Глава 5
За чаем с творожными лепешками Мирослава рассказала Морису о своей встрече с подругой Майи.
– И вы верите ей, что за Майей следили? – спросил он недоверчиво.
Мирослава пожала плечами:
– Исключать этого нельзя. Однако меня больше интересует вопрос с завещанием Лукина. Действительно ли он хотел его изменить?
– Скорее всего, да, – осторожно заметил Морис, – ведь после рождения детей от Майи ему предстояло в первую очередь заботиться о них.
– Угу, – согласилась Мирослава, – а родственники уже привыкли к мысли о том, что дядюшка обеспечит их будущее. И статус холостяка Лукина устраивал их как нельзя больше.
– Вы не забыли, – заметил Морис, – что и сестра Лукина, то есть наша клиентка, так же находилась на полном обеспечении брата?
– И ни словом не обмолвилась нам о завещании, – задумчиво проговорила Мирослава.
– Если не считать ее слов о намерении Лукина вычеркнуть из завещания племянника.
– Да, я помню.
– А вам не кажется, что убить хотели именно ребенка? – спросил Морис.
– Я почти уверена в этом, – вздохнула Мирослава.
– Может, это и впрямь дело рук Вадика?
– Не исключено.
– Я думаю, что Вадик зол и на дядю, и на тетю за то, что она не заступилась за него.
– Скорее всего. Я, конечно, навещу его. Но и других членов семьи из-за этого завещания сбрасывать со счетов не следует. Думаю, что неплохо было бы поговорить и с клиенткой, чтобы прояснить ряд вопросов.
– О завещании?
– Не только. Мне, например, непонятно, почему Дементьева и Лукин так затянули со свадьбой. Ведь Майя была на седьмом месяце беременности. Невеста с огромным животом, как-то не этично. Ты не находишь?
– Я-то нахожу, – ответил Морис, – но на самом деле полно пар расписываются и на более поздних сроках беременности.
– Странные люди…
– Разные обстоятельства бывают.
– Я все-таки за то, чтобы беременеть после свадьбы.
– Абсолютно с вами согласен.
– Может, они хотели расписаться после того, как Майя родит? – предположила Мирослава.
– Возможно. В таком случае Майя могла бы надеть красивое платье, – сказал Морис.
– И белую фату! – расхохоталась Мирослава.
Он пристально посмотрел на нее и спросил:
– А что вы наденете на свадьбу?
– На какую свадьбу? – удивилась она.
– На свою.
– Шутишь?
– Такими вещами не шутят, – произнес он серьезно.
– Я вообще не собираюсь выходить замуж, – ответила Мирослава.
– Почему?!
– А смысл?
– Я не понимаю.
– Какой смысл в замужестве?
– Так любовь же, близкий человек рядом, – спутанно попытался объяснить Морис.
– Для любви вовсе не нужно выходить замуж! – отрезала она.
– Но вы сами сказали, что дети должны рождаться в законном браке!
– Я говорила не о своих детях.
– А как же ваши дети?
– Морис! У меня нет детей и не предвидится!
– Почему?
Она пожала плечами и ответила:
– Знаешь такую прекрасную актрису Аллу Демидову?
– Да, знаю. Ну и что?
– А то, что она очень хорошо сформулировала и мой взгляд на такую вещь, как материнский инстинкт.
– И что же она сказала?
– «Я никогда не хотела иметь детей. У меня нет материнского чувства». То же самое я могу сказать и о себе.
– А я хочу, чтобы у меня были дети, – тихо и печально проговорил Морис.
– Если хочешь – значит они у тебя будут, – ответила она.
– Но как же? – от поднял на нее свои глаза, которые в это мгновенье сделались голубыми-голубыми, как весеннее небо.
– Морис, голубчик, – улыбнулась она, – если тебя интересует вопрос, как можно завести детей, то загляни в медицинскую энциклопедию или адресуй свой вопрос в интернете поисковой системе. Тот же Яндекс за минуту выдаст тебе миллион ответов. А я не занимаюсь сексуальным просвещением своих сотрудников.
– Да, конечно, простите, я, как говорят русские, сморозил глупость.
Он встал и начал собирать посуду со стола.
В это время снова зазвонил сотовый Мирославы. Опять звонил Шура. На этот раз она откликнулась и вместе с телефоном поднялась в свою спальню. Бухнулась на кровать и сгребла в охапку Дона, последовавшего за ней по пятам.
Мирослава подробно ответила на все Шурины вопросы.
