6. Солнце, воздух и вода

Не обманул Заруба.

На базе отдыха с классическим названием «Метеор» никаких проблем у Мельника не возникло. И никаких вопросов ему никто не задавал.

Директором оказался печальный мужчина неопределенного возраста. Виталий попытался прикинуть, сколько ему может быть лет, и быстро оставил эту глупую затею. Худой, загорелый и невысокий, стриженный «ежиком» и одетый в одни лишь синие шорты, которые когда-то были джинсами, он на собственном примере доказывал: не надо выдумывать никаких эликсиров молодости, садиться на кремлевские диеты или покупать различные стимуляторы-«бабочки». Вот вам три источника и три составляющие здорового вида — солнце, воздух, вода. Мельник подозревал, что Василию Обуховскому далеко за пятьдесят и что последние лет двадцать он шесть месяцев в году проводит здесь, на вверенной ему территории. Отсюда и причина грусти — новые времена, новые понятия, новые люди. Пришли эти новые люди с новыми понятиями, показали кому надо кучу денег, и теперь неизвестно — хозяин он, Обуховский, на этой базе или только кукла, которую за веревочки дергают и которая уже ничего не решает.

А еще непонятно, оставит ли новый владелец его на рабочем месте. Конечно, есть отчего грустить и есть причины смотреть волком на каждого, кто является после личного звонка хозяина.

— Люксов у нас не водится.

— Зачем? — Мельник взял у него ключ с жестяной биркой, на которой была выбита цифра «13». — Ой, а другого номера у вас нет?

— Суеверия?

— А то!

— Не ты один! — отрубил Обуховский. — Сейчас народ такой пошел — не хочет свои деньги за тринадцатый номер платить. Поэтому только он у нас пустой стоит даже в пик сезона. Значит, он единственный сейчас свободен.

— Слушайте, а если вдруг я заплачу, вы дадите мне домик с другим номером?

— Ничего не выйдет. Занято все. Хочешь — бери палатку, у нас здесь прокат.

— Раз так, то ладно уж, как-то переживу, — пожал плечами Мельник.

— Куда денешься, — буркнул Обуховский и повел его к указанному домику.

Им оказалась окрашенная в желтый цвет фанерная постройка, больше напоминавшая скворечник или собачью будку больших размеров. К ней пристроили небольшую терраску. От домика к домику тянулись провода.

— Осторожно с розеткой, искрит. — Обуховский отпер небольшой навесной замок. — И желательно не курить внутри. Не то пропалишь матрас, а у нас их пока мало.

— Поменять розетку не додумались?

— Зачем? Там же не живет никто никогда, я же говорил тебе!

Мельник заглянул внутрь. Голые стены, две кровати с панцирными сетками стоят возле стен друг напротив друга. Деревянная полочка, на ней — чайник, кастрюля, две миски, в одной из них две ложки и две вилки. Две эмалированные кружки. Все на вид очень старое. Сразу при входе возле розетки — холодильник «Кристалл».

— Работает? — кивнул на него Виталий.

— Если ты его не угробишь. — Обуховский осторожно вставил штепсель в розетку, и холодильник загудел так, что казалось — сейчас выпустит сноп огня из сопла и улетит, проломив фанерную крышу. — Белье получишь у меня. Кстати, пока белье — только для персонала. Твой хозяин обещает выдавать со временем каждому, натуральный отель… Сейчас народ еще обходится своими простынями.

— Н-да, с удобствами не густо. — Слово «хозяин» Мельник пропустил мимо ушей, понимая — Обуховский хотел его укусить.

— А ты, как я понимаю, не отдыхать собираешься, а нас всех здесь неизвестно от кого охранять. Никогда охраны не было, сколько себя помню, и тут — нате вам, жопа, Новый год…

Мельник чувствовал — с этим аборигеном ему надо поговорить. Но не здесь и не сейчас. Вообще надо осмотреться, что здесь и к чему, а уже потом спрашивать. Поэтому он решил сейчас молчать. А Обуховского, видать, это устраивало.

