Варвара Дашина
Зефирка

В квартире было холодно. Октябрь уже начался, ночью температура опускалась до нуля, но отопление так и не дали. Дрожа всем телом, Алиса вылезла из теплого кокона одеяла и подушки, накинула старый халат и поползла умываться. Засунув руки под горячую струю, она некоторое время стояла с закрытыми глазами, затем выключила воду. Нужно было экономить.

На кухне уже вовсю орудовала мать, одновременно накрывая на стол и помешивая ложкой в кастрюле. Пахло вареной капустой и капустными пирогами. Мать явно встала ни свет ни заря, чтобы успеть приготовить обед перед работой.

– Суп будешь? – не глядя, спросила она.

– Пожалуй, только чай.

Алиса раздернула занавески и посмотрела на улицу: мрачно, сыро, ветрено. Прохожие зябко кутались в шарфы, натягивали шапки на самые глаза. Будто насмехаясь над жалкими людишками, в небе парила птица.

– Ой, задерни! – вскрикнула мать. – Все утро летает, как есть выглядывает в кого вцепиться. Того и гляди, окно разобьет.

– Не преувеличивай, делать ей нечего. Охотится она, и все. Голуби здесь жирные.

– Всякое может быть. Прапрабабка твоя называла таких вот залетных – онко – ломаные души. Страдал человек, потом от себя отказывался и становился не пойми кем. Чудовищем плотоядным.

– Мам, ну ты даешь! Прямо сценарий фильма ужасов.

– Тебе смешно, а мне нисколечко. Прапрабабка рассказывала, летала у них в деревне такая вот, летала, вначале только цыплят да утят таскала, а потом в окно к старосте юркнула.

– И?

– Что и? Умер староста, причем хоронили его в закрытом гробу.

– Бред, – буркнула Алиса, но занавески задернула.

– Может, и бред. Но после той истории я маленькая долго спала со светом и с тех пор этих хищниц боюсь.

Мать тем временем налила кипятка и щедро плеснула заварки.

– Прости, сахара почти не осталось. А отец вот-вот придет…

Алиса только вздохнула. Вставать между сахаром и вечно недовольным отцом не было желания. Лучше уж глотать горечь.

– Испугалась? – неправильно поняла ее мать. – Да не слушай ты меня: бабкины истории – это бабкины истории, что с них взять. Лучше вот смотри, что у меня есть.

Перед Алисой появилась смятая салфетка.

– Ну же, разворачивай.

Радостное предвкушение заставило сердце биться быстрее. На салфетке лежал бледно-розовый кособокий зефир.

– Откуда? – только и смогла спросить Алиса. Насколько она помнила, с прошлой материной зарплаты денег оставалось всего ничего. Отец же предпочитал тратить свои самостоятельно, не отчитываясь ни перед кем.

– Пусть это будет моим секретом, ладно?

– Ладно.

Алиса осторожно дотронулась до угощения, невольно ожидая, что оно вот-вот исчезнет.

– Мам, давай напополам.

– Вот уж нет! Здесь тебе-то на один зуб. Тем более я уже съела одну штуку. Вот прямо перед тем, как ты вошла.

Врет, подумала Алиса, но, проклиная себя за слабость, в один присест расправилась с угощением. Несмотря на непрезентабельный вид, вкус у зефира был что надо.

– Вот и умница, – обняла ее мать. – Ты моя сладкая зефирка. Вот увидишь, все у тебя будет замечательно.

Будто в насмешку, громко хлопнула входная дверь, послышалась приглушенная возня, затем в кухню вошел отец, принесший с собой отвратительный запах немытого тела и перегара.

– Подавай жрать, женщина! – заревел он с порога. – Живей! Что застыла?!

Мать привычно сгорбилась и стала споро орудовать поварешкой. Вскоре перед ним появилась тарелка, доверху наполненная супом. Отец смерил мать тяжелым взглядом и взял ложку:

– Тьфу, опять капуста! И ни куска мяса! Сколько можно?!

Мать дрогнула, чуть не порезав себе палец ножом, и зачастила:

– Прости, денег на мясо нет. А капуста сезонная, дешевая, я десять кило взяла. Вот супчик приготовила, еще и пирожков напекла. Ты же любишь пирожки, попробуй.

Вместе с хлебом она положила в миску пару пирожков и заискивающе повторила:

– Попробуй.

– Сама жри, – проворчал отец с набитым ртом, но пирог схватил.

Ел он неаккуратно, крошки летели во все стороны, заглатывал огромные куски. Алиса не сумела сдержать гримасы отвращения.

– А ты что сидишь пялишься? Умная выискалась. Ща я тебе объясню, как отцу рожу корчить!

Рука у него была тяжелая, и затрещины получались что надо, крепкие, болезненные. Не увернешься, головная боль до самого утра обеспечена. Уворачиваться Алиса научилась быстро, как и убегать, прятаться под широкой кроватью в родительской спальне, пережидать, пока гнев утихнет. Вот и сегодня соскочила с табурета, так и недопив чая, нырнула под рукой, оттолкнув отца к холодильнику.

– Боренька! – закричала мать. – Прошу, не трогай Алиску!

– Уйди, гадина! – ревел отец. – Пришибу обеих!

Послышался звук удара, а после и материнский плач. Видно, опять наперерез побежала – только куда ей, мелкой да худой, против этого жирного борова. Алиса на миг остановилась, мелькнула мысль вернуться, броситься на него с кулаками, бить, не жалея ни его, ни себя, но пришлось заталкивать злобу и обиду куда подальше и на всех порах убегать из дома. Не помогла бы она матери, только еще больше разъярила чудовище, по недоразумению бывшее ее отцом.

Ну ничего, скоро она окончит колледж, пойдет работать, накопит денег, увезет мать подальше и никому не позволит ее обижать – ни одному чудовищу. Пусть папаша гниет в одиночестве.

– Поверь, мама, твоя Зефирка обо всем позаботится, – пробормотала Алиса вслух. Невольно всхлипнув, на ходу застегнула курточку и поудобнее перехватила сумку.

Хорошо, что она собрала все необходимое еще с вечера, иначе пришлось бы возвращаться. Накраситься, правда, не успела, хотя зачем – косметика все равно не могла сделать из нее красавицу. Алиса еще раз тоскливо вздохнула и поспешила к метро.

Колледж просыпался: наполнялись голосами коридоры, зажигались лампы, в воздухе запахло приторными духами директрисы. Алиса поднялась на второй этаж, уселась на скамью возле аудитории, старательно мимикрируя под окружающую среду. Но, видно, получилось не особо хорошо. Ее заметили и, радостно сверкая улыбками, стали приближаться.

– Ну что, корова, – протянула Наташка – внешне белокурый стройный курносый ангелок, а на деле – главная гадина. – Приперлась рано, соскучилась, что ли?

Она бесцеремонно плюхнулась на ту же скамью, заставив Алису отодвинуться к самой стене.

– Ты оглохла? – Ее пребольно пихнули в бок. – Совсем страх потеряла?!

Наташкины припевалы – одна высокая черноволосая оторва, вторая рыжая наглая бестия мерзко захихикали.

– Что тебе нужно? – промямлила Алиса, ненавидя себя за этот лепет.

– Ответа на вопрос, – осклабилась Ната. – Я, знаешь ли, не люблю разговаривать сама с собой. Так что приперлась-то рано? Из дома выгнали страшилу?

