Глава 20

***

Полководец должен быть готов к проигрышу, даже если от результата предстоящей битвы зависит дальнейшая судьба всего что ему дорого. Иначе нельзя, ведь именно так легче всего познать свои слабости, даже те что скрыты от первого, зачастую слишком поверхностного взгляда.

Танака Акихиро умел проигрывать по-особенному, превращая каждую победу своего врага в Пиррову. Отставной полковник императорской армии Островной Империи Восходящего Солнца не на шутку встревожился головокружительным успехом первых операций "Мёртвой Руки" и поэтому первые успехи клановой гвардии Такэда были ознаменованы его облегчённым вздохом. Противник всё же пришёл в себя и смог огрызнуться, привёл в порядок оборонительные рубежи и приготовился защищаться. Несколько мобильных групп быстрого реагирования постоянно находились в режиме полной боевой готовности, бойцы клана буквально жили в тяжёлых пехотных доспехах. Такэда ждали очередного партизанского нападения на производственные предприятия, создававшие опору для благополучного существования клана. И Танака не хотел заставлять их ждать.

Рой "беспилотников" практически бесшумно выскользнул из-за кромки деревьев, что обступили обширную промзону "ТакэдаГрупп", расположенную на окраинах города Кофу. Префектура Яманаси, бывшая вотчиной клана с незапамятных времён, до сих пор не подвергалась нападениям, но именно здесь новый стратег разместил большую часть резервов, ожидая нападения со дня на день.

БПЛА шли низко, едва не задевая кончики деревьев, поэтому их появление стало сюрпризом для наблюдателей на сторожевых вышках. Оглушительно взревели баззеры боевой тревоги, оставшиеся ещё со времён Второй Мировой Войны, распугивая немногочисленный персонал предприятий, перемещавшийся по территории по служебным делам. Три сотни метров, отделявшие лесополосу от бетонных стен ограждений, за которыми укрывались производственные цеха, "беспилотники" преодолели слишком быстро, чтобы успела среагировать противовоздушная оборона. Разделившись на две группы, рой летательных аппаратов дал продолжительный залп неуправляемыми ракетами малой мощности, избрав приоритетной целью защитные сооружения и несколько приметных огневых точек противника.

Цепочка взрывов расцвела бутонами задорного рыжего пламени, посеяла панику среди гражданских работников и собрала очень скромную жатву среди защитников промзоны — лишь несколько человек получили тяжёлые ранения или погибли, в основном пострадавшие отделались контузиями или лёгкими травмами. Отстрелявшиеся БПЛА заложили крутой вираж и отбыли на место базирования, провожаемые дробным стаккато наконец-то оживших турелей. Из шести десятков аппаратов за кромку леса не вернулись лишь семь. И тогда заговорила артиллерия.

Морально устаревшие, разномастные противотанковые пушки калибром от 45 до 88 миллиметров, укрытые в лесной полосе, начали непрерывный и последовательный обстрел промзоны, методично разрушая цели, находившиеся в прямой видимости, и не давая гарнизону высунуть наружу даже кончик носа. Рокочущая, безостановочная канонада известила притихший город о начале боевых действий, возвещая грядущие горести и беды подобно безумным пророкам древности…

Такэда Нобуо невозмутимо заканчивал проверку штурмового комплекса "Рю", снарядив подствольный гранатомёт плазменной "пилюлей", и коротко дёрнул клацнувший сталью затвор, досылая крупнокалиберный автоматный патрон в ствол. Новая модель, недавно сошедшая с конвейера, производства имперского рода Тайра, радовала вояку своей надёжностью и эргономичностью. Оставалось проверить смертоносную" машинку" в деле, а не на стенде стрельбища.

— Подъезжаем, Такэда-сан. Какие будут приказания? — вышел в эфир командир роты тяжёлых пехотинцев. В его голосе чувствовалось напряжение и нетерпение охотничьего пса, рвущего поводок из рук хозяина.

