Глава 6

Тихо падал мокрый крупный снег. Деревья стояли покрытые снегом снизу и до самой макушки, и завораживающая тишина делала мир похожим на сказку, хотя Новый год давно прошел, и рождественская ночь покинула этот мир до следующего года.

Однако сказки, или, точнее сказать, необычные истории, решили задержаться еще на какое-то время среди людей. И не всегда эти истории были добрыми.

Мирославе в этот снежный вечер почему-то казалось, что на ее глазах разыгрывается совсем не добрая сказка.

Она сидела в гостиной и сосредоточенно смотрела на скачущий в камине огонь. Тени, падающие на стены, постоянно меняли свои очертания, могло даже показаться, что они сражаются друг с другом.

– О чем вы думаете? – тихо спросил Морис, присаживаясь рядом с ней на ковер.

Она не слышала, как он вошел, и вздрогнула.

– Я напугал вас?

– Нет, просто я так погрузилась в свои мысли…

– В деле ничего не проясняется? – проговорил он осторожно.

– Кажется, мне позарез нужна эта чертова туфля!

– Туфля?

– Ну да, помнишь, Лукин пришел к нам с ней на новогодние праздники и преподнес какую-то невероятную историю про свою печальную любовь?!

– Да, конечно, помню.

Мирослава мотнула головой и отвернулась.

Морис понимал, что она сердится сама на себя. Злится, что выставила клиента, не вникнув в его дело.

– Эта история с призраком мне не нравится все больше и больше! – сказала она. – Надо ехать к клиентке.

– Надеюсь, не сегодня? – Морис заботливо пододвинул к рассерженной Мирославе Дона.

Мурлыкавший кот успокоил ее тут же, как по мановению волшебной палочки.

«Как хорошо иметь под рукой верное средство», – подумал Морис и погладил кота.

– Я поеду к Бэлле Петровне завтра, – сказала Мирослава.

«Вот и славно», – выдохнул Миндаугас про себя.

Они еще долго втроем сидели перед камином и смотрели на догорающий огонь, потом на угли с красными искрами, похожими на волшебный цветок, указывающий на место нахождения клада.

Но их клад был с ними. Он щурил свои янтарные глаза и переводил взгляд с одного на другого.

– Все-таки наш Дон – это счастье, – прошептала Мирослава.

Слух Мориса в первую очередь зацепился за слово «наш», и он поспешил продемонстрировать свое согласие с ней кивком.

– Без кота ничто не имеет смысла, – развила она свою мысль и завершила коронной фразой: – Кот – это душа дома.

Душа дома внимательно слушал, что говорит его хозяйка и, судя по его счастливо мерцающим глазам, был полностью с ней согласен.

* * *

Сама не зная почему, проснулась Мирослава на рассвете. Она подошла к окну, отодвинула портьеру и невольно выдохнула:

– Какое удивительное небо!

Небо и впрямь было бесподобно красивым. Оно напоминало разлитое ночью какой-то богиней серебряное молоко, и теперь в нем плавал розовый перламутр. Мирослава так залюбовалась, что у нее не было сил в течение нескольких минут оторваться от окна.

«Но снега нет… – подумала она, – однако лед на некоторых участках дороги, скорее всего, сверкает, как зеркало Снежной Королевы! Но ехать все равно надо. Конечно, можно вызвать Лукину сюда. Но ведь новостей никаких нет, порадовать Бэллу Петровну мне нечем. Значит, придется ехать самой и задавать возникшие вопросы».

До города Мирослава добралась благополучно, но, как она и предвидела, встретила ее Бэлла Петровна без особой радости. Клиенты почему-то всегда надеются чуть ли не на мгновенный результат, точно детектив может достать преступника из шляпы, как фокусник кролика на глазах изумленной публики. На самом же деле работа детектива требует не только таланта, интуиции, но также и терпения и времени.

Мирослава не стала ради приличия вести разговор на отвлеченную тему, она сразу перешла к делу после того, как хозяйка из вежливости предложила ей чашку чая, от которой она отказалась.

– Вы не вспомните, брат не рассказывал вам странную историю о туфельке? – спросила Мирослава.

– Да, он говорил…

– А вы не знаете, где теперь эта туфелька?

– Он показывал мне ее, но где она сейчас… – задумалась хозяйка.

– Вы можете ее найти?

– Я даже не знаю…

– Это очень важно.

– Туфелька какой-то девчонки? – усмехнулась Бэлла Петровна.

– А ваш брат не говорил вам, что это туфелька призрака?

– Призрака? Вы шутите?

– Ничуть.

– Я не думала, что детективы верят в подобную чушь.

– Чушь, не чушь, а туфельку нужно найти.

– Хорошо, я постараюсь, – смирилась Бэлла Петровна.

– Да, постарайтесь отыскать ее обязательно и привезите нам.

– Хорошо. Только помогите Андрею!

– Как вы думаете, кто мог потерять эту туфлю?

– Я не знаю.

– Почему ваш брат утверждает, что туфля принадлежит погибшей девушке?

– Это все глупости. Сами понимаете, Новый год, тут еще эти всякими чертями и ведьмами вырядились!

– Кто эти?

– Да Элькины сокурсники! Налетели, как стая воронов, поклевали со стола что повкуснее и дальше унеслись.

– Они были в маскарадных костюмах?

– Да, и лица разрисованы, не приведи господь.

– Понятно. Но вернемся к призраку.

– Опять вы! – всплеснула руками Бэлла Петровна.

– Хорошо, вернемся к девушке, которая когда-то забеременела от вашего брата.

– Вы имеете в виду Зину?

– Да. У вас есть ее фотография?

– Нет, откуда.

– Расскажите мне эту историю.

– Да какая там история. Была обычная вечеринка. Я пригласила своих сокурсников и сокурсниц, одна из них привела с собой свою родственницу, которая приехала к ней из области погостить.

– Из нашей области?

– Кажется, да.

– Ваш брат тоже присутствовал на празднике?

– Естественно.

– К тому времени он уже был обручен и собирался вскоре жениться?

– Да, собирался.

– А почему вы не пригласили его невесту на праздник?

– Я приглашала. Но она на время уезжала из города к кому-то из своих родственников, кажется, к прихворнувшей тетке, и не смогла присутствовать.

– А ваш брат тем временем приударил за Зиной?

– Я не знаю, что там было между Зиной и Андреем. Но вы же понимаете, что мужчины так устроены…

– Нет, не понимаю, – резко ответила Мирослава.

Лукина пристально посмотрела на детектива, но больше ничего не сказала в оправдание брата.

– Ваш брат потом не женился на своей невесте?

– Нет. Я же уже говорила вам!

– И все-таки хотелось бы уточнить почему.

– Они рассорились, и она ушла чуть ли не из-под венца.

– Она узнала об измене жениха?

– Я не знаю. – Под пытливым взглядом детектива женщина добавила: – Честное слово не знаю!

– Что с ней стало дальше?

– С кем?

– С бывшей невестой вашего брата?

– Насколько мне известно, она вышла замуж и по сию пору живет счастливо. В отличие от Андрюши. – Лукина поджала губы, точно в несчастиях Андрея была виновата именно его невеста, не простившая ему измены.

– У вас есть ее адрес?

– Да.

– Дайте мне его.

– Пожалуйста. Но это адрес ее родителей.

– И еще мне нужен адрес Зины.

– Но ее нет в живых!

– Откуда вы знаете?

– От своей сокурсницы.

– Тогда мне нужен адрес вашей сокурсницы.

– Но она жила на съемной квартире, так как пока училась, ездить в пригород было далеко.

– Она тоже из области?

– Кажется.

– Вы были когда-нибудь у нее в гостях?

– В пригороде?

– Нет, на съемной квартире.

Лукина замолчала и отвернулась.

– Вы можете мне ничего не говорить, если вас перестала волновать дальнейшая судьба вашего брата.

– Да скажу, скажу я вам адрес съемной квартиры Нины!

– Вашу сокурсницу звали Ниной?

– Да, Нина Васина. Черт, только я его не помню!

Мирослава вопросительно посмотрела на Лукину.

– Но я могу показать! – воскликнула Бэлла Петровна.

– Превосходно. Тогда вы сейчас садитесь в свою машину и едете к нужному дому, а я следую за вами.

– Сейчас? – растерялась женщина.

– Ну да, чего же ждать?

– Да, да, конечно, – засуетилась Бэлла Петровна, собираясь.

Через сорок минут они остановились возле первого подъезда старой пятиэтажки. Лукина выбралась из машины.

– Это здесь.

– Пойдемте?

– Куда?

– Вы покажете мне квартиру. И потом, может, хозяйка жива и помнит вас.

– Я сильно изменилась.

– Ничего.

Лукина нехотя подчинилась. Они поднялись на второй этаж, и Бэлла Петровна нажала на звонок обитой старым дерматином двери.

– Кто там? – спросил дребезжащий от старости голос.

– Я Бэлла Лукина, у вас когда-то жила моя подруга Нина Васина.

Дверь открылась сначала на цепочку, потом полностью. Видимо, увидев, что перед дверью стоят две женщины, хозяйка перестала опасаться.

– Вы, наверное, меня не узнаете, – сказала Бэлла Петровна. Она и сама с трудом узнала в сгорбленной старушке ту еще не старую женщину, у которой жила Нина в пору студенчества.

– Нет, я вас как раз узнала, – сказала женщина, – заходите.

В гостиной на одной стене висел старый ковер над плюшевым диваном, другую стену занимала югославская стенка, напротив небольшой, но новый телевизор, недалеко от него фикус в кадке и еще чуть дальше два кресла, а посередине комнаты круглый стол со стульями вокруг него.

– Садитесь, – пригласила хозяйка, а когда гостьи сели, спросила Лукину: – Ты, Бэллочка, с дочкой?

– Вы даже помните, как меня зовут, Марья Гавриловна? – удивилась Бэлла Петровна.

– Но ты же не забыла, как меня звать-величать, – улыбнулась женщина.

– Верно, не забыла, но это не дочь моя, а детектив Мирослава Волгина.

– Детектив? – удивилась в свою очередь старая женщина.

– Да, Марья Гавриловна, мы к вам по делу пришли. – Лукина замялась.

– Нам бы узнать адрес вашей бывшей квартирантки Нины Васиной, – пришла ей на помощь Мирослава.

– Адрес Нины? Да откуда же я его знаю! Столько лет прошло!

– Марья Гавриловна, а вы случайно не помните, к вашей квартирантке в гости приезжала девушка по имени Зина?

– Почему не помню, помню, конечно.

– Не знаете, что с ней стало?

– Знаю. – Хозяйка насупилась.

– Расскажите нам, пожалуйста, мы не из любопытства спрашиваем, для дела очень нужно.

– Для какого такого дела?

– Мой брат попал в беду, – решилась Лукина, – и он утверждает, что видел Зину незадолго до обрушившихся на него неприятностей.

– А он не пьет, брат-то твой? – строго спросила Марья Гавриловна.

– Ну что вы! – всплеснула руками Лукина.

– Я-то ничего, – ответила хозяйка, – только не мог твой брат на трезвую голову видеть Зину.

– Почему? – спросила побледневшая Бэлла Петровна, которой заранее был известен ответ.

– Потому, что померла она родами уж более двадцати лет назад.

– Расскажите нам, пожалуйста, все по порядку, – попросила Мирослава.

– Ну что ж, рассказать оно, конечно, можно, – вздохнула женщина, – тем более говорите, что для дела.

– Для дела, – подтвердила Мирослава.

– Значит, Зина приехала к Нине погостить, они куда-то ходили, кажется, в театр, а потом к кому-то на вечеринку. Я запомнила, как они старательно выбирали наряды, хотя и выбрать-то особо тогда у них было не из чего. Помню, Ниночка выпросила у меня брошку, а Зине я дала клипсы. Они давно лежали у меня в шкатулке, я их и не носила. Чего, думаю, девчонок не порадовать. Пришли они в тот вечер поздно, обе возбужденные, громко обменивались впечатлениями. Я-то уже спать легла, а тут проснулась, услышала их и подумала: должно быть, хорошо девчонки повеселились, дело молодое. И опять заснула. Потом Зина через несколько дней уехала, и не было ее месяцев шесть или семь. И вдруг приезжает! Беременная! Живот большой! Я как увидела, руками всплеснула, спрашиваю: ты, Зиночка, никак замуж вышла? А она в слезы! Говорит, можно мне Нину повидать? Отчего же, говорю, нельзя? Впустила ее в квартиру. Заперлись они с Ниной в комнате и долго о чем-то шептались. Потом Нина стала умолять меня разрешить Зине пожить в ее комнате до родов. Я сперва не соглашалась. Виданое ли дело, приехала девчонка беременная без мужа, без родителей. И на учете же должна состоять в поликлинике!

Старая женщина тяжело вздохнула:

– Но потом они меня уломали. Ладно, говорю, пусть живет. Месяц она жила, все тихо было. И вдруг ночью стоны, крики. Выбегает Нина и говорит: надо «Скорую» срочно. Телефона тогда у меня не было. Побежала в автомат на улицу. Вызвала. Приехали быстро и увезли Зину. А вот назад она не возвратилась. Нина плакала сильно, убивалась. Она мне и сказала, что Зина родами умерла. Не смогли ее спасти.

– А ребенок?