Девки заржали.

– Хотя, – продолжила Наташка. – Если бы я жила в одном доме с прыщавой очкастой жирухой, давно бы чокнулась.

У Алисы загорелись щеки. Как ни пыталась она похудеть, ничего не выходило. Не получалось диеты на картошке, дешевых макаронах да по удачным дням на капусте. Если только совсем не есть – вот только есть хотелось всегда, особенно в холода. Возможно, тому виной нарушенный обмен веществ, но проверить догадку денег не было.

– Смотрите, девчонки, с красной мордой она еще противнее!

– Дура, – невольно вырвалось у Алисы.

– Ты что это сейчас сказала, Квазимодо? – вскочила Наташка. – Ну-ка, повтори!

Алиса невольно сгорбилась, скрючилась на скамье, ожидая удара. Вот сейчас… сейчас…

– Девочки, кажись, кое-кого сегодня укусил бешеный таракан. Страшилка пасть раззявила.

Кончик шариковой ручки уткнулся в скулу. Алиса дернулась, больно стукнулась затылком о стену.

– Забылась ты, корова. Забылась. И пора тебе напомнить о правилах.

Напомнить Наташка не успела – вовремя пришла преподавательница и запустила всех в аудиторию. Готовилась Алиса механически, то и дело косясь на троицу, – гадины излучали самодовольство и уверенность. Вот бы и ей кто-нибудь отсыпал горсточку, тогда она точно дала бы им отпор.

– Значит, так, уважаемые. Дел много, а времени мало. Говорю кратко, – голос Ксении Александровны заставил вздрогнуть. Волей-неволей, Алиса стала слушать.

Выходило следующее: колледж разжился спонсором, и спонсор жаждал узнать, а туда ли уходили его деньги. Отдуваться, точнее, показывать класс приходилось двум последним курсам. Необходимо было приготовить десерт, используя продукты из холодильников, причем на все про все давалось всего два академических часа.

– Вперед и с песней, – подытожила Ксения Александровна. – Авторы двух блюд, которые я выберу сама, лично от меня получат плюс балл к экзамену.

Последнее подбодрило группу лучше всего, народ ломанулся к холодильникам. Алиса подошла последней. Меньше всего ей хотелось сегодня соревноваться – лучше уж затаиться где-нибудь в укромном месте и не отсвечивать. Она то и дело ощущала взгляды гадин, и эти взгляды не обещали ей ничего хорошего. Да что там – Алисе казалось, сам воздух стал плотнее и не хотел насыщать легкие, отчего чуточку кружилась голова и быстро билось сердце.

Как и ожидалось, все более или менее полезное разобрали, выбирать было не из чего. Алиса даже взбодрилась. Может, сказаться больной и уйти?

– Черемушкина, спим на ходу? – Преподавательница появилась будто из ниоткуда. – На твоем месте я хотя бы сделала вид, что работаю. Знаешь ли, места в «Ассоль» не резиновые.

Алиса вспыхнула:

– Я работаю, Ксения Александровна! Думаю!

Та только покачала головой и отошла.

Алиса прикусила губу. Похоже, свинтить не получится. Похоже, ей только что намекнули, что от сегодняшнего результата зависело распределение на летнюю практику.

Ну же, Алиса, думай. Думай!

В памяти пронеслось сегодняшнее утро, перед внутренним взором встал материнский презент. Кособокий, заветренный, но очень вкусный. А почему бы и нет? Рецепт не требовал изысканных ингредиентов, пусть готовился долго, но стоило попробовать. И Алиса решилась. Спустя полтора часа на разделочной доске, застеленной пергаментом, подсыхали розовые ароматные зефирки.

Результаты должны были объявить к концу учебного дня.

Алиса поторопилась выйти из аудитории одной из первых, чтобы затеряться в коридорах и дожить до этого самого конца дня. В целом занятия прошли нормально. Она всего лишь раз села на жвачку, подложенную на стул, и лишь ощущала взгляды Наташки и Ко. Пока что гадины открыто не нападали, что настораживало. Радовало одно – в один из перерывов она увидела Олега. На нее он, правда, даже не взглянул – обнимался с Наташкой. Алиса изнывала от ревности, но ничего сделать не могла. Главное, говорила она самой себе, что он бродил по тем же коридорам, что и она, и дышал тем же самым воздухом.

В три часа два потока собрали вместе в актовом зале.

– Итак, – начала Ксения Александровна, бодро вышагивая по сцене. – Из всех работ десять было признано жюри годными. Остальные никуда не годятся.

Она смерила притихших студентов гневным взглядом.

– Фамилии счастливчиков: Берестова, Караваев, Жмырева…

В десятку попала вся колония гадючек, что, впрочем, неудивительно. Удивило другое: в список попала и сама Алиса.

– Мной лично были отмечены две работы: Коротаевой Евгении и Черемушкиной Алисы. Тот самый случай, когда просто – не значит плохо. Как я и обещала, обе получают плюс балл на экзамене. Все свободны. Коротаева и Черемушкина, задержитесь.

Ошалев от радости, Алиса бежала домой. Ведь ей не только пообещали балл на экзамене, но и предложили разовую работу. От суммы, названной преподавательницей, приятно шумело в голове.

Ее ждали недалеко от главного корпуса, на аллее. Прятались в кустах, а завидев, выскочили, будто блохи с шерсти дворняги.

– Эй, корова, мы еще не закончили, – промурлыкала Наташка.

Алиса двинулась вправо, но справа поджидала Яська. Влево – там ухмылялась дылда Кристина.

– Знаешь, корова, я еще мирилась, что в моем колледже обитает такая жирная тупая очкастая уродина, как ты. Но мириться с тем, что ты решила открыть рот и грубить, я не стану. Тем более мне совсем не нравится, что такие, как ты, обходят меня на повороте. Что ты наобещала Ксеше?

– Ничего.

– Уж прям! Все знают, что она делает со студентками за закрытыми дверями.

– Ты о чем?

Наташка ухмыльнулась:

– Будто сама не знаешь?

– Нет, не знаю.

– Говорю же, девочки, она идиотка.

– Сама ты идиотка!

Алисе бы промолчать, переждать бурю и спокойно уйти, но не получилось. На них стали обращать внимание, подходили ближе, прислушивались, перешептывались, ухмылялись, но не вмешивались. Среди зрителей был и Олег.

– Что? – прошипела Наташка. – Что ты сейчас сказала?!

– Что слышала.

– Корова, да ты попала.

От первого пробного замаха Алиса увернулась – помогла отцовская наука. Но дальше стало хуже: к предводительнице подключилась свита.

Холодная жижа, полившаяся за шиворот, стала неприятной неожиданностью. Алиса развернулась, но Яська уже успела отскочить и глумливо улыбалась. В руках она держала грязную разрезанную бутылку из-под колы.

– Как думаете, Квазимодо освежилась? А, девочки? – Голос Наташки так и сочился довольством.

– Мне кажется, нет, – хихикнула Кристинка и махнула рукой.

В Алису полетела новая порция жижи. Она смогла отскочить – на этом удача ее покинула. Лужа казалась бездонной и щедро делилась с гадинами грязью. Одежда, лицо, волосы – они не оставили ни единого чистого места. Особо меткий бросок Наташки залепил стекла очков, Алиса превратилась в слепого крота, бестолково мечущегося на солнце. А грязь все летела, будто гадин было не три, а сотня.

