Глава восьмая
Алиса удивленно моргнула.
– Но я не помню. Я вообще ничего не помню.
«Но спасибо вам за намек. Спасибо за подтверждение, что это не выдумка».
Чеширский, казалось, был разочарован.
– Вообще? Ни капельки? Ни крошечки? Ни намека?
«Что-то острое пронзает что-то мягкое, и мужской крик».
– Ничего, – сказала она, призвав на помощь всю свою хитрость.
От пристального взгляда Чеширского у Алисы возникло неприятное ощущение, будто он пытается увидеть ее насквозь, чтобы порывшись прямо в ее голове, отыскать и выкрасть тот обрывок воспоминаний. Ее воспоминания, приятные ли, дурные или смутные, принадлежали только ей, и Чеширский не имел права вмешиваться.
Насмотревшись, Чеширский усмехнулся.
– Допустим, сейчас ты ничего не помнишь, а вдруг потом что-нибудь всплывет? Давай договоримся, что теперь за тобой должок: как вспомнишь, так расскажешь.
Тесак решительно и резко мотнул головой.
– Нет, Алиса вам ничего не должна, я этого не позволю.
Чеширский улыбнулся еще шире, всем своим видом показывая, как он доволен.
– Ах, ты не позволишь, да, Николас? Неужели куколка Кролика теперь принадлежит Тесаку из Хиттауна?
– Она же сказала, что никому не принадлежит. Так и есть, – сказал Тесак, но когда Чеширский упомянул его прозвище, глаза его яростно сверкнули.
– А вот Кролик бы не согласился. Кролик считает, раз пометил, то она его, – возразил Чеширский.
– Ну, с меня хватит, – заявил Тесак, вылезая из-за стола. – Где клинок, вы не знаете, значит, и говорить не о чем.
– Ну что за манеры, Николас, тебя и тюрьмой не исправить. И гость из тебя никудышный, вести себя не умеешь, даже к пирожным не притронулся, – заметил Чеширский.
Он поднял палец, будто определяя направление ветра. Резко усилившийся запах роз ударил в голову, густой, как туман, аромат проник в горло, и Алиса закашлялась. Дальнейшее происходило стремительно. По всей комнате розы на своих невероятно длинных стеблях выскочили из ваз, распрямившись так, словно их никогда не срезали. А Тесак что-то выхватил из-под пальто, но не топор, как ожидала Алиса, а пистолет, запрещенное оружие, о котором она и думать забыла.
Чеширский согнул палец крючком, и розы застыли в воздухе на полпути. Впервые после их появления он растерялся, утратив все свое высокомерие, у него даже задергался левый глаз, когда Тесак сунул ему в лицо пистолет.
От одной только мысли о пистолете Алисе стало не по себе, ведь Тесаку его вообще иметь не полагалось, с таким опасным оружием и до беды недалеко. Ножом или топором орудуют осознанно, на это нужно решиться. А с пистолетом Тесаку достаточно шевельнуть пальцем, и сразу станет неважно, убить он хотел Чеширского или только припугнуть, коротышке все равно конец.
– Ты определенно неисправим, – подтвердил Чеширский. – А если я пошлю Теодора за легавым? Тебя же вздернут без суда и следствия только за одно ношение оружия.
– Пока легавый явится, если вообще явится, тебе придет конец, – ответил Тесак.
Алисе это не нравилось. Все пошло наперекосяк. Чеширский благоволил Бесс, а значит мог помочь ее внуку. Не стоило угрожать тому, от кого ожидаешь помощи. Тесак вспыльчив, и если ему кровь ударит в голову, как при встрече с патрулем Плотника, то точно жди беды. Если Чеширского убьют, кто станет хозяйничать на его территории? Чудовище вроде Моржа? Новый хозяин наверняка не побрезгует торговлей девушками. Пожалуй, во владениях Чеширского женщинам было безопасней всего.
И наконец, несмотря на браваду, они понятия не имели, где искать клинок, а у Чеширского была наводка. Хочешь, не хочешь, а без него им не обойтись.
