Глава девятая

Шипы впивались со всех сторон, кололи руки, лицо и голову, продирались сквозь куртку и штаны. Кажется, Тесак ее звал, но она уже не слышала из-за роз, которые залезали в уши, нос и глаза, пробираясь внутрь. Стоило только открыть рот, чтобы закричать, как они, забивая горло, прорывались и туда. «Стоп, стоп, стоп, стоп, стоп». Жаль, что она не волшебница, отшвырнула бы эти розы, вывела их с Тесаком из лабиринта, навсегда улетела из Старого города и забыла Бармаглота, Кролика, Чеширского, Моржа, Плотника, розы – все, чего боялась, из-за чего проливала кровь и слезы. Она бы дотла спалила эти розы, чтобы они больше никому и никогда не причинили вреда.

Рукам стало горячо от крови, струящейся по израненной коже, и вдруг появился дым и будто бы раздался пронзительный визг миллионов каких-то крошечных существ. Потом шипы исчезли, цветы выползли изо рта и носа, из глаз и ушей, она ощутила резкий толчок в спину и оказалась на свободе, распластавшись на траве, крича и отплевываясь розовыми лепестками.

– Алиса, Алиса, – послышался голос Тесака, и вот она уже в его нежных, успокаивающих объятиях, потом он взял ее на руки и принялся убаюкивать, а она все заходилась в рыданиях, не в силах остановиться.

Она только-только начинала собираться с силами, но в этой схватке истратила все без остатка. Тесак гладил ее по спине, приговаривая:

– Алиса, моя Алиса, ну не плачь. От твоих слез у меня прямо сердце разрывается.

– Х-хочу д-домой, – всхлипнула она.

Во рту стоял солоноватый привкус, отдающий розами.

– Где же дом, моя Алиса? – приговаривал Тесак. – Где дом? Нет у нас с тобой дома.

– Тогда хочу назад, в больницу, – заныла она – Там не было страшно. Никто нас не мучил, не хватал, никуда не тащил.

– Кроме врачей, – напомнил Тесак, – да тех лекарств, какими нас пичкали. Или собственных воспоминаний. Какая уж там безопасность, Алиса. Так, одна видимость. К тому же, больница сгорела. Возвращаться нам некуда. Только вперед, искать выход.

Понимая, что он прав, она разрыдалась еще горше. Им некуда было деваться и негде обрести покой, а тут еще этот лабиринт, куда их отправил какой-то псих.

– Кто з-знает, есть ли отсюда вообще выход? – всхлипнула она. – А если Чеширский и не собирается нас выпускать, так и будем вечно носиться по кругу?

– Об этом нам неизвестно, – согласился Тесак. – Зато я точно знаю одно: ты волшебница, я абсолютно уверен. Как и в том, что я не в своем уме.

– Не сейчас, Тес, – устало отмахнулась она.

У нее не было ни сил, ни настроения спорить с ним.

– Смотри-ка, – взяв за подбородок, он повернул ее голову к кустам.

В одном месте изгороди зияла брешь – обугленный, дымящийся проем вместо роз.

– Это ты их поджег? – удивилась Алиса. – И они меня сразу отпустили?

– Нет, ты, – ответил Тесак. – Вряд ли розы нас теперь потревожат.

С этими словами он встал, держа ее на руках, словно ребенка. Надо же, какой он большой и сильный, она никогда об этом не задумывалась. Она сама ведь довольно высокая, а он держит ее на руках, будто перышко. Он подошел к стене лабиринта, и Алиса, прикрыв глаза, уткнулась носом ему в грудь.

– Нет, ты смотри, – попросил он.

Она чуть-чуть приоткрыла глаза, но, взглянув через узенькие щелочки, тут же вытаращилась от удивления. Розы словно прятались от нее, сворачиваясь в тугие комочки. Любопытство перевесило страх, и Алиса протянула к побегам руку.

Розы скукожились словно от ужаса, издав пронзительный тоненький визг, избегая прикосновения. Они ее боялись.

– Волшебница? – выдохнула она.

– Волшебница, – подтвердил Тесак.

– Может быть, – согласилась она.

Чудесно, если это так, а вообще – ужасно. Она совсем к этому не готова.

– Ну что же, – сказал Тесак и опустил ее на землю. – Идти-то сможешь?

Ноги подкашивались, тошнило, как при морской болезни. Алиса снова прикрыла глаза и на мгновение прильнула к плечу Тесака, глубоко дыша носом. Тяжелый дух роз понемногу рассеялся, живые стены овевал свежий ветерок, разнося приятный тонкий аромат травы.

