Потерянный землянин
Перевод Я. Лошаковой
В начале, слушая его доклад, они были поражены выражением его глаз. Это были глаза человека, побывавшего на том свете и потом воскреснувшего. В некотором смысле это было правдой, хотя смерть в физическом смысле миновала Роува. Когда поврежденный метеоритом двигатель «Деметры» развалился на куски, обрекая космический корабль вечно вращаться по орбите Марса, Олмс и Стейси погибли при попытке починить его снаружи, а Роув находился в модульном отсеке и не получил ни царапины. Физически он был жив, но живым себя уже не чувствовал.
Повреждения самого модуля были незначительными, но АУДИОРБ, новейшая система связи, вышла из строя, а у Роува не хватало опыта и знаний, чтобы починить ее. Месяцы одиночества, разговоров с самим собой, покрытый рубцами и потрескавшийся лик Марса в одном иллюминаторе, безучастные глубины космоса – в другом; время от времени леденящие кровь мимолетные видения и черепа марсианских лун; облаченные в скафандры трупы его коллег-астронавтов, летящие чуть поодаль от «Деметры», – скрытые от глаз, но не забытые. Несомненно, в каком-то смысле Роув был уже мертв.
Но выражение его глаз не шло ни в какое сравнение с теми словами, что слетали с его губ. Все, кто проводили с ним собеседование, раз за разом подвергали сомнению его слова. Раз за разом они пытались найти объяснение его «откровению». Но все безуспешно. Потому что Роув был убежден, Weltansicht, к которому он пришел, и есть сама Истина. Его путь был долог и труден, но он дошел до конца и, завершив его, пришел к Истине.
В конце концов его слова приняли как данность. Вне всякого сомнения, он находился в здравом уме, если не считать его одержимости Истиной. Кроме того, он стал национальным героем. Роува оставили в покое, но предупредили, что до поры до времени «отпечаток» и «Всемирный потоп» должны оставаться конфиденциальной информацией (тот факт, что он не поделился своим открытием с членами спасательной команды, говорил о том, что ему можно доверять). По завершении всех стандартных процедур ему предоставили годичный оплачиваемый отпуск.
Бог свидетель, он его заслужил.
Вечеринка в пентхаусе на крыше небоскреба Роберта Мозеса в Новом Нью-Йорке, организованная леди Джейн Кэстрел, так и не смогла стать главным светским мероприятием, как мечтала хозяйка дома. Катализатор, который она ввела человеку под именем «Потерянный землянин» (газетное прозвище накрепко приклеилось к нему, хотя уже и не соответствовало действительности), способствовал лишь еще большей его изоляции.
Сейчас он стоял в стороне, словно прокаженный, в дальнем углу гостиной, перелистывая какую-то книгу, которую взял из задвинутого вглубь книжного шкафа. Там хранились всемирно известные éditions vieilles леди Джейн. Рассредоточенные, словно спутники, в просторном зале передвигались группки очень важных гостей из разных деловых кругов, и предполагалось, что Роув будет развлекать их.
В соседнем павильоне царило ночное веселье. Там смешанные и однополые пары с упоением извивались в танце под аккомпанемент гитар группы «Децибелы», но, как и водится на вечеринках такого масштаба, веселье было всего лишь вишенкой на торте. Сам же торт осел.
Леди Джейн была вне себя от ярости. Почему ее не предупредили, что «Потерянный землянин» лишился языка перед тем, как его навязали миру после столь долгого отсутствия? Почему ей не сказали, что одного его взгляда, словно из преисподней, было достаточно, чтобы заморозить самую теплую беседу?
Была ли она в ярости? Да. Но она не позволила себе продемонстрировать это. Она была профессионалом в своем деле, и какой бы катастрофичной ни была ситуация, ничто не могло нарушить ее внешнего спокойствия. Более того, леди Джейн содержала целый штат антикризисных сотрудников для исправления социальных провалов, подобных тому, с которым она только что столкнулась.