— Действуем по утверждённому плану. Никакой самодеятельности! — коротко скомандовал он и переключился на канал второго отряда быстрого реагирования, — Изаму! Ты и твои асигару (прим. автора — здесь и далее — лёгкие пехотинцы без МПД) должны обойти этих мерзавцев с тыла и не дать им уй…

Бронетранспортер "Ланкастер", служивший Нобуо командной машиной, вдруг подпрыгнул и кубарем покатился с полотна дороги — взорвавшийся под задними колесами фугас не оставил бы ни малейшего шанса даже более опытному водителю. От контузии стратега Такэда и его подчинённых спасли только приведённые в полную боевую готовность доспехи. Загерметизированные шлемы защитили от акустической волны, но по царившей в эфире неразберихе Нобуо, что досталось им неслабое, ведь только часть из пехотинцев предусмотрительно присиегнулась к своим местам и не кувыркалась по десантному отделению бронетранспортера.

Помянув демонов Дзигоку, Нобуо прислушался к эфиру, одновременно с этим выбираясь из помятой боевой машины. Слух и зрение яркими красками и сочными фразами описали ему развернувшуюся на дороге трагедию. Колонна тяжёлой пехоты, целью которой было связать наёмников боем, перестала представлять из себя хоть сколько-нибудь мобильное соединение. Густо заминированная трасса покрылась частой россыпью дымящихся воронок, асфальт потрескался от ударов бронированных машин и взрывов, уже шёл подсчёт раненых и убитых.

— Изаму! — рыкнул Нобуо в комлинк шлема, моля богов и надеясь на лучшее. Канал второго отряда ответил только молчаливым шипением и потрескиванием заполонивших эфир помех. — Изаму, ответь!

— Такэда-сан, рота построена и ожидает ваших приказаний. В строю восемьдесят семь человек, четверо раненых останутся здесь до прибытия спасбригады. Подразделение готово к маршброску! — доложил командир роты клановой гвардии, вытянувшись перед стратегом по стойке "смирно".

"Рю-котсу" командира успел закоптиться, из-за чего на оранжево-коричневой броне появились грязные серо-черные полосы, добавившие доспеху воина грозности. Массивный штурмовой комплекс в его руках щерился стволами и алчно мигал индикатором плазменного магазина, словно намекая о своей готовности уничтожать и отнимать жизни врагов.

— Второе подразделение не отвечает, действуем самостоятельно. Саберо, выступишь в роли "такта" (прим. Автора — здесь и далее — тактический координатор), на мне только общее командование. Если что, не стесняйся меня поправить, понял?

— Принято, Стратег. До места боя чуть меньше пяти километров.

— Выдвигаемся! — скомандовал Нобуо и вдруг замер, прислушиваясь к шипению эфира на втором канале. Сквозь помехи настойчиво пытались пробиться отрывки слов, разобрать которые не получилось бы при всём желании. — Быстрее, времени нет!

Иендо Изаму отдал служению всю свою сознательную, пусть и недолгую жизнь. И пусть асигару давно перестали считаться серьёзной военной силой, став, по своей сути, смазкой для механизма войны. В этом служении Изаму видел честь и возможность быть достойным Слугой своего клана.

Его подразделение шло сложным маршрутом, который должен был привести три сотни лёгких пехотинцев на десяти грузовиках прямиком в тыл противника, осмелившегося напасть на клан Такэда. Изаму знал, что ему предстоит лицом к лицу столкнуться с презренными "псами войны" — наёмниками, людьми без чести, продававший и себя и своё оружие любому, у кого найдется достаточно денег для оплаты. Но это были опытные и весьма опасные враги, о чём свидетельствовали недавние потери подразделений клана. Иендо Изаму радовался грядущей опасности, готовый встретиться с противником лицом к лицу.

Танака Акихиро не собирался давать ему такого шанса.

