Дневник жизни: эра «вспомнить всё» и цифровой амнезии

Представьте, что было бы возможно извлечь архив любого дня вашей жизни и пережить этот день вновь. Увидеть, что вы делали, с кем встречались, что ели на обед.

Вы бы хотели иметь такую суперсилу? Конечно, было бы интересно пересмотреть свою свадьбу, вечеринки, достижения и, наконец, выяснить, где именно вы вляпались в ту штуку, которую размазали по коврам в Министерстве иностранных дел, – но, возможно, есть множество вещей, которые мы предпочли бы забыть.

Однако если вы Гордон Белл, то у вас есть возможность путешествовать во времени. В 1998 году Гордон Белл, исследователь из компании Microsoft, начал собирать всю цифровую информацию о своей жизни, какую только возможно было собрать. Белл также возглавлял в Microsoft научный эксперимент под названием «Биты моей жизни» (MyLifeBits), который стал базой для современной версии движения «Исчисляемый я» (Quantified Self) и таких фитнес-трекеров, как Fitbit. Воспринимайте его как более систематическую и цифровую версию Энди Уорхола.

В архив воспоминаний с функцией поиска шли не только фотографии и видео Белла, но и данные о его сердцебиении, температуре тела, полученные им сообщения электронной почты и посещенные им сайты в интернете. Проект «Биты моей жизни» включает в себя более тысячи видео, более пяти тысяч звуковых файлов, в том числе разговоры, десятки тысяч фотографий, более ста тысяч электронных писем, каждый обмен текстовыми сообщениями и каждый сайт, который он посетил. Гордон Белл написал об этом книгу под названием «Вспомнить всё». Отличное название.

Возможно, Гордон немного перегибает палку, но он в этом не одинок. Люди во всем мире ведут фотожурналы, считают свои шаги, протоколируют свою жизнь в блогах.

Конечно, протоколирование своей жизни – не новое изобретение. Раньше мы называли это ведением дневника. Но новое поколение приложений и гаджетов вывело этот процесс на новый уровень детальности и яркости. Можно найти камеры на любой вкус, которые фиксируют моменты вашей жизни в течение дня.

Некоторые из них носят на шее, они могут снимать до двух тысяч фотографий в день, а другие снимают по две фотографии в минуту и при помощи встроенного GPS отмечают, где те были сделаны.

С помощью наших электронных устройств и аккаунтов в социальных сетях мы храним множество деталей нашей жизни, однако, похоже, мы почти не упорядочиваем их. На мой взгляд, проблема не в количестве, а в неумении структурировать и хранить.

Наши цифровые библиотеки в полном беспорядке. Мы храним фотографии, но редко их смотрим. Мы тонем в море собственных данных. Что еще хуже, мы не только страдаем от усталости от фотографий, но и рискуем заработать цифровую амнезию. Потому что вопреки распространенному мнению цифровые документы часто сложнее сохранить, чем традиционные напечатанные.

Двенадцать лет назад я присутствовал на свадьбе в Сиене. Это было потрясающе. Там были дамы в больших шляпах и джентльмены в льняных костюмах. Мы провели неделю на загородной вилле, обедали за длинными столами и гуляли по холмам.

Я, наверно, сделал в ту неделю тысячу фотографий. И они все пропали. Я даже не помню, когда и как именно. Они были в фотоаппарате и на компьютере. Один украли, второй сломался. Через сто лет после потерянного поколения мы наблюдаем поколение потерянных воспоминаний.

Нетрудно заметить контраст с тем опытом, что я получил в этом году благодаря старым добрым фотокарточкам. Фотоальбомы, которых я не видел двадцать лет, никуда не исчезли. Пусть поблекшие и с обрезанными лицами, но они сохранились. В общем, теперь я стал распечатывать электронные снимки самых значимых для меня моментов.

Память – художник

У нас с нашими близкими общие истории. Мы делимся воспоминаниями и передаем их друг другу. Запечатлеваем их в предметах, одалживаем и занимаем. В этих процессах они шлифуются и изменяются.

