Глава 14. Элизабет Холтон
Этот человек был непробиваемой стеной, причем глухой — без единого окна, через которое можно было бы разглядеть его душу. Он не злился, не пытался на нее давить, как те уголовники, к которым она привыкла, в нем даже не было высокомерия. Манеры Александра Гирса были безупречны, казалось, что он давно уже знает исход и просто ждет, когда его отпустят.
— Неужели вам нечего делать, кроме как тратить время на меня? — поинтересовался Гирс. — Как вариант, вы могли бы поискать настоящего убийцу, который, если вы не забыли, может быть причастен и к аварии с участием моего крестника. Как видите, на мою семью он тоже ополчился, я жертва, а не преступник.
— Нет никаких доказательств, что за всем этим стоит один человек. Недавно вы были убеждены, что покушение на вашего племянника организовала Полина Увашева, — напомнила Инга.
— Неужели? Не припомню такого.
— Вы отказываетесь от своих собственных слов?
— Не нужно приписывать моему подзащитному слова, которые ничем не подтверждены, — вклинился адвокат.
На этом допросе работы у него было немного. У Инги не было ни новых улик, ни подсказок. Она надеялась лишь на то, что возьмет Гирса измором, заставит его случайно оговориться, он ведь тоже не совершенен.
Хотя стратегия была откровенно слабой и больше напоминала отчаяние. Никогда еще Инга не чувствовала себя такой беспомощной. Хуже всего то, что она почти поверила в успех, а разочарование бьет куда больнее обычного поражения. Она, всегда уповавшая на силу закона, теперь столкнулась с ситуацией, когда его использовали против полиции.
Она не сомневалась, что, как только Гирса выпустят из-под стражи, он тут же исчезнет. А потом она может находить сколько угодно доказательств, в них просто не будет смысла.
— Зачем вам все это? — спросила она. — Такая жестокость, столько смертей… Каково это — жить с таким грузом на душе?
— Вы не обязаны на это отвечать, Александр Константинович, — поморщился адвокат. — Мы не на исповеди, давайте по существу!
Инга и сама понимала, что бесполезно спрашивать об этом. Она не претендовала на роль эксперта по серийным убийцам, как Анна Солари, но и она знала, что маньяки не способны на раскаяние и сострадание. Они просто не знают, что это такое! Поэтому она и сама не бралась сказать, чего пытается добиться этим вопросом, чего ожидает от Гирса. Что он внезапно осознает свою вину, разрыдается и во всем сознается? Да конечно!
Она не ожидала услышать ответ — и все же услышала.
— Я не буду говорить про жестокость и смерти, это действительно не моя тема, — указал Гирс, пристально глядя ей в глаза. — И все же иногда мы все совершаем поступки, которыми не гордимся.
— Поступки поступкам рознь!
— Да, но порой даже худшие из них на первый взгляд не так уж плохи. Пока не столкнешься с последствиями, не знаешь, что может случиться. А когда случается, уже слишком поздно.
Адвокат удивленно смотрел то на своего подзащитного, то на следовательницу, не зная, как реагировать. Инга тоже не до конца понимала, что тут происходит, на предыдущих допросах ничего подобного не было, но это был хоть какой-то сдвиг, и она не хотела останавливаться.
— Мне всегда казалось, что взрослые люди сами отвечают и за свою судьбу, и за свои поступки.
— Отвечать не значит предотвращать. Вот, например, ты думаешь, что сдал душу в аренду, а ты, оказывается, давно ее продал.
Он, похоже, просто издевается над ней! Конечно, как же иначе? Он просто заскучал в камере и придумал новый способ показать свое превосходство.
Глупо было надеяться, что в его словах вдруг мелькнет скрытое послание.
— Некоторыми душами даже дьявол побрезгует, — заметила Инга.
— Может быть. Но пока не окажешься в ситуации, когда больше нечего продавать, а продать что-то надо, все будет казаться совершенно иным.
— Вы всерьез считаете, что все с этим сталкиваются?
— Я считаю, что у каждого своя слабость, — туманно заявил Гирс. — Хуже всего, когда находятся люди, которые способны ее использовать.
Нет, это не насмешка, это угроза. До них Гирс раньше не опускался, но он, видно, почувствовал, что свобода уже очень близко. А раз так, разговоры его только развлекали, и Инга не собиралась ему подыгрывать.
— Благодарю вас, Александр Константинович, надеюсь, вы впредь будете более разговорчивы.
— Мне больше нечего сказать.
Она вышла из допросной первой и только в коридоре поняла, что ей холодно, хотя в отделении давно включили отопление и раньше она никогда не мерзла.
Слова Гирса не шли у нее из головы. Он как будто намекал ей на что-то! Вот только на что? Какую еще слабость он нашел? Инга многим пожертвовала, чтобы стать хорошей полицейской. Она жила одна, близких друзей у нее не было, она соблюдала безопасную дистанцию со всеми, и ее некем было шантажировать, нарушений за ней тоже не водилось.
Или, может, он указывал на физическую слабость? Но это глупо, слишком примитивно для такого человека, как Гирс. Для женщины она была в отличной форме. Да и потом, среди его жертв были сильные мужчины, и что, сильно им это помогло?