Колонна тентованных грузовиков, идущих по двое в ряд, по двум полосам, по графику вышла на перекрёсток двух трасс и попала под кинжальный огонь спрятанного в перелеске спаренного зенитного орудия. "Эрликон" бил с расстояния в сотню метров, практически в упор, его поддержали четыре замаскированные пулеметные точки — участок трассы превратился в ад для ехавших в грузовиках бойцов. Короткие очереди зенитного орудия вдребезги разбили передние машины, застопорили дальнейшее продвижение автоколонны, прежде чем, став сплошными, частой гребёнкой прочесать получившуюся кучу малу.

Иендо Изаму исполнил свой долг до конца. Попытавшись связаться со стратегом Такэда, он обнаружил, что связь между подразделениями пропала. Враг использовал мощную систему РЭБ, наглухо забив все доступные частоты "белым шумом". И поскольку предупредить господина не вышло, Изаму оставалось лишь умереть.

Выпрыгнув из грузовика, ехавшего в середине колонны, а потому оставшегося относительно нетронутым, командир асигару негодующе взревел:

— Ко мне, все ко мне! Не отступать! За клан! За Такэда!

Вокруг него смерть собирала свою жатву — обильную и кровавую. Трупы асигару были везде, куда ни посмотри — они висели на бортах грузовиков и сидели внутри кабин, усыпали собою асфальт и жухлую, замерзшую траву вокруг дороги. Но погибли не все. И среди них нашлись те, кто откликнулся на зов командира.

— За клан! За Такэда! В атаку! — кричали они, слабыми человеческими голосами перекрывая канонаду из перелеска и стрекот пулемётов. Иендо Изаму вскинул в воздух оторванный от грузовика флагшток, с развевающимся на нём полотнищем кланового флага и бестрепетно пошёл в свою последнюю атаку. Его не надо было учить умирать…

Танака Акихиро задумчиво смотрел на шахматную доску, только для него наглядно отражавшую происходящее на театре войны. Любой, кто смог бы увидеть эту партию, понимал бы, что фора, данная чёрными в начале игры и лишившая их половины фигур, уже частично возмещена за счёт удачных комбинаций, однако, самым вероятным развитием событий была разве что ничья — белые огрызались и делали это довольно успешно.

Старик надолго задумался, ежась на холодном ветру, что чувствовал себя хозяином в парке Уэно. Он не имел права проиграть, но уже проигрывал, исчерпав почти все ресурсы… Остановившись, словно пораженный громом, Акихиро горько усмехнулся и достал из кармана пальто телефон, на память набирая длинный международный номер, что вручил ему представитель нанимателя, вышедший на него неделю назад. Представитель обозначил владельца номера как наследника нанимателя. Долгие гудки, один за другим, на протяжении минуты, а то и двух, словно наполняли отставного полковника жизнью. Никто не ответил на его звонок, а значит, у Акихиро были развязаны руки. Ведь решение необходимо было принимать в самое ближайшее время. И он торопливо, словно ребёнок, крадущий из буфета печенье, набрал другой номер.

— Стив? Рад слышать тебя живым и здоровым. Ты и твои парни хорошо потрудились. Напоследок у меня найдется для тебя шикарная миссия, которую ты рискуешь не выполнить самостоятельно, поэтому к тебе присоединятся отряды "Ушкуйники" и "Браво"…

***

"У человека должно быть любимое дело. Только оно удерживает в нас жизнь. Люди, которые ничего не делают и не работают, быстро умирают. Им просто незачем жить."

Ёситеру Накагава

Осознать своё сновидение оказалось довольно просто — никогда в жизни мне не доводилось видеть подобного пейзажа. Уродливые, скрюченные в три погибели стволы деревьев чернели обожжённой корой, земля под ногами оказалась усыпана толстым слоем серо-белого пепла, а воздухе стоял отчётливый запах гари. В носу засвербило, вдоль позвоночника промчался табун мурашек, а в затылок дохнуло потусторонним холодом.

— Мрачновато тут у тебя, внук, не считаешь?