– И ребенок, судя по всему, тоже.

– Родители Зины сюда не приезжали?

– Не было у нее никаких родителей. Ее бабка старая одна тянула.

– Адрес Нины у вас случайно не сохранился?

– Я и не спрашивала ее адреса, – отмахнулась Марья Гавриловна и вдруг воскликнула: – Открытка!

– Открытка?

– Ну да, мне Нина открытку присылала, когда уже отучилась и от меня съехала.

– И откуда открытка?

– Из дома. Она обратно вернулась в свой городок в области. И один раз меня с Рождеством поздравила.

– Давно?

– Да уж лет двадцать прошло.

– И вы сохранили открытку? – не поверила Бэлла Петровна.

– Она очень красивая, – объяснила старая женщина, – и потом, не больно-то меня кто и поздравляет, – добавила она смущенно, – а это все ж таки память. Сейчас я ее найду, она у меня в комоде. – И женщина вышла из зала.

– А вам о смерти Зины сказала Нина? – спросила Мирослава Лукину.

– Да, и сказала как-то сквозь зубы. А потом избегать меня стала.

– Оно и понятно, – отозвалась Мирослава.

– Но если даже виноват Андрюша, я-то тут при чем?! – шепотом возмутилась Лукина.

– Вы его сестра, – обронила Мирослава.

Бэлла Петровна хотела еще что-то сказать, но тут вернулась Марья Гавриловна.

Она протянула Мирославе открытку:

– Вот! Перепишите адрес, а саму открытку я вам не отдам.

– Хорошо, – согласилась Мирослава, достала блокнот, ручку и аккуратно переписала адрес Нины Васиной.

Она уже поняла, что до этого городка может доехать на машине за два часа. Ей даже захотелось поехать немедленно. Но сначала она решила побывать в роддоме.

Вот только фамилия Зины была ей неизвестна. Она подумала, что если девушка была родственницей Нины, то, может, ее фамилия тоже была Васина…

Попытки выяснить фамилию у Марьи Гавриловны успехом не увенчались.

– Вот поезжайте к Нине, у нее и спросите, – сказала она, – а я знать больше ничего не знаю.

– Хотелось бы еще услышать, в какой роддом ее отвезли, – вырвалось у Мирославы.

– В какой роддом, это и ежу понятно, – выпалила Марья Гавриловна.

– То есть? – удивились обе женщины.

– Я ж вам русским языком говорю, у нее схватки начались преждевременные, она совсем плохая была! Куда они ее, по-вашему, могли повезти?!

– И куда?

– В Измайловский роддом! Он тут у нас за углом!

– И сейчас действует?

– Куда ж ему деваться? – удивилась Марья Гавриловна. – Если бабы рожают, то он принимает.

– Спасибо вам! Вы нам очень помогли!

– Не за что, – вздохнула Марья Гавриловна, – Зине и ее дитю никто не помог и теперь уже не поможет.

Лукина переминалась с ноги на ногу, чувствовалось, что ей хочется как можно скорее уйти.

Но возле двери она пропустила Мирославу вперед, а сама задержалась.

– Марья Гавриловна. – Краснея и бледнея попеременно, она сунула в руку женщины крупную купюру.

– Чего это ты удумала, Бэлла? – спросила та.

– Помяните Зину и ребенка и простите меня, пожалуйста.

– Ты-то в чем виновата? – отмахнулась та.

– Не знаю, но виновата.

– Что ж, Господь тебе судья. А Зину с дитем помяну, соберу своих подружек и вместе помянем.

– Спасибо вам. – Бэлла Петровна бегом побежала к двери и, не оглядываясь, выскочила на площадку.

Мирослава ни о чем ее не спросила.

Уже на улице Волгина сказала:

– Вы, Бэлла Петровна, поезжайте домой, а у меня еще дела здесь.

Лукина кивнула, села в свой автомобиль и, не прощаясь, укатила. Мирослава отлично понимала состояние своей клиентки и даже мысленно не укорила ее за невежливость.

До роддома она добралась быстро, ей удалось пробраться внутрь. Чего греха таить – вахтер за определенную мзду закрыла глаза на проникновение в святая святых постороннего человека.

На втором этаже Мирослава разыскала главврача. Им оказался молодой мужчина, которому было чуть больше тридцати. Ему Волгина призналась, что является частным детективом и расследует дело двадцатилетней давности.

Он по-мальчишески присвистнул, а потом хитро прищурился и спросил:

– А Артемьевне вы небось сунули свои корочки и она обмишулилась, приняла вас за полицию?

– Типа того, – не стала выдавать пожилую вахтершу Мирослава.

– И что вы от меня хотите? – спросил главврач.

– Посмотреть документы той поры. Среди рожавших должна была быть молодая женщина по имени Зина, фамилия предположительно Васина, которая скончалась при родах.

Главврач вздохнул и включил компьютер. Мирослава терпеливо ждала. Минут через пятнадцать главврач ей сказал:

– Да, двадцать один год назад в нашем роддоме умерла женщина по имени Зина. Но фамилия ее была Болотова. Эта кандидатура вам подходит?

– Она из пригорода?

– Да, из Кутузова.

Мирослава вспомнила, что и Нина, судя по адресу, была из этого же городка.

– Спасибо вам большое!

– Не за что.

– Ребенок ведь тоже умер? – тихо проговорила Мирослава.

– Ребенок? – вскинулся главврач. – С чего вы взяли? Ребенок остался жив.

– Правда?

– Конечно. Девочка. Три семьсот.

– Но мне сказали…

– Скорее всего, вас ввели в заблуждение. Сейчас выясним.

– Катя! – громко закричал он. – Позови ко мне Васильевну!

– Сейчас, – донеслось из приемной.

Минут через десять дверь кабинета распахнулась, и на пороге нарисовалась бодрая пожилая дама.

– Вот, знакомьтесь, это наша старейшая акушерка Софья Васильевна, а это детектив Мирослава Волгина.

– А что у нас тут делает детектив? – строгим голосом спросила дама.

– А то вы не знаете, Софья Васильевна, что делают детективы! Вынюхивают и выслеживают, – пошутил главврач.

– Вам бы все только шутить, молодым, – отмахнулась акушерка.

– Разве я молодой? – сделал удивленную мину главврач. – У меня вон уже два седых волоса.

– Полноте, Владимир Ефремович! Лучше скажите, что детективу нужно от меня.

– А она вам сама сейчас все и расскажет. Вы тут располагайтесь, беседуйте, а мне бежать надо, – произнес главврач и выскочил за дверь, только его и видели.

– Вот неугомонный, – покачала головой Софья Васильевна, – но в ее глазах светилось одобрение.

– Софья Васильевна, – проговорила Мирослава, – Владимир Ефремович сказал, что вы можете мне помочь.

– Внимательно слушаю.

– Двадцать один год назад в вашем роддоме рожала Зинаида Болотова. Роды были преждевременными, и женщина скончалась. У меня была информация, что ребенок тоже не выжил. Но ваш главврач сказал, что девочка родилась живой и здоровой.

– Минуточку. – Акушерка села за компьютер, потом минуты на две погрузилась в свою память. – Да, я помню этот случай, – произнесла она, – к сожалению, мать спасти не удалось, хоть мы очень старались, а малышка выжила. Ее потом забрали родители Болотовой.

– Но разве у Зины были родители?!

– Милочка, – Софья Васильевна укоризненно покачала головой, – у нас у всех были родители.

– Да, конечно. Но мне сказали, что Зину воспитывала бабушка.

– Нет, я хорошо помню, что малышку забрала супружеская пара – отец и мать роженицы. Они были не слишком молоды, но никак не годились Болотовой в бабушки и дедушки.

– Хорошо, большое вам спасибо.

– На здоровье. А почему вы интересуетесь этим случаем?

– Тайна следствия, – улыбнулась Мирослава.

– Ну да, ну да, – закивала Софья Васильевна и, проводив Мирославу до двери, заспешила куда-то и сама, успев крикнуть на ходу: – Катенька, закрой кабинет Владимира Ефимовича на ключ.

Мирослава же, переполненная впечатлениями, вышла из роддома и задумалась о том, что же ей делать дальше. По всему выходило, что малышка выжила и ее забрали дедушка с бабушкой.

Где она может быть сейчас?

– На этот вопрос, скорее всего, знает ответ Нина Васина, а значит, нужно ехать в Кутузово. И сделать это лучше всего прямо завтра с утра.

Дома Морис встретил Мирославу сообщением о том, что звонил Шура и сокрушался, что приехать к ним ни сегодня, ни завтра не сможет.

– Это и к лучшему, – отозвалась Мирослава.

– Почему? – удивился Морис.

– Садись, сейчас все расскажу.

Выслушав ее рассказ, Морис сказал:

– Значит, вы с Шурой делиться информацией не хотите?

– Пока не хочу, – уточнила Мирослава.

– На ужин я потушил рыбу с овощами.

– Вот и хорошо.

– А если бы приехал Шура…

– То тебе пришлось бы готовить что-то более существенное, – перебила его со смехом Мирослава.

– Вы правы, – улыбнулся он в ответ, – во всем есть своя определенная выгода.

Дон, так же как и хозяйка, отнесся к рыбному ужину более чем положительно.

Остаток вечера провели за чтением и разговорами возле камина. О деле больше не было сказано ни слова, но Мирослава несколько раз подходила к окну, чтобы посмотреть, не пошел ли снова снег. Но снега не было. К тому же было безветренно и тихо.

Может быть, у зимы истощились снежные запасы, ведь она уже не спеша отмеривала последние февральские деньки. А может быть, караван из снежных туч был захвачен разбойниками-ветрами и угнан совсем в другую сторону.

* * *

Мирослава встала пораньше и тихонько, чтобы не потревожить сон Мориса, спустилась на кухню. Она хотела поставить на плиту чайник и пойти в душ, а потом приготовить себе пару бутербродов.

Но еще не доходя до кухни, она учуяла, что ее затея провалилась. О, этот аромат! Морис пек оладьи.

– Чего ты встал ни свет ни заря? – спросила она.

– Вы же знаете, я всегда рано просыпаюсь.

– Тогда доброе утро, – улыбнулась она, – и спасибо тебе.

– Вот с этого и надо было начинать. Утро доброе!

Они позавтракали вместе, и Мирослава тронулась в путь. К счастью, дорога была хорошо расчищена, и уже через два с половиной часа Волгина добралась до Кутузова.

Она ни разу не была в этом городке, и по первому ее впечатлению ей показалось, что этот населенный пункт больше похож на поселок городского типа, чем на город. Впрочем, как позже узнала Мирослава, Кутузово и начиналось с поселка, выросшего вокруг построенного при советской власти химического завода.

Постепенно поселок рос, благоустраивался, обрастал новыми жилыми домами, школами, детскими садами, больницами, появились свои кинотеатры, училища, два техникума и даже свой провинциальный театр. Поселок переименовали в город.

Но после того как не стало советской власти, завод стал работать с перебоями, люди потянулись в большие города, и Кутузово захирело.

Не сдались на милость безвременью только, пожалуй, самое старшее поколение и дачники. Их домики были аккуратно подкрашены, заборы стояли ровно доска к доске.

А вот давно не беленные пятиэтажки облезли и издали напоминали стадо линяющих экзотических животных. У Мирославы почему-то сжалось сердце, и она мысленно их приободрила: «Ничего, подождите еще немного, скоро и до вас дойдет очередь».

И панельные дома, эдакая старая гвардия, словно подтянулись на глазах и взяли под козырек ржавеющих крыш: «Есть подождать!» И добавили вслед уносящемуся автомобилю: «Мы выстоим! Много терпели, еще немного точно подождем».

«Вот что значит увлекаться китайской и японской поэзией», – улыбнулась про себя Мирослава.

Но если честно, то ей очень нравилось то, что, например, японцы считают, будто каждая вещь имеет душу. Детективу эта восточная философия была по душе. Она на личном опыте не раз убеждалась, сколько всего полезного могут рассказать, казалось бы, на первый взгляд безмолвные вещи и предметы. Главное, уметь их слушать.

Она отыскала дом, в котором жила когда-то Нина Васина, зашла в подъезд, поднялась на четвертый этаж и позвонила в нужную квартиру. Подождала, позвонила еще раз, потом третий. Но никто так и не отозвался.

Мирослава позвонила в квартиру рядом, но та тоже хранила молчание.

«Не иначе, как мне придется остаться здесь до вечера, – подумала Мирослава, – а потом искать гостиницу для ночевки. Интересно, есть ли она вообще в этом городе?»

Ночевать в машине ей не хотелось, и она решила, что лучше поехать по ночному шоссе домой. Но тут ей повезло. Дверь третьей квартиры после ее звонка открыла женщина в возрасте.

– Добрый день, – сказала Мирослава, – я ищу Нину Васину.

– Нину Васину? – изумилась женщина.

– Да. Разве она не проживала в этой квартире? – Волгина указала на дверь.

Вместо ответа женщина спросила:

– А кем вы приходитесь Нине?

– Никем, – честно ответила Мирослава, – я частный детектив, и мне с Ниной нужно просто поговорить.

– Ну, вы и хватились! – воскликнула женщина. – Нина уже лет пятнадцать здесь не живет.

– Она куда-то переехала?

– Да.

– Куда?

– В Находку, – улыбнулась женщина.

– В Находку?!