– Значит, ты думаешь, дело в завещании? – допытывался он.
– Не знаю, но возможно.
– Я все выясню. Хотя не представляю Бэллу или Эльвиру, устроивших засаду на Майю.
– На всякий случай сравни их голоса с голосом позвонившей в полицию женщины.
– Слушаюсь, мой генерал! – отчеканил он.
– И алиби! Узнай, есть ли у них алиби.
– Будет исполнено, мой генерал!
– Не паясничай!
– А ты чего такая кислая? – спросил Шура.
– Я не кислая…
– А то я по голосу не слышу! Не забывай, что я тебя знаю как облупленную. Так что там у тебя, признавайся.
– Да так, ерунда, – попыталась Мирослава уйти от ответа.
– Ничего не ерунда! Я твой самый близкий друг! Ты забыла?!
– Нет, помню. Шур, я о Вите сильно скучаю. Так скучаю, что порой сердце просто сжимается, – пожаловалась она.
– Я тоже скучаю, и очень, – сказал он, – но ты не уходи от ответа. Отвечай своему другу прямо – что случилось.
– Морису шлея под хвост попала! – выпалила она.
– Да ты что?! – не поверил Шура. – Неужели вы поссорились?!
– Не поссорились, но разошлись во мнениях.
– По расследованию?
– Если бы!
– А в чем же?
– Он, видите ли, хочет детей!
– И что в этом плохого? – спросил Наполеонов.
– Но я-то тут при чем?!
– А! Вот оно как!
– Что вот оно?! – начала сердиться Мирослава.
– Слушай, ты всегда ссылаешься на интуицию, так что, она тебе на этот раз ничего не говорит?
– А что она должна мне говорить?!
– То, что Морис давно по уши в тебя влюблен!
– А что, это так заметно? – растерялась Мирослава.
– Представь себе! – хмыкнул Шура.
– И что же мне теперь делать?
– В смысле?
– Замуж я не хочу, но в то же время не хочу терять такого ценного сотрудника, – призналась Мирослава.
– Эгоистка! – проворчал Шура и отключился.
Мирослава погладила кота и спросила его:
– Ну и кто после этого Шура? Еще распинался, что он мой друг!
Дон уткнулся мокрым носом ей в щеку и замурлыкал.
– Один ты меня понимаешь. – Мирослава покрепче обняла кота, уткнулась в его густую, приятно пахнущую парным молоком и еще чем-то волшебно успокаивающим шерсть и задремала под убаюкивающее мурлыканье.
А Морис тем временем расчищал дорожки на участке и клял себя на чем свет стоит за затеянный разговор. Какой же он осел! Сам нарвался на ссору!
Но нет, успокаивал он сам себя, они же не поругались, просто разошлись на время по разным территориям.
Снег падал на его лицо и тут же таял, казалось, что по щекам текут слезы.
Миндаугас думал о том, что готов разреветься по-настоящему, если Мирослава обиделась на него всерьез и не простит его.
Что же делать?!
В куртке затрезвонил телефон, Морис снял перчатку и достал его. Звонил Шура.
– Алло, – тихо сказал Морис.
– Терзаешься? – сочувственно спросил Шура.
– А ты откуда знаешь?
– Разговорил Мирославу.
– Она очень сердится на меня? – В голосе Мориса зазвенела тревога.
– Не так чтобы очень…
– Шура! Я идиот!
– Я как-то этого не замечал.
– Издеваешься?
– Нет, хочу успокоить. Не мучай себя.
– Как это?
– Очень просто. Веди себя так, словно ничего не случилось.
– Ты думаешь, что это сработает?
– Уверен на все сто! – заверил его Шура.
– Я попытаюсь.
– Не пытайся, а сделай.
– Хорошо…
– Я сегодня к вам не приеду, – сказал Наполеонов. У близкой подруги матери юбилей, и мое присутствие обязательно.
– Конечно, – согласился Морис, – ты будешь главным украшением стола!
– Не стола, а застолья! Учи русский! – рассмеялся Наполеонов и отключился.
– Можно подумать, что я не учу, – вздохнул Морис. – «Но хоть бы кто из них, – подумал он о многочисленном окружении Мирославы, – выучил хоть одно слово по-литовски. И тут же сам себя спросил: – Хотя зачем им это?»
Когда он вернулся в дом, Мирослава разогревала курицу в жаровне, а на сковороде подрумянивалась отварная цветная капуста.