Они продолжили путь, то и дело осматривая боковые дорожки. Алиса терзалась сомнениями. Сердце бешено колотилось в груди, и, хотя каждая роза по пути шарахалась от них, страх не уходил. Сейчас цветы осторожничали, но никто не знает, как они поведут себя в следующий момент.

У нее даже мелькнула мысль прожечь дорогу к выходу из этого лабиринта. Но такое решение было невозможно по двум причинам. Во-первых, Чеширский мог возмутиться уничтожением своей игрушки. Он им, конечно, не друг, но пока, кажется, и не враг. И нажить такого врага у Алисы не было не малейшего желания.

А во-вторых, было непонятно, как поджечь розы. Пару раз, по словам Тесака, она все-таки умудрилась совершить волшебство, но как это вышло, объяснить не могла. Поэтому боялась, что, если с поджогом кустов ничего не выйдет, розы перестанут ее бояться, и нападут снова.

Они все шли под палящими лучами застывшего в небе солнца, от которого некуда было спрятаться – стены лабиринта совсем не давали тени. Вода, которая оставалась у Тесака в мешке, быстро закончилась, запаса не хватило.

Алиса сняла куртку и повязала ее вокруг талии, сунув нож за ремень, подпоясывавший штаны. Тесак последовал ее примеру, и теперь Алиса поняла, как он умудрялся незаметно держать под рукой столько оружия.

Его туго опоясывало что-то вроде портупеи – множеством кармашков она напомнила Алисе сбрую на запряженных в повозки мулах. На поясе, прямо под рукой, так что бы его можно было выхватить в любой момент висел топор, выше него уместились ножи, большой и поменьше, и тот самый пистолет, от которого хоть ненадолго увяла ухмылка Чеширского. Под ремнями на рубашке проступили серые полосы пота.

У Алисы взмокли лицо, шея и грудь, хотя горло пересохло. Лабиринту не было ни конца, ни края, а воды было не видно и не слышно. Вдруг Тесак забормотал:

– Кролики, гусеницы, бабочки, плотники, вырубить под корень всех, как деревья. Эх, как махну топором, вжик – и конец им, полетят как оловянные солдатики. Дженни. Кто такая Дженни? Чеширский думал, я знаю ее. Дженни, Дженни. У нее были серые глаза.

– У тебя тоже серые глаза, – невнятно промычала Алиса, едва ворочая распухшим языком.

– Дженни, – повторил Тесак и схватился за голову.

Алиса видела побелевшие костяшки пальцев, словно он пытался выжать из головы воспоминания.

– Дженни. Чеширский думает, он самый хитрый. Сколько не хитри, а спать-то все равно надо. Ага, когда-нибудь и он заснет.

При этих словах Алиса в тревоге застыла, заметив, как у него из носа хлынула кровь, ручьем стекая по губам и подбородку. Все мысли о жажде и усталости тут же вылетели из головы.

– Тес, – окликнула она и потянула его за руку, чтобы он прекратил сдавливать свою голову. – Тес, перестань.

Он склонил голову набок, не узнавая ее.

– Ты Дженни? Нет, ты не Дженни. Глаза не такие.

– Тесак, – умоляла Алиса, – очнись.

– У нее были серые глаза, – твердил он. – Серые глаза. Ты слишком высокая, не прикидывайся, ты не Дженни.

– Я вовсе не Дженни, – разуверила его она, стараясь сохранять твердость и спокойствие. – Я Алиса.

– Не Дженни, – повторил он, отнимая от головы правую руку, и вдруг в ней сверкнул нож.

Алиса отпустила его руку и попятилась.

– Спокойно, Тес, спокойно.

Вздумай он вырезать ей сердце, она не смогла бы ему помешать, куда уж ей тягаться с этим ножом в такой ручище. Лучше держаться подальше, и Алиса, вскинув руки и не сводя глаз с Тесака, продолжила пятиться. На его рубашке расплывались пятна свежей крови.

– Дженни, – повторил он и начал напевать. – Русалочка моя резвится в волнах, моя Дженни.

Он вдруг пошатнулся, зацепившись за шипы рукавом. У Алисы перехватило дыхание, но розы не стали его опутывать, просто вились вокруг. Тесак освободился от шипов и, спотыкаясь, побрел вперед.

И тут послышался голос. Чей-то невероятно прекрасный певучий голос. Тесак тоже навострил уши, замер, повернув голову туда, откуда раздавалась песня.

– Сюда, – сказал он и помчался к ближайшему повороту в лабиринте, в нескольких шагах от них.

– Тесак, – закричала Алиса и припустила за ним, поражаясь, откуда только у него берутся силы. Он скрылся за следующим поворотом, только пятки сверкнули, и она изо всех сил старалась не отставать.