А может… может, он каким-то образом узнал о той истории? Нет, невозможно, он не мог! Но ведь Дмитрий Аграновский как-то выяснил правду, не зря же он раньше намекал ей, что ему все известно, хотя они больше не возвращались к тому разговору.
Инге было неспокойно в этот день, она вспоминала допрос Гирса, прослушивала запись, однако так и не обнаружила ничего нового. Чтобы отвлечься, она занялась документами, монотонной работой, и это, как всегда, помогло. Она решила, что в словах Гирса не было никакого скрытого смысла — или это был выстрел вслепую, надежда на то, что слабости действительно есть у всех.
Пусть старается, раз задергался, значит, какие-то доказательства его вины все же есть, их найдут!
Она засиделась на работе до вечера. Инга и сама не бралась сказать, как это получается. Должно быть, виной всему ранние закаты: вид за окном одинаковый что в четыре часа, что в восемь. Само время ее не волновало, но, пока шло это расследование, она не хотела рисковать понапрасну и дожидаться, пока улицы опустеют.
Поэтому она начала собираться, готовясь уйти. Она уже застегивала плащ, когда ее телефон трелью предупредил ее о новом сообщении. К своему удивлению, Инга обнаружила, что это фотография — без слов, да еще и с неизвестного номера. Она могла бы и вовсе не открывать ее, но следовательница не позволила себе такую беспечность.
Спустя пару секунд снимок загрузился, открылся на весь экран — и Инге показалось, что у нее земля уходит из-под ног. Она забыла, где находится, почему, кто она вообще такая. Ее немигающий взгляд был прикован к фотографии, которая была для нее воплощением худшего из кошмаров.
Прошлое, которое она так старательно пыталась скрыть, все-таки ее настигло.
* * *
Анне не слишком хотелось идти на эту встречу, но не идти было нельзя. Инга сейчас была в особо опасном положении: логично предположить, что именно от следовательницы, ведущей его дело, Гирс избавится прежде всего. Правда, несколько удивляло, что она связалась с Анной, а не, например, с Дмитрием, который был ей откровенно симпатичен, хотя она изо всех сил старалась изобразить обратное. Однако это можно было списать на то, что Дмитрий намекнул ей, что он вроде как знает темную тайну из ее прошлого. И хотя на самом деле никто из них не имел ни малейшего понятия об этой тайне, да и не интересовался ею, Инга была начеку. Анну же она считала понятным злом — неприятным, но, в общем-то, терпимым.
«Нам необходимо поговорить по делу, это срочно, нужен ваш совет», — было сказано в сообщении, полученном Анной. Дальше шел адрес небольшого круглосуточного ресторана, расположенного над ночным клубом. Не самое приятное место, однако находящееся недалеко от отделения, в котором работала Инга, так что этот выбор можно было понять. Быстрая проверка показала, что это здание не было связано с Гирсом, его построили задолго до того, как открылось бюро.
Нужно было ехать, потому что Анна сама дала следовательнице номер, который завела специально для таких разговоров. Хотя телефон в любом случае придется менять — его слишком многие знают, чтобы можно было говорить о каких-то секретах. Может, и переехать стоило бы… и порвать все контакты с Леоном… Но об этом можно будет подумать позже.
Она не стала предупреждать Леона, потому что ему отдых сейчас нужен был больше, чем ей. Он изводил себя, охраняя ее, а в его состоянии это было опасно. Да, от природы ему досталось великолепное здоровье, которое позволило ему пережить то, что другого убило бы на месте. Однако он злоупотреблял этим даром! Он оставался на ногах двадцать часов в сутки, работал над делом, ездил из города к дому Анны и обратно. Он никогда ни на что не жаловался, но болезненная бледность и частое дыхание через ингалятор выдавали его с головой. Поэтому Анна с огромным трудом заставила его поехать домой и отдохнуть. Он рвался остаться в бункере, но она не позволила: она слишком хорошо помнила, что дома его ждет беременная жена. У Анны, не понимавшей нормальную жизнь, были свои принципы, и от веры в то, что семьи нельзя рушить, она бы не отказалась.
Да и потом, она не видела в этой поездке ничего особенного. Инга договорилась о встрече в оживленном районе, Гирс сейчас под замком, ему сложно было бы спланировать нападение на них так быстро. Анна не считала, что он беспомощен или уже побежден — до этого еще далеко. Но руки у него связаны, и на каждый план придется тратить гораздо больше времени, чем раньше.
Поэтому она согласилась и уже в десять была в городе. Анна оставила машину на подземной парковке, миновала ночной клуб, где едва умещалась далеко не трезвая толпа, и поднялась в небольшой зал ресторана. Здесь было темно, душно от сигаретного дыма и не слишком уютно из-за ревущих ритмов, пробивающихся снизу. Хотя сюда вряд ли приходили за уютом: Анне хватило одного взгляда, чтобы определить — перед ней излюбленное место парочек, которые пересекаются ради одной ночи. Сейчас они выпьют по символическому бокалу вина и отправятся туда, где их никто не побеспокоит.
Среди всего этого Инга Шипова была совсем уж чужеродным элементом. Она даже сюда явилась в форме, и это обеспечило ряды пустых столиков рядом с ней и настороженные взгляды официанток.