– Зачем вы? – спросил он и добавил торопливо: – Я бы сам.
– Ты занят был, – отозвалась она миролюбиво, – а снег все идет?
– Да, завтра опять нужно будет расчищать.
Они мирно поужинали, накормили кота, вымыли в четыре руки посуду и улеглись на ковре возле горящего камина читать завораживающие строки древних поэтов.
* * *
К утру снег прекратился. Техника успела за ночь расчистить дороги, и Мирослава благополучно добралась до города. Она не стала звонить Вадиму Лукину и предупреждать его о своем визите. Решила нагрянуть внезапно.
Дом, в котором Вадим, по словам тетки, снимал квартиру со своим возлюбленным, выглядел вполне прилично. Обычная типовая застройка, но на вид дому было не более пяти лет. Консьержки, правда, не было, но лифт был.
Однако Мирослава предпочла подняться на шестой этаж по лестнице. В подъезде было чисто, пахло цветочными ароматизаторами. На одной из площадок стояла искусственная пальма, а на пятом этаже имелись живые комнатные цветы в горшках.
Мирослава нажала на звонок нужной ей квартиры. Раздалась трель, напоминающая песенку щегла.
«Скажите, какая романтика», – подумала Волгина.
Через некоторое время дверь открылась. На пороге стоял симпатичный высокий блондин со светло-карими глазами.
– Вам кого? – растерянно спросил он, оглядывая Мирославу с головы до ног.
– Вы Вадим Лукин?
– Да… но я не понимаю…
– Я детектив Мирослава Волгина.
Глаза блондина округлились, и в них, как показалось Мирославе, промелькнул ужас.
– Вы из полиции? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
– Я частный детектив.
– Частный? – удивился он.
– Да, ваша тетя наняла меня для расследования покушения на жизнь Майи Дементьевой, невесты вашего дяди.
– Ее убили? – искренне испугался блондин.
– Нет, она жива, но ребенок погиб.
– Какой ужас! – воскликнул он и неожиданно пригласил ее в квартиру: – Проходите. А то сейчас вся площадка к глазкам прильнет!
– У вас такие любопытные соседи?
Вадим фыркнул:
– Любопытства у них не отнять и плюс ко всему мы с Германом необычная для наших реалий пара.
Он провел ее на большую кухню, усадил на угловой диван.
– Герман! К нам гости! – крикнул он. И вскоре на кухню вошел рослый шатен. Мирославу с первого взгляда поразили его ярко-голубые глаза.
«Интересно свои или линзы?» – подумала она.
– Знакомьтесь, это мой Герман, Герман Артемьевич Пронин, а это частный детектив Мирослава Волгина.
Герман, как и Вадим, был в бархатистом халате, он галантно раскланялся с Мирославой и с дружелюбной улыбкой спросил:
– И чему мы обязаны визитом детектива? – Он оглянулся на Вадима. – Вадик вроде бы уже совершеннолетний.
– Нет, дело не в нас, – встрял Лукин, – помнишь, я тебе говорил, что звонила Эля. Она что-то говорила о том, что дядю подозревают в убийстве!
– Да, что-то такое припоминаю…
– Так вот, оказывается, напали на его невесту Майю!
Герман воздел руки кверху.
– Нет, нет, – поспешил успокоить его Вадим, – она жива!
– Тогда… – Пронин повернулся к Мирославе.
– Погиб ее ребенок, – сказала она.
– Очень жаль. Но почему вы пришли к нам?
– Чтобы поговорить.
– Я знаю! – воскликнул Вадим. – Тетка сказала вам, что я поссорился с дядей, и он решил вычеркнуть меня из завещания, да?
– Примерно так. Но дело не только в этом.
– Во всяком случае, давайте пить чай, – сказал Вадим, – а за чаем все и обговорим.
– Ты думаешь, что такие вопросы мирно решаются за чаем? – усмехнулся Герман.
– Да, я так думаю, – решительно заявил Вадим и стал расставлять на столе чашки, сахар, молоко, печенье, конфеты, сыр и прочее.
– Ну, хорошо, – согласился Герман, – давайте попробуем раскурить трубку мира.
Мирослава из вежливости съела пару конфет и выпила чашку хорошо заваренного чая.
– Вы знаете, что ваш дядя задержан?
– Нет, – покачал головой Вадим, – Эля, кажется, об этом не упоминала, или я прослушал.
– У вас ведь с ним произошла крупная ссора?