– Тесак!

Голос все пел, слишком приятный для настоящего и какой-то… «И вовсе не такой уж приятный», – подумала Алиса с детским упрямством… Несмотря на всю красоту, в голосе слышалось что-то зловещее. Алиса свернула за угол, где в последний раз промелькнул Тесак, и оказалась на пересечении двух дорожек.

– Тесак! – позвала она снова, бросаясь во все стороны, но так ничего не обнаружив. Тесак словно испарился.

Голос умолк.

От накатившей паники у нее свело живот, защемило сердце и совсем пересохло во рту. С тех пор как Тесак позвал ее через мышиную нору, она еще никогда не оставалась в одиночестве, без него. Как ей быть без Тесака? Как выкручиваться?

«Найди его, балда», – раздался в голове строгий голос, подозрительно похожий на Чеширского. Только этого не хватало – собственное воображение начинает подражать этому отвратительному типу. «Пораскинь мозгами и найди».

– Но как? – спросила она вслух, в панике озираясь кругом.

На траве не осталось никаких следов, ничего, что помогло бы определить, куда он направился. Солнце палило пуще прежнего, даже с закрытыми веками перед глазами мелькали темные пятна, а с открытыми – ярко-желтые.

Она провела руками по лицу, щурясь от ослепительного света, и опустила взгляд, чтобы дать глазам передышку. Возле ее правого ботинка на травинке переливалась крохотная красная капелька, словно маленький рубин, усыхающий под палящими лучами до коричневого пятнышка.

Алиса упала на четвереньки, склонившись над землей, и принялась разглядывать траву, пока не заметила еще одну подсыхающую капельку. Тогда она, как щенок, вынюхивающий угощение, припала носом к траве и поспешила вперед по редким красным пятнышкам, ведущим к повороту направо. Вскоре, убедившись, что Тесак направился именно туда, она снова вскочила на ноги.

Сперва Алиса припустила бегом, но от навалившейся усталости и жажды надолго ее не хватило. Она чуяла, что Тесак в беде, но была уже не в силах заставить себя двигаться быстрее.

«Поторапливайся, Алиса, быстрее, быстрее».

Она добралась до очередной развилки и снова припала носом к земле. Рубиново-красная кровь здесь кровь была посвежее, и в душе ее затеплилась надежда. Может, он не так далеко ушел. Может, его еще можно спасти.

«Но пение-то прекратилось».

Ее беспокоило, что пения не было слышно. Алиса предполагала, что этим пением их заманивали в ловушку. Если «она» – Алисе почему-то казалось, что это «она», хотя могла быть и черепаха, почем знать – замолчала, значит, добилась своего. Не дай бог, это Тесак!

Впереди оказался поворот, Алиса свернула за угол и остановилась, вытаращив глаза.

Перед ней простирался огромный водоем, больше пруда, но поменьше озера, с такой ярко-голубой водой, что резало глаза. Алиса почти ощущала вкус этой воды во рту, ей захотелось нырнуть туда, погрузиться с головой и утонуть.

На островке посреди озера стоял крохотный домик в полосочку, бело-розовый, как мятный леденец. Вокруг не было ни души, Тесака она тоже не увидела.

– Тесак! Тесак! – закричала Алиса.

Потом она кое-что заметила. На берегу у самой воды лежал ворох перепачканной одежды, но больше всего ее встревожило оружие, сваленное сверху. Там же лежал и топор. Алиса не верила своим глазам – Тесак бросил свой топор.

Присев на берегу, она стянула ботинки, штаны и куртку, оставшись в одной мешковатой рубахе, и с ножом в руке зашла в воду.

Холодная вода приятно освежала. Алису вновь неодолимо потянуло погрузиться в озеро на самое дно, и она потрясла головой, стряхивая наваждение.

Тесак явно попал в беду, иначе он откликнулся бы на ее зов. И все же она колебалась. Алиса не умела плавать. За последние десять лет она оказалась в воде лишь однажды, когда они с Тесаком прыгнули в вонючую реку, спасаясь из охваченной огнем лечебницы. Она знала, что надо отталкиваться ногами и грести руками, но как удержаться на плаву? И еще это непреодолимое желание погрузиться на дно! Озеро наверняка зачарованное, и Алиса сомневалась, что ей хватит упорства доплыть, не поддавшись порыву нырнуть.

«Надо добраться до Тесака», – подумала она. Собрав силу воли в кулак, она сосредоточилась на единственной цели, надеясь, что этого хватит, и двинулась вперед.