Впрочем, Анну это беспокоило не больше, чем Ингу. Едва встретившись глазами со следовательницей, она поняла: что-то не так.
Это не простой разговор.
Это, возможно, происходит даже не по воле Инги.
В целом полицейская ей не слишком нравилась как человек. В ней была жесткость, пропитанная лицемерием. Чувствовалось, что для Инги не совсем естественно быть таким бесчувственным сухарем, но она по какой-то причине сама себя сковала правилами и верила, что весь мир должен поступать так же. Любое проявление свободы приводило ее в ярость, потому что в глубине души она сама хотела того же, а получить не могла. Именно поэтому они с Анной были чуть ли не естественными врагами. Однако они уважали ум и профессионализм друг друга, и этого было достаточно для перемирия.
Вот и теперь Анна ожидала увидеть перед собой мирную, спокойную следовательницу, как всегда презрительную, способную смотреть на нее свысока, даже если она просит помощи. Но Инга заметно нервничала, так сильно, что не могла этого скрыть. Она вертела в руках телефон, а при появлении Анны покраснела и отвела взгляд.
Анне захотелось развернуться и уйти, ей казалось, что она стоит прямо на медвежьем капкане, который вот-вот сомкнется на ней. Но вмешался холодный разум и заставил не дергаться. Она уже ошиблась, когда пришла сюда, не заподозрив неладное. Теперь ей нужно идти до конца, потому что бросить Ингу тоже нельзя. Может, позвать Леона? Нет, только не сейчас… Если за всем этим стоит Гирс, он наверняка хочет, чтобы она привела к нему Леона, чтобы все его враги оказались в одном месте.
Поэтому она спокойно, будто ничего особенного не случилось, пересекла зал и села за столик.
— Что произошло и как он это сделал? — с улыбкой поинтересовалась Анна. Любому, кто наблюдал за ней со стороны, показалось бы, что она просто ведет дружескую беседу и ни о чем не беспокоится.
— Мне очень жаль… — прошептала следовательница.
— По делу, сантименты оставь на потом. Что у него есть на тебя?
Ей нужно было понять его план как можно быстрее, только так Анна надеялась спасти их обеих.
Вместо ответа следовательница протянула ей свой мобильный телефон. На экране была открыта фотография: маленькая девочка лет семи-восьми, не больше, в школьной форме явно западного стиля, испуганная, связанная, запертая в каком-то подвале. Просто похищенный ребенок? Нет, это не было достаточно надежным поводком для упрямой следовательницы. Гирс знал, что у него будет всего одна попытка подчинить Ингу, если бы он ошибся, его дела стали бы только хуже, он должен был действовать наверняка.
— Рассказывай, — велела Анна, продолжая изучать снимок.
— Это моя дочь… Он похитил мою дочь! Мне очень жаль…
— Не это рассказывай, про сантименты я тебе уже говорила. Чего он от тебя хочет, когда он дал это тебе, что сказал сделать и при чем тут я.
Ей было тяжело оставаться спокойной, но она сдерживалась, не давала страху прорасти через ее душу. Опыт подсказывал: страх лучше оставить на потом, он ослабляет, злость куда надежней.
— Он не должен был знать о ней, никто не должен, — тихо ответила Инга. — Юля… она тут ни при чем, не связана со всем этим! Часов в восемь он прислал мне фото, дальше — письмо с инструкциями.
— Что за инструкции?
— Мне нужно было связаться с тобой и пригласить тебя на встречу. С Аграновским тоже… С младшим, с Леонидом…
При упоминании его имени страх все же кольнул ледяной иголкой, но Анна поспешила отстраниться от него.
— Ты вызвала сюда Леона?
— Нет, я не смогла… У него отключен телефон, я отправила сообщение, а оно так и осталось непрочитанным… Но я все равно следовала инструкциям, потому что у него Юля!
Отключенный телефон — это очень странно. Леон никогда не отключает телефон, а уж сейчас, когда все они в опасности, он ни за что бы так не поступил! Анна решила бы, что это связано с Гирсом, если бы в это же время сам Гирс не пытался до него добраться. Получается, отключенный телефон — это неожиданная техническая проблема, не более. Но все к лучшему! Значит, хотя бы Леон не попадется…
— Что еще тебе нужно было сделать? — спросила Анна.
— Это все. Я не знаю, что будет дальше, ради чего все это… Больше никаких инструкций у меня не было! Прости меня…
Что ж, Гирс умел находить слабые места и бить по ним. Если бы он просто взял в заложники какого-нибудь ребенка, Инга тоже была бы напугана, но она начала бы спасательную операцию, а не выполняла условия похитителя. Однако материнский инстинкт теперь правил бал, он мешал ей мыслить здраво и принимать неизбежные риски. Инга была просто не в состоянии понять, что правильно, а что — нет. Эта фотография закрыла от нее целый мир.
Вот только…
— Нет у него никакой Юли, — указала Анна. — Можешь выдыхать.
— Что? Но фото…
— Фотошоп, есть в мире такое диво.
— Это не может быть фотошоп, я в таком разбираюсь, — упорствовала Инга. — Слишком хорошо для фотошопа!
