Глава 9. Клара Лавринг
Леон сомневался, что теперь в ней сразу признают совершеннолетнюю. Анна всегда выглядела молодо — особенности тонкой, подтянутой фигуры, которая одинакова и для взрослых женщин, которым очень повезло, и для девочек-подростков. Но теперь она и вовсе постаралась.
Ее макияж был агрессивным и, если называть вещи своими именами, глупым, однако глупым по-детски. Она выбелила кожу до бледного фарфорового оттенка, густо накрасила черным глаза и губы, убрала с лица любой намек на теплый цвет. Теперь она напоминала то ли очень женственного солиста рок-группы, то ли дерзкую панду. Наряд был под стать: узкие кожаные брюки, черный корсет, поверх него — свободная накидка-сетка и косуха. Ботинки тяжелые, с металлическими набойками, на лице — не меньше килограмма пирсинга всех видов и размеров. Да еще и волосы ярко-красные с черными концами, словно она неудачно наклонилась над ведром с краской.
Первую минуту он вообще не мог говорить, он просто рассматривал ее, как экзотического зверька в зоопарке. Наконец он выдал:
— Уау!
— Вот именно, — подмигнула ему Анна. — Уау — мое второе имя.
Он не мог сказать, что в восторге от этого образа трудного подростка, который ищет себя не в тех местах. Но способность менять не только внешность, но и возраст поражала.
— Ты понимаешь, что теперь я буду рядом с тобой смотреться как педофил? — полюбопытствовал Леон.
— Воображать себя ты можешь кем угодно, а роль у тебя та же, что и в клубе.
— Твой охранник?
— И водитель, — кивнула она. — Потому что мне еще только семнадцать с половиной, и, хотя мне уже подарили «Феррари», пока я гоняю только по ночным улицам, когда ментов поменьше.
— Слушай, ты уверена, что ради одной встречи тебе нужна такая продуманная история?
— Лишней не будет, потому что иначе он откажется с нами говорить.
— Мы могли бы рассказать о нем полиции…
— И расскажем, — заверила его Анна. — Но потом. Это тебе не сопляк-любитель, тут профессионал, он умеет молчать в полиции и ждать адвоката, для него это просто часть работы. А нам нужны ответы, причем быстро.
Леон был с ней полностью согласен. Потеряв Илью Закревского, они почти вернулись на стартовую черту. Но тут сработала другая версия — с бумслангом.
Торговца, который мог привезти в Россию редкую змею, не прекращали искать. Но пока усилия полиции не увенчались успехом. А вот личные связи, которые задействовала Анна, помогли куда больше.
Появились подозрения, что недавно Илью Закревского видели с Эдиком Захаровым — подпольным торговцем змеями. Эдик был специфической личностью, он не просто продавал змей, он восхищался ими, чуть ли не боготворил. Для него ядовитые гады были и произведением искусства, и природным чудом.
Никто не знал, ради чего они встречались, а Эдик, естественно, чеков не выдавал. Но сейчас, когда любой след был на вес золота, его стоило проверить. Тем более что Эдик только-только вернулся в Москву из очередной поездки, поймать его в столице было не так просто.
Они понимали, что у них будет всего одна попытка расспросить его. Эдик, несмотря на все свои странности, оброс внушительным числом покровителей, которые не позволили бы полиции ничего ему предъявить. Поэтому Анна договорилась о встрече сама, представившись клиенткой.
Леон повез ее на место сделки, как и полагалось водителю. Эдик встречал ее среди старых, ожидающих сноса складов, больше похожих на металлические бараки. Лет двадцать назад такие места были популярны, а сейчас им предстояло исчезнуть. Впрочем, не мгновенно, и таким, как Эдик, они подходили идеально.
— Говорить буду только я, — предупредила его Анна, когда они отходили от машины. — Ты стоишь рядом с суровым видом и молчишь.
— Почему это?
— Потому что он и так будет насторожен тем, что я привела с собой постороннего. Твоя задача — убедить его, что ты тупой и с трудом понимаешь человеческую речь.
— Ну, это я умею.