– Мягко сказано, – улыбнулся Вадим, – он закатил мне грандиозный скандал и обвинил во всех грехах мира. Вы бы только видели его лицо! Оно было буквально перекошено от отвращения и ужаса.
– Наверное, его можно понять, – осторожно проговорила Мирослава.
– Понять? – удивился Вадим, потом он вдруг махнул рукой: – Эх, ведь вы ничего не знаете.
– А что я должна знать?
– Я не хочу уподобляться дяде и трясти у вас перед носом его грязным исподним.
– И не надо. Я и так о многом знаю, а о чем-то догадываюсь.
– Интересно узнать, о чем таком вы догадываетесь? – спросил Герман.
– О том, что дядя Вадима далеко не самых честных правил.
– Что да, то да, – грустно согласился Лукин. – Печальнее всего, – добавил он через некоторое время, – что тетя встала на его сторону. А ведь я ее так любил!
– А ваша сестра?
– Что моя сестра?
– Она поддерживает с вами отношения?
– Да, Элька единственный человек в нашей семье, который не осудил меня и не стал закидывать камнями.
– А как вы отнеслись к свадьбе вашего дяди? – переменила Мирослава тему разговора.
– Честно? – спросил Вадим.
– Естественно.
– Я не верил, что она состоится.
– Почему?
– Потому, что дядя слишком долго искал себе жену, меняя девушек.
– Но, возможно, в Майе он нашел свой идеал.
Герман неожиданно фыркнул и тут же извинился:
– Простите, вырвалось.
– Не могу сказать точно, была ли Майя идеалом для моего дяди, но ответьте мне на один вопрос.
– На какой?
– Если они так сильно любили друг друга, то почему не поженились, как все нормальные люди?
– Они же собирались.
– Вот именно собирались, – хмыкнул он, – и все время откладывали свадьбу.
– А вы не знаете, кто именно откладывал, ваш дядя или Майя?
– Дядя говорил, что Майя. Но я не очень верю, что беременная девушка станет тянуть со свадьбой.
– Может, были причины?
– Какие? – спросил Вадик.
– Например, ребенок не от твоего дяди, – вставил Герман.
– Что ты такое говоришь! – отмахнулся от него Лукин.
– Но ты сам говорил, что у нее был жених!
– Она с ним рассталась, как только встретила дядю.
– Ты-то откуда это знаешь? – ухмыльнулся Герман.
– Дядя сам не раз хвастался, что отбил девушку у молодого и красивого парня.
– Короче, чем дальше в лес, тем больше дров, – констатировал Герман и налил себе еще одну чашку чая.
– Я, конечно, понимаю, – вздохнул Вадим, – что теперь из-за наследства я у вас под подозрением.
– Не вы один, – утешила его Мирослава.
– А кто еще? – удивился он.
– Ваша сестра и тетя.
– А они-то с какого боку?!
– Надо думать, что если бы ваш дядя женился на Майе и у них пошли дети, то он бы сократил долю наследства своим родственникам.
– Может, и не сократил бы, – возразил Лукин, – дядя очень привязан к своей сестре, а в Эльке души не чает!
– И она рискует расположением дяди, встречаясь с вами?
Вадим кивнул.
И в этом кивке было столько трогательной нежности к сестре, что Волгина невольно зауважала парня.
– А как вы сами относились к Майе?
– К Майе? – удивился он. – Никак я к ней не относился! Меня вообще женщины не интересуют. – Он многозначительно кивнул на своего друга.
– Я не в эротическом плане, – улыбнулась Мирослава.
– А в каком же?
– В общечеловеческом.
Вадим задумался, потом сказал:
– Я ничего не имел против нее. Мне вообще было все равно, на ком женится дядя. Но она его не любила.
– Почему вы так думаете?
– Это же чувствуется.
– Я всегда думала, что любовь – материя неуловимая.
– Для кого как, – уверенно заявил он, – но когда любишь сам, то чувствуешь тех, кто тоже любит.
– Интересный подход. И тогда такой вопрос: а ваш дядя любил Майю?
– Может, и любил… – задумчиво произнес Лукин, – но я бы обозначил его чувство другим словом.
– И каким же?
– Он ее возжелал. Хотел ею обладать и хвастать, как ребенок новой яркой игрушкой. Мол, смотри, что у меня есть! А у тебя нет.
– Да вы просто философ! – сказала Мирослава.
– Он и заканчивает философский факультет, – проговорил Герман.