Мельник лежал навзничь почти час, но в голову не приходило никаких мыслей. Такое он за собой замечал нечасто. Неумение отключаться полностью и держать голову пустой и чистой Мельник считал то своим недостатком, то преимуществом. Все зависело от конкретных обстоятельств. А в этом отдаленном уголке природы в голове словно сквозняк гулял — все идеи, соображения и просто мысли будто выдуло.

Вот, пожалуй, одна из причин, почему народ сюда как на мед летит. Хотя здесь вонючие сортиры на улице, один на всех рукомойник, осы днем, тучи комаров вечером, спартанские условия проживания и не слишком приветливый начальник базы. Ну, последнее может быть спектаклем, разыгранным персонально для него, нежелательного лица. Но это не в счет. Главное — здесь, видимо, атмосфера не располагает ни к чему, кроме отдыха с пустой головой. Он мог с кем угодно биться об заклад, что о таком мечтают две трети населения земного шара.

Правда, настолько глобально он еще никогда не мыслил.

Поэтому резко поднялся, сбросил джинсы, носки, белую футболку, кроссовки, провел руками по бокам. Н-да, за месяцы вынужденной безработицы или сидячей работы успел набрать немного жирка. В конце концов, сила настоящего мужика не в боках. Переоделся в новенькие синие плавки, шорты-бермуды, пестрящую всеми цветами радуги безрукавку. На голову — бейсболку, на нос — темные очки, в рот — сигарету. Теперь он мало чем отличался от рядового отдыхающего. Разве что кожа молочного цвета. Но это ненадолго — солнце палило немилосердно.

Так.

Пора обследовать территорию.

Мельник несколько минут колебался, глядя на свою сумку, но тут без вариантов: спрятать пистолет на себе некуда. Поэтому, вздохнув, рискнул оставить его на дне сумки. Закрыл домик, веря, что никто не рискнет рыться в его вещах в его отсутствие. Посмотрел на часы — половина двенадцатого.

Пошел.

Территория базы отдыха «Метеор» оказалась не очень большой.

Полсотни разных по размеру, но сделанных, видимо, из одной партии фанерных листов домиков выстроились по квадратно-гнездовому принципу. Более вместительные стояли по одну сторону широкой тропы, маленькие двухместные, близнецы того, в котором поселился Мельник, расположились на другой стороне. Возле каждого вкопаны в землю столик и достаточно широкая лавочка.

В центре этого маленького фанерного городка располагалось здоровенное дощатое помещение, похожее на склад. Рядом прислонилась постройка поменьше — столовая. Оттуда пахло чем-то горелым, этот запах напомнил Виталию ароматы общежития, в котором он жил несколько лет, пока молодоженам не удалось выбить квартиру. Судя по всему, здешняя пища, хоть и входила в стоимость путевки, популярностью среди отдыхающих не пользовалась. Или, скорее всего, отдыхающий народ поглощал первое, второе и компот, но совсем не наедался. Иначе для чего в домиках стояли холодильники? Ведь в свое время за чей-то счет сюда закупили полсотни «Кристаллов» и «Днепров».

Ответ Мельник нашел очень быстро. Чуть дальше, фактически за территорией базы, примостился самый обычный вагончик. В таких живут строители или вахтовики. На зеленой стене вагончика белой краской было тщательно выведено большими буквами, чтобы можно было издалека прочесть: «ПРОДУКТЫ. НАПИТКИ. МОРОЖЕНОЕ».

Открытая дверь гостеприимно приглашала зайти. Возле нее даже столпились мужчины, держа в руках пластиковые литровые бутылки с пивом. Мельник прошел мимо, поднялся на три ступеньки, шагнул внутрь.

Жара здесь стояла еще более сильная, чем на дворе. Точнее, не зной — удушье. Солнце уже успело раскалить крышу, и Виталий удивился, как здесь выдерживает полная дамочка в голубом купальнике и в розовом парео, повязанном вокруг мощных бедер. Тем не менее сразу у входа стояла прямоугольная холодильная камера, наполовину заполненная мороженым. А за импровизированным прилавком гудел традиционный старенький холодильник.

