричу: «Бессовестная! Работать надо!»
— А она?
— Что она? Убежала без оглядки.
— Прямо убежала?
— Не то чтобы бегом, но очень быстрым шагом.
— И вы ее, конечно, не рассмотрели?
— Лица не рассмотрел.
— А с чего вы решили, что она молодая?
— По фигуре.
— А во что она была одета?
— Плащ на ней был темный, похоже, что цвета кофе.
— А волосы?
— Волосы светлые.
— Туфли?
— Туфли, туфли, — пробормотал он, — а, вспомнил, когда она улепетывала и на нее упал свет, одна туфля была сиреневой.
— А вторая?
— Вторую не заметил. Но надо думать, что не в разных туфлях она ходит, — ответил мужчина, — хотя от таких опустившихся особ можно ожидать чего угодно, — добавил он ворчливо.
— Который тогда был час, вы не помните?
— Где-то около четырех…
— А как вы думаете, Пал Палыч, вещи, что на ней были, с помойки?
— Я бы так не сказал… — задумчиво почесал он подбородок, — скорее всего, из этого утильсырья…
— С какого утильсырья? — не поняла Мирослава.
— С того, что нам с загнившего Запада присылают. Они тряпье это поносят, простирнут и сюда шлют.
— Понятно. Из секонд-хенда.
— Вот-вот, — закивал хозяин Батона.
Распрощавшись с собакой и ее хозяином, Мирослава отправилась в подъезд, где жила Максименкова. Она снова позвонила в квартиру, где обитала хозяйка болонки.
На этот раз дверь ей открыла дородная дама и басом спросила:
— Вам кого?
— Марью Кирилловну.
— Это я. Вы по какому вопросу?
— Я детектив Мирослава Волгина, расследую…
— Знаю, знаю, — не дав договорить, замахала на нее полными руками Марья Кирилловна, — проходите.
Когда они оказались в гостиной, хозяйка квартиры указала на болонку пепельного цвета, лежавшую на диване:
— Это Феня.
— Очень приятно, — улыбнулась Мирослава.
— Вы не бойтесь. Она не кусается, — заверила ее хозяйка.
— Я и не боюсь.
— Это хорошо. А то некоторые неумные люди говорят, что все болонки кусаются. И считают их глупыми. А моя Феня очень умная.
— Да, это заметно, — проговорила Мирослава.
Марья Кирилловна внимательно посмотрела на Мирославу и, убедившись, что та не иронизирует, довольно кивнула.
— Вас интересуют сведения о Маргарите Максименковой? — спросила она.
— Да, и это тоже.
— Так вот, я ничего плохого про нее сказать не могу. — И увидев вопрос в глазах Мирославы, добавила: — Да, Рита жила свободно, рамками никакими себя не ограничивала. Но это ее дело. Вы согласны?
— Возможно.
— В то, что она убила своего бывшего любовника, я не верю.
— Почему?
— Не такая она женщина, чтобы из-за мужчины себе жизнь портить.
— А кто, вы думаете, его убил?
— Этого я не знаю, — пожала Марья Кирилловна полными плечами.
— А Анну Фалалееву вы знаете?
— Знаю, а как же. Но она мне не нравится, — категорично заявила женщина.
— Почему?
— Она мою Феню не любит.
— Ах, это…
— Вы зря отмахиваетесь!
— Я не отмахиваюсь, — улыбнулась Мирослава.
— Я к чему это, — проговорила Марья Кирилловна, — вы вот животных любите?
— Люблю, — не задумываясь, ответила Мирослава.
— А Фалалеева их не любит.
— С чего вы взяли?
— Я нутром чую!
— Может, она просто боится собак?
— Нет, она их не любит! Я сама видела, как она пнула кота, который у нас в подъезде обитает. Мы его кто чем может подкармливаем.
— А как же Феня?
— Что Феня? — удивилась хозяйка.
— Она на кота не лает?
— Она у меня девочка воспитанная, — похвалила свою любимицу Марья Кирилловна.
— А вы Фалалееву вообще давно видели?
— Не так чтобы давно, но когда точно, не помню.
— Хотя бы примерно?
— Недели полторы назад…
— А где?
— Да в подъезде. Еще рано совсем было, Феня попросилась на улицу. А Анна вышмыгнула из квартиры Маргариты, дверь за собой захлопнула и чуть ли не бегом по лестнице.
— Маргарита ее не провожала?
— Я еще и сама удивилась! И самое главное — в такую рань!
— А в руках у нее что-нибудь было?
— Было. Дамская сумочка и мешочек.
— Какой мешочек?
— В таких обычно продукты носят, вещи какие-то небольшие.
— Но что именно там было, вы не знаете…
— Нет, конечно, — улыбнулась Марья Кирилловна, — может, у нее там сменная обувь была.
— Обувь?
— Это я так неуклюже пошутила, вспомнила, как мы когда-то в школу вторую обувь таскали. Правда, мешки нам тогда матери из ткани шили.
— Ах, это, — отозвалась Мирослава задумчиво и сердечно распрощалась с Феней, погладив ее по лохматой голове и пожелав всего доброго ее хозяйке. — Превосходно, — сказала она сама себе, — улик полно, но все косвенные…
В это время зазвонил ее сотовый. Звонили из частной лаборатории, куда она отдала образцы почвы, взятые с дачи Фалалеевых, с прилегающего к стоянке куска земли и добытые проворным дворовым мальчуганом за мзду с колес оливковой «Хонды». Образцы со стоянки и с колес оказались идентичными.
— Это уже что-то! — обрадовалась Мирослава, — теперь нужно заставить поспешить следователя и взять образцы официально, пока Фалалеева не отогнала свой автомобиль на мойку.