Алиса потянулась к свободной руке Тесака и слегка сжала ее.
– Тес, хватит уже.
Тесак все не отрывал взгляда от Чеширского, и Алиса уже решила, что сейчас случится самое страшное, но он медленно выдохнул и спрятал оружие под пальто.
Чеширский снова заулыбался своей дежурной улыбкой, и Алисе неудержимо захотелось съездить ему по физиономии, и проредить этот безупречный ряд ослепительно белых зубов.
– Пожалуй, хватит для начала. Ваша парочка весьма недурно меня позабавила с утра. Как здорово, что я велел Теодору вас впустить, – сказал Чеширский.
Алиса с Тесаком озадаченно переглянулись. После всего произошедшего Чеширский, казалось, остался совершенно невозмутим. Розы медленно скользнули назад в вазы, снова превратившись всего лишь в безобидные цветы.
Он потянулся за очередным пирожным и сунул его в рот целиком, но даже с набитым ртом ни на секунду не прекратил болтать.
– Да, славное утреннее развлечение. К тому же теперь я знаю такое, чего не знает Кролик.
– Вы ему расскажете? – спросила Алиса, с досадой отметив мелькнувшую в голосе неуверенность.
Чеширский замахал рукой.
– Ну что ты, зачем? Тогда же и он узнает, а мне приятнее, когда я знаю, а он нет. У нас с ним тесное соседство, как раз на западе. Бывает, его ребята забредают по ночам и тащат моих девиц прямо из постели, и попробуй потом что-нибудь докажи, когда кругом одни головорезы. Ума не приложу, почему они все такие жестокие. Вот я и порадуюсь пока, что его девчонка Алиса разгуливает по Старому городу, а он ни сном ни духом.
– Я в последний раз говорю, она не его девушка. Она моя, – заявил Тесак.
– Конечно, конечно, – залебезил Чеширский. Его будто подменили, он стал гораздо любезней и, казалось, ничуть не обиделся на Тесака за то, что тот еще пять минут назад размахивал перед его носом пистолетом. – Вот бы еще посмотреть, как ты ему такое скажешь. Да уж, вот это было бы зрелище.
«Глаза у него зеленые и светятся, как у кота в темноте», – подумала Алиса.
– Да, что касается твоего вопроса, – продолжал Чеширский. – Мои познания ограничиваются историей про волшебника и появлением Бармаглота. Однако в городе много коллекционеров.
– Коллекционеров? – удивилась Алиса.
– Да, они собирают всякие диковинки и драгоценности. Кстати, Кролик тоже из них. Он увлекается красивыми и редкими вещицами, а ты как раз такое редкое чудо, моя девочка. Так что не попадайся ему на глаза, ведь он мечтает заполучить тебя обратно в коллекцию, и больше улизнуть не даст.
«Странно, – подумала Алиса, – он будто предостерегает меня, словно ему не все равно».
– Не люблю я тех, кто хватает девчонок и использует в корыстных целях, – заявил Чеширский. – Своих девиц я стараюсь оградить, а для этого мне приходится знать о тех людях больше их самих. Но, увы, такие, как я, нынче редкость.
– Вы знаете о Морже? – спросила Алиса, вспомнив слова Долли.
– Все, что о нем болтают – это не просто слухи, – сказал Чеширский без малейшего намека на шутку. – Надругавшись, он тут же их пожирает, ужасней участи не придумаешь. Уж лучше быть в коллекции Кролика, чем попасть в лапы Моржу.
– Я не отдам ее, – сказал Тесак.
– Ты теперь настоящий мужчина, Николас, – вздохнул Чеширский. – И все же Дженни защитить не смог. Впрочем, тогда ведь ты был моложе и наивней, тебя обманули.
На этот раз при упоминании Дженни по лицу Тесака пробежала судорога. Алиса хотела спросить, кто такая Дженни, вспомнил ли он еще что-нибудь, но при Чеширском решила этого не делать. Кто знает, как бы он себя повел?