Одна из сотрудниц – новенькая девушка, к счастью, находилась рядом с ней.
– Мишель, этот мертвец вон там запустил свои лапы в мои éditions vieilles. Сегодня вечером он твой. Воскреси его, если сможешь, и отведи туда, где он не будет привлекать внимание. Желательно, куда-нибудь на Луну.
– Интересно, что в этой книге заставило вас так нахмуриться?
Роув оторвал взгляд от «Преступления и наказания». Он начал выпивать уже в начале вечера, но его взгляд оставался совершенно ясным. Он увидел перед собой девушку в белом платье, изящную, словно бокал шампанского, пузырьки которого поднимались вверх, озаряя ее лицо. Они плясали в ее игривом взгляде, улыбке с ямочками на щеках и выразительном изгибе бровей. Длинные черные волосы спускались по ее плечам, словно заиндевевшие ветки деревьев на заснеженных склонах.
– Иван собирается вернуть входной билет, – ответил Роув.
– Чудеса, да и только.
Роув нахмурил брови.
– В этом нет ничего чудесного.
– Я имела в виду – это нелепость. Стоит ли переживать из-за какого-то несчастного билета.
Бесполезная трата слов!
Роув закрыл книгу и поставил ее обратно в книжный шкаф.
– Достоевский вас не увлекает, судя по всему.
– Мне трудно воспринимать Достоевского серьезно. Он бредил, а не писал. Возможно, это следствие эпилептических припадков… как вы думаете? В любом случае мои мысли занимает космонавт, чьи глаза – квинтэссенция утраченных иллюзий.
– Это леди Джейн отправила вас на спасательную операцию?
– Да.
– Меня не нужно спасать.
– Вас – нет, вечеринку нужно.
Роув улыбнулся. Его улыбка выделялась на лице как отдельный элемент, она была сама по себе. Он окинул взглядом гостиную, круг особо приближенных – очень важных гостей из разных деловых кругов. Люди, украдкой разглядывавшие его, смущенно отвели взгляды. Жребий брошен: этого Лазаря больше не пригласят ни на один прием.
– Я хочу танцевать, – сказала Мишель.
– …давайте.
Она взяла его за руку, и они пробрались, минуя особо приближенных, к французским дверям, ведущим в павильон. Двери были открыты, но децибелы «Децибелов» не были слышны, пока они не вошли в невидимое акустическое поле. Громкая, резкая, пульсирующая музыка теперь со всех сторон окружала их, струясь из дюжины невидимых глазу колонок. Казалось, она не имеет отношения к самим музыкантам. Все они были обнажены, а их тела выкрашены в голубой цвет. Музыканты стояли на сцене у парапета и били по струнам своих гитар.
Мишель повернулась к нему, и их тела погрузились в ритм. Совершая волнообразные движения, она произнесла, перекрикивая музыку:
– Вы танцуете так, будто никогда и не отсутствовали на Земле.
– Тело помнит движения.
Они продвинулись вглубь, оказавшись среди извивающихся тел.
– Вам не хватало танцев? – спросила Мишель.
– Нет. Когда смотришь на танцующего человека, кажется, что мы произошли не от обезьян, а от змей.
– Возможно. Но где еще так звучит язык тела, не считая любовной постели?
Роув промолчал. Музыка внезапно атаковала его со всех сторон, ударив по барабанным перепонкам, хотя ему казалось, что она находится за многие сотни световых лет от него. Мишель тоже отделяли сотни световых лет. Но почему? Он ведь не шизофреник. Они были бы счастливы признать его душевнобольным. Но у них ничего не вышло. Он психически здоров, как и они. Даже более здоров. Так как он один смог принять Истину. Он единственный, кто видел отпечаток. Он единственный разглядел его на марсианском лике и единственный понял, что он собой представляет.