– Здорово! Я не знала. – Она повернулась к Пронину, – а вы где работаете или учитесь? Надеюсь, мой вопрос не будет расценен как беспардонное любопытство.
– Ну что вы! Конечно, нет, – улыбнулся ей с иронией Герман, – вы ведь больше всего хотите узнать, на что мы живем.
– Хм.
– У меня свой бизнес.
– В какой области?
– В области садового дизайна.
– Ага. И бизнес приносит деньги?
– Да, и неплохие.
Она была склонна верить ему.
– Можно теперь спросить мне? – проговорил Герман.
– Да, конечно.
– У вас есть дача?
– Дача?! Нет, дачи нет, есть приусадебный участок. Я живу в коттедже за городом.
– Ну вот! Можете обращаться! Помогу вам облагородить ваш участок, сад и все прочее.
– Хорошо, я подумаю, – серьезно сказала Мирослава.
– А пока я подарю вам свои буклеты. – Он поднялся из-за стола и вернулся с пачкой буклетов: – Вот.
– Спасибо, – произнесла Мирослава, с интересом разглядывая обложки, – но можно я все это рассмотрю дома?
– Да, конечно. Это вам насовсем.
– А Эля вас часто навещает? – спросила Мирослава Вадима.
– Не так чтобы часто, – замялся он, – но созваниваемся мы постоянно. Только в последние дни она мне почти не звонила. А когда ей звонил я, она твердила: потом, потом. Я даже взорвался последний раз! Спрашиваю: что потом? А она: я все тебе объясню потом, а пока не звони и вообще не высовывайся. Ну каково?! – возмутился парень.
– Либо она вас подозревает, – задумчиво проговорила Мирослава, – либо…
– Да вы что! – перебил ее Вадим.
– Либо хочет оградить от неприятностей, – продолжила Волгина, проигнорировав его возглас.
– Скорее второе, – сказал Герман, – я практически уверен в этом.
– Почему?
Герман усмехнулся:
– Заметил, как Эльвира привязана к брату и во всем его опекает. Видимо, по-прежнему считает маленьким.
– У нас разница в полтора года! – воскликнул Лукин.
– И тем не менее, – проговорил Герман и хлопнул друга по плечу, – что ты хочешь, Вадик, такова женская сущность.
– Вы что же думаете, – спросила Мирослава, – что все женщины охвачены манией опекать кого-то?
– Нет, конечно, – усмехнулся Герман, – об этом нам, мужчинам, приходится только мечтать. Но Вадику вот повезло. Правда, Вадик?
Вадим в ответ чисто по-женски дернул плечом.
– Это он хочет казаться независимым, – рассмеялся Пронин, но, поймав сердитый взгляд Лукина, тотчас пошел на попятную, – я же пошутил.
– Ладно, ребята, не ссорьтесь, – сказала Мирослава.
– Да мы и не ссоримся, так, пикируемся иногда, чтобы будни не становились пресными.
– Вадим, и все-таки я вынуждена задать вам самый неприятный вопрос.
– Если вынуждены, то задавайте, – вздохнул он.
– Где вы были в момент нападения на Майю Дементьеву?
– А когда на нее напали?
Мирослава назвала дату и время.
– Кажется, мы были дома, да, Герман?
Тот покачал головой:
– На наше счастье мы были в клубе «Голубой парус».
– Точно! – обрадовался Вадим. – А я и забыл!
– Зато я помню, потому что все записываю в ежедневник, – сказал Пронин.
– Даже развлечения?
– Да.
– Кто-то может подтвердить ваше нахождение в клубе?
– Естественно, бармен, официанты, хозяин клуба, наши друзья.
– Вы ходили туда компанией?
– Нет, мы встретили их там. Имена, фамилии, адреса, телефоны? – шутливо спросил Пронин.
– Пока нет. Но возможно, что потом они понадобятся.
– Как хотите. А вы не боитесь, что мы подговорим или подкупим свидетелей?
– Нет, не боюсь. Если что, передам данные полиции, и там ваших свидетелей расколют.
– Как орехи, – продолжал дурачиться Герман.
– Примерно, – подыграла ему Мирослава.
– Герман, перестань, – вмешался Вадим и обратился к Мирославе: – Среди наших друзей есть весьма солидные люди, многие из них…
– Имеют семьи, – догадалась Волгина.
– Вот-вот. Поэтому не станут портить свою репутацию, покрывая нас. Можете быть на этот счет спокойны.
Мирослава кивнула.