– Да, а чего вы так удивляетесь. Нашла наша Нина себе морячка, вышла замуж и укатила по месту прописки мужа.

– Понятно… А ее родители?

– Родителей у Нины не было. Ее воспитывала бабушка.

«Так вот, оказывается, кого воспитывала бабушка, Марья Гавриловна все перепутала. Оно и простительно, возраст», – подумала Мирослава.

– А о чем именно вы хотели спросить Нину? – напомнила о себе соседка.

– О ее родственнице Зинаиде Болотовой.

– Разве вы не знаете, что Зина умерла? – скорбно поджала губы женщина.

– Знаю. Но у нее остались родители и дочь.

– Да, что-то такое я слышала.

– А вы не знаете, где жила Зина?

– Знаю, они жили в частном секторе. Зина еще принесла Нине как-то целых две корзины вкусных яблок из их сада, и девчонки угощали соседей.

– А как бы мне найти их дом?

– Номер дома я не знаю, но улицу запомнила – Полевая. Название запоминающееся, – пояснила соседка, – я люблю полевые цветы. Так что, если вам нужны Зинины родственники, поезжайте на эту улицу и поспрашивайте.

– Вы не подскажете, как найти эту улицу?

– Очень просто, – охотно ответила женщина, – вам надо выехать из спальных районов, проехать прямо до перекрестка, потом свернуть не на асфальтированную дорогу, а на грунтовую.

– Только как мне различить их под снегом? – спросила Мирослава.

– На этот счет будьте спокойны, – загадочно улыбнулась женщина, – еще как различите.

– Спасибо. А как долго ехать по грунтовой дороге?

– На ваше счастье, недалеко, – успокоила ее женщина, – переедете Железнодорожную улицу, а следующая будет Полевая.

– Спасибо вам большое, – поблагодарила Мирослава.

– На здоровье, – отозвалась словоохотливая соседка.

Доехав до перекрестка, Мирослава поняла, что женщина ее не обманула. Грунтовую дорогу Волгина узнала сразу. Она представляла собой сплошные рытвины и колдобины.

– Не подведи меня, – обратилась Мирослава к своей «Волге» и нежно погладила руль, прежде чем тронуться в дальнейший путь.

Ехала она очень медленно и осторожно, старательно объезжая все лужи, затянутые льдом. Ведь что там под ледяным стеклом, неизвестно. Вдруг там яма или целый омут.

Так или иначе, до Полевой улицы Мирослава доехала вполне благополучно. Поблагодарила свою машину, а заодно и саму себя за то, что рано выехала, а небеса за то, что в них сегодня светило солнце и, значит, было светло.

Улица на первый взгляд казалась не слишком длинной. Волгина решила зайти в первый же дом и спросить про семью Болотовых.

Ей открыла молодая девушка в коротком полушубке и сказала, что никаких Болотовых она не знает.

Мирослава уже шла к машине, когда девушка окликнула ее:

– Погодите, – она подошла к забору и стала кричать: – Гликерия Афанасьевна!

Никто не отозвался, кроме рыжего пса, выскочившего из будки и злобно залаявшего.

– Ну, чего ты надрываешься? – равнодушно спросила его девушка, вышла за ворота, подошла к калитке соседки и стала ее трясти.

Пес буквально захлебывался от ярости, наблюдая подобную наглость. Но девушка не обращала на него внимания. Наконец, на крыльце появилась старуха в старом пальто на вате и пуховом платке.

– Ну, чего ты буянишь? – обратилась она к молодой соседке.

– Я не буяню, тут человек Болотовых ищет. Не знаете таких?

Старуха задумалась. Мирослава смотрела на нее и удивлялась, в каком сундуке она сохранила свое допотопное пальто. То, что старуха ей скажет о Болотовых, она не надеялась, но та неожиданно выдала:

– Да замолчи ты, Тьму-таракань! – Видя удивленное лицо Мирославы, женщина пояснила: – Это пса сын Таранькой назвал. Рыбак он у меня заядлый. А Болотовы вроде жили на том конце улицы. Но я о них давно ничего не слыхала. – И посоветовала: – Вы проехайте туда, и там, может, вам кто скажет.

Таранька перестал лаять и теперь вилял лохматым рыжим хвостом.

– Спасибо, – отозвалась Мирослава, кивнула девушке и села в машину.

Вышла она из нее, не доезжая до конца улицы, так как во дворе одного из домов увидела мужчину, чистящего снег.

«Как хорошо, что здесь не наставили двухметровых заборов», – подумала Мирослава.

Она подошла к калитке и поздоровалась.

Мужчина оперся на лопату и ответил на ее приветствие. Потом снял рукавицу, протер глаза и спросил:

– Вы, никак, неместная?

– Неместная, – подтвердила Мирослава, – приехала к вам из губернской столицы.

– Ишь ты, – то ли удивился, то ли восхитился пожилой мужчина.

– Я детектив Мирослава Волгина. – Она развернула удостоверение.

– Мне документ ваш без надобности, – отмахнулся он, – лучше скажите, зачем приехали-то к нам?

– Я разыскиваю семью Болотовых.

– Болотовых, говоришь? Так померли они.

– Все?

– Дочка их Зина лет уж двадцать как, если не больше, а старики полтора года назад один за другим ушли. Мария Степановна-то перед этим долго болела, денег особых у них не было. Петр Акимович и за женой ухаживал, и огород какой-никакой сажал, кур с десяток держал. Так и жили с горем пополам.

– А внучка их?

– Да, была внучка. Тоже Зиной они ее назвали, холили, лелеяли, а потом она в город учиться уехала. Стариков навещала, ничего плохого сказать не могу. Но помогать материально им не могла. Какая там теперь стипендия, – он вздохнул, – с гулькин нос. Как она сама-то там на нее ноги не протянула.

– А где она сейчас?

– Этого я не знаю, дом она продала с год назад, сама в город подалась.

– Может, она новым хозяевам адрес оставила?

– Это навряд ли, они люди нездешние, просто вышли на пенсию и решили жить за городом. А о Зине, может, в школе кто знает.

– В школе?

– Ну да, где она училась. У нее там, поди, подружки остались.

– А вы не подскажете, где находится эта школа?

– У нас тут все близко, – усмехнулся мужчина, – школа на следующей улице. Вы ее сразу узнаете – трехэтажное здание из красного кирпича.

– Спасибо!

– Пожалуйста. – Мужчина надел рукавицу и снова взялся за лопату.

Школу Мирослава действительно нашла без проблем. И была растрогана, увидев вместо привычного для городских школ охранника старушку-техничку, можно сказать, божьего одуванчика.

– Меня зовут Мирослава Волгина, а вас? – спросила Мирослава.

– А меня Анастасия Павловна, – гордо представилась старушка и спросила: – Вы к нам по какому вопросу?

– Мне бы поговорить с вашим завучем по поводу одной из ваших бывших учениц.

– Тогда вам нужно подняться на второй этаж. Мария Сергеевна сидит в двадцать девятом кабинете.

– Спасибо большое.

– Ступайте, ступайте, – закивала старушка.

Мирослава поднялась по лестнице, нашла двадцать девятый кабинет и постучала.

– Да, зайдите, – прозвучал приятный, уверенный голос.

– Могу я поговорить с Марией Сергеевной? – спросила Мирослава, переступив порог кабинета.

– Вы с ней уже говорите, – приветливо улыбнулась женщина, – проходите, садитесь. Я вас слушаю.

– Я частный детектив Мирослава Волгина. Разыскиваю Зинаиду Болотову.

– А что с ней случилось? – встрепенулась завуч.

– Надеюсь, что ничего, – успокоила ее Мирослава, – просто мне нужно поговорить с ней.

– Но Зиночка уже не учится в нашей школе. Она окончила ее три года назад.

– Да, я знаю. Но, может быть, вы могли бы дать мне адреса девочек, с которыми Зина дружила? Возможно, она поддерживает с ними отношения?

– Вам лучше поговорить с ее классным руководителем, – Мария Сергеевна посмотрела на часы, – вот через десять минут прозвенит звонок, и Виолетта Михайловна придет в учительскую, то есть сюда. Я вас с ней познакомлю.

– Спасибо.

– Не стоит. – Мария Сергеевна уткнулась в какие-то бумаги, а Мирослава тихо сидела и ждала, стараясь не мешать завучу своим присутствием.

Вскоре она услышала, как прозвенел звонок, коридор наполнился шумом, гвалтом, веселыми голосами. Еще спустя несколько минут в учительскую стали заходить женщины и малочисленные мужчины, как поняла Мирослава, это были педагоги.

И вот наконец Мария Сергеевна приподнялась навстречу одной из женщин и произнесла:

– Виолетта Михайловна! У меня к вам небольшое поручение.

– Да, Мария Сергеевна, какое? – остановилась та.

– Поговорите, пожалуйста, вот с этой девушкой. Она сама вам все объяснит.

– Гм, – недоуменно произнесла учительница.

– Вот вам ключ от двадцать четвертого кабинета, там сейчас никого нет. – И Мария Сергеевна вложила ключ в руку все еще недоумевающей Виолетты Михайловны.

– Ну что ж, – сказала та Мирославе, – раз такое дело, пойдемте, поговорим.

Волгина послушно проследовала за цокающей каблучками учительницей.

На вид Виолетте Михайловне было лет пятьдесят. Она была крашеной блондинкой с круглыми карими глазами доброго игрушечного медвежонка. И именно эти глаза почему-то сразу понравились Мирославе.

Когда они вошли в класс, Мирослава поняла, что это кабинет химии. Она села за первый от доски стол, мало напоминающий парту. Виолетта Михайловна привычно расположилась за учительским столом.

– Я Мирослава Волгина, частный детектив из губернской столицы, разыскиваю Зинаиду Болотову.

– Но я-то чем могу вам помочь? – удивилась учительница. – Зина давно окончила школу.

– Предположим, не так уж давно, – мягко улыбнулась Мирослава. – Потом, Мария Сергеевна сказала, что вы были классным руководителем класса, в котором училась Зинаида, и наверняка знаете ребят лучше других учителей.

Виолетта Михайловна пожала плечами.

– Ну что я могу вам сказать… Зиночка училась хорошо. Старалась. Отца своего она не знала, мама ее умерла и девочку воспитывали дедушка и бабушка. Мы, конечно, старались не заострять на этом внимания, но как бы это вам сказать… – Учительница замялась.

– Делали Зине поблажки?

– Нет, что вы! – возмутилась Виолетта Михайловна. – Нет, конечно! Просто относились к ней мягче. Тем более что Зина была старательной девочкой.

– Она училась на отлично?

– Нет, у нее была пара четверок.

– И по каким предметам? – невольно поинтересовалась Мирослава.

– По черчению и пению.

Волгина едва сдержала улыбку.

– А как она вела себя в школе?

– Нормально вела.

– Расскажите мне, пожалуйста, о ее подругах.

– О подругах?

– Но ведь Зина дружила в школе с кем-то из девочек?

– Дайте подумать… Кажется они были в приятельских отношениях с Олей Павловой, Катей Григорьевой и Симой Усатовой. Но Сима училась в параллельном классе. Просто я несколько раз видела девочек на перемене. Они о чем-то шушукались и пересмеивались. Чувствовалось, что им хорошо вместе.

– А вы не могли бы дать мне их адреса?

– Сейчас попробую их найти, идемте в учительскую. К счастью, у нас теперь все данные, в том числе и архивные, в компьютере. Многие из нас, уже немолодых, с трудом освоили этот агрегат, – она виновато улыбнулась, – но зато довольно быстро мы оценили все удобства, которые он нам предоставил.

И действительно, не прошло и двадцати минут, как в руках Мирославы оказалась бумага с адресами всех трех подруг Зины. Поблагодарив учителя и завуча, Мирослава покинула стены школы. Ей очень хотелось засветло успеть проверить все три адреса. Ведь за это время подруги могли поменять место жительства, а то и вовсе, как Зина, податься в большой город на поиски лучшей доли.

Но прибыв по первому же адресу, она узнала, что Оля Павлова живет там же, где жила в школьные годы. Дверь квартиры открыла Олина мама. Она даже не спросила, зачем Мирослава ищет ее дочь, просто сказала:

– Оля гуляет с сыном во дворе.

Выйдя из подъезда, Волгина увидела носящуюся друг за другом стайку девочек. А вот мальчика не наблюдалось. Лишь молодая мама катала по двору коляску с малышом.

– Вероятно, это у нас и есть мальчик, – улыбнулась Мирослава. Она подошла к молодой маме и спросила: – Скажите, пожалуйста, вы Оля Павлова?

Женщина посмотрела на нее, смешно сморщила курносый носик и, лукаво стрельнув светло-голубыми глазами, сказала:

– Я Оля, но только не Павлова, а Светлова.

Мирослава ей подмигнула:

– Но до замужества были Павловой?

– Точно, – весело рассмеялась женщина, потом посерьезнела и сказала: – Но мы ведь не знакомы.

– Нет, – ответила Мирослава, – но это недоразумение легко исправить, – я детектив Мирослава Волгина.

– Детектив? – округлила глаза Оля.

– Точно, – улыбнулась Мирослава, – и к тому же частный.

– Прямо как в кино! – восхитилась женщина и спросила: – А зачем вам я?

– Вы были подругой Зины Болотовой, я ее ищу.