На полках за спиной продавщицы стояли товары первой необходимости: чипсы, соленые орешки, бульонные кубики, «Мивина», жвачки, леденцы-шипучки, рыбные и мясные консервы, водка, коньяк, пиво, минералка и лимонад. От голода и жажды по крайней мере не умрешь.

Женщина окинула Мельника равнодушным взглядом и спросила:

— Ну?

— Что — «ну»?

— Ну — значит, слушаю вас. — Она произносила «л» мягко, как это часто делают в селах, к тому же немножко гнусавила. Подойдя ближе, Мельник и с такого расстояния не мог точно определить, сколько ей лет.

— Я пока посмотреть зашел.

— Телевизор смотреть надо, — отрезала продавщица, но во взгляде мелькнула заинтересованность. Видно, так она глядела на всех, кто заходит к ней впервые.

— У меня нет, — не нашел другого ответа Мельник.

— Так и у меня тута нема! — развела руками она. — Интернета тоже. Смотреть нечего, так-то.

Пока Виталий думал, что сказать, внутрь зашли двое очень загорелых ребят лет по тридцать, в одних плавках и панамах. Слегка отстранив Мельника, они разместились возле прилавка, как у себя дома.

— Людочка, мы снова пришли, — сообщил один.

— Да, это опять мы, — вставил другой. При этом оба синхронно засмеялись.

Мощная Люда перевела равнодушный взгляд с одного на другого:

— Ну?

— Да это… нам бы еще по кружечке.

— Точно? — переспросила Люда.

— Заочно! — Тот, который стоял ближе, снова хохотнул.

Женщина не обратила внимания на его реплику, молча протянула руку, приоткрыла дверцу холодильника, достала из его недр початую бутылку водки. Между тем ребята уже вооружились фарфоровыми чайными чашками с отбитыми ушками, приютившимися с краю прилавка. Люда передала бутылку им. Один быстро разлил, меряя на глаз, а скорее всего — на «буль-буль», они тут же опрокинули содержимое чашек, выдохнули. Только теперь Мельник заметил: один из приятелей держал в руке небольшое яблоко. Ребята по очереди откусили, Люда поставила бутылку обратно и снова вопросительно посмотрела на Виталия:

— Так что?

— Хм… А это всем можно?

— Можно, — кивнула она.

— Тогда давайте для первого раза сто грамм того же самого.

— Разлива нет, — послышалось в ответ. — На «Авроре».

— На какой «Авроре»?

— Там, на пляже. Не были?

— Вообще я только приехал… А вот здесь люди только что…

— Так это их. Покупают тута, я в холодильник ставлю. Это они так от жен прячутся. У меня таких клиентов полно. А чего — я до десяти вечера, успевают все. Вроде не пьют, а целый день пьяные.

— Знаете что, Людочка, вы меня соблазнили. — Мельник вытащил из кармана шортов купюру. — Нате вам, и сдачи не давайте. Я, считайте, у вас на все купил водки и еще, может, бутылку коньяка. Хватит?

— Да хватит вроде. — Женщина покрутила в руке купюру.

— Значит, давайте я соточку сейчас потяну, а остальное вы поставьте в холодильник. Мы же договорились. Вы не забудете?

— Тьфу на вас, мужчина… Мне оно надо, ваша водка…

Мысль запастись алкоголем пришла спонтанно. Но сейчас Мельник уже не жалел, что затарился. Был бы алкоголь, а где и с кем его выпить, всегда найдется. Вполне возможно, сегодня вечером он возьмет какую-нибудь бутылку и сходит к Обуховскому наладить контакты.

Так, во всяком случае, должно быть проще.

На пляже, как и ожидал Мельник, в такую безумную жару негде было не то что примоститься — ногой ступить.