— Вот ты на мобильном телефоне сильно разглядишь, что хорошо, а что — не очень! Хотя скидку тебе могу дать: это качественная работа, не поделка на коленке. Но посмотри внимательно на ее глаза. Не как мать посмотри, а как профессионал!
Анна максимально увеличила фото и протянула телефон обратно Инге. Любой матери сложно было бы смотреть на испуганное, заплаканное лицо своего ребенка. Никому и в голову не пришло бы вот так увеличивать его, разбивать на пиксели, словно наслаждаясь этим ужасом. Но если все-таки заставить себя это сделать, можно многого добиться.
Тот, кто делал эту картинку, постарался. Скорее всего, он взял изображение ребенка, а то и не одно, и исказил черты, использовал грязь на лице и растрепанные волосы, недостаток света, мрачное окружение, чтобы создать зловещую атмосферу плена. Вот только в темных глазах девочки отражалось что-то светлое — похоже, ясное небо, наверняка дневной свет, которого в этом подвале быть не могло. Деталь была крошечной, несущественной на первый взгляд, пара пикселей, не больше. Но Анна не была матерью, и уж тем более матерью этого ребенка, поэтому она изначально искала на снимке подвох — и нашла его.
Инга тоже увидела несоответствие, однако ей пока сложно было принять его. Сердце наверняка уже шептало ей: а если все-таки она? С этим нужно было заканчивать, потому что выбраться они могли, только если следовательница будет мыслить здраво.
— Где сейчас Юля? — спросила Анна. — Ты пыталась ей позвонить?
— Нет… у меня нет ее телефона… — рассеянно отозвалась Инга.
— Как это?
— Долгая история.
— Хорошо, ты пыталась связаться с тем, кто присматривает за ней?
— Его телефона у меня тоже нет…
Ситуация становилась все более запутанной. Однако Анна ведь сразу почувствовала, что Инга что-то скрывает — что-то неприятное, важное для нее. Теперь занавес тайны понемногу приоткрывался, но как не вовремя!
— Где Юля сейчас должна быть? — допытывалась Анна.
— Во Франции…
— Твою ж… и ты решила, что Гирс успел ее похитить и привезти сюда так быстро, хотя у него у самого уже земля горит под ногами?
— Ты этого не поймешь! — зло посмотрела на нее следовательница. — У тебя детей нет!
— У тебя с ними, похоже, тоже не очень. Голову включи! Он не мог вытащить твою Юлю из Франции и привезти сюда так быстро, он за решеткой, за его подельниками следят!
— Мы не знаем о нем всего!
— Но мы знаем о нем достаточно.
— Пока есть хоть малейший шанс, что это Юля, я… — Инга запнулась, перевела взгляд на что-то, находящееся за спиной Анны, нахмурилась. — А он что тут делает? Его я не звала!
Поспешно обернувшись, Анна мгновенно поняла причину ее удивления: к ним направлялся Георгий Гирс собственной персоной. Не похоже, что он оказался здесь случайно и просто искал свободный столик. Нет, он шел именно к ним, и вид у него был мрачный и решительный.
Гирс-младший сел за их столик без приглашения и раздраженно посмотрел сначала на Анну, а потом на Ингу.
— Чего надо? — осведомился он. — Это кто такая? Я думал, тут не будет посторонних! Или вы, менты, просто боитесь брать взятки своими руками? Мол, я все передам этой курице, а вы типа не при делах? Да мне плевать, как это будет сделано, просто выпустите батю! Надумаете меня кинуть — будет плохо, предупреждаю сразу.
— Не понимаю, — только и смогла произнести Инга.
— Это че, прикол такой? — возмутился Георгий. — Я думал, мы договорились!
— О чем?
— Это развод? Со мной такие игры не пройдут!
— Да какие игры?
Инга, все еще потрясенная недавним страхом, никак не могла понять, что происходит. А вот Анна начинала догадываться, она видела, что задумал Александр Гирс. Сложная схема — он уже в том положении, когда приходится идти ва-банк.
— Можно посмотреть эту переписку? — спросила она.
— Зачем? — подозрительно покосился на нее Георгий. — Ты кто вообще?
— Не важно. Не доверяете мне — покажите Инге. Это же переписка с ней, так? Значит, она имеет право увидеть.
Георгий был смущен, но изо всех сил старался изобразить уверенность: ему хотелось быть достойным сыном своего отца. Выдержав для приличия паузу, он протянул телефон Инге с таким видом, будто это с самого начала было его решение.
Переписка шла в одном из мессенджеров. Номер и правда принадлежал Инге, но это мало что значило. Анна подозревала, что взломать такую программу даже проще, чем кажется. Для этого не нужно похищать телефон следовательницы, зачем? Достаточно, чтобы номер в чате казался таким же, как у нее. Ну а дальше — это просто текст. За ним нет ни лица, ни голоса, отправить его может кто угодно, но в последнее время именно такое общение стало самым привычным, ни к чему не обязывающим.
Текст, связанный с именем Инги, заверял Георгия, что вопрос с его отцом можно решить мирным путем. Да, это будет стоить немалых денег, но все лучше, чем суд и возможная конфискация! Георгий согласился, Инга назначила встречу, и вот они оба здесь.