– А, Зину… Вообще-то, мы не были никогда сильно близки. Вы, наверное, в школе были? – догадалась она.

Мирослава кивнула.

– Все, что я сейчас знаю про Зину, – это то, что она уехала учиться в губернскую столицу. В Кутузово приезжала редко, а когда не стало ее бабушки и дедушки, продала здесь все и укатила насовсем.

– И не оставила вам адреса?

– С какой стати? – пожала плечами Оля.

Мирослава вздохнула.

– Извините, – сказала молодая женщина, – что не смогла вам помочь, но я правда ничего о Зине давно не слышала.

«Что ж, отрицательный результат – это тоже результат», – напомнила Мирослава себе старую истину и, распрощавшись с Олей Павловой-Светловой, отправилась попытать счастья у Кати Григорьевой.

Катя, как и Оля, проживала в пятиэтажном доме застройки конца прошлого века. Поднявшись на третий этаж, Мирослава долго звонила в дверь, пока из квартиры напротив не высунулся заспанный старичок с всклокоченными волосами, в пижаме цыплячьего цвета, расписанной узорами из разноцветных, сцепленных друг с другом колец.

Он посмотрел на детектива сердито и произнес:

– Тихо!

– В смысле? – спросила его Волгина и улыбнулась.

Старичок выглядел уморительно и был похож на домового из мультика советских времен.

– В том смысле, что не шумите! – Он сдвинул брови и стал еще смешнее.

Мирослава постаралась не расхохотаться и, собрав волю в кулак, сказала:

– Мне нужна Катя Григорьева.

– А вы в окно не смотрели? – спросил старичок.

– Зачем?

– Чтобы узнать, что там день!

– Но вы же спали…

– Я сторож!

– А…

– А Катя на работе!

– Не знаете, где она работает?

– За углом!

– Не поняла…

– Магазин продуктовый называется «За углом», – вздохнув, объяснил он.

– А где магазин этот находится?

– Там и находится! – снова стал сердиться старичок.

– Где там?

– Да за углом же! – И добавил: – У нас тут всё за углом.

– Ага, спасибо. – Мирослава решила больше не испытывать терпение разбуженного ее звонками в соседнюю дверь старика и быстро сбежала вниз по ступеням.

– Ходят тут и ходят, – донеслось до нее его сварливое кряхтение, – понаедут из своих столиц и покоя людям не дают.

Во дворе Мирослава увидела мальчишек, играющих в хоккей. Ребята так азартно гоняли шайбу на залитом дворовом катке, что она решила их не отвлекать и бросилась наперерез спешащему к мусорным бакам мужчине.

– Извините, вы не подскажете, где у вас здесь магазин «За углом»?

– Так за углом же, – флегматично отозвался он.

«Они что, сговорились, что ли, все!» – подумала Мирослава.

Один из мальчишек, вылетевший на штрафную скамейку, сжалился над ней и сказал:

– Девушка, вы зайдите за угол этого дома, там и увидите магазин.

– Спасибо вам, молодой человек, – улыбнулась Мирослава.

– Не за что, – просиял он в ответ.

Вероятно, молодым человеком его назвали впервые в жизни, и это оказалось очень приятно.

Мирослава свернула за угол и действительно увидела вывеску «За углом», открыла дверь, шагнула вовнутрь. Магазин неожиданно оказался довольно большим.

Волгина спросила у первой же кассы, где ей можно найти Катю Григорьеву.

– Григорьеву? – переспросила румяная толстушка и пояснила: – Она в бакалее, идите прямо и через два отдела направо. Там и увидите бакалею.

Следуя описанному маршруту, Мирослава нашла нужный отдел. К счастью, там была всего одна девушка продавец. Она помогала мужчине выбрать чай.

Когда она освободилась, Мирослава спросила:

– Вы Екатерина Григорьева?

– Да, это я, – кивнула девушка и с любопытством посмотрела на Мирославу, – а что случилось?

– Я разыскиваю Зину Болотову и надеюсь на вашу помощь.

– Зину? Я давно ее не видела. Мы когда-то с ней крепко дружили. Но, увы, Зина уехала учиться в город и, должно быть, нашла там новых подруг.

Глаза у Кати были такими печальными, что Мирославе стало жаль девушку и она проговорила:

– Да, так случается, разлука гасит отношения.

– Последний раз я столкнулась с Зиной на автовокзале. Я встречала свою тетю, а Зина уезжала. Она сказала, что продала дом, где жила когда-то с дедом и бабушкой. Я попросила, чтобы она черкнула мне адрес общежития. Она ведь учится в институте. Но Зина сказала, что живет на съемной квартире и сейчас как раз ее меняет. Пообещала прислать адрес позже, но так и не прислала, – грустно произнесла девушка.

– А у вас не было номера ее телефона?

– Был, – вздохнула Катя, – ее старый номер, но она, наверное, сменила симку. Телефон больше не отвечает. А ведь мы с ней так дружили! – Из груди Екатерины вырвался глубокий вздох.

– Вы не могли бы мне рассказать, какой была Зина?

– Почему была? – удивилась Катя.

– Я имею в виду, какой она была в школьные годы.

– А, – ответ Мирославы удовлетворил девушку, – она была хорошая. Мы с ней делились всеми секретами, вместе ходили в кино, потом на дискотеку, и вообще были не разлей вода.

– А Оля тоже с вами дружила?

– Оля?

– Павлова.

– А, она вышла замуж и теперь Светлова. Нет, Олька так крепко с нами не дружила, но с Зиной общалась больше, чем со мной.

– Зина не говорила вам случайно о своих родителях?

– О родителях? Нет. Ее воспитывали дед с бабушкой. Мать ее умерла, а про отца Зина ничего не знала. Жалко ее, правда? – вздохнула Катя.

– Конечно, – согласилась Мирослава, – но, может, Зина нашла его в городе?

– Какой там! – отмахнулась Катя. – Как она могла его найти, если она даже понятия не имела, кто он и откуда.

– А ее бабушка с дедушкой?

– Они тоже не знали. Моя мама говорит, что Зинина мама, кстати, тоже Зина, была очень скрытной.

– Имя отца Зины могла знать Нина…

– Нина?

– Родственница Болотовых.

– Я не знаю такую.

– Мне сказали, что она пятнадцать лет назад вышла замуж за моряка и уехала в Находку.

– Ну, скажете тоже, пятнадцать лет назад! – воскликнула девушка. – Я тогда еще под стол пешком ходила. И Зина никогда о ней не упоминала.

Мирослава предположила, что родители Зины не смогли простить родственнице, что та не уберегла их дочь от опрометчивого поступка, приведшего к беременности. И после ее кончины не захотели с ней знаться. Хотя Нина в то время была точно такой же молодой девушкой, как и Зина, и не могла быть ее дуэньей. Но Болотовы старшие, наверное, думали иначе. Ведь так трудно смириться с тем, что никто не ответил за гибель единственной дочери.

Пока Мирослава обдумывала ситуацию, Катя проговорила:

– Зина еще дружила с Симой. Они и жили на одной улице в частном секторе. Но Сима ведь тоже уехала.

– Уехала? – переспросила Мирослава.

– Да.

– А у Симы кто-то остался здесь?

– Родители, – с какой-то странной интонацией произнесла Катя.

– У них, наверное, есть адрес дочери?

– Навряд ли.

– То есть?

– Да ханыги они! – выпалила, не выдержав, Катя.

– Вот как?

– Они пили, еще когда Симка в школе училась. Стыдилась она их. И брата сильно жалела своего младшего.

– А брат сейчас живет с родителями?

– Нет, Симка его аж в Нижний Новгород услала.

– Почему так далеко?

– Там у них дядька родной живет, и Гошку он пристроил в техникум. Сима говорила, что дядя его потом на работу на завод к себе в цех возьмет.

– Это хорошо…

– Конечно! – воскликнула Катя. – Это единственный Гошкин шанс не пойти по стопам папаши с мамашей.

– А Симиного телефона у вас нет?

Катя покачала головой:

– Нет, со мной Сима не дружила, просто общались на уровне «здравствуй, прощай, как дела».

– Ну что ж, спасибо, что уделили мне время.

– Да разве мне времени жалко, – махнула рукой Катя, – у меня его хоть отбавляй. Я сама хотела бы найти Зинку. Ведь можно хотя бы перезваниваться. Может, она испугалась, что я навязываться ей стану?

– То есть?

– В город приезжать, жить у нее. Но я ведь не такая!

Мирослава улыбнулась:

– Я думаю, что Зина знает, что вы не такая.

– Знает, конечно, – снова вздохнула Катя.

Когда Волгина уже уходила, девушка попросила:

– Если найдете Зину, скажите ей, чтобы мне написала или позвонила. Она знает мой домашний адрес и телефон.

– Если найду, то скажу обязательно, – твердо пообещала Мирослава.

– Спасибо вам! – горячо поблагодарила девушка.

– Пока что не за что, – ответила Мирослава и предложила: – Если хотите, то продиктуйте мне свой телефон, а я сообщу вам, нашла ли я Зину и передала ли ей вашу просьбу.

– Конечно! – обрадовалась Катя и продиктовала Волгиной номер своего сотового.

Отъезжая от Катиного магазина, Мирослава удивлялась про себя доверчивости провинциальных девушек. Ведь Катя даже не спросила ее, кто она и зачем ищет Зину.

Родительский дом Серафимы Усатовой действительно находился в частном секторе на одной улице с бывшим домом Болотовых.

Хотя домом назвать строение Усатовых, представшее перед глазами Мирославы, было сложно. За низким покосившимся забором стояла настоящая развалюха. Она даже не стояла, а точно присела на корточки от изнеможения, готовая в любой момент завалиться навзничь.

Калитка была распахнута настежь и жалобно скрипела под порывами забавляющегося с ней ветра.

– Хозяева! – крикнула Мирослава.

Никто не отозвался.

– Есть кто дома? – сделала она вторую попытку.

И снова не получила ответа.

Зато во дворе соседнего дома появилась пожилая женщина в шапке-ушанке, не иначе как с головы мужа, фуфайке и валенках.

Она внимательно посмотрела на Мирославу и спросила:

– Вы из пенсионного фонда?

– Нет, – ответила Мирослава, – я детектив.

– О! Это хорошо! – обрадовалась дама в фуфайке. – Давно уже пора полиции заняться этими пьяницами!

Мирослава не стала говорить, что она частный детектив.

А женщина тем временем продолжала:

– Я сколько уже говорила участковому: Степаныч, займись ты этими алкоголиками! А то они весь переулок когда-нибудь спалят. А он заладил, как долдон: прав не имею их трогать. Ну где это видано? Они ж не просыхают! Двор загадили, в хату войти страшно! А вы, кстати, зря стучите! Они оба пьяные вверх тормашками валяются! Их и пушками не добудишься! Так что идите вовнутрь!

– А Серафимы нет дома? – спросила Мирослава, чтобы хоть что-то выведать.

– Какой Серафимы? – удивилась соседка.

– Дочери их.

– Ах, вы про Симку, – развела руки в стороны женщина, – так она давно в городе и носа сюда не кажет!

– И никто ей не звонил, не говорил, что родители спиваются?

– А то она не знает, – хмыкнула дама, – они уже лет двадцать спиваются.

– Но все-таки позвонить надо.

– Ой, умоляю вас! Кому надо? Да и телефона своего Симка никому не оставила, побоялась, что кто-нибудь номер даст папаше с мамашей, а уж они-то ей точно станут названивать.

– Зачем?

– Как зачем? – удивилась женщина. – Чтобы денег выцыганить.

– Откуда же они возьмут деньги на звонки, если такие безденежные?

– С почты позвонят, там, чтобы отвязаться, разрешат им бесплатно позвонить.

– Понятно. – Мирослава воспользовалась советом соседки и вошла в сени без приглашения хозяев. Прогнившие доски заскрипели и затрещали под ее ногами. Она пошарила рукой по стене, нашла выключатель и нажала на него. Раздался щелчок, но свет не зажегся. Видно, лампочка давно перегорела и менять ее никто не собирался.

На ощупь она добралась до входной двери, отворила ее, переступила порог и оказалась на большой кухне, совмещенной с прихожей.

Прямо у порога валялась грязная уличная одежда, так как вешалка была сорвана.

Несколько перевернутых стульев. На столе груды грязной посуды, бутылок и остатков еды.

Запах стоял еще тот. Мирослава добралась до окна и приоткрыла его. В помещение хлынул холодный освежающий воздух.

Из кухни две двери вели в комнаты. Мирослава открыла первую из них. Там стояли неубранная постель, древняя швейная машинка, продавленное кресло, тумбочка и витал запах давно не стиранного белья.

Мирослава вышла из этой комнаты и открыла вторую дверь.

Вероятно, когда-то эта комната считалась гостиной. Здесь имелась стенка советских времен, давно не работающий телевизор, диван, стол, стулья.

И вещь, которая особенно потрясла Мирославу, – старый кованый сундук.

Только тут она вспомнила, что нигде не видела шифоньера или шкафа.

На сундуке спала женщина.

Она была не только одета, но и обута.

Ее булькающий храп свидетельствовал о том, что она жива.

Мирослава подошла к женщине и, превозмогая отвращение, попыталась ее разбудить.

Но даже сильная тряска, к которой перешла детектив после более щадящих методов, так и не привела к желаемому результату.