Максимально, насколько позволяли правила приличия, обнаженные человеческие тела покрывали собой весь прибрежный участок. Вода к этому времени уже чуть спала, освободив таким образом еще немного места для пляжников. Прямо возле воды носились с визгом дети. И, кажется, взрослые завидовали им — эти точно могут пока бегать полностью голыми, не соблюдая тех условностей, с которыми должны считаться старшие. Практически все пляжницы лежали на животах, блаженно закрыв глаза, расстегнув купальники на спинах. Это и вся откровенность, которую здесь могли себе позволить женщины.

Мужчины цедили пиво, играли в карты, хрустели чипсами и лениво переговаривались. Время от времени они поднимались, чтобы зайти в воду. Это, кстати, тоже оказалось практически невозможным — в реке плескалось чуть ли не больше людей, чем загорало на берегу.

Постояв минут десять, Мельник заподозрил: те, кто разлегся на пляже, не очень хотят вставать, а те, кто купается, не стремятся выходить из воды.

Детский визг сливался с восторженным хохотом взрослых. У воды кто-то предусмотрительно поставил металлическую детскую горку с долгим спуском, нижний край которого погружался в воду. Из желающих скатиться с нее образовалась внушительная очередь. Здесь взрослые явно вытесняли детей, хотя те тоже рвались на этот аттракцион. Мужчины съезжали молча, только громко отфыркивались, вынырнув из воды. Женщины визжали, хохотали и даже матерились, переполненные эмоциями. Но если они традиционно спускались на задах, мужчины экспериментировали — ложились на горку животом, садились задом наперед, мостились навзничь и мчались на спине.

Над всем этим разносилась музыка — из матюгальника на специальном столбе, вкопанном сбоку от прохода, который вел с территории базы на пляж. Здесь, как понял Мельник, очень хорошо ловились волны киевских FM-станций. Сейчас орало «Наше радио».

Оглядев пляж, Виталий попытался вычислить среди мужчин в плавках спасателей. Никто из отдыхающих не обращал слишком пристального внимания на то, что творилось в воде и возле нее. Специальное место для спасателей тоже оборудовано не было. Зато нашелся ответ еще на один вопрос — Мельник узрел «Аврору», о которой говорила ему продавщица Люда.

Недалеко от ограждения, в начале пляжа возле кустов пришвартовался корабль. То есть это был обычный речной буксирный катер, видимо, списанный на металлолом. Но кто-то сообразительный использовал его иначе: покрасил в темно-желтый цвет, оборудовал на палубе что-то вроде открытой террасы кафетерия, заставив ее столиками и стульчиками, рулевую рубку переделал под бар и в довершение картины написал синей краской на борту: «АВРОРА».

Почему «Аврора», Мельник понял сразу.

Конечно же потому, что крейсер.

И не иначе.

На палубе за столиками не было свободных мест. А по ступенькам туда-сюда сновал народ, в основном — молодые ребята и девушки. Забежав туда с пустыми руками, обратно парни возвращались с пивом, их подруги — со слабоалкогольными газированными напитками, которых Мельник на дух не переносил.

Несмотря на общий шум и коктейль звуков, смешанный из детских криков, смеха и визга экстремалов возле горки и музыки из динамика, Виталий вдруг отметил для себя какой-то дополнительный источник шума. Он казался какофонией в этом по-настоящему гармонично замешанном тарараме. Повернув голову на этот шум, Мельник наткнулся взглядом на трех крепких пареньков лет семнадцати-восемнадцати, чем-то неуловимо похожих друг на друга, которые оживленно что-то обсуждали. Двое были в плавках, один — в полосатых «семейных» трусах. По поводу своего купального костюма он явно не комплексовал, так же как не чувствовал дискомфорта из-за сгоревших плеч. О чем они говорили, Мельник не понял, да и не прислушивался к разговору. Но эта троица его насторожила. Причем даже обычный человек, не знакомый со спецификой живой ежедневной работы уголовного розыска и вообще полиции, должен был подсознательно почувствовать опасность и на всякий случай держаться от нее подальше.

А Виталий даже не подозревал.