У Эдика охрана тоже была, но он считал, что имеет на это полное право, он же здесь хозяин. Хотя его выбор Леон, будучи другом, не одобрил бы: возле склада прогуливались четыре массивных шкафа с тупенькими глазками. Ставка на размер давно уже не работала, Леон, управлявший частной охраной, прекрасно знал, что умные, подготовленные люди куда надежнее.
Сам торговец змеями оказался существом мелким, невысоким и пухлым. Как бы иронично это ни звучало, он напоминал скорее грызуна, предназначенного на корм его подопечным. Хотя чувствовалось, что он за собой следит, даже в тренажерный зал ходит, но от природной одутловатости избавиться все равно не может.
Эдика это не сильно беспокоило, он был не из тех, кто переживает о своей внешности или том впечатлении, которое он производит на других. Его секрет был прост: он был увлечен идеей. В его взгляде, в быстрых движениях, в голосе чувствовался энтузиазм заядлого коллекционера, которому не терпелось показать благодарной публике свои сокровища.
На Леона он обратил меньше внимания, чем они опасались. Эдика интересовала только Анна, а она разглядывала его с капризным безразличием богатой наследницы, которая привыкла на всех смотреть сверху вниз.
— Вовремя ты меня поймала, — заметил Эдик. — Завтра опять уезжаю. Не терплю этот холод!
— Та же фигня, — хмыкнула Анна.
Правда, в ее случае эти слова имели совсем другой смысл. Когда дожди отступили, ей стало полегче. Но боли все равно не прошли до конца, и Леон то и дело бросал обеспокоенные взгляды на ее руку, скрытую под кожаными ремнями с металлическими заклепками. Не слишком ли сильно она перетянула? Надо бы быть аккуратнее!
Охрана Эдика осталась снаружи, и по выражению лиц этих дуболомов Леон без труда определил, что им не очень-то хочется заходить на склад. Попав туда, он мгновенно понял почему.
Просторный зал металлического ангара был заполнен большими стеклянными террариумами. Свет шел только от ламп, закрепленных над ними, поэтому на складе царил полумрак. Если какая-то из змей вдруг уползет, найти ее будет не так просто! Воздух был наполнен шипением, специфическим треском хвостовых погремушек, а главное, тяжелым запахом, который Леону напоминал о сырых подвалах и густой грязи болот. Толковой вентиляции тут не было, и запах десятков змей накапливался, сгущался и нарастал.
— Они ж все ядовитые, так? — все с тем же скучающим видом поинтересовалась Анна.
Она не боялась змей. Не потому, что была такой уж смелой, просто она была с младенчества убеждена, что папа уже купил ей бессмертие.
— Конечно.
— И клыки не вырваны?
— Я этого не делаю! — отозвался Эдик с таким видом, будто ему только что предложили сделать шляпку из коровьей лепешки. Похоже, он и правда был фанатом своего дела. — У меня только настоящее, только хардкор! За беззубыми червяками ко мне не ходят!
— Да уж надеюсь на это, — хмыкнула Анна. — Хочется верить, что фигню мне не порекомендуют.
Эдик подошел к террариуму, в котором была закреплена большая ветвистая коряга. Там, под светом лампы, свернулась кольцами элегантная ярко-зеленая змея. Когда Эдик приблизился, она приподнялась в явном беспокойстве, но бросаться на стекло не стала.
— Вот, рекомендую, если тебе реально что-то крутое нужно! — заявил он. — Зеленая мамба!
Похоже, его нисколько не смущало то, что молоденькая девушка собирается купить у него ядовитую змею. Значит, он проходил через это не раз, а может, просто жил в мире змей и не думал о том, что нормально или не очень в мире людей.
— Это как у Тарантино, что ли? — оживилась Анна.
— У него черная.
— Так а нах мне зеленая?
— Черную сделали мейнстримом, — поморщился Эдик. — Когда фильм вышел, все, как идиоты, бросились черных покупать!
Леон сильно сомневался, что покупка особо ядовитых африканских змей действительно стала таким уж массовым явлением.
— Черный — стильно, — заявила Анна.
— Так зеленая не хуже! Мамба есть мамба. Одной порции ее яда хватит на несколько человек.
— Не хочу я зеленую, не люблю этот цвет! Все, закрыли тему!
