– Я же обещала вам все объяснить, – Катя постукивала кончиком пальца по пузырьку с душой Эльдара. – Так вот слушайте. Вас подставили. Вернее, вы сами нарвались. Разве можно о чем-то договариваться с торгашами на Апрашке? Вас жизнь чему-нибудь учила?

– Мы должны были вернуться вместе, – пробормотал Ярик. Воспоминания все еще кружились у него в голове, но были уже не такими яркими, в них нельзя было провалиться. – Эльдар обещал, что мы не умрем. Просто обнулимся. Нырнем в Неву и вынырнем уже совершенно чистыми, здоровыми. А вынырнул, получается, один я.

– Все верно. Такие, как ваш знакомец, нюхом чуют беды и притягивают к себе несчастных людей. А вы попались. Что он вам предложил взамен? Не просто же так пообещал здоровье и счастье. По классике – душу?

– Действительно глупо. Я тогда об этом не думал. Он сказал, что я должен буду отдавать ему души тех, кому они больше не нужны. Что-то такое, чушь. Но я поверил. То есть он протянул мне коробку с шоколадными конфетами, а конфеты были фирменные, «Крупская» или что-то такое. Сказал, что я съем одну, и мой дар художника усилится в десятки раз. Я съел – даже только надкусил – и действительно… что-то неописуемое случилось… силы какие-то, энергия внутренняя. То есть я сразу поверил в чудо.

– Они так и делают. Противопоставляют. Для веры чуда не нужно, а для убеждения – всегда.

Ярик обнаружил, что стоит у окна и вглядывается в мокрый ночной Петербург, по улицам которого прогуливался бесчисленное множество раз.

Он вспомнил кое-что еще. Влажный комок души, что дал ему Эльдар, был таким же серым, грязным, пахнущим тиной, как и то, что лежало сейчас в пузырьке на столе.

Торгаш скормил ему грязную душу, чтобы метастазы проникли в сознание, чтобы подчинили себе и заставили делать то, что выгодно Эльдару.

Но тут повезло – Ярик наткнулся на Общагу. И там, в уютном номере с двумя семерками на двери, он действительно переродился. Не так, как хотел Эльдар, без метастаз и вечного рабства, но отдав взамен воспоминания. Общага всегда что-то берет взамен, верно? И точно ли во всем виновата удача?

Сейчас воспоминания вернулись, он вспомнил процесс перерождения и неосознанно скорчился от фантомной боли.

– Вы действительно умерли, – продолжала Катя. – А потом вернулись к жизни. Эльдар воспользовался тем, что вы ничего не помните. Провернул грязный трюк. Это минус. Но есть и плюс – вы снова стали живым. Я вам очень сильно завидую.

– Так ты ее видела? – спросил Ярик негромко.

– Да. Не описать словами, знаете ли. По ту сторону жизни как будто видишь всех одновременно, сразу же. И всех знаешь, как близких друзей, с которыми давно не виделся. И это не безликая серая масса, а нечто другое: упорядоченное, точечное. Я видела каждое лицо, каждую жизнь и знала о каждом человеке – но при этом знания появились сразу же про всех. Очень, очень странные ощущения.

– То есть ты была мертва?

– Так же, как и все там.

– И как тебе удалось выбраться?

– А вот это самое интересное, – сказала Катя, и в этот момент в дверь громко и настойчиво заколотили.

Ярик почувствовал, как страх мгновенно наполняет его, как холодная вода граненый стакан, от пяток до затылка. Катя вздрогнула, крепко ухватилась за колбу с черной душой. Второй рукой сжала пузырек с розовой жидкостью. Наверное, то важное, что она искала среди вещей Эльдара.

В дверь ударили еще несколько раз. Это был не просто стук. Ломали. Пытались вышибить.

– Нам надо бежать, – сказала Катя – и снова этот холодный тон. – Все же вычислили. Или выследили.

– Кто мог нас вычислить?