Но он может понять их нежелание верить ему. Чтобы осознать суть отпечатка, надо смотреть на него со строго определенной высоты, при строго заданных условиях и в течение продолжительного времени.
«Децибелы» объявили перерыв между песнями.
– Вы уже успели посетить гастрономический буфет леди Джейн? – спросила Мишель.
– Нет.
– Ее гурманские блюда славятся своим разнообразием и изысканностью. Там есть экзотические яства на любой вкус. Мне кажется, человек, на протяжении почти двух с половиной лет сидевший на космическом пайке, должен был изголодаться по деликатесам.
– Леди Джейн даже не взглянет на то, что для меня является деликатесом. Я происхожу из очень бедной семьи; у нас бифштекс раз в месяц был как праздник. Мое любимое блюдо – салат из молодых листьев одуванчика со шпиком.
Они покинули павильон и вернулись в гостиную.
– В гастрономическом буфете леди Джейн Кэстрел стать гурманом очень легко, всего один урок.
– Для меня «гурман» и «обжора» – синонимы, – произнес Роув.
– Кажется, я догадываюсь, – сказала с улыбкой Мишель, – почему леди Джейн так волнуется за успех своей вечеринки.
– Я не напрашивался на приглашение. Но пойдемте, – добавил он, – если вы хотите посетить буфет, я составлю вам компанию.
– Я тоже привыкла к более простой пище. Может, вместо этого прогуляемся по саду?
Леди Джейн издали наблюдала за тем, как они вышли. Она была обрадована тем, что «Потерянный землянин» хотя бы на время покинул ее вечеринку. И отметила про себя, что надо не забыть повысить жалованье новенькой девушке. А она еще сомневалась, стоит ли ее нанимать!
– Я не думаю, что ты справишься, – сказала она Мишель, когда увидела ее в первый раз. – Ты, несомненно, очень мила. Но ты не выделяешься из толпы. В наше время сексуальность должна быть кричащей, а твоя говорит вполголоса. Нежность утратила свою силу, если когда-то и была в ходу. – Но тут Мишель взглянула на нее своими небесно-голубыми глазами, и все сомнения рассеялись. – Но я возьму тебя в штат, вопреки моим убеждениям.
И теперь она была довольна, что сделала это.
По мнению Роува, сад леди Джейн Кэстрел был под стать ее буфету. В тех краях, откуда он был родом, дом окружали леса и луга. Его любимыми цветами были горечавки и аквилегии, а осенью его пленяли астры и золотарники. Здесь же гибридные розы свисали с затейливых решеток; ночной воздух был тяжелым от их удушающего аромата. Повсюду раскинулись клумбы с кричащими и безвкусными бутонами цветов, названия которых он даже не знал. Подстриженные кусты представляли собой огромное количество сатиров, единорогов и нимф. Дорожки, усыпанные белой галькой, извивались подобно лабиринту, ведя к невысокой ограде, за которой вздымались в небо огни авиамаяка воздушных такси.
Небо было усыпано драгоценными камнями звезд. Бегущие огни воздушного транспорта перемигивались, напоминая рой светлячков.
– Какой уродливый сад, – произнесла Мишель. – Ему не хватает стиля.
Они отыскали скамью и присели в полумраке, наполненном ароматами. Роув поднял глаза к небу, пытаясь отыскать среди других звезд Марс. Но его там не было, в этом месяце на небе можно было увидеть Венеру. Ему вспомнилось, как бессчетное количество раз на орбите он всматривался в темноту в поисках сапфирового блеска далекой Земли, и каждый раз рыдал, отыскав ее. Но это было до откровения. После откровения он больше не плакал.
Сначала он решил, что это было случайное откровение, но поразмыслив, пришел к противоположному мнению. Гончар может оставить неопровержимые доказательства своего существования, если его сосуд получится с дефектом, но вряд ли он станет привлекать к этому внимание. Но даже после этого Роув больше не плакал. Для чего ему было проливать слезы?