— Я этого не писала! — разозлилась следовательница.
— Фигассе ты задний ход включила! — поразился Георгий. — А поздно, вот, у меня все сохранено!
— Но на моем телефоне этих сообщений нет!
— Так ты их удалила — невелик подвиг! Слушай, чего тебе надо? Больше денег?
Они продолжали пререкаться, но Анна их уже не слушала, она пыталась просчитать план Александра Гирса. Какая странная компания: она, Инга, его сын и, теоретически, еще Леон. Трое из четырех мешают ему. Но к чему здесь четвертый, зачем втягивать в это Георгия? Что, им предстояло умереть всем вместе? Или кому-то умереть, а кому-то — выжить?
Очень может быть! Все они считали, что его первой мишенью будет Инга. Но что, если как раз ее он убивать не собирался? Он увидел, что сможет манипулировать ею с помощью дочери. Да и потом, если бы умерла следовательница, занимающаяся его делом, ей на смену пришел бы тот, кто вел бы себя осторожнее, а доказательств его вины стало бы только больше. Не нужно убирать Ингу, нужно повлиять на нее, только и всего.
Другое дело — если умрет его сын. Родной сын, единственный ребенок! Гирс-старший уже делал акцент на том, что он жертва и его семья пострадала, когда Илья попал в аварию. Если теперь погибнет Георгий, да еще так, как предыдущие жертвы, адвокаты Александра вцепятся в это мертвой хваткой, будут давить на жалость. Никому ведь и в голову не придет, что отец способен убить сына, для большинства людей это настолько противоестественно, что они не заподозрят в таком других. Однако если допустить, что отец — психопат, не способный на любовь, то можно поверить, что и сын станет для него лишь ресурсом, который нужно грамотно использовать.
Холмс, если задуматься, поступал так же. Это потом, когда его стали считать первым серийным убийцей Америки, его имя обросло слухами и небылицами. Молва превратила его чуть ли не в сверхъестественное существо, воплощение самой Смерти. Считалось, что он убивал по первому же капризу.
Но на самом деле он был сдержан и расчетлив в своих убийствах, он не трогал тех, чья смерть могла привлечь к нему ненужное внимание. Приехав в Чикаго, он, окончивший медицинский университет, устроился в аптеку, которой заправляла Элизабет Холтон. Он был на хорошем счету и скоро накопил достаточно денег, чтобы выкупить и аптеку, и недвижимость напротив нее, дома, на основании которых он позже построил свой замок пыток.
И вот здесь слухи и сплетни набрали полную силу. Элизабет Холтон и ее мужа они сделали беспомощными стариками, а Холмса — безжалостным убийцей, который расправился с ними, чтобы получить то, что ему нужно. На самом же деле Холтонов он не убивал и аптеку выкупил вполне законно. Он прекрасно понимал, что ему не нужно пристальное внимание полиции, особенно сейчас, когда он начинает строить отель, полный тайных комнат и орудий пыток. Он умел держать свою ярость под контролем, и история с Холтонами это доказала. Даже если ему хотелось убить Элизабет Холтон, которая, вероятнее всего, была лишь немногим старше его, а вовсе не старухой, он сдержался. Холмс был умен и расчетлив, он не позволил бы одному капризу разрушить все его замыслы. Элизабет Холтон ушла с миром.
Теперь Александр Гирс готовился проделать нечто подобное. Из всех, кого он собрал здесь, ему выгоднее всего было оставить в живых Ингу Шипову. Но остальные, а это Анна и Георгий… им предстояло умереть, тут без вариантов.
Если, конечно, они позволят ему добиться своего.
— Нужно выбираться отсюда, — сказала Анна.
— Что? — возмутился Георгий. — Мать вашу, если это какой-то розыгрыш, то ни хрена не смешно!
— Это не розыгрыш. Похоже, твой отец — не убийца, а настоящий убийца собрал нас здесь, и понятно зачем.
Она не могла ничего объяснить ни ему, ни Инге, на это просто не было времени. Разговоры можно было отложить, сейчас важнее всего оказаться подальше от места, которое выбрал Гирс-старший.
Инга тоже поняла это:
— Что ты предлагаешь?
— Где твоя машина?
— На паркинге под клубом…
— Моя там же, но туда лучше не соваться.
В клубе полно народу, построил его не Гирс, так что вряд ли здесь есть тайные комнаты. А вот парковка — другое дело, она выглядит новой, недавно отремонтированной, и свидетелей там будет куда меньше.
— Моя машина на улице, у входа, — указал Георгий. Он, похоже, еще ничего не понимал, но чувствовал их искреннюю тревогу, передававшуюся и ему.
— Там же нельзя парковаться! — возмутилась Инга.
— Ну, оштрафуй меня за это!
— Его недисциплинированность нам на руку, — вмешалась Анна. — Думаю, мы сможем добраться до машины по боковой лестнице.
— Да без вариантов, я так сюда поднялся!
— Вот и отлично. Отделение полиции недалеко, нужно ехать туда, а уже там, когда мы будем в безопасности, я вам все объясню!