Женщина просто тряслась в ее руках, как большая тряпичная кукла.

Подумав, Мирослава вышла в сени, дверь в жилище она оставила открытой. Теперь сени освещались скудным светом, проникающим из кухни.

Волгина увидела шаткую деревянную скамью и на ней два ведра. Одно из них, к ее радости, оказалось доверху наполненным холодной водой. Она взяла его, вернулась в гостиную и вылила все без остатка на женщину.

Результат последовал незамедлительно, женщина, еще не совсем очнувшись от пьяного морока, подскочила на сундуке и издала горловые звуки, похожие на воронье карканье, а потом закричала:

– Караул! Тону! Помогите! Спасите!

– Не тонете вы, – сказала Мирослава и сунула ей в руки валявшуюся рядом с сундуком тряпку.

Однако женщина вместо того, чтобы вытереться ею, накинула ее на голову и попыталась завязать под подбородком, как платок. Но трясущиеся руки не слушались ее, и она все время промахивалась.

– Где Сима? – спросила Мирослава.

– Что? Где? Кто?

– Ваша дочь Серафима где?

– Симочка, кровиночка моя, – вдруг завыла женщина, – на кого ты нас оставила? Мы ли тебя не холили, не лелеяли? – Рыдая, она принялась раскачиваться из стороны в сторону.

Мирослава приподняла с пола пустое ведро.

Женщина перестала рыдать и испуганно уставилась на нее.

– Нет, не надо! – завопила она. – Не топите меня! Я все скажу!

Волгина поставила ведро на пол.

Продолжая смотреть на ведро, женщина сказала вполне отчетливо:

– Сима уехала.

– Куда?

– В город.

– У вас есть ее адрес?

– Нет! – быстро проговорила женщина. – Но ее видел Сережка!

– Какой Сережка?

– Колтухов! Он живет в одиннадцатом доме.

– Он сам вам сказал, что видел Симу?

– Ни! – Женщина прижала палец к губам. – Он Маруське сказал по секрету.

– А Маруська – это кто?

– Так хлебом она в киоске торгует. – И добавила ехидно: – А из-под полы самогоном.

Мирослава подумала, что ей лучше всего отправиться сразу же к Колтухову. Может, он в более вменяемом состоянии.

Но тут заходил ходуном старый стол за ее спиной, она резко повернулась и увидела такую картину – из-под стола высунулась мужская голова с закрытыми глазами. Голова улыбалась и кивала. Потом показалась протянутая рука.

– Это он стакан просит, – пояснила женщина.

Голова кивнула.

– Нам бы с Фролушкой опохмелиться, – проговорила жалобно женщина, – а то помрем мы.

Волгина, не проронив ни слова, поспешила покинуть дом Усатовых.

В доме номер 11 она нашла Сергея Колтухова.

Открыла ей женщина лет тридцати пяти с нормальным, слегка бледным лицом.

– Вам кого? – спросила она.

– Мне нужно поговорить с Сергеем Колтуховым.

– С Серегой? – удивилась женщина и добавила: – Он, вообще-то, мой муж.

– Неважно.

– Интересно. Ну, заходите, он на кухне ужинает.

На чисто прибранной кухне сидел абсолютно трезвый мужчина и ел борщ.

– Серега, к тебе пришли, – сказала женщина и обратилась к Мирославе: – Садитесь, налить вам борща?

– Нет, спасибо. Я ненадолго.

– А вы, собственно, кто моему Сереге? – не выдержала женщина.

– Вашему Сереге я никто, – улыбнулась ей Мирослава, – а вообще я частный детектив, – она достала удостоверение и показала, – ищу Серафиму Усатову. Ее мать сказала, что вы видели ее в городе.

– Вот зараза Машка, растрепала все этой квашне сивушной.

– И не только ей, – заметила насмешливо Серегина жена.

Серега крякнул с досады.

– Надо было самому не болтать, а то распустил язык, как баба, – продолжала наезжать на Серегу жена.

– Молчи уже! – прикрикнул на супругу Колтухов.

– Сам молчи, – огрызнулась та.

– Минуточку! – прервала их перебранку Мирослава. – Не ссорьтесь из-за пустяков.

Оба супруга открыли рты, чтобы возразить, но Волгина упреждающе подняла руку:

– Тихо.

И Колтуховы захлопнули рты.

– Сергей, как вас по батюшке? – спросила Мирослава.

– Иваныч.

– Сергей Иванович, помогите мне, пожалуйста, расскажите, когда и где вы видели Серафиму Усатову.

– В городе видел, три недели назад. Я к куму ездил. И вот иду себе из супермаркета через двор и гляжу, человек знакомый, присмотрелся, Симка. Я обрадовался, здравствуй, говорю. Она тоже: здрасте, дядя Сережа. Стал я ее спрашивать, мол, как живешь, она говорит: хорошо живу.

– Про родителей не спрашивала?

– Смеетесь, что ли, – не удержавшись, встряла Серегина жена.

– А вы не помните, где именно вы видели Серафиму?

– Почему не помню? – удивился Серега. – Помню. Шел я из супермаркета на улице Промышленной, и там арка, я решил сократить путь до автобусной остановки и пошел через двор. Там ее и встретил.

– Улица, наверное, Промышленности? – попыталась уточнить Мирослава.

– Промышленной, Промышленности, мне без разницы, – отмахнулся Серега.

– А как называется супермаркет, из которого вы шли?

– «Крутая авоська»!

– В самом деле крутая? – улыбнулась Мирослава, вспомнив рекламу этого супермаркета на одном из плакатов города, где три поросенка втроем с трудом тащат огромную авоську с продуктами.

– Ага, – ответил Серега без особого энтузиазма.

– Хорошо, значит, вы свернули в первую арку?

Он кивнул.

– А номер дома не запомнили?

– А оно мне надо? – вопросом на вопрос ответил Колтухов.

– Думаю, не очень, – невольно улыбнулась Мирослава.

– Вот, правильно думаете, – похвалил ее Серега.

– Сергей Иванович, а как вам показалось, Серафима живет в этом дворе?

– Думаю, что да.

– Почему вы так решили?

– У нее был пакет с мусором, и она выбросила его в контейнер. Не могла же она притащить мусор из другого места?

Мирослава кивнула:

– Спасибо.

– Да пожалуйста, – вздохнул Серега и пробормотал смущенно: – Серафима просила никому не говорить, а оно вон как некрасиво вышло.

– Ничего, все к лучшему, – утешила его Мирослава.

– Вы думаете?

– Конечно, – заверила она его.

Хотя к лучшему невоздержанность Сереги на язык была для нее, а как для него, неизвестно.

Но мужчина после ее слов абсолютно успокоился и продолжил ужин. Жена же Сереги, провожая Мирославу до калитки, спросила:

– А вы зачем Симу ищете? Надеюсь, не ради этих алкашей стараетесь? – Она кивнула в ту сторону, где был дом Усатовых.

– Нет, конечно, – улыбнулась Мирослава, – да и откуда взялись бы у них деньги на оплату услуг частного детектива?

– И то верно, – кивнула Серегина жена и тотчас озабоченно спросила: – Но ведь Симка ничего не натворила?

– Насколько мне известно, нет.

– Значит, не скажете, зачем вы ее ищете, – вздохнула женщина.

– Я не имею права раскрывать информацию, – мягко улыбнулась Мирослава.

– Да уж, не то что мой Серега, – засмеялась она тихо.

– Но ваш Серега не детектив.

– Скажете тоже, какой из него детектив.

– Я заметила, что ваш муж трезвый.

– Он почти не пьет. Только по праздникам. Крановщик он. Нельзя ему напиваться.

– Вот и славно, – Мирослава ласково тронула женщину за руку, – в связи с моими поисками за Симу не беспокойтесь. Она нужна мне в качестве свидетеля, который поможет мне в поиске совсем другого человека.

– Тогда ладно, – успокоилась Серегина жена, – удачи вам!

– И вам счастливо!

Пока Мирослава отсутствовала, Морису несколько раз звонил Шура, он допытывался, где Волгина.

Но Миндаугас отвечал:

– Вот приедет и сама тебе расскажет.

– А если не расскажет? – продолжал приставать Шура.

– Тогда и будешь ее донимать.

– А еще друг называется, – обиделся Наполеонов и отключился.

* * *

Мирослава приехала домой около десяти часов вечера.

Морис не задал ей ни одного вопроса. Они поужинали, немного посидели перед камином и разошлись по своим комнатам.

О том, что ей звонил Шура, Миндаугас сказал только на следующее утро. А она никак не прореагировала на его сообщение.

После завтрака оделась и вышла из дома. Засыпанный снегом сад светился на солнце миллиардами крохотных самоцветов всех цветов радуги.

– Морис, я ненадолго съезжу в город. А потом расскажу тебе обо всем.

Он кивнул. А когда ее машина выехала со двора, вернулся в дом и стал перебирать свои многочисленные рецепты. На обед он решил не мудрствуя лукаво сварить уху из горбуши, сделать зеленый салат и запечь в духовке яблоки.

А Мирослава поехала в Старый город по адресу, где когда-то жила прежняя невеста Андрея Петровича Лукина Лидия. А точнее, Лидия Васильевна Гладышева.

Дверь ей открыла приятная пожилая дама. Мирослава сразу отметила, что ей была к лицу ее прическа – волнистые седые волосы – и строгое синее платье с вязаным воротничком.

– Вы кого-то ищете? – спросила дама хорошо поставленным мелодичным голосом.

– Да, Лидию Гладышеву.

– Но Лидочка здесь давно не живет, – удивилась дама, – я ее мама Валентина Михайловна.

– Очень приятно. Мирослава Волгина. Частный детектив.

– Детектив? – удивилась женщина.

– Мне очень нужно поговорить с вашей дочерью.

– Пройдите, – пригласила Валентина Михайловна, – я чувствую, что это разговор не для лестничной площадки.

Когда Мирослава прошла за хозяйкой в комнату и села на диван, женщина спросила:

– О чем вы хотите поговорить с моей дочерью?

– О ком, – машинально поправила Волгина.

– Хорошо, – согласилась Валентина Михайловна, – о ком?

– О ее бывшем женихе Андрее Лукине.

– Вы шутите?!

– Нет. Дело в том, что он собрался жениться.

– Какое дело до этого Лиде?

– Никакого. Просто на беременную невесту Лукина напали, она потеряла ребенка.

– Бедная девочка! – вырвалось у Валентины Михайловны.

– Да, сейчас она в больнице. А Лукин задержан.

– Вот как? За что же?

– Его подозревают в нападении на свою невесту.

– Зачем ему это могло понадобиться?

– Чтобы избавиться от ребенка.

Валентина Михайловна усмехнулась:

– Знаете, что я вам скажу?

– Что?

– Что у Андрюши для этого кишка тонка.

– Его сестра, вероятно, думает так же, а вот следователь уверен в обратном.

– И вы желаете, чтобы моя Лидочка бросилась спасать Андрея?

– Нет. Просто я хотела прояснить одну вещь…

– Какую?

– Почему она бросила Андрея?

– Потому, что он изменил ей, – спокойно проговорила женщина.

– Мне хотелось бы спросить у нее, откуда она об этом узнала?

– Если я скажу вам, от кого она это узнала, вы не станете искать мою Лидочку и бередить ее старые раны?

– Вполне возможно.

– Ей сказала об этом Нина Васина, родственница той девушки, ну, вы понимаете?

– Да. Только зачем она это сделала?

– Разве не ясно? – пожала плечами Валентина Михайловна. – Нина хотела помочь своей родственнице. Она надеялась, что, если Лида с Андреем расстанутся, он женится на ней.

– Но этого не случилось…

– Нет, конечно. Но вы знаете, я очень рада, что все это тогда произошло.

– Вот как?

– Да. Лида удачно вышла замуж. У нее прекрасный муж, сын и дочка.

– В таком случае вы правы, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Валентина Михайловна кивнула и спросила:

– Вы узнали все, что хотели?

– Кажется, да.

– Тогда я вас очень прошу, не беспокойте Лиду. Если у вас возникнут еще какие-то вопросы, то приходите сюда, и я вам отвечу, если буду знать ответы.

– Вы живете здесь одна?

– Почему одна? – удивилась Валентина Михайловна. – С мужем. Просто Григорий Семенович уехал на рынок. У нас распределение ролей, – женщина улыбнулась, – он закупает продукты, а я готовлю.

«А у нас никакого распределения, – подумала Мирослава, – Морис сам покупает и сам готовит».

Вслух она, конечно, этого не произнесла. Поблагодарила хозяйку и покинула квартиру Лидиных родителей.

Теперь она удостоверилась и в причине расставания пары, и в том, что Лидии давно нет дела до Лукина и его невест.

Перед самым ее уходом Валентина Михайловна попросила, чтобы детектив оставила ей свой телефон, и хотя Мирослава не спросила, зачем он ей, женщина поспешила сказать:

– На всякий случай.

Мирослава черкнула номер на листочке и вручила его матери Лидии.

* * *

Шура, не желая признаваться самому себе, ждал звонка Мирославы и вчера вечером, и сегодня утром. Но она, казалось, и не собиралась ему звонить. Собственная версия о нападении на Дементьеву Лукина с каждым днем казалась ему все более шаткой.