Дедушка Хандзо предпочитал избегать таких формальностей как приветствие или, например, пожелание доброго утра, всегда начиная разговор с чего-нибудь мозголомного.

— У меня? Или я туплю или чего-то не понимаю. Может объяснишь?

— Это твоё обычное состояние, Леон, объяснять пришлось бы в любом случае. — печально вздохнул дед. Слишком натурально и естественно вздохнул, так, словно стоял рядом. Обернувшись, я зафиксировал его наличие во плоти и окончательно уверился в нематериальном происхождении окружающего меня мира.

— Неплохо выглядишь для древней развалины!

Хрясь!

Затрещину от старика сопровождало короткое дуновение ветра — он переместился в пространстве всего за мгновение, только взметнулось и опало просторное кимоно, размазавшись для меня в одно неразличимое движение и яркую белую полосу.

— Как же давно я хотел это сделать! — патетично воскликнул старый самурай, расплывшись в довольной улыбке. — Ты должен принимать наказание с благодарностью, о мой бестолковый потомок!

— Сколько пафоса, давай ещё за величие рода речь толкни. — недовольно пробурчал я, потирая пострадавший затылок. Затрещина деда оказалась гораздо внушительнее чем тот же воспитательный приём в исполнении Аллы. — Так ты объяснишь или я уже сам догадаюсь?

— Я с удовольствием выслушаю твою версию. И если надо, то поправлю.

Подбив имеющуюся скудную информацию и призвав на помощь аналитические способности брата, я выдал торопливо выстроенную гипотезу, впрочем, особо не надеясь на её истинность.

— Это мой сон. И твоё замечание наводит меня на мысль, что я вполне могу им управлять. Например…

Деревья дрогнули, скрученные и изуродованные стволы утратили резкость очертаний и с громким треском начали выпрямляться, куски коры отваливались словно чешуя, обнажая потемневшую сердцевину. Остатки небольшой рощи на глазах трансформировались в то, на чём я сконцентрировал свои мысли — весенняя сакура уверенно распрямлялась, устремляя свои зазеленевшие ветви вверх и в сторону, даже её корни словно зашевелились.

— Ход мыслей верный, однако, весьма поспешный. Ты попытался сделать вывод на основе недостаточной информации. — дед укоризненно покачал головой, дёрнул себя за бородку и нахмурился. На его строгом лице отчётливо проступили каньоны морщин, тени легли глубже, заостряя черты и превращая человека в существо, лишь отдалённо напоминающего простого смертного. — Это твой внутренний мир. И любое изменение в нём будет лишь временным до тех пор, пока не изменится твоя душа. Сейчас здесь только горечь утраты и выжженная пустошь, заменить которые тебе попросту нечем. Но не отчаивайся, ты на верном пути, внук. Необходимо время.

Словно в подтверждение его слов цветение сакуры остановилось. Листья и лепестки пожухли, сморщились, увядая за несколько секунд, и осыпались со сгибающихся ветвей, на лету осыпаясь тонкими струйками тлена.

— Ты — это то что ты делаешь, то что оставляешь после себя. Я не смогу изменить твою душу, даже когда отпущенное богиней Амэ время истечёт и действие законов Вселенной растворит мой дух в твоём без остатка. Ты обретёшь только знания, которые необходимо ещё будет извлечь из переданной памяти.

— А брат? Он повлиял на меня гораздо сильнее. Не думаю что всё это, — сказал я, указывая рукой на пустошь вокруг нас, — плод лишь моей душевной боли и дисгармонии с миром. Мой мир рухнул, как и его, но… Боль от потери, что уж кривить душой, была не так сильна, как его. Я утратил то, чего не имел, дед, и моя пустота выглядела бы иначе.

— Ваше Слияние гораздо более глубокое. Близнецы зачастую связаны между собой гораздо сильнее чем остальные кровные родственники. Твоё обещание тоже сыграло свою роль. — замахал самурай руками, прерывая мою речь с уже вновь привычной недовольной миной вместо лица. — Это вообще уже неважно. Нет того Кеншина, как нет и того Леонарда. Есть Леон. Тот, кем ты ощущаешь себя сейчас. И от тебя зависит, кем ты станешь!