– Спасибо вам за чай, очень вкусный, но мне, пожалуй, пора.
– Нет! – резко воскликнул Вадим. – Погодите! – Мирослава и Герман от неожиданности мгновенно повернулись к нему, но Вадим смотрел только на Волгину. – Я вспомнил! – произнес он.
– Что вспомнили?
– Примерно дня за два до нашего скандала с дядей он сказал, что за ним кто-то следит. Но потом замял эту тему и все свел к шутке. А мне сейчас вот его слова вспомнились в связи со всеми этими обстоятельствами.
– Может быть, и на невесту твоего дяди напал тот, кто следил за ним? – спросил Герман.
Вадим пожал плечами.
– А за вашим дядей точно следили?
– Вроде того. Хотя он потом и отпирался от своих слов.
– Он говорил об этом лично вам?
– Нет, конечно. Это было где-то вскоре после Нового года, кажется, в воскресенье в обед. За столом сидели дядя, тетя, Эля и я.
– И они тоже это слышали?
– Я не знаю. Но должны были слышать, они же не глухие. Только, наверно, не обратили внимания. Или уже забыли.
– Но какова была тогда их реакция?
– Тетя сказала что-то вроде того: вечно ты, Андрюша, что-то выдумываешь.
– А ваша сестра?
– Элька? Она была погружена в себя. В очередной раз влюбилась, – пояснил Вадим, – и пробормотала что-то наподобие: ах, как интересно.
– Мне тоже очень интересно, – сказала Мирослава.
– Как здорово! – обрадовался Вадик. – Значит, я вам хоть чуточку помог?
– Будем надеяться, – улыбнулась Мирослава его почти детскому проявлению радости.
– И все-таки мне пора.
– Я провожу вас, – произнес Герман.
В прихожей он присел на корточки и помог Волгиной застегнуть сапоги, а потом подал куртку.
– Спасибо, – поблагодарила его не ожидавшая такой галантности Мирослава.
– Я вам хотел сказать одну вещь, – проговорил Герман, и щеки его внезапно окрасились румянцем.
– Я слушаю.
– Пожалуйста, – он сложил руки на груди, – не думайте о Вадике, да и обо мне тоже ничего дурного.
– Я и не думаю, – спокойно отозвалась Мирослава.
– За городом идет строительство нашего дома. Он, конечно, довольно скромный по размеру, но с хорошим участком.
– Я рада за вас.
– Я это к тому, что у нас с Вадиком все серьезно.
– Желаю вам счастья.
– Спасибо.
Он отворил дверь в подъезд.
– До свидания, – сказала Мирослава.
– Да, пусть будет именно до свидания, – отозвался он.
– Почему?
– Потому, что вы хороший человек.
Это признание прозвучало для Мирославы неожиданно, она даже слегка растерялась.
– Не отвечайте, – улыбнулся Герман.
Она кивнула и стала спускаться по лестнице. Звук закрывающейся двери она услышала только тогда, когда собралась выходить из подъезда.
– Вот ведь не знаешь, что и думать и как реагировать, – вырвалось у нее вслух, когда она положила руки на руль своей «Волги».
После чего Мирослава позвонила Наполеонову.
– Шура, спроси, пожалуйста, Лукина, кто следил за ним накануне нападения на его невесту.
– А что, за ним следили? – удивился Наполеонов. – Он ничего мне об этом не говорил.
– Тебе скажешь, как же, – усмехнулась Мирослава, – но не забудь исполнить мою просьбу.
– Не забуду, – пообещал он.
Перезвонил Наполеонов ближе к вечеру и изрек:
– Исполнил я твою просьбу.
– И что?
– Теперь я почти полностью уверен, что Лукин сам напал на свою невесту.
– Откуда такая уверенность?
– Знаешь, что он мне ответил на вопрос, не следил ли за ним кто-нибудь в последнее время?
– Не знаю, но хочу узнать.
– Он ответил, что за ним следил призрак!
– Хорошо… – обронила Мирослава.
– Что хорошего-то?! – взъярился Наполеонов. – Мужик умом тронулся!
– А ты веди себя с ним вежливо, тактично, он и поправится, – пропела в трубку Мирослава.
– Чего? – не понял Наполеонов.
– Спасибо, Шурочка. Пока.
Наполеонов ничего не успел больше сказать и с досады швырнул телефон. Аппарат проехал через весь стол и завис на краю.
«Вот разобьется телефон, заставлю ее покупать мне новый», – мстительно подумал Наполеонов.