А бумсланг вроде как был зеленым, поэтому Леон уже не слишком понимал ее стратегию, но решил не влезать. Он наблюдал за всем, что его окружало, и думал о том, что Эдик не пытается скрыться, а значит, его кто-то прикрывает. Они правильно поступили, что пришли сюда до полиции, потому что после разговора с таким убежденным следователем, как Шипова, торговец змеями наверняка станет осторожен, а то и вовсе бежит из России. Змеи чаще убегают, чем нападают, и Эдик, похоже, был во всем похож на своих питомцев.
— Не нравятся зеленые — не вопрос, сейчас покажу красавца!
Эдик поспешил к другому ряду, и гости последовали за ним. Там среди зеленой листвы скрывалась действительно красивая змея, тут торговец не преувеличил. Ее гибкое тело сияло глянцевой черной чешуей, на которой особенно ярко смотрелись одинаковые белоснежные полоски, расположенные от головы до самого хвоста.
— Аспид, что ли? — небрежно осведомилась Анна.
Торговец посмотрел на нее грустными глазами профессора математики, при котором два на два попытались умножить столбиком.
— Это южнокитайский многополосный крайт!
— Действительно, все ж это знают! — закатила глаза Анна.
— Одна из самых ядовитых змей в мире, вот что нужно знать!
— Ну да, ниче такой… Но не знаю, не знаю… Оставим как план Б. Есть еще что посмотреть?
Многие змеи были землисто-коричневыми, серыми и зелеными. Природа создавала их для того, чтобы быть незаметными, а не чтобы радовать богатых малолеток. Но Эдик все равно не сдавался. Вряд ли ему было так уж важно впечатлить Анну. Нет, он хотел заставить ее восхищаться змеями, чтобы сбить ее вечный снобизм, заставляя признать, что нет на свете созданий красивее.
Леона несколько напрягал этот цирк. Почему она не упоминает бумсланга? Почему не выводит разговор на Илью? Это же напрасная трата времени! Ему отчаянно хотелось вмешаться, но он сдерживался, потому что Анна, похоже, знала, что делает.
Пока Эдик метался среди террариумов, Анна отошла в сторону и указала на стекло.
— О, а это что за толстяк?
Подойдя поближе, Леон увидел, что она рассматривает крупную черную змею, пригревшуюся на песке среди сухих листьев. Туловище рептилии и правда было широким по сравнению с головой.
Эдик бросил мимолетный взгляд на змею.
— Это тот еще ленивый засранец! Гадюкообразная смертельная змея, австралийский ленивец, так сказать. Может несколько дней валяться среди листьев и ждать, пока пища сама к нему подойдет! Прям как я, — рассмеялся торговец змеями. — Но оправдывает его то, что у него самая высокая скорость атаки среди австралийских змей. Короче, ждет долго, но уж как прыгнет — заказывай гроб! Как правило, часов шесть нужно, чтобы человек сыграл в ящик. Не самая высокая скорость, зато токсичность на максимуме, порой и противоядие не помогает.
— Она мне нравится!
— Серьезно? Крайт, значит, тебе — фигня, а это — норм? Да ладно, хочешь что-то яркое, у меня есть, вон, ботропс сидит, только-только привезли!
Он указал на ярко-желтую змею, чешуя которой была покрыта мельчайшими черными пятнышками, словно маком присыпана. Правда, самой яркой чертой было даже не это, а голова рептилии: с вытянутой острой частью морды, похожей на четко оформленный нос, и одинаковыми рядами острых наростов над глазами.
Такую змею и правда было сложно не заметить, но Анна отмахнулась от нее, как от дешевого сувенира.
— Желтый — это тот же зеленый, — заявила она. — А зеленый я не люблю. Хочу смертельную змею!
— Серьезно? Она же просто черная!
— Ну а я какая? — Анна указала на свой наряд.
— Ладно, допустим…
— И название у нее красивое — смертельная змея!
Эдик, услышав похвалу, мгновенно сменил гнев на милость:
— Это да! А в оригинале еще круче: death adder. Переводится как «добавляющий смерти», очень круто.
— Вот и решили!
Она всерьез собиралась купить змею? Вопросов у Леона накапливалось все больше.