Холодно, мерзко, противно, тошнотворно. От обиды хотелось плакать.

Захохотала Наташка, Алиса бросилась на звук – сейчас она была грязнее лужи и могла хоть немного поквитаться, но не добежала. Кто-то подставил ножку, и она упала, ударяясь ладонями и коленями.

– Твое место в грязи, корова, – припечатала Наташка и со всей силы пихнула в бок. Алиса плюхнулась лицом в лужу. – Запомни.

– Ну все, пошли отсюда.

Но никто никуда не делся. Вместо этого рядом смачно со звуком поцеловались, а потом Алиса услышала голос Олега:

– Меня так заводит, когда ты злишься, крошка. Зарулим к тебе?

Наташка хихикнула:

– Я подумаю.

Чуть позже зрители и действующие лица ушли, стихли хохот и разговоры. Только тогда Алиса смогла пошевелиться. Сил не было, слез тоже. Ей удалось развернуться на спину и кое-как протереть очки. Алиса посмотрела на небо. Серое, тяжелое, давящее. Столь же давящее отчаяние придавило бетонной плитой. Алиса, как никогда, ощущала себя униженной, втоптанной в грязь – ту самую грязь, которой была покрыта с ног до головы.

Вот бы перестать дышать, остановить сердце, позволить душе покинуть измученное тело. Улететь туда, где нет боли и ненависти, где нет издевательств и страха. Алиса отдала бы все, чтобы не чувствовать себя ничтожеством.

В небе появилась черная точка. Точка увеличивалась, обретала очертания, форму, объем. Птица. Возможно, та, которую видела Алиса утром из окна. Птица кружила над ней и будто бы только ждала момента, чтобы вцепиться в плоть кривыми когтями.

– Я падаль, – прошептала Алиса, а потом еще тише добавила: – Не хочу.

Откуда-то вдруг появились силы, она вскочила на ноги, задрала голову и заорала:

– Не хочу падалью! Не хочу!!! Лучше, как ты, рвать тела, тупая птица, чем так, как сейчас!

Хищница взмахнула мощными крыльями, поймала поток и стала планировать.

– Слышишь, ты, я не хочу! Не хочу!!!

Птица ответила гневным клекотом, сделала круг и полетела прочь. В воздухе осталось лишь ее перо. Алиса ощутила странное благоговение. Едва дыша, следила за полетом, а потом резко выбросила руку вперед и стиснула кулак. Ладонь кольнуло. Алиса ойкнула и разжала пальцы.

Пусто.

– Что за…

Перед глазами вдруг потемнело, голова закружилась, ноги подкосились. Алиса, потеряв сознание, снова рухнула в грязь.

Пробуждение не принесло облегчения. Наоборот, она чувствовала себя гораздо хуже. Кругом клубилась чернота. Моргнула – чернота никуда не делась, скорее стала плотнее, ощущалась всеми органами чувств. Висок кольнуло болью, Алиса вскрикнула, дернулась – вот только тело ее не слушалось. Чернота вдруг ощетинилась иголками и принялась колоть. А после пришел жар. Волной окатил тело и сконцентрировался в голове, грозя взорвать ее на мелкие кусочки.

– Мама, – простонала Алиса. – Мама, помоги…

Ответа не было, только издалека слышалось гудение да чье-то крайне немузыкальное пение.

Второе пробуждение было кардинально другим. Алиса лежала в своей кровати, мокрая как мышь. Ничего не болело, не ныло. Она ощущала себя отдохнувшей и здоровой. От боли, глодавшей тело, почти ничего не осталось. Только воспоминания и легчайшая слабость, которая ушла вместе с потом и водой после душа.

Орудуя зубной щеткой, Алиса пыталась думать. Анализировать. Получалось с трудом, будто сам организм отключил такую ненужную, по его мнению, функцию, как мышление.

Вырисовывалось следующее: она вернулась домой, сбросила грязную одежду на пол и, не помывшись, рухнула на кровать. На наволочке чернело пятно с ее физиономии. Саму дорогу и процесс раздевания она так и не вспомнила, как ни пыталась.

Закончив с туалетом, Алиса вернулась в комнату. Нужно было намазать лицо особым кремом, рекомендованным одной мамкиной подругой. Крем обещал избавить от всех проблем с кожей, но пока прыщи никуда не делись.

Алиса подошла к зеркалу, близоруко сощурилась и застыла, не сразу сообразив, чем же отличалось сегодняшнее отражение от того, что она привыкла видеть.

– Что за… Неужели? Да не может такого быть!

Алиса нащупала на полке очки и водрузила их на нос. Снова взглянула в зеркало. Кожа сияла чистотой и здоровьем. Розовая, гладкая, ровная на вид. И ни единого прыща.

– Не может быть… неправда…

Она осторожно коснулась щеки. Отражение не обманывало – кожа была гладкой и нежной.

– Мам! – крикнула Алиса и рванула на кухню. – Мама!

Матери дома не оказалось, только на стуле в кухне полулежал темноволосый всклокоченный мужик в мятой рубашке и гипнотизировал пустую бутылку. Отцов собутыльник. Вован.

– Здравствуйте, – машинально поздоровалась Алиса и попятилась.

Мужик медленно перевел взгляд:

– О, мелкая, здорово.

Вдруг он недоуменно моргнул, склонил голову, снова моргнул и сказал:

– Что-то не пойму, что не так с твоей мордахой?

– А что с ней не так? – прошептала Алиса.

– Вот и сам не пойму. А ну-ка, подойди.

Алиса робко приблизилась к столу. Вован, кряхтя, поднялся, схватил ее за подбородок, вынуждая поднять голову. Вгляделся. Некоторое время сосредоточенно разглядывал, а потом выдал:

– Слышишь, мелкая, а ты, оказывается, ничего. И почему я раньше этого не замечал?

Вторую руку Вован бесцеремонно опустил Алисе на бедро:

– Пойдем к тебе, мелкая. А?

– Эй, вы чего? – прошелестела Алиса. – Не надо.

– Надо, мелкая. Надо.

Алису передернуло от похотливого тяжелого взгляда.

– Нет! Я не хочу!

Она пихнула Вована в живот. Тот крякнул и будто невесомая былинка полетел к холодильнику. Врезался в дверцу, сверху на него рухнула хлебница. Вован громко выдохнул и закатил глаза.

Убила. Она убила человека!

С губ рвался крик, но Алиса сдержалась, закрыла рот ладонью.

Что делать? Вызывать скорую? Полицию? Звонить матери?

Заметалась по кухне, сшибая стулья, натыкаясь то на стол, то на старенький гарнитур.

У холодильника вдруг всхрапнули. Еще раз и еще. Алиса замерла, боясь даже дышать. Вован зашевелился, заводил носом, выводя рулады. По подбородку потекла струйка слюны.

Живой!

От облегчения подкосились колени и накатили слезы. Отдышавшись, она медленно, стараясь не шуметь, подкралась ближе. Дотронулась до затылка Вована – ни крови, ни шишки. В столкновении победила железобетонная голова, а дверца холодильника проиграла, обзавелась непредусмотренной конструкцией вмятиной.

– Живой, – снова прошептала Алиса. – Фух!