От мощного удара хрустнули петли, что-то со звоном упало на пол. Катя сорвалась с места, бросилась к окну, распахнула, впуская холодный ветер, свесилась через подоконник:

– Высоко прыгать. Справимся?

– Я же не Человек-паук.

Он тоже выглянул из окна. Слева ползла узкая пожарная лестница, которой сто лет никто не пользовался. Часть ее давно проржавела до хрупкой рыжести, местами сломались перекладины, а на уровне второго этажа лестница вообще заканчивалась.

Дверь треснула основательно, и стало слышно, как что-то ломает дерево, царапается, хрипит, шипит и даже рычит. Ярику представился взбешенный раненый зверь – окровавленный, покрытый густой шерстью, с клыками в распахнутой пасти, а еще с глазами Эльдара. Да, это мертвый Эльдар в новом обличье бросился в погоню… и догнал. Еще несколько секунд – и он окажется на кухне.

Катя уже распихала нужные ей пузырьки по карманам, закинула ногу на подоконник.

– Ну, идете?

Ноги у него сделались ватными. Он огляделся. Вокруг – картины из прошлого, холсты, листы бумаги, высохшие краски. Вон в раковине полно старых кисточек. Это его потерянная жизнь, и так не хотелось терять ее снова.

– Я вернусь, – пробормотал Ярик самому себе. – Все решу и вернусь, обязательно.

И тут в кухню, вынося стеклянную дверь, ворвалось нечто. Осколки со звоном разлетелись по полу. Катя вскрикнула и исчезла в окне – сорвалась или прыгнула?

Ярику обожгло щеку, и он, подняв пальцы к лицу, понял, что левая щека превратилась в ошметки, а чуть выше скулы торчит кусочек стекла.

Нечто прыгнуло на Ярика, ловко отпружинив от пола кривыми лапами. У этой твари действительно было лицо Эльдара – перекошенное от злости, синюшное, покрытое кляксами илистой грязи. Под шеей зияла глубокая рана, из которой толчками вырывалась кровь. Ярик бы не успел увернуться, если бы не вид этой крови, падающей на пол и на свернутые у стола холсты. Яркий красный цвет вывел Ярика из оцепенения. Он прыгнул к столу, схватил без разбору несколько склянок, запустил в то, что было отдаленно похоже на Эльдара. Потом еще и еще. Зашипело. От густой шерсти на спине монстра повалил дым синего цвета. Тварь зашипела тоже и закрутилась на месте, звонко клацая зубами. Кровь была везде. Ярик, не глядя, нащупал увесистую колбу, швырнул и тут же рванулся к дверному проходу, в два шага пересек коридор, перепрыгнул через выломанную входную дверь, оказался на лестничной клетке и едва ли не покатился по ступенькам вниз.

Сверху рычало и стонало.

Ярик выбежал на улицу. Мелкий дождь мгновенно покрыл лицо мелкими каплями и взбил мурашки на коже. Под козырьком, на ступеньках, лежала Катя.

– Я ничего не разбила, – выдохнула она, сплевывая кровь и улыбаясь. – Я справилась!

Он подхватил Катю за талию, перекинул через плечо – как делал это много раз с самоубийцами всех полов и возрастов – и побежал трусцой по узкому тротуару вдоль Фонтанки.

Опять бежать. Какая все же длинная и непредсказуемая ночь…

Боялся оборачиваться, до чертиков боялся. В груди тяжело ухало сердце. Казалось, сзади, в дождливой пелене, его догоняет неведомая тварь с окровавленным лицом. Вот она уже совсем близко, еще секунда – сшибет с ног, повалит, вгрызется в затылок, сломает шею, убьет их с Катей, окончательно и бесповоротно… Никакие колбочки не помогут, никакие души и обереги… Ярик нырнул под арку старого дома, побежал в путаных коридорах, гулко топая, через вытянувшиеся колодцами дома, забитые автомобилями и бомжами, выскочил на проспекте около Измайловского собора и вот тут уже обернулся.