Ему казалось, что террариумы стоят так плотно друг к другу, что для извлечения змеи потребуется целый ритуал. Однако Эдик не боялся собственного товара, он принес из дальней части зала небольшую переносную клетку, открыл люк в верхней части крышки и специальными металлическими щипцами ловко пересадил змею в ее временный дом.
Если змея и отличалась особо быстрой атакой, то сейчас это никак не проявилось. Леону пришлось принять переноску, а Эдик и Анна тем временем отошли к рабочему столу. Леону не нужно было бежать за ними, он и так все слышал. Даже забавно было наблюдать, как Анна снимает со спины небольшой рюкзачок и достает оттуда пухлые пачки банкнот.
— Хороший выбор, надо было сразу черную предлагать, — развеселился Эдик.
— Да без разницы, я когда вошла, еще сама не знала, что хочу черную. Но ваще, тут ниче так, не зря мне тебя рекомендовали. Кстати об этом… Ты слышал, что с Илюхой случилось? Жесть ваще!
Ах, вот как она решила на это выйти… Что ж, элегантно, как приземление пассажирского лайнера на автомобильное шоссе. Когда они пришли сюда, Эдик был насторожен, он не знал, кто перед ним. Но теперь, передав деньги и забрав змею, Анна стала его клиенткой.
— А что с ним случилось? — удивился Эдик. — Не было меня тут в эти дни!
— Так на машине он разбился! Гонял — и всмятку.
— П… ц. Я ему говорил не гонять! Неадекват…
— Все равно жалко, — вздохнула Анна. — И змею жалко, ты ему красивую подобрал. Только кто теперь за тем бумслангом смотреть будет?
Леон невольно затаил дыхание: вот теперь все и решится. Удивится Эдик, насторожится, соскочит?
Но нет, торговец змеями, уже убиравший деньги в верхнюю полку стола, и бровью не повел.
— Так бумсланг же не ему!
— Да ладно, ему! — настаивала Анна. — Я у него дома видела!
— Что, себе решил оставить? Ну и фиг с ним. А мне говорил, что для Макса.
— Какого еще Макса? Не знаю такого!
— Так и я не знаю, — пожал плечами Эдик.
— Ну и с чего ты взял, что это для Макса?
— Да потому что этот олень сам мне сказал! Он змей боялся, прикинь? Лох какой!
— Удод редкий, — с готовностью подтвердила Анна.
— Ну! Чего вообще сам пришел — непонятно. Но я ему начал объяснять, как за бумслангом ухаживать, а он такой: пофиг, это для Макса, он все знает. Илюху тогда так трясло, что он даже не въехал, что я без понятия, что там за Макс, он и сам не понимал, что болтает.
— Но ты все равно отдал ему змею?
— Конечно! Я ж им не мать родная и не жирная тетка-заводчица, которая «щеночков только в хорошие руки». Ты знаешь, сколько он за того бумсланга заплатил? Никто б не отказался! Говорил, что ему еще змеи понадобятся, просил гремучку привезти… Жаль, что разбился. Я надеялся, что он ко мне еще заглянет.
— Может, я еще загляну, — подмигнула ему Анна. — Ты даешь то, что надо. Свидимся!
— Ага, давай.
Он проводил их до машины — не столько из вежливости, сколько чтобы убедиться, что они уехали. Леон брезгливо поставил переноску на переднее сиденье рядом с собой, Анна устроилась на заднем. Змея в клетке начинала нервничать.
На этой встрече они узнали не так уж много — но больше, чем надеялись. Дальше будет действовать полиция, причем действовать с решительностью тарана. Но их это уже не касалось, им предстояло сделать почти невозможное: узнать, кто скрывается под не самым редким именем Макс.
* * *
Как ни странно, никакого Макса в числе знакомых Ильи Закревского не было. Анна ожидала, что получится скорее наоборот: им придется искать любителя бумслангов среди десятков вариантов. Но нет, рядом с Ильей ошивался кто угодно, только не Максимы.
— Может, Макс — это такой нетривиальный подход к Матвею? — усмехнулся Леон. — Матвей у нас в наличии есть, одна штука.