— Такими темпами я в ближайшее время стану трупом. Холодным, бесчувственным и изрядно потрёпанным. За этот месяц я оказывался на грани три раза.

— Это я виноват, Леон. Я виноват во всех бедах своих потомков и никто иной. — Дедушка Хандзо понурился и отвернулся от меня, безуспешно пытаясь отыскать солнце в сером от грязных косматых туч небе. — Проклятье. Почти пять сотен лет оно довлеет над нашей кровью, пытаясь уничтожить всех моих потомков. Оно густо замешано на крови и ненависти сгинувшего во Тьме врага. И я до сих пор не знаю как от него избавиться.

Признаться честно, дед меня ни капельки не удивил, потому что подсознательно я давно ожидал подобного откровения. Слишком уж своеобразно складывалась моя жизнь, слишком многое навалилось на одного человека, пытаясь стереть его из мира любым доступным способом. Значит, проклятье. А, спрашивается, кто посмел? Зная врага в лицо, смогу придумать как с ними бороться.

— Вряд ли хоть кто-то из нашего рода в обиде на тебя, дедушка. Кто был тот человек?

— Котаро. Фума Котаро. Назвать эту отрыжку бездны человеком и уж тем более считать его человеком — это страшная ошибка, которую допускало множество людей, причём с самыми трагичными для себя последствиями. Мать прижила его от демона и умерла при родах, а ребёнка воспитывали крестьяне, польстившись на лишнюю пару рук в будущем. Как он попал в клан Фума, мне неизвестно, но именно там ему удалось обрести свою силу. — ответил дед после некоторой паузы и вновь развернулся ко мне. Воспоминания о былом вновь преобразили его, дав уникальную возможность увидеть Хаттори Хандзо в его ипостаси самурая. Глаза старца горели огнём праведного гнева, сам он ожесточился, тяжело дыша и сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Мы враждовали. Фума и Ига. Два клана "ночных теней". Две уникальные школы, два идейных противника. Фума убивали за деньги. А Ига служили своему господину, являясь воплощением его воли!

— Это оправдывает убийство? — не выдержал я и иронично заломил бровь.

— Глупый мальчишка! Что ты понимаешь в свои годы?! Мы служили клану Токугава как самураи, а значит не спрашивали себя о морали, признавая за господином право на истинность того или иного решения. Это наш Путь! Это та цена, которую самурай платит за служение! Не согласен? Сойди с Пути, заплатив за это смертью!…

Дед неистовствовал, словно своим вопросом я невольно вскрыл нарыв на его душе. Болезненная реакция предка о многом мне рассказала, ещё большее объяснила и расставила на свои места.

— Довольно криков! — жёстко пресёк я его словоизлияние, решив, что дал ему достаточно времени для полноценного нервного срыва. — Что такое Путь Воина я знаю не хуже тебя, дед. Знаю, уж поверь. Может я и не прошёл его, но достаточно хорошо к этому подготовлен. Избавь меня от подобных нотаций, Хаттори Хандзо!!!

Дед заткнулся. Подозрительно быстро, почти сразу после моего окрика, только налился краснотой, выдавая нешуточное кипение страстей, и всё же сдержался. А спустя минуту тяжёлого молчания и бодания взглядами, так и вовсе откровенно заулыбался.

— Моя порода, что ни говори! — довольно заключил он и, оскалившись демонической ухмылкой, прикрыл глаза. — Есть вопросы?

— Как сюда попасть? — спросил я после коротких раздумий, вычленив из сотни вопросов, порой самый важный.

— Разумно. — подтвердил дед ход моих мыслей, прежде чем ответить: — Медитация. Долгая, по-началу это будет занимать несколько часов. Сейчас ты оказался здесь из-за Рю. Это он тебя притащил. Повторить этот фокус он сможет нескоро, после того сумасшествия, что вы устроили в бою с китайцем, вам обоим обеспечено истощение. Да, к бахиру в ближайшую неделю вообще лучше не обращайся, рискуешь выжечь каналы.