Монстра рядом не было. Ярик чувствовал его присутствие, чувствовал, что погоня не закончилась, но опасность отступила на какое-то время.

Он перешел на шаг, потому что задыхался. На Ярика оборачивались – проспект был многолюден даже глубокой ночью. Сил оставалось не так уж и много.

– Дойдешь сама? – спросил он у Кати, остановившись у моста через Обводный канал. Мост явно как-то назывался. Ярик его даже рисовал много лет назад – но названия уже не помнил.

– Пойдем. – Она пошатывалась, но выглядела все же не так плохо, как думалось Ярику. – Неудачное приземление. Почти как с моста прыгать, но внизу асфальт.

Катя улыбнулась. Передний верхний зуб у нее раскрошился, губа треснула еще сильнее, чем раньше.

– Мы пойдем в Общагу, – сказал Ярик, увлекая Катю за собой через мост. – Не знаю уж, чего ты там боишься, но от этой твари нам больше негде скрыться. И еще. Там ты вернешься к жизни.

– Я не боюсь, – ответила Катя. – Ну, то есть боюсь, но еще сама не знаю, чего именно. Я слышала про Общагу от тех, кто умер. Одни знания на всех, помнишь? Так вот, были совершенно страшные истории. Такие, от которых волосы вставали дыбом. Мне хватило информации, чтобы страх поселился на подсознательном уровне. Решила для себя, что если выберусь обратно к живым, то ну ее к черту, эту Общагу. Найду другой выход.

– Обстоятельства – штука сложная. Никуда от них не деться.

Они помолчали, бредя вдоль Обводного канала, мимо разброшенных темных заводов и высоких покосившихся стен, мимо куч мусора и брошенных автомобилей.

– Как же ты все-таки вернулась? – спросил Ярик.

Катя постучала себя кончиком пальцев по виску. Волосы у нее слиплись от дождя и крови, мелкие капли воды повисли на носу, собрались вокруг глаз.

– Ваша жена рассказала мне про мосты, – сказала Катя. – Не голосом, конечно. Такое там невозможно. Забросила в голову мысль о мостах, которые вы бесконечно рисуете. Торгаш выменивал у вас души в обмен на желание рисовать. А рисунками вы заглушали тоску в душе. Тоску о прошлом, которого не могли вспомнить. Ваши мосты – это попытка вытащить жену, сделать проход между мирами. Это уже не обычные рисунки, как раньше, а порталы. Тот, кто найдет край моста, сможет перебраться по нему на другой край. Вот я и нашла…

– Но почему именно ты?

– Вы имели в виду – почему не ваша жена? – Катя пожала плечами. – Я уже говорила: в том месте, где мы все были, знания доступны всем, их нельзя удержать в голове, потому что и голов-то у людей больше нет… Все знают о ваших мостах. Все их ищут. Вашей жене пока это не удалось. Простите.

Ярик мгновенно представил почему-то чистилище, по Данте, этакую гору в океане, а вокруг нее – мосты Питера, открывающие грешникам выход в мир живых. И людей представил, ползущих, рыдающих, горящих, худых и с зашитыми веками, которые ищут, ищут мосты в бесконечном желании выбраться отсюда, пока их души не отправились в рай.

Сделалось дурно. Ярик остановился, уперев руки в колени. Его едва не стошнило.

Лучше бы он ничего этого не знал. Ни про мертвых, ни про живых. Нечего ворошить прошлое, от этого всегда одни беды. Надежда – это тоже расплата за грехи, она может длиться вечно.

– Бежим! – взвизгнула Катя.

Ярик увидел огромный темный силуэт, скачками приближающийся со стороны Измайловского проспекта. Тень заслоняла свет фонарей, а порывы ветра донесли запах гнили и разложения.

– Нам туда! – Он не знал, куда бежать, но доверял инстинктам, как и всегда в случае с Общагой.