— Никогда не встречала Матвея, который отзывался бы на Макса, ты подгоняешь факты к удобной нам версии. Нужно искать.
— Мы можем ничего не найти: если это действительно убийца, он мог не появляться рядом с Закревским открыто.
— Возможно. Но если он похож на Холмса, он бы не таился в тени, он никого и ничего не боится. Ищем дальше.
В последнее время она все чаще оставалась с Леоном наедине, но это уже не радовало ее так, как раньше. На нее давила тайна, причем чужая! И Анна пока не решила, что с этой тайной делать.
Она до последнего не знала про всю эту историю с ребенком. Да она старательно гасила собственные догадки, потому что они казались ей бредом сумасшедшей! Дмитрий ведь святоша, он не просто болтает о семье, он верит собственным рассуждениям. Он не безгрешен, но поступить так он просто не мог!
А вот поступил — и это объясняло, почему Лидия, прожившая в браке с Леоном столько лет, забеременела именно сейчас. Дурацкая стратегия, но как есть. Анна не знала, как быть, сейчас ей остро не хватало тех самых знаний о самой обычной жизни, без которых она раньше прекрасно обходилась.
— Тебя что-то беспокоит, — заметил Леон. — Что случилось?
Его наблюдательность обычно льстила ей, потому что Анна чувствовала искреннюю заботу с его стороны. Но сейчас это было совсем некстати, ведь нервничать ей еще предстояло неделю, не меньше. Да и то она была не уверена, что у нее хватит решительности рассказать все Леону, если Дмитрий этого не сделает.
— Нормально все, — ответила она.
— Что, опять рука болит?
Отлично, он сам подсказал ей, как ответить честно и избежать подозрений!
— Немного. Не обращай внимания, это ерунда. Нам сейчас нужно искать нашего неуловимого Макса.
— Да не общался он с такими!
— Сейчас — нет, но мы ведь не знаем, что было раньше, — напомнила Анна. — Нужно поднимать старые связи. Сокурсники из университета, одноклассники, одногруппники в детском саду…
— Ты что, издеваешься?
— Нет, я вполне серьезно. Неизвестно, на каком этапе своей жизни Илья встретил этого человека и сколько они дружили до того, как все началось.
Им все равно больше нечего было делать. Как и ожидала Анна, полиция тоже вышла на Эдика Захарова. Теперь его задержали, но за него она как раз не волновалась: даже тех денег, что она ему заплатила, хватило бы на отличного адвоката. Гораздо больше ее беспокоила судьба змей: их могли передать в зоопарки, а могли и умертвить, если с документами что-то не в порядке.
Она уже жалела, что не выкупила того крайта.
У них сейчас было время, чтобы порыться в прошлом Ильи, и именно это предпочла Анна. Она чувствовала себя уже лучше, но из-за холодов быстро уставала, да и Леону безопаснее было не дышать морозным воздухом. Тепло ее дома подходило им обоим гораздо больше — из-за здоровья, конечно же. Анна убеждала себя, что дело только в этом.
Они старались не зря: скоро один Макс все же обнаружился.
Максим Кавелин был одногруппником Ильи на первом курсе университета. Правда, больше его имя нигде не мелькало, и казалось, что оно не может ничего значить. Подумаешь, появился один раз рядом, потом исчез, было бы о чем говорить! Но они продолжили искать, и не напрасно.
История оказалась темная. Илья учился в МГИМО — не столько по зову сердца, сколько потому, что это давало ему лучшие связи. Правда, из года в год он переползал кое-как, с самым низким проходным баллом из возможных. Хотя его это нисколько не смущало, да и почти половина его нынешней тусовки вышла оттуда. А вот Максим Кавелин был из другой породы, он поступил сам. Он был не из бедной семьи, но и не из богатой, у его родителей не хватило бы денег на платное обучение. Но Максим не зависел от них, он всего добился сам.
В университете он явно стал другом Закревского — на это указывало то, что они ездили в одни и те же страны одной группой друзей, найти подтверждающие это документы было несложно. Фотографий Максима они пока не обнаружили, толковых рассказов о нем — тоже. Однако Анна подозревала, что он был тем же, чем стал сейчас актер Матвей Рябцев: человеком «не их круга», достаточно привлекательным, забавным и умным, чтобы видеть его рядом с собой. Вероятнее всего, Максим тогда жил за счет своих богатых друзей, потому что позволить себе такую роскошную жизнь он просто не мог.