– Но то дела давние. Сейчас же нас интересует настоящее, а в настоящий момент по улицам разгуливает Бармаглот. На сегодняшний день самый ушлый делец из всех коллекционеров – Гусеница. Если нож находится в Старом городе, он должен об этом знать. Он может быть даже у него, тогда ваша задача здорово упрощается. Но если нож и впрямь у него, он может не захотеть с ним расстаться.
– Все имеет свою цену, – заявил Тесак.
– Конечно, но способны ли вы заплатить? – спросил Чеширский. – Гусеницу не прельстишь презренными деньгами, как некоторых.
– Где нам его найти? – спросил Тесак.
– Его кварталы к северу от моих. По вечерам его обычно можно застать в заведении под названием «Бабочки». Можете представить, чем там занимаются, – объяснил Чеширский, – а теперь, как ни весело мне с вами было, вам пора. У меня столько забот, а вы меня задерживаете.
Его опять будто подменили, он засуетился, и не дав гостям опомниться, выпроводил их из гостиной в маленькую прихожую и тут же с резким щелчком запер за ними дверь.
Алиса с Тесаком переглянулись, она увидела у него на лице отражение собственной растерянности. Что же все – таки произошло? Помог им Чеширский или подложил свинью? Он явно выудил у них больше информации, чем сообщил сам. И вроде искренне переживал из-за опасностей, грозивших Алисе от Кролика и прочих хищников, шныряющих по Старому городу, хоть другом ей вовсе не был. Но на него ни в чем нельзя было положиться, если ему самому это не выгодно.
Охранник Теодор ждал их, и, как показалось Алисе, с весьма довольным видом.
– Сюда, – пригласил он их пройти в какой-то удивительный коридор.
Все стены, пол и потолок там были выложены в шахматном порядке черной и белой плиткой. От одного взгляда на это тошнило и кружилась голова, Алиса еще не полностью отошла от тяжелого дурманящего запаха роз в гостиной.
– А почему вы ведете нас этой дорогой, а не ко входу? – спросила Алиса.
– Мистер Чеширский ожидает важных гостей и не желает, чтобы они сталкивались на пороге со всяким сбродом, – фыркнул Теодор.
Алиса собралась было обидеться на «сброд», но в конце концов, это было не так уж важно. Кроме того, в грязной и окровавленной одежде они и впрямь выглядели так себе, а ее не покидало подспудное чувство, что Теодор с удовольствием пустил бы в ход ту серебряную спиральную дубинку, и ей не хотелось давать ему для этого повод. Алиса через плечо оглянулась на Тесака: он напряженно хмурился, как будто изо всех сил старался что-то вспомнить, наверняка даже не расслышал слова Теодора.
Коридор все никак не кончался, для такого маленького домика он был слишком длинным. В конце его виднелась еще одна белая дверь. «Словно полный рот зубов, – подумала Алиса. – Кругом зубы вместо дверей, выжидают, так и норовят укусить». Теодор шагнул в сторону и указал им на выход.
Алиса повернула ручку и открыла дверь. Солнечный свет снаружи оказался непривычно ярким и на мгновение ослепил ее. Тут Тесак врезался ей в спину, и не удержавшись на ногах, она услышала характерный щелчок замка захлопнувшейся за ними двери.
Она перевернулась на спину, собираясь задать Тесаку как следует за этот толчок, но осеклась, заметив здоровенные, крупнее него, кусты роз, возвышающиеся по бокам.
Тесак протянул ей руку.
– Этот охранник меня чуть не взашей вытолкал. Наверное, специально, чтобы мы не успели осмотреться.
– Где это мы? – удивилась Алиса, озираясь вокруг. – Неужели это сад Чеширского? Быть не может.
Кусты возвышались над ними и простирались намного дальше видимых пределов. Вдали виднелась развилка, там дорожки расходились направо и налево. О Городе здесь ничто не напоминало, не было ни зданий, окружавших домик, ни уличного шума, даже пахло по-другому. Воздух был чист и свеж, а от роз исходил лишь легкий аромат, от которого не щипало в носу и не першило в горле.