Казалось, что из воды вот-вот появится какое-нибудь ужасное зеленое чудовище с длинными цепкими щупальцами или дракон в серебристой чешуе с острыми как бритва клыками. Такие чудовища были у нее в детских книжках с картинками. Но кроме самой Алисы ничто не нарушало безмятежную водную гладь.

В голове ее прочно засела только одна мысль— «Тесак». Вскоре вода дошла до колен, потом до бедер… вдруг дно исчезло из-под ног, и она с головой ушла под воду.

Обрыв возник так неожиданно, что она не успела даже вдохнуть. Вода сомкнулась над головой, такая чистая и освежающая после палящего над лабиринтом солнца. Но дышать было нечем, в груди саднило, и она, едва сдерживаясь, чтобы не наглотаться воды, камнем пошла ко дну.

Она открыла глаза под прозрачной абсолютно спокойной водой, до дна оставалось совсем недалеко.

Дно было усыпано скелетами.

И тут Алиса изо всех сил замолотила ногами по воде, устремившись вверх, подальше от этих разбросанных на дне костей, не желая стать очередной жертвой той твари, что обитала в полосатом домике.

Барахтаясь у поверхности, ей едва удавалось высунуть нос из воды. Домик был почти рядом, до него оставалось проплыть совсем немного, только еще чуть-чуть продвинуться вперед. Она поплыла, хватая ртом воздух, захлебываясь сладкой, восхитительно вкусной, как лимонад в летний денек, водой. И тут снова мелькнула мысль о том, как хорошо на дне.

«Тесак, – напомнила она себе, и продолжала твердить. – Тесак, Тесак, Тесак».

Стараясь изо всех сил, Алиса с каждым рывком лишь самую малость продвигалась вперед, а когда под ногами наконец оказалось песчаное дно, она с удивлением обнаружила, что все-таки сумела добраться до домика.

Пока Алиса выбиралась из воды, ей пришлось побороться с отяжелевшей рубашкой, так и норовившей утянуть ее обратно в озеро, но Алиса упорно работала ногами и руками, не переставая твердить:

– Тесак, Тесак, Тесак.

Когда ее пальцы наконец нащупали траву, она с трудом поднялась на ноги, с рубашки ручьями текла вода, нож, которым вооружила ее Бесс, был зажат в правой руке.

Из белого домика, наискось исполосованного красным («как кровь», – подумала Алиса), не доносилось ни единого звука. Окон не было, только дверь, никаких следов чьего-то присутствия.

Но Алиса была уверена, что Тесак там, ведь на дне озера среди истлевших костей его не было. Красная ручка мягко повернулась в ее ладони, и дверь отворилась.

На полу с застывшим отсутствующим взглядом лежал голый Тесак, а над ним спиной к двери склонилась какая-то женщина со светящейся подобно луне кожей, сквозь которую выпирали позвонки. Алиса, не раздумывая, шагнула вперед и всадила ей в шею нож.

Женщина выгнулась дугой, запрокинув голову, и Алиса увидела, что это вовсе не женщина, а какая-то кошмарная тварь с длинными как иглы изогнутыми зубами и пустыми бельмами вместо глаз. Из горла твари торчал самый кончик ножа Алисы.

Алиса изо всех сил дернула нож, и изо рта существа хлынула кровь молочного цвета. Судорожно взмахнув руками, словно крыльями, тварь ничком рухнула на Тесака, заливая белой жидкостью его грудь и живот.

– Тесак, – позвала Алиса, ногой спихнув с него тварь.

Он сидел на полу, растерянно потирая затылок.

– Кажется, она меня сожрать собиралась.

– Еще бы, конечно, – ответила Алиса, отводя глаза.

Тесак ведь не собирался перед ней обнажаться.

Тесак встал, казалось, не стыдясь собственной наготы, и уставился на чудовище.

– Интересно, давно ли она тут?

– Судя по количеству костей на дне озера, довольно давно, – ответила Алиса.

Тесак моргнул.

– Костей?

– Много, – сказала Алиса. – Давай вернемся на другой берег. Там все наши вещи.

Они покинули леденцовый домик – «неподходящее жилище для такой твари, – подумала Алиса. – Там бы жить пухленькой маленькой ведьмочке» – и направились к озеру.

Тесак сразу же вошел в воду. Алиса последовала за ним с явной неохотой, уж больно неприятные остались впечатления с прошлого раза. Тесак зашел по пояс и обернулся.

– Ты чего?

– Да я вообще-то плавать не умею, – призналась Алиса.

– Ну сюда-то добралась же? – возразил Тесак, протягивая руку. – Пошли, глупышка.

Алиса улыбнулась и подала ему руку.