Но ему повезло не так, как Матвею. После окончания первого курса студенты решили отметить это достижение — на тот момент чуть ли не главное в их жизни. Они, с детства путешествовавшие, были пресыщены лазурными берегами и дорогими отелями. Они решили поступить неожиданно и отправились в Сибирь.
Они сняли небольшой туристический хутор, затерянный в лесах. В прошлом это была обычная деревенская хатка нехитрой планировки, которую осовременили, наполнили дарами цивилизации и пустили туристов, первыми из которых предстояло стать группе студентов. Не самый разумный выбор со стороны владельцев хутора, но, видимо, им заплатили достаточно, чтобы не отказывать.
Нет, первое время у компании все шло хорошо. Они жили там больше месяца, наслаждались природой, удивительным озером, расположенным неподалеку, чистым воздухом и теми развлечениями, о которых лучше лишний раз не говорить вслух. Но потом дошло до трагедии: ночью хутор загорелся, вспыхнул как спичка. Студенты на тот момент были далеко не трезвы, но выбраться все-таки сумели… Все, кроме Максима Кавелина.
Старый хутор восстанавливать не стали, в этом не было смысла. Компания получила страховку, студенты вернулись в Москву, тело Максима передали родителям для захоронения. История постепенно забылась, и теперь о ней напоминали разве что короткие статьи алтайских газет, бережно хранящиеся в архиве.
— Это было больше десяти лет назад, — указал Леон. — Не думаю, что речь шла именно о том Максе.
— Как знать, — задумчиво отозвалась Анна.
Она снова размышляла о Холмсе. До того, как он начал убивать, у него была другая жизнь — и он пытался, как мог, делать то, что и все. То, что от него ожидали! В семнадцать лет он женился на Кларе Лавринг, своей давней подруге, у них родился сын. Они были типичной семьей того времени, и, наблюдая за ними, никто и не подумал бы, во что однажды превратится Герман Маджетт.
Но потом он стал срываться, его агрессия рвалась наружу, и с юной женой он был не так любезен, как раньше. Клара Лавринг, можно сказать, легко отделалась: она ушла от будущего мистера Холмса живой. После нее мало кому так везло.
Что, если для убийцы пожар в лесном хуторе тоже был своеобразной чертой? В газетах не писали, как именно умер Максим, что там произошло. Наверное, это всем казалось очевидным: в пожаре сгорают, что же еще? Анна понимала, что за десять лет тело пришло в такое состояние, что нет смысла даже пытаться его осмотреть, это слишком сложно и рискованно. А вот остатки хутора никому не нужны, они наверняка так и стоят в лесу.
— Нам придется слетать туда, — решительно заявила она.
— Куда, на Алтай? — поразился Леон. — В ноябре?
— Да, ты прав, тебе лучше этого не делать, я справлюсь сама…
— Даже не начинай, — перебил ее он. — Дело не в моем состоянии, а в абсурдности самой идеи! Что ты надеешься там обнаружить?
— Пока не знаю. Скорее всего, ничего. Но это место было важным не только из-за Максима, Илья там был, многие его друзья — тоже… И, возможно, убийца. Я хочу посмотреть, что это за хутор.
А еще им нужно было на время отстраниться от расследования, не мелькать рядом с полицией. Если убийца заметил их, он наблюдает, и это плохо. Анна надеялась, что их отъезд собьет его с толку и, вернувшись, они смогут его отыскать.
* * *
Женщинам не место в бизнесе. Ренат Донауров всегда это знал и верил, что исключений не бывает. Полина Увашева была не худшей из представительниц своего пола, но она не была особенной. Она неплохо поддерживала своего мужа, однако теперь, когда его не стало, она должна была постепенно скатиться на дно. Она ведь отказалась от привычной женской роли: не родила детей, не посвятила себя семье. Ренат верил, что до добра это не доведет, просто из-за смерти Сергея все случилось раньше, чем он ожидал.