— Может, вызовем полицию? — предложила Инга.
— Не факт, что у нас есть время… Если на нас нападут напрямую, пострадают люди, в зале под нами неадекватная толпа!
— Я полицию ждать не буду, — мрачно указал Георгий. — Это точно подстава!
— Нет никакой подставы, но ждать и правда очень опасно, — признала Анна. Она опасалась, что при вызове полиции за ними приедут далеко не полицейские, однако сказать об этом следовательнице не могла. Сейчас, когда они не знали, кто на них нападет, разумнее было сохранять узкий круг тех, кому они могли доверять. Правда, Георгий вошел в этот круг лишь на правах потенциальной жертвы, но с этим придется смириться. — Нужно использовать фактор неожиданности, уходить сейчас, пока кажется, будто мы дожидаемся Леона. Ты ведь не сказала, что он не придет?
— Нет, — ответила Инга. — Я вообще не отсылала никаких сообщений, только выполняла инструкции…
— Тогда у нас есть и этот козырь. Будем пробовать!
План был простой, по-своему предсказуемый, но вместе с тем не лишенный шанса на успех. Гирс-старший наверняка подготовил западню на парковке, мог ли он ожидать, что они обо всем догадаются и покинут здание через выход на улицу?
Это им и предстояло проверить.
* * *
Леон прекрасно знал, как его тело реагирует на травму и необходимость восстановления после травмы. Дмитрий с детства называл это Великой Спячкой и в чем-то был прав. Никакие лекарства не помогали ему так, как сон. Вымотавшись, он мог отключиться в самом прямом смысле, как отключается компьютер, лишившись электричества. В такие моменты он проваливался в глубокий сон, нарушить который было очень сложно. Зато и пробуждение обычно приносило запас новых сил, в которых он особенно нуждался.
Теперь был как раз такой случай. Он вернулся домой, мысленно поблагодарил Лидию за то, что она не приставала к нему с вопросами, все еще изображая из себя обиженную, и заснул на диване. Проснулся Леон поздно, зато и чувствовал себя обновленным. Дышать снова было легко, мысли стали ясными, ему хотелось действия.
Любое действие было связано с Анной, и возвращаться к ней, туда, в бункер, уже стало чуть ли не привычкой. Правда, на этот раз он предпочел чуть задержаться, чтобы позавтракать: после сна тело требовало еды. Леон позволил себе эту паузу, недолгую и оправданную, а заодно и воспользовался возможностью проверить электронную почту: он ждал ответа на одно письмо.
Оказалось, что ждал он не зря: ему ответили в социальных сетях. Он уже не слишком надеялся на успех, и теперь оповещение о том, что его запрос был принят, заставило его позабыть обо всем на свете.
Александр Гирс не давал ему покоя. С подачи Анны Леон немало узнал о Холмсе, и ему сложно было поверить уже в то, что такое существо однажды жило на свете. Но что теперь появилось новое чудовище, такое же, а может, и хуже… Неправильно, невозможно это! Да и потом, было одно важное несовпадение, которое не могла объяснить даже Анна. Таким, как Холмс, можно было только родиться. А Александр Гирс, похоже, вышел на профессиональный уровень в зрелом возрасте. Он сдерживался так долго? Искал себя? Или никто ничего не замечал из-за его частых переездов?
Леону нужно было знать наверняка, поэтому он отыскал в социальных сетях его бывшую жену, Марину Гирс. Это было непросто: она сторонилась любого внимания, даже фотографий своих не размещала и, похоже, использовала этот сайт просто для поддержания контакта с друзьями, к которым Леон никак не относился. Ее страница казалась заброшенной, сложно было понять, бывала она там или нет. Но связаться с ней иными путями пока не получилось даже у полиции, ее надежно скрывал океан.
Так что Леон написал ей, решив, что он ничего не теряет. Он не стал пускаться в подробности, сообщил лишь, что он следователь, а ее бывший муж арестован по подозрению в убийстве конкурентов. Он просил Марину подтвердить, способен ли Александр на такое.
Он ожидал, что она напишет ему ответ, да и то в лучшем случае. Но она не спешила, и он почти отчаялся, решив, что она забросила эту страницу. А сегодня Марина отозвалась, она не просто согласилась поговорить с ним, она назначила время для видеозвонка.
Вот только Леон почти опоздал. Он не учел разницу во времени и с ужасом понял, что полтора часа из тех двух, которые Марина выбрала интервалом для их беседы, уже истекли. Возможно, она вообще его не дождалась, разозлилась, и все пропало, второй попытки она ему точно не даст! Поэтому Леон бросил все и занялся настройкой чата.
К его огромному облегчению, Марина ответила. Она, конечно, была недовольна задержкой — и все равно она была здесь. Это наталкивало на мысль, что бывший муж ей по-прежнему небезразличен. Тут одно из двух: или она все еще любила его и готовилась оправдать, или он чем-то так насолил ей, что теперь она ухватилась за возможность забить последний гвоздь в крышку его гроба.
«Видеочат, — потребовала она в сообщении. — Я хочу видеть, что вы — не он».
Мера предосторожности была несколько наивной: Леон вполне мог работать на Гирса. И все равно он согласился, ему нужно было вовлечь ее в эту беседу любой ценой.