Вода вдруг вздыбилась гигантской волной, выше любого здания в городе. Алиса удивленно открыла рот. Тесак сжал крепче ее руку и притянул вплотную к себе, в тот самый момент, как их накрыло с головой.

А потом осталась только клокочущая вода и ладонь Тесака, сжимающая ее руку. Алиса пыталась удержаться на поверхности, но ее снова и снова накрывало с головой, и так до бесконечности. Она ничего не видела, кроме волн, и слышала лишь плеск воды от своих жалких потуг оставаться на плаву. Тесак ни на мгновение не выпускал ее руки, придавая уверенности хотя бы в том, что они останутся вместе до конца, каким бы он ни был.

«Проклятый Чеширский», – подумала она.

Бурный поток исчез так же внезапно, как и возник, Алису с Тесаком ничком швырнуло на твердый булыжник, и во рту появился привкус крови. Выронив нож, она протерла глаза свободной рукой – другую Тесак все еще сжимал мертвой хваткой – и подслеповато осмотрелась.

Они оказались в безлюдном мрачном переулке, лишь в дальнем конце виднелся свет. Привыкнув к темноте, Алиса разглядела перед собой аккуратную стопку одежды и лежавшее сверху оружие, включая топор и пистолет Тесака.

Тесак выпустил ее руку и встал на колени, тщательно их осматривая.

– Это наши? – спросила Алиса. – Чеширский что ли подбросил?

– Наверное, он все-таки волшебник, – ответил ей Тесак. – Надо одеваться, пока кого-нибудь не принесло.

Они быстренько оделись. У Алисы штаны, куртка и кепка были сухими, но рубашка вымокла насквозь. Оттянув подальше от себя подол, Алиса выжала его, глядя, как вода ручьями стекает на камни.

– Придется куртку поплотней запахнуть, – заметил Тесак.

Алисе пришла в голову та же мысль – в мокрой рубашке сойти за мальчишку уже трудновато, под облегающей тело тканью даже ее небольшая грудь становилась заметной.

Тесак порылся в мешке с припасами.

– Тут еда.

– Пирожки Нелл и яблоки с хлебом от Бесс, – вспомнила Алиса.

Тесак покачал головой.

– Те припасы исчезли. Тут что-то другое.

Он вытащил пирожное в форме розы. Алиса замахала руками.

– Нет уж, от Чеширского я и крошки в рот не возьму, – заявила она.

– Может, и правильно, – согласился Тесак. – У меня еще остались деньги. Можем добыть что-нибудь другое. Я проголодался.

А Алисе есть совсем не хотелось, хоть и надо было бы, но после стольких передряг в доме Чеширского и лабиринте все мысли о еде начисто вылетели из головы. Неужели Чеширский – настоящий волшебник? Или же он просто научился использовать магию волшебного дома?

«Лучше бы о себе задумалась: а ты-то часом не волшебница?»

Она себя волшебницей не чувствовала. Рядом действительно творилось что-то странное, но вряд ли это ее рук дело. Кроме того, она считала, что самое главное – не дать другим повода заподозрить в ней волшебницу. Им с Тесаком хватало хлопот с Бармаглотом. («И еще с Кроликом»).

Бесс предостерегала ее от встреч с Кроликом. Чеширский поведал, что из-за нее Кролик лишился глаза и отлично об этом помнит. Чем глубже они забирались в дебри Старого города, тем выше становились шансы наткнуться на того, кто столько лет являлся ей в кошмарных снах. Если уж Чеширский догадался по шраму на лице, то Кролик и подавно сразу узнает, ведь это его отметина.

Тесак щелкнул пальцами у нее перед носом.

– Алиса, ты слышишь меня? Нам надо понять, где мы находимся.

– Да, – ответила она.

Очнувшись от раздумий о Кролике, Чеширском и Бармаглоте, она двинулась вслед за Тесаком.

А еще она думала о тортах. Только накануне ей мечталось о золотистом торте с розовым сливочным кремом, но сейчас от одной мысли о пирожных-розочках Чеширского ее передернуло, и тут она вспомнила.

За столом четверо: Алиса, Дор, Кролик и еще кто-то в тени. Все смеются, просто покатываются от хохота, потому что им очень весело, а Кролик разрешил Алисе наесться тортом до отвала, и она никак не может остановиться. Торт – такой красивый, такой большой, и от этого становится еще веселее.

В конце переулка Тесак замедлил ход, и Алиса с размаху врезалась носом ему в спину. Тут она очнулась от раздумий и высунулась из-за плеча Тесака поглядеть, почему он остановился. Он показал рукой.

– «Бабочки».