Поначалу она справлялась неплохо, она даже сумела найти человека, который был связан со смертью ее мужа. Да и план она придумала неплохой: убить Закревского, чтобы выманить того, кто за ним стоит. Хотя дальше всем занимался Ренат.
Еще несколько лет назад он бы и подумать не посмел о таком покушении. Убьешь этого сопляка — и понятно, какая отдача тебя замучает! Но теперь отец Ильи Закревского и сам был при смерти, мести со стороны его семьи можно было не опасаться, и единственным, кто мог отреагировать, был убийца.
Ну а потом у Полины типично по-женски начали сдавать нервы. Сегодняшним звонком она доказала это.
— Нужно изменить стратегию, — объявила она. — Человек, убивший Сережку, может оказаться не совсем таким, как мы ожидали.
— С чего ты взяла?
— Я поговорила с людьми, которые напрямую связаны с расследованием.
— Надеюсь, ты не наболтала им лишнего? — насторожился Ренат.
— Не больше, чем должна была. Но не в этом дело! Похоже, для того, чтобы убрать Сережу и этого ублюдка Селиванова, кто-то привлек серийного убийцу. Маньяка!
— Полина, ты себя слышишь вообще? Какого еще маньяка?
— Сумасшедшего, если судить по тому, что он сделал с Сережей!
Этого Ренат как раз не забыл. Сергей Увашев был его другом, лучшим, братом, пусть и не по крови. То, что с ним сделали, требовало отмщения, тут и сомневаться не приходилось. Приняв это решение один раз, Ренат не отступал от него, в отличие от Полины, и верил, что все под контролем.
Но она упорствовала:
— Мы ошиблись в главном прогнозе!
— Это каком же, погоды? — хохотнул Ренат. Предупреждения Полины нисколько не пугали его.
— Отнесись к этому серьезно! Мы ожидали, что он попытается нас убить или подошлет убийцу, через которого мы выйдем на него. Но будет иначе, он похитит нас или заманит туда, куда ему нужно!
— Кто наплел тебе этих небылиц?
— Ренат, послушай…
— И слушать не буду. У меня нет времени на сказки, мне нужно работать.
— Тебе сейчас лучше уехать, чтобы не попасть под удар, с остальным я справлюсь сама, — настаивала Полина.
Справится она, конечно… Женщинам не нужно в такое соваться.
— Уехать лучше тебе. Вспомни все, что ты мне сказала, и ты сама это поймешь. Ты мельтешишь, а это плохо, так ты можешь подставить нас обоих.
— Ренат!
— Хватит, я все сказал. Удачи тебе, Поля.
Она наконец-то поняла, что не сможет его переубедить, и больше не докучала Ренату, а он продолжил жить так, как и раньше. За свою безопасность он совершенно не беспокоился, хотя и знал, что ему вряд ли простят случившееся с Закревским. Это ничего не значит, пусть приходят за ним, он готов ко всему! Своей охране Ренат доверял, на него и раньше покушались, но не получилось даже у лучших.
Поэтому он не собирался становиться затворником и уж тем более покидать Россию. Ренат ездил на работу, как раньше, в тренажерный зал, по ресторанам, на отдых в загородные усадьбы. Он не был беспечен: все заведения принадлежали людям, которым он доверял, а удвоенная команда его охранников сопровождала его практически везде. Но в остальном он чувствовал себя уверенным и расслабленным. Если бы он постоянно думал о тех, кто хочет его убить, инфаркт отправил бы его в могилу раньше, чем любой наемный убийца! Поэтому Ренат наслаждался жизнью.
Суббота выдалась по-зимнему холодной, и ему отчаянно хотелось расслабиться после напряженной недели. Он не стал отказывать себе в этом и вместе с охраной отправился в роскошный банный комплекс. Ренат всегда верил, что ничто так не обновляет, как горячая банька, а в смену сезонов она и вовсе чудеса творит.
В парной он предпочитал оставаться один, хотя и про безопасность не забывал. Ренат отдыхал в маленькой сауне, войти в которую можно было только через проходную, большую, а там как раз отдыхали его охранники. Он позволял им такое, потому что хотел оставаться шефом, которого им искренне хочется защитить.