После мрачного Старого города солнце казалось таким ярким, как будто они перенеслись в другой мир.
– Чеширский развлекается, – мрачно сказал Тесак.
Алиса изучала проход перед ними.
– Это лабиринт, – предположила она.
– Да уж, и бьюсь об заклад, что пока его не пройдем, нам отсюда не выбраться.
Тесак вернулся к белой двери и отвесил ей такого пинка, что даже стекла задребезжали.
– Чеширский! – взревел Тесак. – Нам тут некогда дурака валять! Ты что, про Бармаглота забыл?
Ответа не последовало, хотя Алисе показалось, что ветер донес откуда-то едва слышный смешок.
– Это цена его рассказа, – сказала Алиса. – Тес, он наверняка сам волшебник, а как же иначе? Еще и тот фокус с розами в доме.
Тесак покачал головой.
– Он не волшебник. Я же тебе рассказывал, что какой-то волшебник построил этот дом с розами. Наверное, он же и лабиринт тут устроил, а Чеширский всем этим просто пользуется.
– Но разве без магии возможно устраивать такие фокусы с пространством? – спросила Алиса.
– Алиса, я не настолько разбираюсь в магии, – сказал Тесак. – Ты, наверное, знаешь больше меня.
– Не повторяй ту чушь, которую говорила Нелл, – раздраженно заметила она.
– Почему же? В том трактире с тобой творилось что-то странное, все видели. Я почувствовал, как Бармаглот ушел, а он по своей воле никогда не уходит.
– А может, он просто учуял добычу пожирнее? – спросила Алиса.
Ей не хотелось верить, что своей силой она может отпугнуть чудовище, и она совершенно не жаждала стать более «интересной», как выразился Чеширский. Тесак молчал, хоть это было на него не похоже. Он просто вошел в лабиринт, ожидая, что она последует за ним. Когда они расходились во мнениях, Тесак никогда с ней не спорил, даже если ей бы этого захотелось.
А ей, как ни странно, хотелось. С тех пор, как они покинули больницу, она словно барахталась в бурной реке, что несла ее неумолимым потоком, шваркая по пути о каждый камень или корягу. И вряд ли когда-то ее судьба была в ее руках.
Алиса не желала быть волшебницей и привлекать внимание тех, кто так и норовил этим воспользоваться. Это было бы глупо. Если вдруг кто-нибудь заподозрит, что она владеет магией (сама-то она такой мысли не допускала), тогда даже Тесаку при всех его способностях ее не защитить. Ее схватит какой-нибудь авторитет и выставит, словно диковинку, на обозрение искушенным любителям острых ощущений, что часто наведываются в Старый город. А если не авторитет, то правительство уж наверняка ее арестует. Занятия магией, как и сами маги были вне закона. Алиса не представляла, как Чеширскому удавалось отвлекать внимание правительства от улицы Роз. Должно быть у него был компромат на влиятельных чиновников.
С этими мыслями она машинально плелась вслед за Тесаком, а когда опомнилась, ее раздражение только усилилось: нечего таскаться за ним по пятам, как трусливой собачонке («но ты с самого начала ведешь себя, как испуганная собачонка»).
Вообще-то она не боялась, просто беспокоилась, хотя, пожалуй, бояться было чего. Они застряли в лабиринте из волшебных кустов роз, не имея ни малейшего представления, столько придется из него выбираться.
Щеки Алисы горели, лицо покрылось разводами копоти от смога, сквозь который они пробирались всю ночь. Казалось бы, после мрачных закоулков Старого города стоило радоваться яркому солнцу, но в этом лабиринте, где от палящих лучей негде было укрыться, оно стало лишь дополнительной помехой. Хотя розами здесь пахло слабее, чем в гостиной, от их запаха все так же не было спасения. Она устала и от ходьбы, и от роз.