ВОПРОС: Отпечаток, о котором вы говорите. Он находится прямо к северу от горы Олимп?
ОТВЕТ: На самом деле, там два отпечатка. Один – сразу на север, другой – на северо-западе. Последний, вне всякого сомнения, отпечаток Его большого пальца. Другой, возможно, отпечаток Его указательного пальца. К западу от вулкана есть похожий контур, вероятнее всего, оставленный краем Его ладони, но это всего лишь мое предположение.
ВОПРОС: Ведь все это ваши догадки, не так ли, коммандер? Игра необузданного воображения. Разломы и горные хребты, составляющие ваши так называемые «отпечатки», уже давно объяснили эрозией почвы и вулканическими потоками. Они образуют в точности такой же рельеф, который можно увидеть поблизости от такого крупного вулкана гавайского типа, как гора Олимп. Они и правда смотрятся как макрокосмические отпечатки пальцев; но вы не находите странным тот факт, что геологи, проводившие исследования, не признали их таковыми?
ОТВЕТ: Ни в коей мере.
ВОПРОС: Вы не могли бы объяснить, почему вы в этом уверены?
ОТВЕТ: Во-первых, ни один геолог не способен взглянуть и на дюйм дальше своего геологического носа. Как и большинство других специалистов, они работают в тесных комнатках, заваленных данными по своей узкой специальности, и не желают высунуть свой нос в окно. Во-вторых, геологи, о которых мы говорим, работали с фотографиями в высоком разрешении, смонтированными после аэрофотосъемки и присланными «Маринером-9», а затем орбитальными спутниками «Викинг-1» и 2. Фотографии получились отличные, в особенности со спутников, но даже самые лучшие фотографии – не что иное, как точное воспроизведение того, что запечатлела камера. Сама объективность камеры создает подобный результат. Человеческий глаз все же не камера, сколько бы ни проводилось сравнений. Когда человек смотрит на что-то, он не просто видит, он воспринимает это. Если восприятие не задействовано, он не может идентифицировать увиденное и соотнести с собственным мировоззрением.
ВОПРОС: Вы хотите сказать, что субъективность совершенно необходима для истинного толкования реальности?
ОТВЕТ: Для той реальности, к которой мы привыкли, – да. Кант поспорил бы с этим, но я не вижу причин сомневаться в моей точке зрения.
ВОПРОС: Значит, вы настаиваете, что подвергшийся эрозии рельеф к северу от горы Олимп является отпечатком большого пальца Создателя?
ОТВЕТ: Да. Он был оставлен там случайно во времена сотворения мира.
ВОПРОС: До или после Всемирного потопа?
ОТВЕТ: Понятия не имею.
– До… всего, что вам пришлось пережить, Вы были таким же неразговорчивым? – произнесла вполголоса Мишель. Ее плечо слегка коснулось его плеча.
– Думаю, что нет.
– Леди Джейн возлагала на вас большие надежды сегодня. Она рассчитывала, что вы будете центром притяжения на ее праздничном вечере.
– Леди Джейн ввели в заблуждение.
Легкий ветерок пробежал по саду. Волосы Мишель поднялись и упали, легко скользнув по щекам.
– Вы ведь не всегда будете молчать, правда?
– Нет. Однажды я поведаю Истину. Прокричу с крыши какого-нибудь дома. С вершины горы. Или холма.
– Истину?
Он не стал объяснять дальше. Вместо этого повернулся и посмотрел на нее. Ее лицо было подобно цветку в свете звезд, одинокой розе. Белой розе, немного печальной. Он спросил себя, почему бы ему не наклониться и не поцеловать лепестки ее губ. У него не было женщины два с половиной года. Сейчас он должен жаждать женщин. Желать вот эту, по счастливой случайности упавшую ему на колени. Он смотрел на нее и находил затруднительным ассоциировать ее хрупкую красоту с сексом. Трудно, хоть и возможно. Он почувствовал едва заметное возбуждение внутри. И услышал, как его голос произнес:
– Вы живете в Новом Нью-Йорке?