После парения веником он с удовольствием растянулся на деревянной лавке, вдыхая пропитанный запахом трав жар. Вот такой должна быть жизнь — а не постоянным бегом в колесе или паникой перед каждой тенью! Ренат даже позволил себе прикрыть глаза, хотя дремать не собирался, не было у него такой привычки. Он наслаждался тем, как горячий воздух обволакивает чувствительную после веника кожу, а облачка пара постепенно расплываются по сауне.
Правда, в какой-то момент у него даже закружилась голова от жара — ему показалось, что лавка под ним дрожит! Что ж, значит, нужно сбегать окунуться в бассейн, только и всего.
Но, открыв глаза, Ренат обнаружил, что все вокруг него укутано сплошным одеялом пара. Он такого в жизни не видел! Пар был настолько густым, что не позволял даже разглядеть маленькую сауну, которая, впрочем, уже не казалась такой маленькой.
— Это еще что? — нахмурился Ренат.
Он не был напуган, потому что все еще слышал отголоски смеха охранников — они были близко. Должно быть, в сауне сломалось оборудование, отсюда и пар. Бывает, просто не повезло.
Он собирался встать с лавки, выйти из сауны и рассказать обо всем администрации банного комплекса, но не смог. Первое же прикосновение его босых ног к полу отозвалось такой болью, что Ренат не сдержался, закричал. Он быстро поднял ноги, но было уже поздно: на ступнях остались алые пятна ожогов.
Присмотревшись внимательнее, Ренат обнаружил, что он сейчас находится совсем не в той сауне, где был раньше. Неизменной осталась только лавка, на которой он лежал — и все! Исчезли деревянные панели, потолок, бочка с раскаленными камнями. Хотя жара тут хватало — настолько влажного, что он обжигал не хуже кипятка, и Ренату становилось все сложнее дышать.
Стены, пол и потолок комнаты, в которую он попал, были обиты металлическими листами. Он словно оказался внутри сейфа! Металл накапливал жар и постепенно действовал как духовка. Воздуха, пригодного для дыхания, оставалось все меньше, у Рената кружилась голова, а скоро он почувствовал, как из обеих ноздрей начало сочиться что-то горячее — кровь. Сосуды не выдерживали и лопались, пока только мелкие, но он с немым ужасом понимал, что это лишь начало.
А хуже всего было то, что он слышал свою охрану! Они все еще были близко, болтали, смеялись… Они не искали его. Они даже не поняли, что он пропал!
— Эй! — крикнул Ренат. — Я здесь! Сюда, быстро! Ко мне…
Он не смог продолжить — закашлялся, когда горло обожгло паром. Он понятия не имел, что это за комната, у нее не могло быть никакого мирного назначения! Откуда нечто подобное в обычном банном комплексе? Ренат подозревал, что он не сможет и минуты выдержать на раскаленном полу, а за пару шагов ему придется заплатить сожженной кожей, пригоревшей к металлу. Да и куда идти? Здесь не было окон, дверей, ничего не было — ничего не просматривалось через густой пар.
— Помогите!
Бесполезно. Судя по хохоту, охранники даже не прислушивались, их ничего не настораживало. Но что это, акустическая иллюзия? Как такое возможно: он слышит их простые разговоры, а они не слышат его отчаянные крики?
Думать становилось все сложнее, жар постепенно брал свое. У Рената кружилась голова, он задыхался, мир плыл перед его глазами. Он пытался кричать — просто кричать, без слов, но не знал, получается ли у него. А смех, долетавший откуда-то издалека, только усиливал его мучения. Кто-то хотел сказать ему: вот оно, спасение, руку протяни!
И он действительно протянул руку — сам не зная зачем. Его сознание было мутным, он словно застрял в том странном состоянии, когда мозг еще не спит, но уже не бодрствует. Он засыпает, и может произойти что угодно.
Даже это простейшее движение усилило его головокружение. Ренат пошатнулся, попытался удержать равновесие, но тщетно, он уже был слишком слаб для этого. Он с немым отчаянием понял, что сейчас упадет с лавки, этого уже не избежать, а внизу его ждал раскаленный докрасна пол комнаты, которой не могло быть.