Тут она наткнулась взглядом на нагрудный карман Вована. Он как-то подозрительно топорщился. Деньги. Алиса тут же отвернулась. Нельзя. Нельзя даже думать, не то что брать. Брат Мишка оступился всего один раз – этого хватило, чтобы надолго оказаться в местах, не столь отдаленных. Такой судьбы Алиса не пожелала бы никому. На первом курсе, увидев забитые продуктами холодильники, она едва не нарушила данную себе клятву – чудом не утащила домой кусок сыра, но сдержалась. Нельзя. Табу.

Она сделала шаг назад, а потом резко развернулась. Не чувствуя тела, будто управление им перешло к кому-то другому, наклонилась, протянула руку, вытащила купюры и сунула в карман халата.

«Он мне должен, – пронеслось в мозгу. – Он хотел взять меня силой, так что деньги мне нужнее. Тем более они с папашей все равно спустили бы их на выпивку».

Большая, по ее меркам, сумма приятно грела карман и душу, пока Алиса одевалась. Появившиеся было угрызения совести пропали, стоило увидеть, во что превратилась одежда и сумка после столкновения с гадинами. Куртку только на выброс – грязь, казалось, пропитала ее насквозь. Джинсы еще можно было отстирать, а сумку оттереть, но для этого требовалось время. Алиса успела привести в порядок только сумку. Надевать пришлось старый спортивный костюм, а под низ свитер, чтобы не замерзнуть.

С кухни раздался душераздирающий зевок и невнятное бурчание. Вован просыпался. Алиса ойкнула и поспешила уйти. На полпути в колледж она остановилась возле бутика косметики. С витрин ей улыбались прекрасные нимфы и роковые красавицы. Алисе до дрожи захотелось быть похожей на одну из них.

«Ты достойна, – пропел внутренний голос. – Иди».

Алиса и пошла. На нее смотрели косо, девушки-консультанты, и сами похожие на сказочных принцесс, морщили носики и поджимали губки. Вначале Алисе было неловко, потом стеснение прошло, и девицам пришлось примириться с ее присутствием. Вскоре одна из них даже помогла подобрать тушь и помаду, а после и правильно нанести всю эту красоту на лицо.

В колледж Алиса заявилась ко второй паре в приподнятом настроении. И это заметили, как и изменения в ее внешности. Ее улучшенное лицо оценили. Парни смотрели с удивлением, будто видели в первый раз. Девчонки с завистью. Одна из группы даже решила подойти, хотя до того не удостаивала и словом:

– Слушай, Квазимо… э, Алиса. Хорошо выглядишь. Подскажешь телефончик своего косметолога?

В душе Алисы раскрылся черный цветок злорадства. Она смерила одногруппницу неожиданно насмешливым взглядом и сказала:

– Извини. Это мой большой секрет.

Девчонка вспыхнула и отошла, так ничего и не сказав в ответ.

Пары прошли в сладостном тумане. Даже едкое замечание Наташки о том, что Алиса, как змея, сменила кожу, не задело. Настроение так и оставалось отличным. Туман развеялся только тогда, когда Алиса подошла к дому.

Вован. Холодильник. Украденные деньги, часть из которых она уже истратила.

Однако дома никого не оказалось: ни матери, ни отца, ни Вована. Мать на работе, местонахождение последних Алису не волновало. Она спокойно сделала свои дела, приняла ванну и легла спать. Впервые, засыпая, Алиса улыбалась.

Пробуждение вновь оставляло желать лучшего. Едва Алиса продрала глаза, живот громко, с возмущением напомнил о себе. Стараясь не делать лишних движений и не напрягаться, она побрела в туалет. После побежала на кухню – пить. Нёбо высохло, язык вспух, будто не пила неделю. Казалось, минута промедления – и Алиса погибнет от жажды.

Однако вода надолго в организме не задержалась. Стоило Алисе опустошить кружку, как она начала обильно потеть. Следующие часы превратились в блуждание туда-сюда: туалет – кухня, туалет – кухня. Хорошо хоть пары сегодня отменили, и не пришлось выдумывать причину отсутствия.

Сам процесс почему-то не вызывал опасения. Нечто, что отвечало за здравый смысл, было выключено. Робкие мысли на тему, а неплохо бы вызвать скорую, уходили, стоило Алисе выхватить свое отражение в зеркале. Она худела: стремительно, неправильно, не особо приятно. Но до чего же Алисе нравилось то, что получалось. Пожалуй, если бы мать была дома, ничего, наверное, не получилось. Она давно бы вызвала врача, и, возможно, процесс остановился. А потому Алиса впервые порадовалась, что мать вечно отсутствует.

Ровно в половине двенадцатого ночи очищение завершилось, от былых форм не осталось и следа. Стройное тело, шелковистые волосы, ставшие из невнятно русых медовыми, шальной блеск глаз. Голова приятно кружилась, в душе царила эйфория. Уставшая, но довольная Алиса вскоре легла спать. А утром в воскресенье, к еще большему удовольствию, поняла, как велика старая одежда. Пора было идти за покупками.

В понедельник Алиса шла в колледж во всеоружии. Французская коса, легкий макияж, стильные очки, тонкий аромат духов, темно-синее шерстяное платье, черные туфли, сумочка в тон и светлое кашемировое пальто. Она с чистой совестью спустила всю зарплату Вована на обновки.

И ее заметили. Парни кружили, будто мотыльки, слетевшиеся на огонь. Пели дифирамбы, пожирали голодными взглядами. Алиса купалась в восхищении, но ждала большего. И дождалась.

Олег подошел к ней между второй и третьей парами в сопровождении приятелей. У Алисы сперло дыхание, когда он взял ее за руку и провел указательным пальцем по внутренней стороне ладони:

– А ты потрясная.

– Спасибо, – проблеяла она.

– В пятницу у меня днюха.

– О…

– Вечеринка-маскарад, ничего особенного. Так, повеселимся, оттянемся. Приглашаю.

– О!

– Придешь?

– Приду.

От радости и волнения у Алисы закружилась голова. Еще немного – и она рухнула бы на пол прямо под ноги Олега.

– Буду ждать, – протянул он, отпустил ее руку и ушел.

Со злорадством Алиса заметила, как в ярости исказилось лицо Наташки, числящейся официальной подругой Олега. Она с трудом сдержала ухмылку и отвела взгляд. Что понравилось больше – приглашение Олега или перекошенная физиономия его подружки, – понять было трудно.

Остаток дня прошел без потрясений. Алиса приготовилась к завтрашнему зачету, полюбовалась своим отражением в зеркале, на удивление легко увернулась от отцовского подзатыльника и легла спать.

А ночью она летала. Парила птицей во сне, гонялась наперегонки с ветром. Была невероятно счастлива и свободна. Утром чувство не ушло, лишь чуть-чуть утратило свою остроту и цвет. Нервировало одно. Глаза слезились и горели, будто кто-то швырнул песок, но Алиса верила – скоро все неприятные ощущения пройдут.

Возле колледжа ее опять ждали. На том же самом месте. Алиса поморщилась – эти встречи становились дурной традицией.

– Явилась, надо же. Что-то ты в последние дни опаздываешь, – фыркнула Наташка и подошла на расстояние вытянутой руки. – Я тебя давно жду.

Алиса сделал вид, что не слышит, и попыталась обойти гадину. Но куда там – Наташка не позволила, вцепилась клешнями в рукав пальто.