Сам Лукин и не думал делать чистосердечное признание. И следователь все больше склонялся к мысли, что к нападению может быть причастен любой из членов семьи Лукиных. Ведь если Андрей Петрович женится на Майе и у них родятся дети, то сестра, племянница и племянник могут остаться с носом.

«Избавившись от ребенка, они решили часть проблемы. Но остается еще Майя. Она же может снова забеременеть, – рассуждал следователь, – и что же теперь, семейка попытается добить девушку?»

Он решил, что в целях профилактики будет совсем не плохо допросить их и заодно припугнуть, чтобы знали, что они все на подозрении.

Недолго думая он собрался вызвать их всех назавтра повесткой к себе. Но потом нетерпение взяло верх, и он решил допросить родных Лукина сегодня же. Начать он собирался с Бэллы Петровны.

На квартиру Лукиных следователь явился без приглашения. Но Лукина, казалось, его приходу ничуть не удивилась. Она провела его в гостиную и спросила:

– Кофе или чай?

Вместо ответа Наполеонов спросил:

– Не могли бы мы поговорить с вами на кухне?

На этот раз Бэлла Петровна удивилась:

– На кухне?

– Да, разве это невозможно?

– Ну почему же, если вам этого хочется, – пожала плечами хозяйка.

На кухне Наполеонов уселся на белый итальянский стул и сразу оценил его удобство.

– Чай, кофе? – снова спросила Бэла Петровна.

– Нет, спасибо, давайте лучше побеседуем.

– О чем?

– О вас.

– Обо мне?! – искренне удивилась женщина.

– Да, разве это неинтересная тема? – улыбнулся следователь.

– Не знаю, что вам и сказать, – растерялась Лукина, – спрашивайте, я отвечу.

– Скажите, Бэлла Петровна, почему вы не вышли замуж?

– Что?

– Я спрашиваю, почему вы, такая красивая, умная женщина, не создали свою семью?

– Вы не имеете права! – вспыхнула Лукина.

– Я что-то сказал крамольное? – делано удивился Наполеонов.

– Вы оскорбляете меня!

– Да боже упаси! – воскликнул следователь. – Даже мысли такой не было!

– Тогда зачем вы об этом спрашиваете? – произнесла она внезапно севшим голосом.

– Просто хочу понять.

– Что понять?!

– Что заставило вас остаться одинокой и бездетной?

– Я не одинокая и не бездетная, – возразила Элла Петровна, – у меня есть семья. А Эля и Вадик – мои дети.

– Они не ваши дети, они дети вашего брата. И это знают и они, и вы.

– Но я вырастила их, я делала все для того, чтобы они были счастливы.

– То есть вы пожертвовали ради них собой?

– Нет! Это не было мне в тягость! Я сама этого хотела.

– И в результате вы находитесь в полной зависимости от своего брата.

– Что вы хотите этим сказать?

– Если бы я не верил в ваше благородство, – произнес Наполеонов, – то мог бы предположить, что вам выгодно избавиться и от Майи с ее ребенком, и от брата.

– Что вы такое говорите?! – Лицо женщины покрылось румянцем негодования.

– Устранив Майю, – охотно пояснил следователь, – вы сохраняете деньги Андрея для себя и для своих племянников. А чтобы он вновь не надумал искать невесту, засаживаете его в тюрьму.

– Вы с ума сошли?! – прошептала побелевшими губами Лукина.

– Ну, почему же сразу с ума сошел? Просто эта версия могла бы все объяснить… – задумчиво проговорил следователь.

– Тогда зачем я наняла детектива?!

«Ага, все-таки Мирославу наняла она, – подумал Наполеонов, – хотя, кто бы сомневался…»

А вслух невозмутимо ответил:

– Чтобы отвести от себя подозрение.

И тут, к его неописуемому изумлению, Лукина расхохоталась. Она смеялась так искренне, что у нее на глазах выступили слезы.

– Не понимаю, что вас могло так развеселить? – пробормотал следователь.

– А то! Я похожа на самоубийцу?

– Нет, ничуть. По-моему, я ни на что такое и не намекал.

– Как же это не намекали? Вы же сказали, что я наняла детектива для отвода глаз?

– Ну…

– Но кому уж, как не вам, знать о способностях детектива Волгиной! Лично меня друзья заверили, что в ее послужном списке нераскрытых дел нет.

– Так уж и нет? – передразнил Наполеонов.

– Говорят, что нет.

– Слухи.

– Не думаю. Я доверяю тем, кто о ней говорил. Да и Андрей пошел тогда именно к ней.

– Когда тогда? – навострил уши Наполеонов.

– Неважно.

Он собрался нажать на нее, но по выражению ее лица понял, что ничего из нее вытянуть не удастся. Судя по всему, он разозлил Бэллу Петровну своими подозрениями не на шутку. А ведь он просто закинул удочку!

– Вы зря на меня сердитесь, – примирительно сказал он, – но ведь, как ни крути, материально вы полностью зависите от своего брата.

– Чушь!

– Какая же это чушь?

– Самая настоящая. У меня есть свои деньги, и на них я могу прожить безбедно хоть сто лет.

– И откуда же у вас могли взяться деньги, если вы ни дня не работали?

– Ошибаетесь! Я работала. Я была больше, чем домоправительницей, на мне держался весь дом, воспитание детей и все Андрюшины деловые связи.

– То есть?

– Вы думаете, что это так легко устраивать деловые встречи, презентации, приемы нужных гостей?

– И всем этим занимались вы? – недоверчиво спросил следователь.

– Представьте себе. – Лукина одарила его язвительным взглядом.

– Ага, – хмыкнул следователь, – и ваш брат платил вам зарплату?

– Никакой зарплаты мне Андрюша не платил. Просто он ежемесячно переводил на мой счет в банке определенную сумму денег.

– И кто ее определял?

– Он сам и определял, – просто ответила Бэлла Петровна.

– И теперь вы, выходит, в деньгах не нуждаетесь?

– Я вам уже сказала, что могу прожить безбедно хоть сто лет. Плюс к этому я могу продолжать зарабатывать деньги.

– Как?

– У умных богатых людей имеются для этого различные способы, – отрезала Лукина.

– Надеюсь, законные.

– Естественно.

– Вы меня, Бэлла Петровна, и успокоили, и просветили, за что я вам искренне признателен и не смею больше отнимать у вас время.

Хозяйка ничего ему не ответила. И когда он направился к выходу, так же молча проводила его. И судя по тому, как она закрыла дверь, было понятно, что она более чем рада избавиться от его присутствия.

Но Наполеонов был очень доволен своим визитом. Ему удалось выяснить, что в деньгах Лукина не нуждалась. Брата она, судя по всему, любит безоговорочной любовью и смотрит сквозь пальцы на все его грешки.

Теперь хорошо бы так же удачно разговорить Эльвиру Лукину и ее брата Вадима. Наполеонов набрал номер телефона девушки, представился и спросил, где они могли бы пообщаться.

– Пообщаться? – удивилась Эльвира.

– Ну да, в неформальной обстановке. Или вы предпочитаете вызов в следственный комитет?

– Нет, нет, – быстро заверила она его и предложила: – Давайте встретимся часа в два. Я как раз освобожусь в университете.

– Хорошо.

– Куда мне подъехать?

Наполеонов хотел сначала предоставить выбор места встречи девушке, но передумал и спросил:

– Что, если нам встретиться в «Снежинке»?

– Я согласна, – просто сказала она, и, не прощаясь, отключилась.

«Снежинка» относилась к разряду недорогих кафе, здесь обедали офисные работники, забегали студенты и другие не шикующие во времена кризиса граждане.

К тому же кафе находилось недалеко от университета, каких-то пара остановок на метро. Но Эльвира, естественно, приехала на такси. Не будет же племянница владельца гостиниц трястись в автобусе.

«А вполне могла бы», – посчитал следователь.

Эльвира опоздала на пять минут, извинилась и сразу направилась в кафе. Они выбрали столик у окна. Вернее, выбрала Эльвира.

– Я люблю смотреть на снег, – объяснила она.

Наполеонов не возражал, в окно он смотреть не собирался, но и причины спорить с выбором девушки не находил.

Эльвира заказала только кофе и пирожные. Наполеонов подумал о картошке с мясом, но ограничился чаем и пирогом с рисом и мясом.

Сначала они молча ели, потом девушка не выдержала и сказала:

– Мы же сюда не есть пришли.

Он улыбнулся:

– Почему бы не совместить приятное с полезным?

Эльвира повела плечами и ничего не ответила.

Наполеонов вздохнул.

– Я действительно хотел поговорить с вами тет-а-тет.

– О чем?

– О вашем дяде.

Она ничего не ответила.

– Может быть, он скоро окажется на свободе, – сказал следователь.

– Наконец-то! – обрадовалась девушка. И ее радость показалась Наполеонову искренней. – Значит, до вас дошло, что вы напрасно держите дядю в узилище? – набросилась она на него.

– Почему же напрасно?

– Потому, что даже идиоту ясно, что он не виноват! – выпалила она.

– Это вы мне комплимент сделали? – кисло спросил следователь.

– В смысле?

– Раз идиоту ясно, что ваш дядя ни в чем не виноват, а мне до сих пор это не совсем ясно, то я не идиот? – спросил он.

– Простите, – смутилась девушка.

– Да ладно, нам, следователям, и не такое приходилось слышать, – усмехнулся Наполеонов.

– Я не хотела вас обидеть!

– Я это понял.

– Значит, вы отпустите дядю?

– Это вполне возможно. Но возникает одно «но».

– Какое «но»?

– Следствию нужен новый подозреваемый.

– Так вот и ищите! – снова распалилась она. – Вам за это деньги платят!

– И при том немалые, – ехидно добавил он.

– Малые, не малые, вы сами выбрали свою работу.

– Верно. Вам вот тоже скоро выбирать.

– Что выбирать?

– Работу, вы ведь скоро окончите университет?

– Через год.

– И придется вам самостоятельно зарабатывать себе на пропитание.

– Я не понимаю, куда вы клоните?

– Ваш дядя выйдет из узилища, – не скрывая насмешки, сказал следователь, – женится на Майе, она снова забеременеет и родит ребенка, потом другого. А ваше наследство от дяди тю-тю.

– Ах, вот вы о чем, – улыбнулась девушка, – думаете, я не ем, не пью, волосы на себе рву, представляя уплывающее наследство?

– А разве нет?

– Конечно, если дядя мне что-то оставит, это меня обрадует. А если нет, то не слишком опечалит.

– И не страшит перспектива всю жизнь работать самой?

– Представьте себе, не страшит, – поддела она его, – я выберу ту работу, которой буду заниматься с удовольствием.

– Мечты, мечты, – улыбнулся он, – а вам никто не говорил, что интересная работа может быть не слишком оплачиваемой?

– Меня это не пугает! – заверила она.

– Люблю энтузиастов! Но, как говорится, на голом энтузиазме далеко не уедешь.

– А я и не собираюсь ехать на голом, мне мохнатый больше подойдет.

«Кажется, девчонка надо мной издевается», – подумал следователь и уже собрался ей преподать урок, как Эльвира, должно быть прочитав угрозу в его взгляде, быстро сказала:

– У меня есть деньги.

– Вот так, да?! – воскликнул Наполеонов. – И у вас есть деньги!

– А у кого еще? – растерялась девушка.

– У вашей тети.

– А, ну это вполне естественно, – успокоилась она.

– Ваша тетя объяснила мне происхождение своих денег. А вы не поделитесь со мной своей тайной?

– Никакая это не тайна, – отмахнулась она, – часть денег от родителей. Когда они погибли, дядя продал все, что можно было продать, а деньги положил на счет для меня и Вадика. Часть денег дядя позволил нам заработать самим.

– Как это?

– Ну, начиная еще со школы, мы с Вадиком на каникулах работали в его гостинице.

– Ваш дядя прямо Макаренко! – восхитился следователь.

– Ну, уж прямо Макаренко! – усмехнулась она. – Не думайте, что он заставлял нас пахать с утра до ночи. Так, по мелочи, чтобы чувствовали, как он говорил, свою причастность к семейному бизнесу. И на счет он нам забрасывал намного больше, чем мы зарабатывали.

– Выходит, что вы не были против женитьбы вашего дяди на Майе?

– Нет, я, да и тетя, даже рады были. Нам хотелось его пристроить.

– Вы о своем дяде сейчас говорите как о сироте казанской.

– Да он и впрямь как сирота, все один и один был.

– Вроде бы он не был обделен женским вниманием?

– Не был, – кивнула Эльвира, – но согласитесь, что временные подружки – это совсем не то, что законная жена, семья.

– Соглашусь. А что ему мешало жениться раньше?

– Тетя говорила, что он долго не мог забыть свою первую невесту и все искал девушку, похожую на нее.

– Что-то ваш дядя не произвел на меня впечатление отпетого романтика.

Эльвира усмехнулась и сказала:

– Это потому, что вы его плохо знаете.

– Возможно…

Девушка вздохнула.

– А что, Майя похожа на ту девушку?

– Не знаю, меня тогда еще не было.

– Ага. С дядей мы вроде как разобрались. Но меня гложет любопытство, почему же ваша тетя тоже одинока?

– С тетей все еще сложнее, – грустно произнесла девушка.

– Не просветите?

– И почему вы такой любопытный?! – укорила она.

– Профессия обязывает, – солидно ответил Наполеонов.