– Пока что здесь.
– Леди Джейн сделает вам выговор, если вы ненадолго отлучитесь?
Мишель улыбнулась.
– Обязанность решать проблемы для леди Джейн подразумевает недолгие отлучки. Я схожу за сумочкой.
Она вернулась, и они приблизились к невысокой ограде. Роув включил авиамаяк воздушных такси. Он замигал, а они стояли и ждали, пока один из «светлячков» не покинет рой и не спустится к ним на крышу дома. Через некоторое время воздушное такси прибыло.
– К тебе или ко мне? – спросил Роув.
– К тебе.
Воздушное такси взмыло высоко над городом. Это был самый обыкновенный плот.
Заполненный гелием, с пропеллером на аккумуляторах. Ночь выдалась теплой, и поднимать складной верх не было необходимости. Ветер дул им в лицо, а позади пропеллер рассекал летний воздух. Волосы Мишель развевались и парили на ветру, переливаясь. Волосы Роува, в космосе отросшие до плеч, струились, оставляя позади темный вихревой след.
Его квартира находилась в одном из обновленных зданий в старой части города.
Там была кухня с обеденным уголком, ванная, спальня и гостиная. Он приехал в Новый Нью-Йорк сразу же после доклада по возвращении с задания. И еще не был готов вернуться в родные края. Полей, ручьев и лесных опушек его детства – их уже нет, жилищное строительство все поглотило. Но дом, в котором он родился, еще стоит. В нем живет его отец с этой вавилонской блудницей. А мать умерла, когда ему было девятнадцать.
Может, он никогда больше не вернется домой. Может, Волф был прав.
В Новом Нью-Йорке он направо и налево бросал испепеляющие взгляды на сотрудников СМИ, атаковавших его. Даже если бы он не поклялся хранить молчание, он все равно не стал бы с ними разговаривать. Пока еще он не готов. Не готов открыть Истину. Но однажды он все расскажет. Радио- и телевизионные сети, так жаждущие его откровений, получат их, и Истина прогремит во всем мире, пронесется могучим ветром и сядет на шпили соборов и храмов, и залетит в окна научных учреждений с их размеренной жизнью. «Смотрел я, и воистину! На меня снизошло знамение о жизни Его и отмщении».
– Сделаешь нам по коктейлю? – попросил он Мишель, включая свет. – В буфете – крепкое, в холодильнике – имбирный эль.
Она направилась на кухню. Он сел на диван и включил голографический пол, который вместе с диваном и другими предметами интерьера уже был в квартире до того, как он туда въехал. Через минуту вернулась Мишель и поставила перед ним на журнальный столик два бокала. И присела рядом с ним.
– Вот, готово.
– Я не понимаю, – произнес он внезапно. – Ты не похожа на тех девиц.
– О каких девицах ты говоришь?
– Тех, к числу которых ты, судя по всему, не относишься.
Он включил «ностальгическую» волну. Как и многое другое, это была музыка на все времена. Бессмертный Куинн Мартин. К сожалению, обновленная версия не улучшила оригинал.
Он сделал большой глоток своего напитка. Потом еще один.
– После того, как меня отпустили, я пытался напиться. Но не смог. Я и сейчас трезвый. Я все время вижу… вижу…
– Что?
Взгляд ее небесно-голубых глаз устремился на него, стал сосредоточенным.
Что же скрывалось за этим взглядом – беспокойство или профессиональное любопытство? Шестеренки его мыслей, вращающиеся независимо, вдруг зацепились одна за другую. За всю свою жизнь он был знаком всего с несколькими женщинами, но этого было достаточно. Интуиция не обманывала его. Эта девчонка не из тех. И это означает… что же она забыла в конюшне леди Джейн?
– Что же? – повторила она. – Что вы все время видите?