Он с первого взгляда готов был поспорить на сто баксов, что эти трое представляют собой небольшую хищную стаю.

В чем они виноваты, бывший опер еще не знал. Зато знал наверняка — на каждого из них при желании можно повесить разбой, грабежи, хулиганство, умышленное причинение телесных повреждений — и тяжелых, и средней тяжести. Даже покушение на убийство. Такие, когда налетают на кого-то все вместе, меньше всего заботятся о том, чтобы ненароком не убить человека. А кража отпадает. Они не полезут, таясь, в чью-то пустую квартиру, чтобы забрать несколько тоненьких золотых цепочек и сто долларов из тайника в шкафу под чистым бельем. Они с большим удовольствием нападут темным вечером в тихой подворотне. Им нравится показывать дурную, дерзкую силу.

Причем если не все, то один из них уже точно имел проблемы с законом. Кто именно, Мельник не мог так сразу вычислить. Не мог и объяснить, чем эта компания напоминает ему уличную гопоту. Да это и невозможно объяснить. Такие вещи оперы и обычные патрульные менты чувствуют на подсознательном уровне. И практически никогда не ошибаются.

От этих и подобных им надо ждать неприятных сюрпризов, а то и просто беды. Никто другой среди людей на пляже на подобные мысли и выводы Мельника не спровоцировал.

По железной лестнице «Авроры» троица перла напролом. Причем тот, который двигался первым, и не подумал пропустить парня с пивом. Юноша попытался отступить назад, но его дернули за плечо, толкнули вниз, и он буквально скатился по лестнице, умудрившись сохранить при этом равновесие и не выпустить из рук пиво. Он что-то крикнул. «Бычок» в трусах развернулся к нему с полдороги всем корпусом, подался головой вперед, шагнул вниз. Обиженный парень понял, что лучше не играть в героя, и быстренько побежал прочь. Обидчик проводил его таким взглядом, что Мельнику невольно стало страшно за парня. Если у того есть хотя бы минимальное чувство самосохранения, пусть лучше в дальнейшем избегает встречи с этой компашкой.

Протаранив небольшую группу жаждущих возле стойки, троица громко поздоровалась с барменом. Пара минут — и они уже идут обратно, держа в руках по литровой пластиковой бутылке «Черниговского». Тот, в трусах, начал глушить пиво уже на ходу. Остальные не спешили. Никто, кроме Мельника, не обращал или не хотел обращать на них внимания.

Пройдя на пляж, троица окружила парня, который разлегся прямо на траве — места на песке уже не хватило. Лежал он чуть подальше от основной массы пляжников, причем улегся на бок, положив руки под голову, и, кажется, спал. Будто по команде те, кто еще не откупорил свои бутылки, открутили крышечки с горлышек и под громкое: «Раз, два, три!» облили лежащего пивом.

Тот с матами вскочил и принялся махать руками и ногами, пытаясь зацепить нападающих. Те прыгнули в разные стороны, хохоча и так же матерясь. Наконец облитый поймал одного, ткнул кулаком в живот, но, как показалось Мельнику, не сильно, скорее для порядка, играя. Затем после недолгой борьбы заломил его, сжал шею в замок и вырвал у побежденного пиво. После этого отпустил его, отвесив пинок под зад.

Похоже, эти четверо — одна команда.

И там, где происходит что-то криминальное, да еще и со вмешательством нечистой силы, четверо откровенных гопников так и просятся в число первых, кто может быть каким-то образом реально причастен к событиям.

Отмахнувшись от назойливой осы, которая появилась возле носа, Мельник определил для себя задачу номер один: прокачать «четырех мушкетеров». А поскольку в самый разгар полуденной жары, когда вокруг очень много народу, они вряд ли рискнут совершить какой-то экстрим, Виталий решил отвлечься от основной цели своего пребывания здесь. Пройдя по узкому проходу через лабиринты человеческих тел, он добрался до воды, зашел в нее, погрузился с разгона и поплыл.

Сначала — наперерез течению, а потом — полностью отдавшись ему.