– Приоделась, значит, похудела. Глазешки свои лупоглазые намалевала. На какие шиши?

– Не твое дело, – ровно ответила Алиса и разжала чужие пальцы. В этот раз она почему-то не ощущала ни беспокойства, ни страха. Только азарт.

Наташка рассвирепела:

– Гляжу, ты совсем страх потеряла. Вырядилась и забыла о правилах. Сейчас напомню.

– По-моему, ты повторяешься, – протянула Алиса.

– Ты!

Наташка резко выкинула руку вперед, сбивая с глаз очки. В первый момент Алиса даже растерялась, а потому пропустила удар.

– Ну что, королева уродов, получила!

К предводительнице тут же подбежали Яська и Кристина. В руках девки держали баллоны с краской. Один забрала Наташка.

– Сейчас мы сделаем тебе достойный королевы макияж. Да, девочки?

Алиса моргнула. Еще раз. Мир перед глазами и не думал расплываться. Наоборот – без очков обрел небывалую резкость и яркость. Она с удивлением видела трещины в тротуарной плитке, мелкие буквы на баллонах, от нее не скрылись несовершенства лица Наташки: морщинки возле уголков глаз и на лбу, замазанные прыщи на щеках, светло-коричневые ободки зубного камня возле десен.

Да разве она красива? Наташка? Нет. Сейчас Алисе она казалась уродливой.

Странно.

И самое странное, двигалась гадина очень медленно, будто вязла в киселе. А потому Алисе не составило труда уйти от струи краски. Всего-то и надо было чуть-чуть сдвинуться вправо, пропуская мимо себя.

А если сделать вот так?

Протянула руку и без проблем забрала баллон. Нажала, струя черной жижи попала в лицо Наташки. Алиса радостно рассмеялась. До чего же жалко выглядела сейчас грозная предводительница гадин. Уродливая, противная, настоящая Квазимодо. Но чего-то явно не хватало. Алиса ухмыльнулась и нажала еще раз. Все, теперь они квиты, куртку можно выбрасывать.

– Ты что творишь? – протяжно, по слогам тянула Наташка. – Убью!

– Куда тебе, – фыркнула Алиса, направляя баллончик прямо ей в рот.

Сзади на плечо легла рука, сдавила. Алиса развернулась. Ага, подруженьки подключились. Оскаленные лица, скрюченные пальцы, злоба в глазах, того и гляди обожгут. Ну ничего, сейчас она их остудит.

Алиса аккуратненько толкнула Яську в живот. Нежно-нежно, но той хватило. Выпучив глаза, она рухнула прямиком в лужу, где еще недавно лежала сама Алиса. Ну ничего, грязевые процедуры еще никому не навредили. Кого-то и вовсе преобразили.

Алиса хохотнула. Грудь разрывало веселье, которым хотелось поделиться. Что она и сделала, макнув Яську лицом в лужу. Третья гадина, Кристинка, веселиться не хотела. Взвизгнула, бросила баллоны и припустила прочь. На высоченных каблуках она выглядела нелепо – настоящая цапля. Догонять ее Алиса не стала. Пусть убирается. Впрочем, и ей пора было заканчивать веселье и поторопиться. Вот-вот должна начаться пара, опаздывать на которую не хотелось. Хмельная радость тут же ушла, но не насовсем – осела в душе, ожидая своего часа. Алиса поправила сумочку, смахнула пылинки с плеч и направилась к корпусу, но знакомый мужской голос остановил ее на полпути:

– Ну ты крута!

– А? Что?

– Ты уделала их в первом же раунде! Неудачницы.

Олег снова взял ее за руку.

– Я болел за тебя.

Алиса почувствовала, как губы сами собой расползаются в улыбке.

– Пойдем, дикарка, провожу. – Олег переплел их пальцы и повел к зданию. Только сейчас Алиса заметила зрителей. Оказалось, на их с Наташкой битве присутствовали многие.

Пусть так, подумалось Алисе, в конце концов, не она первая начала войну.

Проводив до аудитории, Олег вдруг наклонился и прошептал на ухо:

– Встретимся? Не здесь.

– Когда? Где? – неприятно хриплым голосом спросила Алиса.

– Завтра вечером. В семь. Буду ждать у парадного.

– А ты знаешь, где…

– Знаю, – снисходительно улыбнулся Олег. – Так как, ты согласна?

– Да.

Он снова улыбнулся и ушел, оставив Алису возле двери. Растерянную, но счастливую.

Ночью полеты возобновились. Алиса парила над бескрайним океаном, под палящим солнцем пустынь, взвивалась над кронами вековых деревьев, ловила клювом кристаллики льда, ощущая их сладость. Душа наполнилась восторгом, хотелось кричать, что Алиса и сделала, разрывая криками мир.

Полет прекратился резко, будто кто-то нажал кнопку «стоп». Алиса открыла глаза и засмеялась. Сегодня она вновь увидит Олега. Она вскочила с кровати и вприпрыжку понеслась в туалет, но, глянув по дороге в зеркало, вычленила нечто странное в отражении. Алиса медленно приблизилась. Лицо в порядке, тело тоже. О… Что за фигня! Черные волосы на руках! Откуда?!

Ощущая, как пол уходил из-под ног, подняла руку к лицу. Нет, не волосы – мелкие черные перья, хаотично росшие на предплечье.

– Мама… мама…

Глазам стало жарко – тем уродливее сквозь призму слез выглядели перья.

Перья! Откуда они? Как? Зачем? За что?!

Вопросы-вопросы. Уйма вопросов, на которые не было ответов. Страшно. Ужас ядовитой змеей шевелился в животе, мешая думать, анализировать. Мешая дышать, двигаться, существовать.

Сколько она простояла вот так, гипнотизируя взглядом руки, не смогла бы вспомнить и под пытками. Пришла в себя резко, рывком. Одна-единственная мысль вернула подвижность и возможность соображать.

Олег.

Алиса подняла глаза. Шесть вечера. Значит, учебу она прогуляла, но на свидание еще успевала. Всего-то и нужно избавиться от перьев.

Дрожащими руками Алиса вывалила на кровать содержимое косметички.

Ну, где он? Где?!

Пинцет нашелся на самом дне.

– Давай, Алиска!

Сжав зубы, она безжалостно дернула первое перо, которое с противным щелчком отделилось от кожи.

– !..

На месте пера образовалась ранка.

Больно, но нельзя сдаваться. Нельзя! Она обещала!

Алиса выдирала перья и плакала. Дезинфицировала ранки и плакала. Скрывала тональным кремом следы и размазывала по лицу слезы. Лишь когда зеркало показало красную физиономию, сумела остановиться.

Сейчас не время для слез. Сегодня она должна быть безупречной.

А перья? О перьях она подумает позже.

В семь Олег ждал ее возле парадного, как всегда, неповторимый и обаятельный. Потом они гуляли по городу. Где? Алиса не особо обращала внимание. Главное, она ощущала свою ладонь в его, слушала голос, чувствовала запах. Олег рассказывал ей о себе, забавных случаях из жизни, друзьях, увлечениях и планах. Алиса отвечала невпопад и улыбалась.

– Ты замерзла? – Вопрос сбил с толку. Нет, ей вовсе не было холодно, скорее наоборот.