Марина Гирс оказалась полной, неухоженной, но явно довольной жизнью женщиной. Это была не та неухоженность, которая появляется из-за бедности или болезней. Нет, скорее, Марина относилась к тем женщинам, которым надоедает следить за собой. Не хочется, и все, причин не находят, и так хорошо. Имеют право. Впрочем, даже сейчас можно было догадаться, что в молодости Марина была удивительно красива.
Она неплохо устроилась на новом месте, не бедствовала так точно. За спиной у нее просматривалась типичная американская гостиная с белыми стенами и стандартным набором мебели. Марина не ютилась в трейлере, ей достался дом среднего размера. Неплохой исход для женщины, которая бежала в чужую страну с полупустым чемоданом и маленьким ребенком! Хотя, возможно, ребенок ей и помог — у Георгия Гирса сейчас хватало возможностей отсылать деньги матери.
За окном, попавшим в объектив веб-камеры, шумел густой лес. Марина затерялась в провинции, в тихом городке и наслаждалась покоем. Она была далека от забот и хлопот в прошлом родной страны. American dream — или одно из ее проявлений.
— Значит, он кого-то убил? — со смешком поинтересовалась она. — Ради бизнеса, конечно! Ради наживы. Я знала, что однажды до такого дойдет.
— Вы можете рассказать о нем?
— О да, уж я расскажу!
В ее голосе звенела обида, которая служила лучшим намеком на честность рассказа.
Александр и Марина познакомились, когда им обоим уже было за тридцать. Но это не лишало их любовь искренности, потому что они были красивы и полны сил. По крайней мере, Марина была влюблена и верила, что возраст даст им те преимущества, которых нет у студентов, поможет избежать ненужных ссор и глупых споров. Говорят, что любовная лодка разбивается о быт, но с бытом у них было все в порядке. Они привыкли к самостоятельной жизни, умели зарабатывать, могли позволить собственное жилье. Что еще нужно?
— Но это мне было не нужно, — признала Марина. — У Александра Константиновича, его светлости, были совсем другие планы!
Она хотела типичную семью, среднестатистическую в лучшем смысле слова: папа, мама, два ребенка. В идеале — мальчик и девочка. Небольшая уютная квартирка. Дача и поездка на море раз в год. Встречи с друзьями по праздникам. Внуки и счастливая старость.
А Александр хотел денег и той жизни, которую они могли принести. Ему важно было именно богатство, роскошь, на меньшее он был не согласен. То, что для Марины было мечтой, ему не просто не нравилось, оно угнетало его. Он постоянно стремился к большему.
— Он быстро сообразил, что честным трудом ничего не добьется, и занялся какими-то махинациями.
— Что именно он делал? — насторожился Леон.
— Понятия не имею, но иногда он сутками не бывал дома. Я не знала толком, чем он занят, а он мне не говорил, потому что знал: я это не поддержу. Могла ли я догадаться, что он нарушает закон? Да, наверное, не дура же. Хотя, по-своему, дура! Мне так хотелось сохранить семью любой ценой, что я готова была закрыть глаза на что угодно. А он постоянно скакал по городам и делал вид, что это нормально, все так живут. Думаю, если бы не родился Гоша, ничего бы не закончилось.
— Вы ушли от него, когда родился сын?
Эта версия казалась Леону вполне логичной. Раньше Марина могла игнорировать подозрительное поведение мужа, а потом она стала матерью и захотела оградить ребенка от такой жизни. Разве нет? Что еще могло заставить ее бежать так далеко от России?
Но Марина лишь рассмеялась:
— Я от него ушла? Да это он меня бросил!
— Что вы имеете в виду?
— А что обычно имеют в виду под такими словами? Тут такая ситуация была, что и обычный мужчина бы не справился. Сашенька ни с чем справляться не собирался, чего он мне тогда наговорил — и вспоминать не хочу!
В этот момент со стороны, из части комнаты, не попавшей в объектив, послышался шум: будто что-то упало. Марина вздрогнула от неожиданности, но не испугалась. Похоже, она знала, что в доме не одна, и не была удивлена. Она отвернулась от камеры, нахмурилась:
— Гошенька, прекрати! Не трогай вазу, уже поздно, иди спать!
— Я вас не отвлекаю? — осторожно спросил Леон.
— Да нет, все в порядке, у меня тут сын просто… Я думала, он уже лег спать, пока я вас дожидалась, но он услышал, что я с кем-то говорю, и пришел посмотреть. Гошенька, иди в кроватку, мама сейчас придет!
Похоже, жизнь в США сложилась у Марины даже лучше, чем предполагал Леон, раз она родила еще одного ребенка. Да еще и недавно, судя по тому, как она с ним разговаривает! Но ведь ей, как и Гирсу, за шестьдесят… судьба и правда непредсказуема.
И она назвала его Гошенькой. Тоже Георгий? Два Георгия — как знак тоски по сыну, вернувшемуся к отцу? Или Гошенька — это уже от Григория?
Леона это никак не касалось, но любопытство одержало верх:
— У вас оба сына Георгии?
— Оба? — удивилась Марина. — Господь с вами, куда мне второго, этого бы вытянуть!