– Да, наверное, – сказала она серьезно. – У тети в жизни произошла настоящая драма. Ее любимый человек был альпинистом. У них уже и дата свадьбы была назначена, тетя сшила роскошное белое платье, был куплен жемчуг… – Девушка замолчала, отвернулась и смахнула слезу.

Наполеонов не торопил ее, пока она делала вид, что любуется пейзажем за окном.

Минуты через две она повернулась и продолжила:

– Его позвали в горы, экспедиция обещала быть интересной, и он уговорил тетю его отпустить. Время до свадьбы еще было. Тетя очень не хотела, чтобы он уезжал, но не смогла ему отказать. И он уехал.

– И не вернулся?

Эльвира покачала головой.

– А тетя оказалась однолюбкой и всю себя посвятила нам, дяде и семейному бизнесу.

– Понятно. Сочувствую.

– Давно это было, – проговорила Эльвира, – но тетя так и хранит свое белое платье, фату, туфли и жемчуг.

Наполеонов решил уйти от печальной темы и спросил:

– А как к Майе отнесся ваш брат?

– Нормально отнесся.

– Девушка ему понравилась?

Эльвира фыркнула.

– Нет, я не в этом смысле, – поспешил заверить ее следователь, – о пристрастиях вашего брата я наслышан. Ведь именно на этой почве произошел у него разлад с дядей?

– На этой, – вздохнула девушка, – дядя так и не смог смириться. Хотя, что в этом особенного?

– Ну, я не знаю, – опешил следователь.

– А вы представьте, что ваш племянник любит парней, а не девушек.

– У меня нет племянника, – буркнул Наполеонов.

– Ну, еще какой-нибудь близкий родственник, – продолжала настаивать Эльвира.

– Не приведи господь! – вырвалось у следователя.

– Ага, значит, вы бы его пристрелили из табельного оружия?

– Не выдумывайте!

– А что, что бы вы сделали?

– Ничего!

– Вы бы отказались от него?

– Нет, – подумав, ответил Наполеонов.

– Вот видите! А дядя!

– Может быть, он тоже со временем смирится. Наверное, надо дать ему время привыкнуть к этой мысли, а не клеймить его сразу, как ретрограда.

– Никто его и не клеймит! Но он выгнал Вадика из дома!

– И Вадик теперь сидит на паперти?

– Нигде он не сидит. Они теперь съехались с его любимым человеком.

– Ну вот, видите, все сложилось прекрасно.

– Скажете тоже, прекрасно.

– Как вы думаете, если я навещу Вадика… – начал Наполеонов.

– Вот только умоляю вас, не надо дергать Вадика!

– А меня не надо умалять! Я и так маленький!

– Простите.

– Так что нового мне может сказать Вадик?

– Ничего нового он вам сказать не может. А подозревать моего брата в корыстных мотивах вам надо еще меньше, чем меня.

– Это еще почему? – удивился следователь.

– Потому, что у Вадика еще и друг вполне обеспеченный. И у них все очень серьезно.

– Вы-то откуда это можете знать?

– У меня глаз на эти дела наметанный, – заявила Эльвира уверенно.

– Хорошо, поверю вам на слово. Кстати, а почему вы приехали на такси?

– А на чем я должна была приехать? На слоне, что ли? – съязвила она.

– На автобусе, – невинно проговорил он.

Она хмыкнула.

– Ну ладно, пошутил, – согласился следователь, – просто я думал, что у такой обеспеченной девушки есть автомобиль.

– Есть, но только он в ремонте второй день.

– Если будете себя хорошо вести, – серьезно сказал Наполеонов, – то я отвезу вас в автосервис, где все делают быстро и по высшему разряду.

Она хмыкнула:

– И откуда у вас такие связи?

– Автосервис принадлежит моей подруге и ее отцу.

– Вашей девушке?

– Нет, подруге детства.

– Да? – И она посмотрела на него с интересом и уважением.

– Вы сейчас отправитесь домой? – спросил он.

– Да, только такси вызову. – Она достала сотовый.

– Не надо, я довезу вас до подъезда.

– На чем?

– Не на «Мерседесе».

– Надо подумать, – фыркнула она.

– На «Ладе Калине» поедете?

– Поеду, – вздохнула она с видом покорной девочки.

Высадив Эльвиру, как и обещал, возле подъезда, Наполеонов решил не ездить к Вадику.

– И впрямь, чего дергать парня, – проговорил он вслух, оправдываясь.

Но на самом деле ему и самому ехать к паре сизых голубков совсем не хотелось, тем более что острой необходимости в этом не было. Вместо этого он позвонил Мирославе. Но ее сотовый не отвечал, и Наполеонов набрал номер телефона агентства.

– Детективное агентство «Мирослава» слушает, – раздался голос Мориса.

– Привет! А где Слава?

– Она опять уехала.

– Куда?

– В город.

– А я думал, в деревню, – рассердился Шура.

– В деревню она вчера ездила, – улыбнувшись, ответил Миндаугас.

– А ты сказал ей, что я звонил?!

– Сказал.

– А она?

– Ничего не ответила.

– Черт знает что, а не подруга! А почему, скажи на милость, у нее телефон молчит?!

– Наверное, отключила, чтобы не отвлекали звонками, – охотно пояснил Морис.

– Ну, знаешь ли, Миндаугас! – заорал Шура.

– Будешь кричать, останешься без сладкого, – спокойно проговорил Морис.

– А ты что-то печешь? – сразу сбросил обороты Наполеонов.

– Собираюсь.

– А что?

– Твой любимый торт.

– О! – пропел Шура и отключился.

* * *

Мирослава собралась отправиться домой, включила сотовый, и он тотчас зазвонил.

Высветившийся номер был ей неизвестен.

– Да, – ответила она.

– Я Лидия Павлова, – представился женский голос.

– Павлова?

– Да, вы недавно разговаривали с моей мамой о моем бывшем женихе.

– Да, я поняла, кто вы. Но Валентина Михайловна просила меня вас не беспокоить.

– Я знаю, она все мне рассказала. Но я думаю, что нам с вами лучше встретиться, чтобы расставить все точки над «i».

– Как вам угодно, – ответила Мирослава.

– Вы не могли бы подъехать в «Вечернюю беседку»?

– Когда?

– Сейчас, вернее, минут через тридцать.

– Через тридцать не успею, – сказала Мирослава, – я почти выехала из города.

– Хорошо, подъезжайте, как сможете. Я буду ждать вас за угловым столиком слева.

– Уже еду, – Мирослава развернула автомобиль на первом же кольце и поехала в обратную сторону.

До кафе она добралась за сорок минут, вошла в зал и сразу же узнала Лидию Павлову. Женщина сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на стоящую перед ней чашку.

«Надеюсь, она не гадает на кофейной гуще», – подумала Мирослава, и когда подошла поближе, то увидела, что в чашке чай.

– Здравствуйте, Лидия Васильевна, – поздоровалась Мирослава.

Женщина настолько погрузилась в свои думы, что вздрогнула от голоса детектива. Подняла на нее глаза:

– Здравствуйте, вы Мирослава Волгина?

– Да, это я.

– Садитесь, пожалуйста. Закажите себе что-нибудь.

Мирослава заказала чай и булочку с корицей.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, Лидия Васильевна?

– Называйте меня, пожалуйста, просто Лидия.

– Хорошо, Лидия.

– Вы простите меня, что я заставила вас вернуться. Но нам нужно побеседовать.

– Ваша мама думает иначе.

– Как и все мамы, – улыбнулась Павлова.

– Но все-таки она вам рассказала, что я была у нее?

– Да. – Лидия наклонила голову, потом снова подняла ее и спросила: – Это правда, что у Андрея неприятности?

– Мягко сказано. Он задержан по подозрению в нападении на свою невесту.

– Андрюша не мог, – тихо обронила женщина.

«Неужели она все еще любит его?» – подумала Мирослава, а вслух спросила:

– Почему вы думаете, что он не мог?

– Я не думаю, я знаю.

Не выдержав, Волгина спросила:

– Вы все еще любите его?

– Теперь уже нет, – мягко улыбнулась Лидия, – но когда-то очень сильно любила.

– И тем не менее, как утверждает его сестра, сбежали из-под венца.

– Бэллочка преувеличивает, – грустно улыбнулась женщина.

– Скорее всего.

– Мы встречались с Андреем полтора года, прежде чем подали заявление в загс. Я была безумно влюблена и безумно счастлива. Андрей казался мне верхом совершенства.

– И вы доверяли ему?

– Безоговорочно. И тут так случилось, что я была вынуждена уехать на время. Андрей остался один, – она грустно улыбнулась, – без присмотра. И как я узнала позднее, пустился во все тяжкие. Но вернувшись, я еще ни о чем не догадывалась и подготовка к свадьбе шла полным ходом. Я была беременна.

– Беременны?

– Да, а что вас так удивляет? – улыбнулась Лидия.

– Нет, ничего, продолжайте.

– Срок был совсем маленький, и я о радостном открытии еще даже Андрею не сообщила. И вдруг мне позвонила Нина Васина, сокурсница Бэллы, и сказала, что нам нужно поговорить. Мы были с ней знакомы лишь шапочно, поэтому я удивилась и спросила, о чем нам говорить. А она заверила меня, что тема найдется. Я тогда была молодой, неопытной и не решилась отказать ей, хотя идти на эту встречу мне очень не хотелось. И мы встретились. Как сейчас помню, в парке на скамейке. Было холодно, и начинало вьюжить. Я попросила Нину поскорее сказать, что она хочет от меня, чтобы не мерзнуть в такую погоду на улице и побыстрее разбежаться по домам. И тут она мне выложила все о своей родственнице, беременной от моего Андрея. Сказать, что я была раздавлена обрушившимся на меня сообщением, равносильно тому, что не сказать ничего. Я была в отчаянии. Даже не помню, как я дошла домой.

– И вы сразу поверили ей?

– Да, поверила. Но потом я все-таки позвонила Андрею и спросила, правда ли это. И по его молчанию поняла, что так все и есть. Видеть его я больше не хотела.

– И он не пытался встретиться с вами?

– Пытался, но мои родители ввели осадное положение, – улыбнулась Лидия грустно, – а потом меня отправили к тетке в другой город. Там я и познакомилась со своим нынешним мужем.

– Вот как?

– Лучше спросите где.

– Где? – покорно спросила Мирослава.

– В роддоме! – рассмеялась Лидия.

– Надеюсь, он там не рожал? – улыбнулась Мирослава.

– Нет, не рожал, он принимал у меня роды.

– Потрясающе!

– С тех пор я верю в судьбу, – тихо обронила Лидия. – Аркадий Андреевич, мой муж, за полтора года до нашей встречи потерял жену и жил с двухлетней дочкой. Я сама не знаю, как так получилось, но мы полюбили друг друга. Аркадий усыновил моего сына Марка, а я удочерила его дочку Оксаночку. Так у нас создалась полноценная семья – мама, папа, сыночек и дочка. И мы зажили счастливо.

– И вы решили вернуться домой?

– Не совсем так. Аркадию предложили работу здесь в крупном роддоме, мы посоветовались друг с другом, с его родителями, с моими и приняли решение, что мужу не стоит отказываться от перспективного места работы.

– И что, с работой действительно все сложилось хорошо?

– Более чем, – улыбнулась Лидия, – Аркадий теперь главный врач этого роддома, но он по-прежнему принимает роды, чаще всего особо сложные.

– А ваши дети…

– Да так получилось, что Оксаночка все знает. А Марк – нет. Хотя мама с самого начала предупреждала, что и от сына не надо скрывать правду. Она нам твердила, что всегда могут найтись так называемые добрые люди.

– Да, – согласилась Мирослава, – к сожалению, это правда.

– А мы скрыли. Вернее, на этом настояла я. И теперь раскаиваюсь.

– Вы можете попытаться поговорить с ним сейчас, – тихо сказала Мирослава.

– Я боюсь, – призналась Лидия.

Какое-то время они помолчали. Потом Павлова сказала:

– Сейчас дети стали взрослыми. Оксана вот летом планирует выйти замуж.

– Вы рады?

– Да, нам с Аркадием нравится ее молодой человек. – Лидия покрутила в руках чашку и произнесла: – Но вы ведь понимаете, почему я захотела встретиться с вами?

– Догадываюсь.

– Наверное, это глупо, но я испугалась, – призналась Лидия.

– Чего?

– Что вы можете подумать, что это я захотела отомстить Андрею.

– Нет, я так не думала, – слегка слукавила Мирослава.

– Думали, думали, – погрозила ей пальцем Лидия.

Мирослава улыбнулась.

– Но теперь вы ведь так уже не думаете? – спросила Павлова простодушно.

– Нет, не думаю.

Волгина не стала объяснять женщине, что если она и стала бы подозревать кого-то, то ее дочь. Однако Лидия родила сына. А дочь была приемной и не могла таить зла на Лукина.

Больше всего ей хотелось теперь узнать, кто та Золушка, потерявшая туфельку. Кстати, Лукина что-то не торопится доставить ее в агентство. Надо бы ее поторопить.

С Лидией они простились сердечно, как две старинные приятельницы, предварительно обменявшись телефонами. Когда Мирослава приехала домой, уже начало смеркаться.