— Рю? Дракон? У него нет имени?

— Дракон. Мой дух-хранитель, а теперь и твой. Призвав его, ты совместил его с Ипостасью Тени, так что теперь твоё зеркальное отражение вновь целиком и полностью принадлежит только тебе. А Рю сможет обрести плоть, что довольно наглядно продемонстрировал. Тебе понравилось?

— Очень. — признался я, с восхищением вспоминая дракона, сотканного из Тьмы и Света. — А кто он? Как его имя?

— Это Рю должен сказать сам. И пока этого не произойдёт, он так и останется лишь Тенью Ушедшего Дракона. Сами разберётесь, тебя ждёт много интересных и приятных открытий, внук. Наше время на исходе. Тебя ждут. Времени осталось всего на один вопрос.

— Не внутренний мир, а какое-то ток-шоу в прямом эфире. — проворчал я, насупился и лихорадочно перебрал все вопросы заново, перерасставляя приоритеты. — Ты сказал, что моя душа изменится. Что для этого нужно?

Дед загадочно улыбнулся.

— Любовь, внук. Это самый верный способ достичь внутренней гармонии. Познай любовь. Остальное придёт самостоятельно.

— С женщинами всё сложно. Не понимаю их. К тому же их много, а я один. — не на шутку пригорюнился я. — Ещё и гормоны думать мешают. Куда ни кинь, всюду клин!

— Говоря о любви, я имел ввиду нечто более глобальное. Хотя, любовь к женщине способна излечить твои раны не хуже любви к жизни и миру вокруг тебя. А с бабами разбирайся сам, внучек, нечего было харизму распускать. Это же наш божественный дар!

— Что?! Божественный дар?! Это как?!

— А вот так. Нравимся мы женщинам, у нас, мужчин рода Хаттори, этого не отнять…

***

Пропустить последние дни учёбы и выспаться? Да!!! Ухватившись за эту возможность, первый день своих заслуженных и выстраданных каникул я частично посвятил сну и отдыху, после чего, покинув больничную палату частной городской клиники, куда меня доставил экипаж скорой помощи, я вихрем промчался по городу, навещая всех дорогих мне и близких людей. Таковых набралось ровным счётом трое — Алла, Гена и…Алекса.

Алекса Бладштайнер… С того момента как она встала рядом со мной плечом к плечу, моё отношение к ней изменилось раз и навсегда. Всем нам дарован выбор. Собственно, религиозные люди считают, что только человеку свойственно выбирать, неважно, разумом или сердцем. Так и мне было неважно, чем руководствовалась молодая девушка, служебной инструкцией или своей симпатией, было это жестом отчаяния или благородным порывом души. Неважно. Главное, что она помогла не смотря ни на что, зная, что умрёт рядом со мной.

Этого достаточно.

Самочувствие оставляло желать лучшего. Чета Лаптевых при одном только моем бледном виде развила было бурную деятельность, целью которой было водворение меня обратно в царство шприцов и пробирок. Героическая попытка бегства сопровождалась моими заверениями в вечной признательности, глубоком уважении и увенчалась успехом благодаря тому, что один юный японец постоянно бегал последние лет десять своей жизни. Догнать и взять меня в плен у опекунов не было ни малейшего шанса.

Алекса отыскала назначенное мной место встречи как раз к тому времени как я приступил к сосредоточенному поеданию второй порции шашлыка. Уличный торговец готовил это чудесное блюдо кавказской кухни неподалёку от центра княжеского квартала и, судя по обилию покупателей, приготовленное им мясо пользовалось огромным спросом. В чём я убедился буквально после первого укуса. Алекса деликатно кашлянула, привлекая моё внимание, и, скептически окинув меня взглядом с головы до ног, особенно долго рассматривала больничные тапочки, да и в целом, больничная пижама ей явно понравилась.