— Не уверен, что понимаю…
Она могла ему ответить — и она явно собиралась. Но ответ оказался не нужен, потому что лучшее объяснение появилось перед камерой. «Гошенька», к которому обращалась Марина, подошел ближе к компьютеру, посмотрел на экран и улыбнулся.
Он был высоким и таким же массивным, как мать, а то и больше. На вид ему было лет тридцать, и в его лице, добродушном и приветливом, без труда угадывались те неповторимые черты, которые создает синдром Дауна.
— Это… — начал Леон и не смог закончить, шок был настолько велик, что у него не было слов.
— Позвольте представить: Георгий Александрович Гирс! — язвительно произнесла Марина. Она, похоже, заметила удивление Леона и истолковала его неправильно, решив, что это связано с болезнью ее сына. Ей было невдомек, что происходит на другой стороне океана. — Он же — та самая причина, по которой его папаша нас бросил.
Во время беременности Марины супруги продолжали много путешествовать, к врачам она толком и не обращалась. Но ей казалось, что это не так уж важно, ведь она чувствовала себя прекрасно. Поэтому рождение ребенка с синдромом Дауна стало для них обоих полной неожиданностью.
Александр сразу же заявил, что ребенок не от него. Он вопил, что в его роду такого не было и все проблемы однозначно от Марины и ее семьи. Он оскорблял ее, а с другой стороны давили врачи, настоятельно рекомендовавшие сдать младенца в детский дом и «не губить жизнь».
Ей казалось, что мир вокруг нее просто рушится, и, когда вдруг появилась соломинка, за которую можно ухватиться, Марина не стала медлить. Ее бывшая одноклассница, много лет назад переехавшая в США, узнала о ее беде и предложила помочь. Она готова была поддержать Марину деньгами и убеждала, что к детям с синдромом Дауна здесь относятся не так, как в России.
Марина поверила ей. Она согласилась на развод, уехала и навсегда позабыла о прошлом.
— С тех пор он никогда больше не пытался связаться с нами, — заявила Марина. — На ребенка ему плевать! В этом весь он. Вы спрашиваете меня, мог ли он убить ради наживы? Еще как! Деньги для него всегда были превыше всего!
Леон слушал ее, не упускал ни одной детали, но мысли его все равно сейчас были не здесь. Те факты, которые он отбросил, потому что посчитал неважными, снова всплывали в памяти и соединялись друг с другом.
Похоже, они рано перечеркнули версию о том, что в лесном пожаре Максим Кавелин хотел переродиться. Их сбило с толку, что Георгия Гирса там не было… Потому что его вообще нигде не было! Но было имя, был ребенок, рожденный в положенный срок и связанный с Александром Гирсом. Никаких поддельных документов не нужно! Достаточно просто заявить, что свидетельство о рождении пропало, но вот он — отец, готов все подтвердить. Настоящий Георгий Гирс никак не мог их разоблачить, он был солнечным созданием, живущим в своей собственной вселенной. Да и к Марине никто не обращался, слишком уж надежно она замела следы.
Получается, Кавелин получил все, что хотел: связи, положение в обществе, а главное, деньги на то, чтобы воплощать свои замыслы! Леону пока сложно было понять, как все это связано с Александром Гирсом и Ильей Закревским, какую роль в этой истории сыграли они. Но он ведь не обязан во всем разбираться сам, есть Анна, она подскажет!
Ему нужно было как можно скорее все рассказать ей, поэтому он наспех попрощался с Мариной, поблагодарив ее, закрыл чат и потянулся к телефону.
А телефон оказался выключен. Состояние аппарата тут было ни при чем — Леон точно помнил, что еще вчера вечером в батарее оставалась половина заряда. Сам он и вовсе не подумал бы о том, чтобы остаться без связи добровольно.
— Лида! — крикнул он.
Она не заставила себя долго ждать. Леон даже допускал, что она подслушивала его разговор с Мариной, но это было не так важно, ей это все равно ничего не даст. Вид у Лидии был смиренный, как у несчастной мученицы, загнанной в угол домашним тираном.
— Что-то случилась, дорогой? — пролепетала она.
— Что с моим телефоном, не подскажешь?
— Я его отключила.
— Зачем?!
— Чтобы тебя никто не беспокоил! Ты вчера пришел такой уставший, что я решила: никто не должен будить тебя напрасными звонками. Я хотела, чтобы мой любимый отдохнул!
Она искусно изображала наивную дурочку, на которую грех даже голос повысить, и лишь ее глаза, хитрые, колючие, разрушали этот блаженный образ. Лидия прекрасно знала, что делает гадость, и хотела, чтобы он тоже понимал это. В последнее время у нее было не так много путей отомстить ему… Но как же не вовремя она решила проявить себя! Говорить с ней было бесполезно, она бы все равно ничего не поняла, да и не хотелось Леону тратить на нее драгоценное время.
Он включил телефон, и на экране тут же появились три оповещения.
Одно — послание от Инги Шиповой.
Второе — неотвеченный вызов от Анны.
Третье — предупреждение от программы, которую она установила на его телефон.
Программа сообщала, что следящий браслет Анны был отключен этой ночью.