Шура, сидевший на кухне, встретил ее ворчанием:

– Явилась, не запылилась. – И тут же обратился к Морису. – А ты говорил, что она уехала ненадолго.

– Так получилось, – ответила она вместо Миндаугаса.

– А я из-за тебя сижу голодный! – стал выговаривать ей Наполеонов.

– Ты что, не кормил его? – спросила Мирослава Мориса.

– Он съел три толстенных бутерброда, – отмахнулся Миндаугас.

– Эй, вы! – возмутился Шура. – Не о коте говорите!

– Зря ты ему скармливаешь столько бутербродов, – сказала Морису Мирослава, не обращая внимания на негодование друга детства, – во-первых, он растолстеет, а во-вторых, испортит себе желудок.

– Ничего я себе не испорчу! – снова вклинился Шура. – Ни фигуру, ни живот. И хватит уже переговариваться! Давайте ужинать!

Морис стал накрывать на стол, а Шура всячески норовил ему помочь. Но на деле скорее мешал. И Миндаугас положил перед ним буханку хлеба и вручил нож:

– Режь, но только красивыми тонкими кусочками.

– Щас! – отозвался Шура. – Кусочки должны быть не красивыми, а большими и толстыми.

– Классик сказал, что красота спасет мир, – напомнил ему Морис.

– Ага, – кивнул Наполеонов, засовывая в рот кусок хлеба, – но что-то до сих пор все ее потуги по спасению мира оказались тщетными. А вот без еды мир точно пропадет.

– Я думаю, что Достоевский имел в виду не красоту лица и тела, а внутреннюю красоту, ту самую, что олицетворяет «огонь, мерцающий в сосуде», – тихо произнесла Мирослава.

– Я не могу понять, – возмутился Наполеонов, – как можно философствовать на голодный желудок?!

– Шура! Перестань жевать хлеб! – не удержался Морис. – И опять же, позволь тебе напомнить, что другой классик сказал, что художник должен быть голодным.

– Миндаугас! Ты не путай бабушку с мотоциклом!

– Что? – растерялся Морис.

– То, накрывай скорее на стол. А я, позволь тебе заметить, никакой не художник, а сыщик, то есть гончая. И, как помнится, одна наша древняя соседка по площадке говорила молодухам, что скотину кормить надо. Помнишь, Слава? – Он повернулся к Мирославе.

– Помню, помню, – улыбнулась она.

– Какую скотину? – опять не понял Морис. – Вы разве в частном секторе жили?

– Нет, – засмеялась Мирослава, – баба Дуня так мужчин называла, свято веруя, что все мужчины – козлы.

Миндаугас поморщился.

– Не переживай, старина, – подмигнул ему Шура, – мы-то с тобой не козлы, а гончие.

– Лично я человек, – сказал Морис, ставя перед Шурой дымящуюся тарелку.

– Ладно, ладно, не буду спорить! Оставайся человеком! Тем более ты так вкусно готовишь, – и, не удержавшись, съязвил: – Что даже не верится, что и гениальные повара произошли от обезьяны.

Морис метнул в него гневный взгляд.

– Я бы на твоем месте, – улыбнулась Мирослава, – не стала метать в Шуру молнии, а просто оставила бы его без ужина.

– Спасибо, что хоть не посоветовала придушить, – пробурчал Шура с полным ртом.

И позднее, наслаждаясь десертом и щуря в блаженстве свои лисьи глаза, Наполеонов произнес:

– Беру свои слова об обезьянах назад. Так готовить могут только боги!

– От обезьяны до бога, экий ты, Шура, подхалим! – усмехнулась Мирослава.

– Ничего подобного! – заявил тот. – Я истинный ценитель прекрасного.

– Того прекрасного, что можно съесть, – поддела его Мирослава.

Наполеонов не стал отвечать на ее шпильку. Пребывая в столь миролюбивом расположении духа, он испытывал желание обнять и расцеловать весь мир. Поэтому дотянулся до Мирославы и чмокнул ее в щеку. Точно такую же процедуру он намеривался проделать и с Морисом, но тот ловко увернулся.

Впрочем, Наполеонов нисколько не огорчился. Допив оставшийся в чашке чай, он посмотрел на Мирославу и заявил:

– Между прочим, я работаю не покладая рук!

– Правильнее сказать, не щадя лап, – поправила его она.

– Каких еще лап? – поморщился Шура и, внимательно осмотрев свои руки, остался доволен их внешним видом.

– Ты же сам говорил, что ты гончая.

Наполеонов отмахнулся от нее, как от осы, выбирающей наиболее уязвимое место, чтобы ужалить.

– Я весь день общался с Лукиными. – Взгляд Мирославы стал заинтересованным. Заметив это, Наполеонов напустил на себя важность и продолжил: – Сначала с почтенной тетушкой, потом с ее премиленькой племянницей.

– А с Вадиком? – улыбнулась Мирослава.

– Беседовать с ним мне не понадобилось. – И, заметив ее насмешливый взгляд, добавил: – Пока.

– И что же нового ты смог узнать от Бэллы Петровны и Эльвиры?

– А то, что им не было смысла желать гибели Майи и ее младенца.

– Кто бы сомневался, – обронила Мирослава.

– Я! – Шура ударил себя в грудь. – Я сомневался! И, между прочим, эти сомнения в мою душу заронила ты! – Он посмотрел на нее обличающим взглядом.

– Я?! – удивилась Мирослава.

– Ой, только вот не надо делать такое изумленное лицо! Разве не ты намекала, что причиной преступления могло быть наследство?

– Я просто рассуждала вслух.

– Ну вот, так я проверил! Сестра Лукина имеет свои деньги, и племянница неплохо обеспечена. Она сказала, что часть денег ей досталась от родителей.

– Девица натянула тебе нос, – усмехнулась Мирослава.

– Ты хочешь сказать, что она обманула правоохранительные органы?! – напыжился Наполеонов.

– Успокойся! – отмахнулась Мирослава, – не обманывала она тебя, просто ввела в заблуждение.

– Как это может быть?! Ведь одно исключает другое?

– В этом случае нет.

Шура уставился на подругу детства выжидающе.

– Она сказала тебе правду о том, что дядя продал все, что осталось от родителей Эльвиры и Вадика, и положил деньги на счет детей. Но я сомневаюсь, что после распродажи их имущества были получены большие деньги.

– Почему?

– Потому, что их отец был главным бухгалтером на заводе, а мама – педагогом в техникуме.

– Но бухгалтер мог зарабатывать много. Тем более тогда в моде был уход от налогов.

– Он работал на заводе, а не в частной компании по продаже нефти, золота или алмазов.

– Но тем не менее, – продолжал упорствовать Шура, – и кстати, откуда эти сведения?

– Морис, – Мирослава кивнула в сторону Миндаугаса, – раскопал их в интернете.

– Но интернет не слишком надежный источник информации, – вяло возразил Шура.

– Не слишком, – согласилась Волгина, – но вся информация перепроверена.

Наполеонов знал, что у Мирославы имеются свои источники информации там, куда ему никогда не дотянуться, и порой из-за этого завидовал ей белой завистью. Но она никогда не кичилась своими знакомствами и старалась прибегать к помощи влиятельных друзей как можно реже.

– Знаешь, – вздохнул Наполеонов, – мне ночью приснился странный сон…

– Сон? – удивилась Волгина. – Я не умею разгадывать сны, – отрезала она.

– Тебя никто и не просит, но выслушать ты можешь?

– С удовольствием!

Не расслышав сарказма в ее голосе, он продолжил:

– Мне приснилась женщина…

Мирослава удержалась от язвительной фразы, вертевшейся на кончике языка, и с честью выдержала испытывающий взгляд Наполеонова.

– Эта женщина, – продолжил Шура, – была с головы до ног одета во все белое. На ней была фата.

На кухне стало тихо-тихо. Даже развалившийся на диванчике Дон перестал мурлыкать.

– Она шла прямо на меня с вытянутыми вперед руками. Глаза ее при этом были закрыты. И я проснулся от ужаса в холодном поту, – закончил Шура свой рассказ.

– Может, съел чего на ночь, – не выдержала Мирослава.

Наполеонов пропустил ее колкость мимо ушей.

– Когда я окончательно пришел в себя, то стал думать, к чему бы это.

– И придумал?

– Да. У меня возникла новая версия!

– И какая, если это не секрет?

– Не секрет, – ответил Шура и важно заявил: – К тому же я хочу задействовать ваше агентство в проверке ее дееспособности.

– То есть нанять нас? – уточнила Мирослава, пряча улыбку.

– Не совсем, точнее было бы сказать – попросить о дружеской помощи, – осторожно проговорил Наполеонов.

– Валяй! – великодушно разрешила Мирослава.

– Вам не приходило в голову, – Шура обвел многозначительным взглядом друзей, – что покушение на нынешнюю невесту могла совершить его прежняя невеста?

– Прошло более двадцати лет, – напомнил Морис.

– Ну и что? – не сдавался Шура.

– И что же ее могло толкнуть на столь экстравагантный поступок? – поинтересовалась Мирослава.

– Никакой он не экстравагантный, а кощунственный! – возмутился Шура.

– Согласна. Но какой у нее мотив?

– Как какой?! Она узнаёт, что Лукин стал преуспевающим бизнесменом и собрался жениться на молоденькой девушке.

– Эка невидаль, – усмехнулась Мирослава.

– Погоди, погоди! – замахал на нее Шура. – А сама бывшая невеста глубоко несчастна в личной жизни, можно сказать, осталась на старости лет с разбитым сердцем и корытом.

– Каким корытом? – не понял Морис.

– С разбитым. Надо русскую классику читать! – отрезал Шура.

– А с чего ты взял, Шурочка, – вкрадчиво заговорила Мирослава, – что бывшая невеста несчастна в личной жизни? Кстати, и до старости ей далеко.

– Это я так, образно, – отмахнулся Шура и добавил победоносно: – Но какова версия! Согласитесь!

– Опоздал ты со своей версией, – ответила Мирослава.

– В смысле?

– В самом прямом смысле.

– Ты что хочешь сказать, – недоверчиво проговорил Наполеонов, – что тебе моя версия пришла в голову раньше?

– По пути к тебе, – усмехнулся Морис.

– Мне пришла в голову версия, но не совсем эта, – уклончиво ответила Мирослава.

– А какая?

– Неважно. Главное, что я встречалась с бывшей невестой Лукина Лидией. А перед этим с ее мамой.

– И что? – спросил Наполеонов.

– А то, что она и думать давно забыла о своем отставном женихе Андрюше Лукине. У нее счастливая семья. И двое взрослых детей.

– Ты уверена?

– Абсолютно.

– Надо же! – огорчился Наполеонов.

– Шур, не огорчайся ты так, – Мирослава дотронулась до руки друга, – в нашем деле, увы, обломы часто случаются.

– Что же мне, опять мутузить Лукина? – фыркнул он.

– Почему именно мутузить?! И непременно Лукина? Пораскинь мозгами и изыщи другую версию, – посоветовала Мирослава.

– Тебе легко говорить, – вздохнул Наполеонов и потянулся за очередным куском торта.

Морис переглянулся с Мирославой, заметил ее кивок и убрал блюдо с оставшимся тортом в холодильник. Шура проследил за ним печальным взглядом, но смирился.

Позднее он позвонил матери и проговорил в трубку:

– Ма, привет!

– Добрый вечер, Шурочка.

– Ага, уже скоро ночь. По ночной дороге маленькому следователю ехать страшно, милая моя мамочка.

– Поэтому ты останешься ночевать у Мирославы, – закончила за сына со смехом Софья Марковна.

– Какая ты догадливая! – восхитился Шура и добавил: – А сын у тебя форменный недотепа.

– Кто это тебе такое сказал? – встревожилась Наполеонова.

– Никто, своим умом дошел.

– Значит, не так все плохо, – облегченно вздохнула мать и велела: – Передай привет Мирославе и Морису.

– Вам привет от ма! – прокричал Шура друзьям.

– Взаимно, – обронил Морис.

– Пожелай Софье Марковне спокойной ночи, – добавила Мирослава.

– Они тебе тоже! – завопил Шура в трубку.

– Спасибо, – отозвалась мать, – только чего ты так кричишь?

– От чувств-с!

– Ладно, я пошла спать.

– Ма!

– Да?

– Ты Дону забыла передать привет.

– И правда, – рассмеялась Софья Марковна, – погладь его за меня.

– Будет исполнено в лучшем виде!

– Пока.

Шура отключил связь и решительно направился к Дону. Кот заметно напрягся, его янтарные глаза настороженно засверкали.

Шура запустил руку в его густую шерсть, прошелся по ней и произнес в свое оправдание:

– Слушай, лохматый, я ни в чем не виноват. Это ма велела тебя погладить, а я как послушный сын…

Кот не стал дослушивать его тираду, просто спрыгнул с кресла и исчез.

– Он меня не любит, – констатировал Шура с самым печальным видом.

Если бы Мирослава не знала своего друга так хорошо, то поверила бы, что он действительно расстроен, как поверил его притворству Морис.

– Просто Дон не любит, когда ты пристаешь к нему со своими дурачествами, – сказала Мирослава, – а вообще пора спать. Лично мне завтра рано вставать.

– А мне тем более, – согласился Наполеонов и отправился в комнату, которая в доме Мирославы называлась Шуриной.

Назад: Глава 5

Дальше: Глава 7