— Неужели не было ничего поприличнее, Лео? Странно, что до сих пор городового нет, видимо сознательных граждан ты каким-то образом обходишь стороной. И вообще, тебе разве не холодно?!

Мой наряд и впрямь оставлял желать лучшего, но был наименьшим из всех возможных зол. Отпускать меня из больницы вообще никто не собирался, одна обаятельная медсестричка даже хотела поставить мне "полезный" укол. Надеюсь, её ко времени того разговора уже развязали. Дикие они какие-то, слов вообще не понимают. Вот и пришлось из больницы не выписаться, а сбежать. Через окно. А одежды в палате и вовсе не оказалось, за исключением той что была на мне и упомянутой медсестричке. Думаю, что решись я примерить её халат, так и вовсе произвёл бы на улицах Сибирска нехилый фурор, поэтому больничная пижама и стала самым оптимальным решением. Хорошо хоть содержимое моих карманов оказалось в прикроватной тумбочке, порадовав меня наличием небольшой суммы и чудом выжившего в бою смартфона.

— …и вот я здесь. Жутко голоден, измучен неизвестностью и хочу в школу. Но не замёрз, ибо меня греет большое и светлое чувство. Сильно звучит, верно? — подытожил я короткий рассказ о своих злоключениях, расписав все в куда более блеклых красках, чем следовало. Рассказ имел у девушки заметный успех — Алекса смеялась как сумасшедшая и не сводила с меня искрящихся весельем глаз.

— Неизвестностью я и сама мучаюсь. Разве что… Мы невольно стали "наживкой" в операции "Слова и Дела". Поскольку проводило его другое подразделение, я стала такой же "наживкой" как и ты, Лео. Я той штабной крысе яйца при встрече пообещала отстрелить, а начальство "Ока" меня только похвалило. Они тоже не оценили того, как их сотрудника играют в "тёмную". Если ты мне не веришь… — поделилась девушка, заметно волнуясь и наматывая один из серебристых локонов на палец.

— Верю, Алекса, верю. У меня нет причин сомневаться в твоих словах, они идут от сердца, уж это то я чувствую. — поспешил я её успокоить, понимая как наивно звучат мои слова и, в тоже время, желая чтобы они так же шли из души, а не диктовались холодными требованиями разума. — Иначе не стал бы звонить. Однако сейчас у меня цейтнот. Ты не подкинешь меня до Школы?

— Мне патологически не везёт на кавалеров. Мало того что ты припёрся на свидание не поймёшь в чём и больше внимания уделил шашлыку, а не мне, так ещё и довезти тебя надо! И школьник впридачу! Это такая тактика, Леон? Если да, то она мне начинает нравиться. Ты большой оригинал!

— Свидание? Хм, я не смотрел на эту встречу в таком ракурсе, слишком самонадеянно с моей стороны рассчитывать на согласие такой девушки как ты… — ответил я, чувствуя как алеют уши от стыда, но не решаясь выпустить из рук шампур с двумя оставшимися на нём кусочками восхитительно вкусного мяса.

— Всё! Хватит! Доедай, я пока машину вызову. — Алекса вновь улыбнулась и отошла чуть в сторону, на ходу доставая телефон из кармана своего неизменного плаща, наводя меня на мысли, что в её одежде всё может оказаться всё не так то просто. Иной причины ношения именно такой специфичной формы я представить себе не мог.

" Леон, срочно позвони!"

Ультимативность сообщения, пришедшего от абонента "Калашников" вынудила меня напрячь память в поисках того, что могло заставить этого тихого и скромного парня, обычно использующего в речи весьма сложные литературные обороты, использовать такую короткую и рубленую фразу. Память услужливо подсунула результат нашего с ним разговора в тире. Значит посылка уже пришла. Одназначно надо ехать в Школу!

— Дима, здравств… — дождавшись подключения, начал говорить я, но смолк, сметенный ответным напором пребывающего в религиозном экстазе безумца.