– Я вижу, ты дрожишь.

Она и правда дрожала, но отнюдь не от холода.

– Пойдем ко мне? Согреешься.

Олег улыбнулся и потянул за собой, не дожидаясь разрешения. Впрочем, Алиса и не сопротивлялась. Разве она могла желать чего-то другого.

Первый раз он поцеловал ее прямо в лифте. Неожиданно, но оттого не менее страстно. Алиса ахнула и потерялась в его объятиях, перестала что-либо соображать. Гулкие удары сердец, рваное дыхание, стоны, которые они жадно пили с губ друг друга. Одежда, срываемая с разгоряченных тел, мерный скрип кровати, приятная тяжесть мужчины, первое наслаждение, мешанное с болью, ее ногти, впившиеся ему в спину. И страсть, которую Алиса не могла насытить.

Пришла в себя она только дома. Сидела в кресле и слизывала кровь с ногтей. Его кровь.

Утром первым делом, не открывая глаз, Алиса ощупала руки и закричала. Перья вернулись.

– Не ори, дурная! – рыкнул отец, хорошо хоть в комнату не ворвался, ограничился ударом кулака в стену.

Алиса прижала ладонь к губам, заглушая вопль. Поднялась с кровати и на негнущихся ногах подошла к зеркалу. Долго стояла, не решаясь поднять глаза, а когда решилась, едва не упала. Руки, начиная с запястья и до локтя, кое-где на шее, груди, бедрах – перья были везде, уродуя ее прекрасное тело. Только лицо оставалось прежним

Или нет?

Нет!

Глаза изменились. Стали больше, круглее, радужка почернела, слившись со зрачком, белок стал оранжевым. Алиса смотрела на себя и видела вместо родных карих человеческих глаз птичьи.

– Что со мной происходит? – прошептала она. – Что я такое? Что?!

В голове вдруг пронесся недавний разговор с матерью, ее бредовая история. Вспомнилось, как она, Алиса, лежала в луже, а потом, будто дурная, вопила на птицу. Всплыло в памяти исчезнувшее из ладони перо, первое болезненное пробуждение, странности, случившиеся за столь короткий период.

А если она стала той, кого прапрабабка называла онко? Ломаной душой.

Нет, такого не может быть. Чушь. Бред! Ерунда!!! Бабкины сказки.

Отражение прищурило птичьи глаза, а скрипучий внутренний голос ядовито проговорил:

«Ты сама захотела иного. Ты сама захотела стать чудовищем».

Захотелось разбить зеркало, но вместо этого Алиса прошипела, глядя в свои обновленные глаза:

– Ну и ладно. Ну и пусть.

Какая разница, кем она стала. В конце концов, основа-то осталась прежней. Алиса точно так же жаждала увидеть Олега. Да она возненавидит саму себя, если сдастся, опустит руки. Тем более она уже знает, что нужно делать.

Алиса сжала зубами деревянную линейку и взяла пинцет.

В колледж Алиса пришла ко второй паре. Ранки были тщательно замазаны, глаза спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков. Олег успел поймать ее в коридоре, прилюдно поцеловал и прошептал на ухо:

– Моя дикая кошка. Хочу тебя.

Началась пара, Алиса с глупой улыбкой вошла в аудиторию.

– Дрянь, – прошипела Наташка и попыталась толкнуть, но особо не преуспела. С кожи все еще не смылась краска, а потому ее перекошенная физиономия вызывала только смех.

– Убогая, – язвительно промурлыкала Алиса и потеряла к ней интерес.

Весь день она лучилась счастьем. С Олегом они встречались каждый перерыв, сходили в столовку. В обед Алиса проглотила изрядное количество еды, почти не ощущая вкуса. И, что самое важное, так и не наелась. Впрочем, все тревожные мысли исчезали, стоило Олегу улыбнуться. Он проводил ее до дома, но подниматься не стал, сославшись на занятость. Нужно было решить кое-какие вопросы, связанные с завтрашней вечеринкой. Не чувствуя ног от радости, она убежала к себе.

Постепенно эйфория ушла, оставив после себя чувство голода. Алиса пыталась сосредоточиться на учебе, домашних делах, но не могла. Голод сводил ее с ума. Устав бороться, она пошла на кухню. На плите стояла кастрюля с супом, в холодильнике в тарелке лежали капустные пирожки. Не ощущая вкуса, Алиса проглотила и то и другое, но голод не утолила. Наоборот, стало только хуже.

Стены и потолок давили, было нечем дышать. Казалось, воздух стал затхлым, удушливым, противным. Квартира превратилась в клетку, где Алиса слонялась от угла к углу, будто тигрица в зоопарке. Не выдержав, она быстренько оделась и вышла на улицу.

Ночная прохлада остудила горящие щеки, полоснула порывом ветра по глазам, бросила под ноги мусор. Алиса бродила по улицам, скверам, паркам, заглядывала в окна круглосуточных магазинов и хотела есть. Пошел дождь, мелкий, холодный, жалящий. Но и он не смог прогнать домой. Напротив, стал последним штрихом, благодаря которому она поняла: обычная пища не поможет. Нужно что-то другое. Но что?

Рассвет застал Алису на лавке в парке. Белая полоса расчертила хмурые облака, стала шириться, захватывая небосклон. Появился туман, невесомой дымкой обволок ноги. Шелест крыльев она услышала сразу, как и нежное курлыканье. Голубь был самый обычный: темно-серая головка и шея, более светлое тело и крылья, клюв с наростом. Он деловито прохаживался рядом, что-то склевывая с тротуара.

Алиса во все глаза следила за птицей. Во рту вдруг образовалась вязкая слюна – не проглотить. Заныли зубы, пальцы сами собой скрючились, будто когти. Алиса зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела, что сжимает тушку голубя. Голова птицы безжизненно свешивалась набок. Дальнейшее помнила смутно: горячая кровь на языке, хруст нежных косточек на зубах, серые перья, залепившие лицо. И приятное ощущение сытости.

Домой она ввалилась в шесть. Упала без сил в кровать и проспала ровно два часа. В восемь ноль-ноль уже стояла возле зеркала, с ужасом глядя птичьими глазами на перья, покрывавшие ровным слоем все тело. Вдобавок отражение обзавелось скрюченными звериными когтями. И как такими держать пинцет?

– А ведь вечером маскарад, – простонала Алиса. – Ненавижу. Ненавижу тебя! Дура!

Она замахнулась на свое отражение, но не смогла ударить. Закричала, завыла, затопала ногами, стала рвать на себе волосы. А потом вдруг резко успокоилась. Не время для истерики. Пора действовать. Или она сегодня увидит Олега, или умрет.

Вся в горящих огнем ранках, измученная и бледная, через час Алиса стояла на пороге своей квартиры. Плотный свитер и джинсы скрывали следы, перчатки прятали уродливые ногти, очки – глаза. Алиса была готова ко всему. Ко всему, кроме трех гадюк, поджидавших ее у парадного.

Удар по лицу, рывок – и ее поволокли прочь. Не сразу сообразив, что происходит и как этому помешать, Алиса позволила втащить себя в полутемное помещение. Тусклая лампа на потолке, трубы, запах сырости и плесени, писк и копошение в темных углах. Подвал. Девки явно подготовились, чтобы беседа прошла приватно.

– Ну что, королевна, здравствуй.