Если надо – Общага сама найдет его. А если не захочет, то он может бегать по городу бесконечно.

Нырнули в проулок, из него в арку, мимо трехэтажных домиков с высокими черными окнами, далее – к старым полуразвалившимся зданиям, за забор, в глубину бывшего завода.

За спиной раздался хрип, потом – рев. Что-то человеческое, обрывки фраз: «Не уйдете!», «Я вас…», «Остановитесь!»

Катя бежала на удивление быстро, а вот Ярик задыхался. Сердце бесновалось, в горле пересохло и жгло. Он почувствовал, что заплетаются ноги, в следующую секунду оступился и едва не упал. Тут же на него что-то набросилось, подмяло под себя, впилось когтями в плечи, раздирая одежду.

Ярик закричал от боли. В ноздри впился запах мокрой паленой шерсти. Прямо перед лицом возникло лицо Эльдара, все в шрамах и струпьях. Из приплюснутого носа капала вязкая жидкость. Рот открылся, сквозь зубы пролез пухлый длинный язык и коснулся Ярикова носа. Вонь стояла нестерпимая.

– Никуда вы от меня не денетесь, – произнес Эльдар хрипло, не по-человечески. – Доверчивые, глупые мои.

Его что-то сбило с ног. Когти по кривой разодрали плечо, грудь Ярика и мелькнули возле лица.

Эльдар повалился на бок, Ярик увидел справа Катю, которая что есть силы приложилась большой колбой к голове твари. Она размахнулась снова. Раздался глухой удар, внутри колбы встряхнулась черная душа, Эльдар взвизгнул, как щенок, и отпрыгнул в сторону.

– Скорее!

Дважды уговаривать не пришлось. Ярик вскочил на корточки, побежал кое-как, хрипло дыша. Кирпичные стены расступились, он увидел на пустыре за сетчатым забором Старую Общагу.

У крыльца болтался включенный фонарь, уверенно разгоняющий темноту. Рядом припарковалось несколько автомобилей. Кое-где в окнах горел свет. От Общаги веяло уютом и спокойствием. В Общаге их ждали, Ярик не сомневался.

За спиной раздалось рычание, но Ярик больше не оборачивался. Катя подала ему руку. Они побежали вместе через пустынную дорогу, под спасительный свет фонаря.

Под ногами захрустел гравий. Из-за спины наплыла дергающаяся тень, рванулась к ним. Тварь зарычала еще сильнее, победно. Ярик сжался в комок, ожидая удара, от которого ему снесет голову или переломает ноги. Но рык вдруг сменился болезненным воплем и поскуливанием. Что-то звонко лязгнуло металлом, Эльдар закричал теперь уже человеческим голосом.

Ярик с Катей влетели на крыльцо и остановились у двери. Ярик обернулся, сквозь наплывающую темноту перед глазами разглядел Эльдара-монстра, мечущегося в капкане, зубастые дуги которого плотно зажали твари обе ноги. Эльдар рвался, дергался, вопил, скулил, но, понятное дело, это ему не сильно-то помогало.

– Неплохой улов, – сказали из-за спины.

В дверях стояла комендантша Кира.

– Обычно они обходят Общагу стороной, боятся. Наученные. А этот раззадорился и прозевал.

– Кто они? – спросил Ярик.

– Торгаши, – ответила Кира. – Проходите, не стойте на пороге.

Ярик еще раз оглянулся на рвущегося в капкане Эльдара и переступил порог Общаги. Катя зашла за ним. Во взгляде ее читался неподдельный ужас.

– Не нужно никого бояться, – посоветовала ей Кира. – Раз уж вы здесь. Никого и ничего.

Катя остановилась в холле, взгляд ее блуждал по варану и аквариуму, по фикусу в горшке, который приютился у стойки ресепшена, по чьим-то багажным сумкам у кожаного дивана.

А Ярик разглядывал картины в рамах, висевшие на стене. Тоннели в другие миры, точно. Теперь он все понял.