– Ничего.
Потом:
– Я даже не знаю твоего имени.
– Мишель.
– Мишель… а дальше?
– Просто Мишель.
Зацепившиеся шестеренки, бешено вращавшиеся, начали замедляться. Он глотнул еще напитка и постарался заставить их набрать скорость.
– Ты работаешь на НАСА или на ЦРУ? – внезапно спросил он.
– О чем ты? – ответила она, но по ее глазам было видно, что она поняла.
Он торопливо продолжил.
– Я не верю, что организация, которая никому не доверяет – они просто не могут себе этого позволить, – сделала для меня исключение. Даже если у меня мозги и набекрень от долгого одиночества. В любом случае ты можешь передать им, что я не заговорил. По крайней мере, пока.
– Не заговорил о чем? Я по-прежнему ничего не понимаю.
– Черта с два ты не понимаешь! – прокричал Роув.
Он хотел было встать, но почувствовал, что ноги онемели. Он снова утонул в диванных подушках, тьма подступала, застилая глаза. Шестеренки его мыслей, еще недавно двигающиеся так слаженно, стали громоздкими и неуклюжими. Он почувствовал руку Мишель у себя на лбу. И попытался отвернуться. Голова не слушалась его.
ВОПРОС: Какие доказательства вы можете предоставить, коммандер Роув?
ОТВЕТ: «Полярные шапки». Они состоят из морского льда, а не из твердой углекислоты, как считалось ранее. И наличие воды в коре и реголитах.
ВОПРОС: Морской лед, даже в большом количестве, не свидетельствует о произошедшем потопе. У вас есть другие доказательства?
ОТВЕТ: Долины Маринера. Так называемые «канделябры». Долина Ниргал. Долина Мангала…
ВОПРОС: Доподлинно известно, что Долины Маринера явились результатом разлома, произошедшего после оттока магмы. С другой стороны, многие марсианские каналы, без сомнения, появились в результате притока воды, но едва ли они появились после потопа.
И уж, конечно, не такого масштаба, как вы описываете. Подведем итоги. Вы всерьез ждете, что мы поверим в то, что Бог в дни сотворения мира оставил свои отпечатки на Марсе? Что Марс некогда населяла раса разумных существ, марсиан? Что Господь настолько невзлюбил свое творение, что решил отречься от него и стереть с лица планеты марсиан и все живое, вплоть до мельчайших микроорганизмов, и без предупреждения обрушил Потоп, который, надо сказать, не исполнил Его волю?
ОТВЕТ: Я не жду, что вы поверите хотя бы одному моему слову. Вы погрязли в научных дебрях и не видите дальше своего носа, как и геологи.
ВОПРОС: Все дело в том, коммандер Роув, что обычные люди вовсе не «погрязли», как вы образно выразились. Они вам поверят. Потому что вы – астронавт. Потому что вы были там. А мы просто не можем этого допустить. Это поставит под угрозу всю программу космических исследований.
Так что давайте пока оставим эту проблему в стороне и посмотрим на вашу реакцию на совершенное «открытие». Эта Истина, как вы ее называете, которую вы, проведя шестнадцать месяцев на орбите, обнаружили незадолго до того, как вам показалось, что равнина к северу от горы Олимп не что иное, как «отпечаток» – почему она вас так расстроила? Вы нашли доказательство Бога, верно? В вашем досье указано, что вы – убежденный последователь пресвитерианства. Почему же вы не испытываете радости, воодушевления?
ОТВЕТ: Я склоняюсь к мысли, что Господь, всеведущий и всемогущий, не способен совершать ошибки. И все же Марс, бесспорно, был ошибкой – вопиющей Его ошибкой. Что приводит меня к мысли о несовершенстве Бога, мысли, которую я не мог и до сих пор не могу принять. Представьте себе следующее: если Он ошибся однажды, возможно, было множество других ошибок? А что, если вся Вселенная – это ошибка? Что, если…
ВОПРОС: Вы хотите сказать, что Земля, а вместе с ней и все человечество – были ошибкой?