Наташка мерзко улыбалась, поигрывая ножом. Ножом ли? Нет, скорее скальпелем. Интересно, откуда у нее скальпель?

– Красивая, значит, стала. Смелая и дерзкая, да. Как думаешь, если я сейчас подпорчу твою красоту, смелость испарится?

Алиса молчала, гипнотизируя металлический предмет в руках Наташки.

– Эй, Ната, смотри, что у нее с глазами. Странные до жути.

– Это линзы, не ссы, Яська.

Из-за удара очки упали, валялись где-то наверху, возле двери. А значит, Алиса стояла перед ними во всем своем хищном великолепии. Ну почти во всем.

А может, пора показать зарвавшимся стервам себя настоящую?

– Молчишь, корова, – окрысилась Наташка. – Значит, будем устанавливать факт опытным путем. Подправим тебе рожу. Девки, придержите-ка ее!

В плечи и руки вцепились чужие острые пальцы. Но разве это ее удержит? Алиса развернулась кругом, дернула посильнее, и девки с воплями отпрянули. Алиса ухмыльнулась и сняла перчатки.

– Что за хрень?

В глазах Наташки появился испуг. Она стала пятиться, держа перед собой скальпель, будто меч. Но разве этой жалкой штуковиной она может противостоять ей? Алисе? Нет. И осознание сего факта безумно пьянило.

– Не подходи, уродина! – завопила Наташка, щедро одаривая страхом. Страх у Наташки был вкусный – так и хотелось всосать его целиком.

Алиса машинально облизнулась.

– Не подходи! – закричала главная гадина, но, вместо того чтобы бежать, роняя туфли, сама бросилась вперед.

Алиса увернулась, пропуская лезвие и верещавшую Наташку мимо себя. Развернулась следом, в два прыжка оказалась рядом и с размаху всадила когти в незащищенную шею. Наташка подавилась воплем и рухнула на пол.

Остро запахло кровью. Кровь застилала глаза, будоражила нервы, пробуждала ярость. И ярость выплеснулась, поглощая весь мир.

Кап-кап-кап.

С потолка капала вода. Противно, раздражающе. Алиса глубоко вздохнула и открыла глаза. Оказалось, они были закрыты, хотя ей думалось, что просто перегорела лампочка. Мир раскрасился полутонами, но лучше бы Алиса вечно оставалась в темноте. Ее согнуло и начало рвать.

Отдышавшись, вытерла губы тыльной стороной ладони, сделала шаг вперед и рухнула на пол, поскользнувшись на бурой жиже. С потолка капала вовсе не вода.

С трудом поднявшись, Алиса поплелась к двери, стараясь не смотреть по сторонам. Она убила гадин. Всех троих. Разорвала в клочья, украсив внутренностями стены и потолок.

Наконец дома. Зеркало в туалете показало монстра, заляпанного кровью. Перья вернулись, будто бы она и не потратила целый час, чтобы от них избавиться.

Алиса криво улыбнулась собственному отражению и полезла в ванну. Чем чище она становилась, тем менее болезненными становились угрызения совести, тем меньше оставалось в памяти страшных воспоминаний.

– Они сами виноваты, – пробормотала Алиса. – Я только защищалась.

В комнате зазвонил мобильник. Алиса ойкнула и голышом мокрая выбежала из ванной. Звонил Олег.

– Киса, не забыла о вечеринке? – вместо приветствия спросил он.

Алиса ахнула.

– Неужели забыла? – с притворной обидой протянул Олег. – Я ранен в самое сердце.

– Нет, что ты! Я буду.

– Тогда жду. Не забудь – начало в восемь.

– Не забуду, – пробормотала Алиса, слушая тишину.

Вот только как она пойдет, вся покрытая ненавистными перьями? Вырвать – не проблема. Но если они появятся в самый неподходящий момент? Алиса застонала и зажмурилась. Перед внутренним взором встал Олег. Он игриво улыбался, перебирал ее пальцы, шептал на ухо нежные слова.

Нет, она не может остаться дома. Это выше ее сил – не видеть его, не касаться, не целовать. Ведь он ее мечта, ее наваждение. Она обязана попасть на эту чертову вечеринку. Нужно только немного подумать. Мама всегда говорила, что Алиса умница.

Вначале в дело пошел привычный уже пинцет. Сжав зубы, выдернула первое перо. Как же больно! С каждым разом боль все усиливалась. Алиса стерла слезы и примерилась к следующему, но не успела. Прямо на глазах из ранки полезло новое. И, что самое ужасное, более толстое и длинное. Да и остальные выглядели как-то подозрительно.

– Ненавижу. Ненавижу!

Алиса заметалась по квартире. Кипяток? Нож? Кислота? Все не то. Да после использования хоть одного из средств она не то что на вечеринку – встать не сможет.

А если?

Алиса остановилась возле зеркала.

А если не прятать перья, глаза, когти, а если выставить их напоказ? Вечеринка – маскарад, все будут в костюмах. Это Алиса своим не озаботилась – не до того было, а вот другие… Так почему бы не воспользоваться тем, чем одарила природа или что-то другое? Решено. Сегодня она будет птицей.

Черные лосины, черная майка. Глаза обвести черным карандашом, добавить теней и туши. Волосы распустить, когти на руках покрыть ярким красным лаком, нацепить маску с клювом, которую она когда-то давно делала для школьной постановки.

В клуб Алиса ехала на такси и то и дело ловила в зеркале заднего вида испуганный взгляд женщины-таксиста. Впрочем, ее это особо не волновало, главное, совсем скоро она увидит Олега.

Клуб встретил громкой музыкой и сладковатым запахом. От неоновой подсветки с непривычки слезились глаза, в горле першило от сигаретного дыма. От людей пахло смесью пота и туалетной воды. Резкий запах, едкий, но от него проснулся голод. Тот самый, который Алиса заглушила с большим трудом.

– Кошка, ты пришла. – Олег поцеловал ее в губы и оглядел круглыми от удивления глазами. – Нет, прости, не кошка. Птица. Занятный костюм.

– Спасибо.

– Знаешь, все здесь обзавидуются. Ты такая… такая…

Он снова поцеловал ее, зарылся пальцами в волосы.

– Пойдем, иначе эти обалдуи все высосут.

Сладкие с горчинкой коктейли, пряный запах табака, яркие таблетки, от которых хотелось смеяться. Алиса никогда не ощущала себя столь нужной и желанной. Тем болезненнее и отрезвляюще ощущался голод. Живот свело в спазме, срывая протяжный стон. Благо его никто не услышал – музыка просто оглушала.

– Я скоро вернусь! – прокричала она на ухо Олегу.

– Тебя проводить?

Олег пьяно улыбнулся.

– Не нужно, – покачала головой Алиса и поспешила на охоту.

Ночь холодными щупальцами пробралась под одежду, взметнула резким порывом волосы и принесла новые запахи. Много запахов: мускус, мокрая шерсть, фекалии, тухлое мясо.

Рот снова наполнился слюной, но в этой раз Алиса знала, что ей нужно. Она отошла от шумного заведения и шмыгнула в подворотню. Побродила некоторое время, прислушиваясь, принюхиваясь, приглядываясь, и наконец определилась. Тупичок между домами так и манил ее шебаршащими звуками и резким запахом. Алиса медленно-медленно двинулась туда, замерла на миг, а потом бросилась вперед. Рывок, отчаянный писк – и у Алисы в зубах в последний раз дернулась крыса. Молодая, сочная, жирная. Вкусная.