— Леон, почему ты не предупредил?! Ты хоть понимаешь ЧТО доставили в наш гараж?! Да это же… Это же… Так нельзя!!! С ума сойти можно! Я заглянул в спецификации! Не верю! Это ведь сон?!…

— Отставить истерику, кадет Калашников! — гаркнул я спустя минуту этого словесного безумия и, дождавшись наступления благословенной тишины, добавил уже гораздо более тихим голосом: — Да, я всё прекрасно понимаю. А у тебя в школьном гараже стоит полный комплект для обслуживания и полноценного ремонта экспериментальной модели лёгкого мобильного пехотного доспеха типа "Тэнгу", которого не существует в принципе и он не упоминается ни в одном каталоге. Ну и вышеозначенный пехотный доспех в одном экземпляре, плюс пара центнеров запчастей. Всё верно?

Калашников что-то пробормотал в ответ, явно пребывая в экстазе. Я разобрал только слово "можно", усугубленное вопросительной интонацией.

— Нет, Дима, ты уж дождись меня. Мастер-ключ в таких делах обязателен, так что наберите терпения, скоро буду. — категорично отрезал я все пути его поползновений и нажал "отбой". — Нет мне спокойствия! Алекса, я готов! И, боюсь, мне надо спешить!

***

— У тебя вообще есть совесть?! — патетично воскликнул староста, стоило мне отпереть дверь нашей с ним квартиры и ввалиться в прихожую.

— Да, Лёха, есть, и только она не даёт мне тебя пристрелить, потому что я потом не смогу посмотреть в глаза твоему отцу! — устало отмахнулся я, скидывая тапки и шевеля основательно занемевшими от холода пальцами. Большое и светлое чувство грело, но вот снег на тропинках территории ВКШ сначала основательно промочил мою обувь, а потом и застыл в виде тонкой корочки наледи. Организм Одарённого справился бы и не с таким, но истощение свело на нет прежнюю устойчивость и комнате я оказался с носом полным соплей, заболев чуть ли не в первый раз с двенадцати лет.

— Всё как я и думал. Ты — бессовестный и наглый тип, который не желает делить с боевым товарищем трудности и смертельных врагов, предпочитая совершать подвиги в одиночку и хапать всю славу только себе!!! Стыдитесь, кадет Хаттори, это я как староста группы говорю, взывая к сознательности и благоразумию!

Сделав вывод, что слушать поток его сознания вполне можно и из душевой комнаты, я сгреб охапку вещей для смены и отправился приводить себя в порядок, изредка выглядывая чтобы уточнить ту или иную деталь из его захватывающего рассказа.

Оказывается, весь город гудел из-за ночной операции "Слова и Дела", окрестив её антитеррористической операцией, которую чуть было не сорвали два супергероя из народа. Уже существовало несколько отрывочных роликов отвратительного качества, на которых можно было различить неясные силуэты участников схватки. Различить, но не опознать.

А сам Алексей к месту боя добраться не успел по весьма интересной для меня причине — услышав раскаты молнии в декабре, друг моментально сложил один плюс один, развернулся и дал газу, но почти сразу влетел в вооруженный до зубов кордон из оперативников "Длани Государя". Ребята шутить не собирались, Соколова заверили что всё под контролем и буквально силой развернули его авто в обратном направлении. С учётом того, что бой с Дэем длился меньше пяти минут, Лёха никак не мог принять участие в столь захватывающем действе. Что, собственно говоря, бесило его больше всего на свете. Но нашлось и то, ради чего он готов был извергаться ужом.

— Кстати, тебе тут был один любопытный видеовызов. Уж больно настойчивые оказались дамочки, сорок семь пропущенных звонков за ночь и утро. Я был вынужден ответить. Еле разобрался в твоём ноутбуке, чуть не сломал. — повинился Лёха, лукаво поблескивая глазами. — Ты мне не расскажешь кем тебе приходятся сёстры Мияги?