ОТВЕТ: Мне кажется, это вытекает из всего вышесказанного.
Руки Мишель осторожно массировали его виски. Ее лицо было совсем рядом.
Он с усилием прошептал:
– Что ты подсыпала мне в коктейль?
– Я ничего не подсыпала. Мне незачем использовать яд.
Она прикоснулась губами к его лбу.
– Спи, маленький землянин… спи.
Черная завеса, опустившаяся на его глаза, почти мгновенно взмыла ввысь. Он лежал посреди бескрайней равнины. Громадное крылатое существо стояло над ним. Он узнал Мишель. Диадему на ее голове украшали тысячи и тысячи звезд. Вертикально над ним она держала огромный меч. Его блестящее острие горело огнем, опускаясь над ним, но страха не было. Он слишком долго не мог найти себя. И с радостью принял острие меча, пронзающее его грудь.
Чернота похмелья охватила его, но мрак не имел отношения к смерти.
Рассвет наполнил комнату, облачившись в тускло-серые одежды. Мишель ушла. Лампа на столике рядом с диваном излучала слабый, еле теплящийся свет. В кубах голографического пола падал снег.
Наверное, он потерял сознание, но память оставалась ясной. События прошлого вечера, обостренные увиденным сном, живо воскресли перед его глазами. Вспомнив все, он почувствовал себя глупцом.
Он встал, отправился на кухню и сварил себе кофе. Оно не избавило его от нестерпимой головной боли, но после трех чашек он протрезвел. Впервые за много дней он был трезв…
А возможно – годы.
Теперь, когда он сбросил ее с себя, масштабы собственной одержимости потрясли его. «Отпечаток», «Всемирный потоп» – это было уже серьезно, но как он мог поверить, даже пусть это был всего лишь сон, что одна из шикарных девок леди Джейн – апокалиптическое существо, явившееся покарать его за отступничество?
Он и вправду слишком долго чувствовал себя потерявшимся.
Позднее, придя в себя, он позвонит в НАСА и положит конец делу об «отпечатке», «Всемирном потопе».
А пока он упакует вещи и приготовит все для возвращения домой, которое он столько времени откладывал.
Первые лучи утреннего солнца свободно струились сквозь кухонное окно, рисуя золотой прямоугольник на плитке. Золото дураков. … Эта мысль шепотом пронеслась в его голове. Она исчезла в ту же секунду, как появилась, и на губах, породивших его, заиграла блуждающая улыбка.
– Мадам, начиная с сегодняшнего дня я вынуждена оставить службу у вас.
Леди Джейн отвлеклась от наблюдения за уборкой гостиной. На мгновение разочарование промелькнуло во взгляде ее холодных голубых глаз.
– Мне очень жаль, дорогая. Я не ожидала, что задание, которое ты получила прошлым вечером, окажется настолько неприятным.
– Оно не показалось мне неприятным. Просто мне пора уходить.
– Уходить? Но куда?
Мишель не ответила.
– Мне не нужно вознаграждения за работу, – продолжила она. – Вы можете пожертвовать эти деньги на нужды церкви, выбор храма – на ваше усмотрение.
– Хорошо. Я пожертвую их церкви Святой Анжелики.
– Как вам угодно. Прощайте, мадам.
Леди Джейн смотрела вслед Мишель, легкой походкой удаляющейся в глубь сада.
Какая странная девушка! Под влиянием внезапного порыва леди Джейн, минуя цветники, решетки и живые изгороди, вышла в арку и долго смотрела вслед Мишель. Та ожидала воздушное такси у невысокой ограды. Леди Джейн обернулась и бросила взгляд в гостиную, чтобы проследить за ходом уборки. В этот момент, должно быть, и прибыло такси, потому что когда она снова взглянула на ограду, там уже никого не было.