Срыгнув комок шерсти, Алиса достала из сумки влажные салфетки и зеркальце. Подсвечивая себе телефоном, стерла следы своего недавнего пира, а потом поспешила обратно в клуб.

За столиком Олега не было. На вопрос, где он, его приятели пьяно мычали и мотали головами.

– Где-то там, – махнула рукой в сторону туалетов одна из девчонок.

– Спасибо. Пойду поищу, вдруг ему плохо стало.

В мужском туалете Олега не оказалось, в женском тоже, Алиса специально проверила, посчитав, что в подпитии он мог перепутать. Она уже собралась было вернуться в зал, но услышала странный звук. Прислушалась. Где-то там, дальше, в темном коридоре стонала женщина. Алиса невольно пошла на звук и остановилась, сделав всего несколько шагов. Воздух пах Олегом.

Снова застонала женщина, а следом прозвучал гортанный мужской рык. Очень специфический, очень знакомый.

– Олег, – прошептала Алиса. – Олег?

Не в силах стоять, бросилась бежать. И там, за поворотом увидела его. Олег вжимал в стену какую-то девку и ритмично двигался, срывая с ее губ те самые стоны.

– Олег!

Нет реакции. Эти двое слишком заняты процессом, чтобы обращать внимание на что-либо.

– Олег!

Ярость появилась внезапно, сбивая с ног, сменила на посту разочарование и боль. Алиса пошатнулась, с трудом удержавшись на ногах. А потом закричала и бросилась к парочке. Хотелось разорвать обоих в клочья: и жалкого изменника, и похотливую соблазнительницу. Но нет, она не станет убивать их прямо сейчас. Не так.

Два удара – и любовнички хлопнулись на пол. Он все еще в ней, она все еще цепляется пальцами в его волосы.

Не чувствуя веса, Алиса поволокла обоих прочь. Вдоль по коридору – туда, откуда тянуло свежим воздухом. Черный ход выходил на темную аллею, дальше простирался парк. Хорошее место, ночью безлюдное. Там ей никто не помешает.

А вот и подходящее место. Алиса бросила любовников на землю и нехорошо усмехнулась. С кого начать? Девка вроде бы была знакомая. Рыжая, худющая, стервозная. И чем только зацепила? Сейчас выяснит. Наклонившись, Алиса вскинула девку на ноги. Не стоит. Прислонила ее к стволу, прижала одной рукой и вгляделась в лицо.

Симпатичная. Из той же серии, что три гадины, гниющие в подвале.

Заворочался Олег – неужели приходит в себя? Алиса повернула голову – точно пришел, открыл глаза, смотрит на небо.

– Твою ж мать, – пробормотал он. – Где это я?

– У меня в гостях.

Алиса криво улыбнулась.

– Что за шутки!

Олег попытался встать, но не вышло – выпитое и принятое помешало, да и удар по голове делал свое дело.

– Ты зачем меня приволокла сюда, идиотка?

– Идиотка? Я?

– Дура ненормальная!

– Это я дура?! А ты… ты спал с этой!

Олег поморщился:

– Да не ори, чего завелась. Ну перепихнулся разок, ничего страшного. И вообще, это ты куда-то свалила. Что я должен был делать, когда предлагают? Отказываться?

– Да, отказаться. И ждать! – рявкнула Алиса.

– Не ори, говорю же. Лучше помоги подняться, ноги как неродные. И отпусти ты эту… Машку, что ли. Что вцепилась? Лапаешь? Так я не против, лапай, но потом.

– Сейчас отпущу, – мрачно пообещала Алиса. – Только закончу и отпущу.

Ярость тоже ушла – появилось удивительно чистое, кристально чистое понимание, что делать дальше. И снова вернулся голод.

Алиса повернулась к Машке, ухмыльнулась и резко ударила ее в грудь. Когти пробили грудную клетку и вошли в плоть. Легко и просто. Алиса сжала пальцы – в ладони пока еще билось сердце. Затем дернула на себя:

– А вот и угощение. Будешь?

Олег заорал только тогда, когда она откусила первый кусочек. Заверещал, будто поросенок, пополз прочь. Алиса не мешала, наслаждаясь трапезой. А когда закончила, медленно двинулась следом.

– Не подходи! Ты… ты монстр!

– Знаю, – улыбнулась Алиса.

– Помогите! Люди, помогите. Не подходи! Прошу…

– Знаешь, чего я хочу больше всего на свете? – спросила Алиса, вскидывая его на ноги.

– Нет, – замотал он головой. – Нет! Не хочу ничего знать!

– Я хочу, чтобы ты был всегда моим. Весь. Полностью. Без остатка. До самой маленькой крошечки.

Олег на мгновение замер, перестал дергаться, задумался, а потом принялся отбиваться с утроенной силой. Тем приятнее было Алисе отделять от него кусок за куском.

Вскоре она ощутила приятную сытость и отпустила то, что осталось от Олега. Потянулась, зевнула и вдруг закричала от боли. Тело сминало, выкручивало сухожилия и мышцы, ломало кости. Но вскоре боль ушла, оставив после себя легкость. Алиса сделала шаг вперед, взмахнула крыльями и взлетела. Небо разорвал грозный птичий клекот.

Где-то далеко завыла полицейская сирена.

– Эй, Хомо, жрать хочешь?

Клетка заходила ходуном, опилки взлетели ядерным грибом в воздух, а потом между решетками появилась рыжая морда с розовым носом. Морда взрыкнула и оскалилась, демонстрируя совсем не хомячьи клыки.

– Хочешь, значит. Сейчас перекусим.

Алиса танцующей походкой подошла к розовому холодильнику. В ее номере все было розовым: стены, потолок, пол, обивка мебели, постельное белье, подушки. В тот день, когда ее, загнанную в угол спецслужбами, приняла Общага, она была не в духе. Номер среагировал по-своему, превратившись в филиал дворца сказочной принцессы.

По первости у Алисы дергался глаз, потом она привыкла и менять ничего не стала. Тем более отдушина в номере все же имелась – дальний угол: серые обои с желтыми подтеками, потолок с плесенью, ссохшийся пол. В этом углу стоял старый покосившийся стол, на столе – поржавевшая от времени клетка с хомяком. Хомяка ей тоже подарила Общага, чему Алиса была несказанно рада. В конце концов, что может быть лучше существа, принимавшего тебя таким, каков ты есть.

Алиса открыла холодильник и придирчиво оглядела полки. В самом низу стояло блюдо с розовым зефиром – с некоторых пор она питала к нему особую слабость. Чуть выше – эмалированный тазик с закуской. Алиса вынула синеватую кисть, откусила верхнюю фалангу указательного пальца и кивнула сама себе. Блюдо дошло до нужного состояния, пора потреблять.

Из клетки донесся рык.

– Сейчас! Не реви, выбираю тебе самое вкусное.

Уже закрывая дверцу, Алиса бросила взгляд на самую верхнюю полку. На покрытом позолотой подносе покоилась человеческая голова. Алиса улыбнулась, протянула руку и убрала прилипшую ко лбу прядь:

– Видишь, мама, теперь тебя никто не обидит. Твоя любимая Зефирка об этом позаботилась.