Она уселась посреди лабиринта, скрестив руки и ноги и ожидая, заметит ли Тесак. Он почти сразу же оглянулся и вопросительно посмотрел на нее.
– Алиса, ты чего? Проголодалась?
– Нет, – она вызывающе вскинула голову, – с меня хватит. Я больше шагу не сделаю.
– Нам же надо выбираться из этого лабиринта, – он махнул рукой вперед. Перед ними был длинный проход с несколькими боковыми коридорами.
– Мы же понятия не имеем, куда свернуть, чтобы выбраться. А Чеширский небось сидит у себя в гостиной да посмеивается над нами. Я его развлекать не буду. Я ему не игрушка, – вспылила она, вспомнив, как он ее окрестил.
– Конечно, не игрушка, – согласился он. – Но, если не возражаешь, я могу сам поискать отсюда выход.
– Зачем? – спросила Алиса. – Это тебе не Старый город, где ты вспоминал былые хоженые тропы. Здесь, как любому другому, приходится идти наугад.
Тесак подошел к ней, присел и пристально посмотрел в глаза.
– Что случилось с моей послушной доверчивой девочкой?
– Пришла в себя, – ответила Алиса, вспомнив о тех больничных порошках, что подсыпали ей в еду целых десять лет. – От дурмана.
У Тесака загорелись глаза.
– Вот именно, Алиса. Порошки!
– При чем тут они? – смутилась Алиса от такой внезапной перемены, сводящей на нет всю ее выходку.
– Порошки не давали магии проявиться, – воскликнул Тесак, хватая ее за руки и поднимая с земли. – Если бы тебя ими не пичкали столько лет, ты бы давным-давно поняла, что ты волшебница.
– Тес, прекрати, – перебила Алиса, выдергивая руки и успокаиваясь. – Я не волшебница. А если… – она потянулась к нему и зашептала на ухо неожиданно пришедшую в голову мысль. – Если и волшебница, тем более не стоит об этом кричать на каждом углу. Еще не хватало, чтобы Чеширский пронюхал. Поэтому сбавь-ка тон. Мы ведь не знаем, кто нас подслушивает. Уж Чеширский – то наверняка наблюдает за нами и слышит все, о чем мы говорим.
– Он уже решил для себя, что ты волшебница, как ни отнекивайся, – ответил Тесак. – Иначе с чего бы его так заинтересовали твои знания о Бармаглоте?
– А это еще тут при чем? – снова запуталась Алиса. Ей все никак не удавалось поспевать за его рассуждениями.
– Так он же не какую-нибудь известную басню рассказывал. Ишь как пыжился, сразу видно, был уверен, что мы об этом знать не могли. А тебе кто рассказал предание? Мама?
– Да, – ответила Алиса.
– А она от кого узнала?
Алиса пожала плечами.
– Наверное, от своих родителей.
Тесак кивнул.
– А те от своих, и так далее. А твоя семья всегда жила в Новом городе?
– Думаю, да, – ответила Алиса. – Я как-то ничего другого не слышала.
– Знаешь, Алиса, – нахмурился Тесак, – я не чувствую здесь Бармаглота.
У Алисы голова, может, и прояснилась, а все причуды Тесака остались на месте. Она со вздохом взяла его за руку, и они пошли вдоль по просеке меж кустов роз. Ее радовал даже временный разрыв связи между Тесаком и Бармаглотом.
На каждой следующей развилке Алиса осматривала проходы в надежде заметить какой-нибудь намек на путь к выходу. Но лабиринт был везде одинаков. Они решили придерживаться основной тропы.
– В конце концов, – рассуждала Алиса. – тропа должна когда-нибудь закончиться. А как дойдем до конца, можно просто прорубить через кусты дорогу.
За спиной послышался шелест. Алиса быстро обернулась, но ветра не было. Из стены лабиринта выскочили два стебля, опутали ей ноги и рванули назад, повалив ее навзничь. Не успели они с Тесаком опомниться, как Алису поволокло по траве, и она скрылась в зарослях роз.