В 1985 году мы с семьей отдыхали в тогда еще Югославии. Мы ехали туда два дня на машине из Дании, и у нас была только одна аудиокассета. И всю дорогу через Европу Уитни Хьюстон пела, что хочет потанцевать с кем-то.

Во время поездки мы посетили конную ферму. Кажется, они разводили скаковых лошадей. Но еще у них там был маленький ослик, и мы с братом покатались на нем. Он был упрямым и ленивым и предпочитал щипать траву, а не катать туристов. У меня яркие воспоминания об этом осле, я до сих пор чувствую его грубую шерсть.

Тридцать лет спустя я просматривал старый фотоальбом – тот самый, которого я не видел двадцать лет. Оказалось, что ослика там не было. Это была маленькая белая лошадка. Я четко помню, что катался на осле, но передо мной фотография – очевидное доказательство того, что мое воспоминание ложное.

В датской культуре, как и во многих других, осел считается упрямым. О человеке можно сказать «упрямый как осел». Вероятно, упрямая лошадь, про которую рассказывали в нашей семье, с годами превратилась в осла из-за этих символических смыслов и наших ложных воспоминаний.

Память – не только куратор музея, но и художник. Она не только выбирает картины для выставки, но и сама рисует их, а иногда рисует поверх них. Иногда она рисует в стиле импрессионистов, порой как экспрессионисты, а иногда и как Дали под ЛСД.

Люди ошибочно полагают, будто память – это что-то вроде камеры или картотеки. Если хотите что-то вспомнить, то нужно просто найти файл и посмотреть его. Но память так не работает. Память – это не вещь, а процесс. Воспоминания – это ментальные конструкции, которые воссоздаются здесь и сейчас в зависимости от того, какие у вас потребности на данный момент. Когда вы соединяете детали, некоторые из них относятся к самому событию, а некоторые добавляются позже. В голове не существует YouTube, который бы сохранял точную запись вашего опыта, чтобы его всегда можно было пересмотреть в первоначальной версии. Каждый раз проигрывая воспоминание, вы немного его меняете.

– Вы помните, как потерялись в торговом центре?

– Нет, – отвечаете вы.

– Вот описание этого события, которое нам дали ваши родители, – говорит исследовательница, которая проводит эксперимент, и дает вам листок бумаги.

Вы читаете их историю. Вам тогда было три года. Вы потеряли родителей из виду в толпе торгового центра, но пожилая женщина увидела, как вы плачете, и помогла вам.

– Помните это? Помните, как вы себя чувствовали?

Вы на мгновение задумываетесь.

– Я был напуган, – отвечаете вы. – Я не видел родителей.

– И что вы сделали?

– Кажется, мне помогла какая-то милая пожилая дама. А потом моих родителей позвали по громкой связи.

– Вы помните, как она выглядела?

– Не знаю, но, кажется, она была в очках. А еще на ней было зеленое платье.

Это очередное исследование ложных воспоминаний Элизабет Лофтус. Она и ее коллеги представили 24 участникам четыре истории из тех времен, когда им было от четырех до шести лет. Участники думали, что эксперимент направлен на исследование их способности воспроизводить детали их детских воспоминаний. Это было неправдой. На самом деле исследование изучало возможность внедрения ложных воспоминаний.

Три из четырех представленных участникам историй были правдой – исследователи опросили их родственников. Но одна из четырех историй была ложью – о том, как они потерялись в торговом центре. Выглядела эта история весьма реалистично: исследователи узнали у родственников испытуемых, в каких торговых центрах бывала их семья, но также получили у них подтверждение, что такого события на самом деле не было.

Вскоре после этого у участников взяли интервью. В этот момент им напомнили о четырех воспоминаниях и попросили вспомнить как можно больше деталей. На втором интервью через неделю была проведена аналогичная процедура. В конце обоих интервью участники оценили ясность своих воспоминаний.

В конце эксперимента участникам рассказали, что одно из воспоминаний было ложным, и попросили указать, как им кажется, какое именно. Пять из двадцати четырех участников не выбрали воспоминание о торговом центре – они уже успели поверить, что оно настоящее.