«Домашка». Снова красим гриб-боровик

Делали уроки. Сима прочла: «По небу летают гайки». Чайки! Чайки по небу летают!

– Гайки тоже могут, – ответила дочь.

– Почему?

– Потому что они фиксики.

Да, я помню, когда только появился этот мультфильм, мы его смотрели всей семьей по несколько раз. И если у нас дома из дверной ручки выпадал шуруп, его ни в коем случае нельзя было выбрасывать. Я прибивала гвоздь, чтобы повесить часы, и достала пакет, где у нас хранятся всякие гвозди, шурупы, гайки и саморезы. Так дочь отобрала у меня этот пакет и уложила его в детскую коляску для кукол. Она была убеждена, что это фиксики и они обязательно оживут, когда уйдут все взрослые…

Получили задание – найти и раскрасить гриб-боровик, другим цветом обозначить опят. Это по окружающему миру. И я точно помню, что уже красила эти шляпки. Давно, в прошлой жизни. Старательно, высунув язык от усердия.

По русскому сломались на множественном числе. Гриб – грибы, круг – круги, творог… Пришлось лезть в интернет – твороги2. Видимо, по аналогии с пирогами.

Безударные гласные в корне слова долбим. Я уже на автомате сама себя проверяю. Говорю дочери: «Пора домой, проверочное слово «дом». «В воскресенье сходим на каток. «Воскресенье» – словарное слово, «каток» – проверочное «катится».

Я опять чувствую себя старой, тупой, уставшей. Мне уже даже неинтересно. Бывает профессиональное выгорание, а у меня материнское. В том смысле, что мне все равно – физра или ритмика, твороги или творога. И я не хочу раскрашивать опят. Я даже позавидовала родительницам – у них незамыленный взгляд, им важно, как правильно раскрасить гриб-боровик. Карандашом или фломастером?

В субботу меня разбудил муж. Я даже не поняла, где нахожусь, какой день недели, что я уже проспала и куда опоздала. На часах было начало одиннадцатого. Оказалось, что все уже давно позавтракали и через полчаса придет логопед к Симе и репетитор – к Васе. Поскакала в душ, прихлебывая на скаку кофе. Наткнулась в коридоре на Васю, который посмотрел на меня, оценил обстановку и завалился спать еще на пять минут – пока ванная будет занята.

Встретила логопеда и репетитора. Когда всех проводила, посмотрела в зеркало в коридоре – оказывается, я забыла расчесаться. На голове был взрыв и вчерашняя прическа – хвостик. А я думаю, почему преподаватели на меня смотрели так участливо и спрашивали, как прошла первая неделя учебы. Да, прошла неделя. Всего неделя, а кажется, что месяца три минуло, не меньше. Снова моей привычной формой одежды стал лыжный костюм – и в пир, и в мир, и в школу тоже. И хвост. Точнее дуля, по современной моде. Вторая молодость, можно сказать. Вспомнила, как мы с мужем бегали по утрам, когда Вася был первоклассником. Супруг отводил Васю в школу и ждал меня у подъезда. Мы бегали по набережной Москвы-реки. Я, правда, продержалась всего месяц, но ведь можно попробовать еще раз?

Мамы активизируются ближе к вечеру. Сегодня с пометками «срочно» и «важно», с чередой восклицательных знаков разослали фотографию с инструкцией, как приклеивать к папкам листочки с именами и фамилиями детей. В папке – все для рисования. У нас такой нет, естественно. Не как портфель, а на молнии. И не розовая, а с жирафом. Листочек нам не выдали, поскольку мы не значились в базе. Так что я вяло следила за дискуссией. А они продолжали обсуждать – как клеить: наклейкой вверх или наклейкой вниз. По горизонтали или по вертикали? А сверху нельзя? А класс нужно подписывать или только фамилию? Председатель родительского комитета сфотографировала свою как образцово-показательную и требовала, чтобы все придерживались инструкции.

Вот что не меняется – так это тема погоды. Опять – а лыжи будут? «Смотрите по погоде». Вот как я могу смотреть по погоде? Минус пятнадцать и метель. Мне не по погоде, а всем по погоде. А лыжи с палками или без? А ходят по стадиону или по парку? А один физрук или два? А если кто-то отстанет? Мамы обсуждали вопрос палок. Одни считали, что палки никак нельзя, дети выколют друг другу глаза. Другие кричали, что у них дети с рождения стоят на горных лыжах и без палок никак нельзя.

Симе папа купил очень крутые лыжи. С теплыми ботинками на меху. В таких ботинках я бы и сама всю зиму ходила. Вышли репетировать, поскольку Сима стоит на горных лыжах, а на беговых кататься не пробовала. Проблема в одном – лыжи с сильной отдачей. Они так хорошо скользят, что Сима отъезжает не вперед, а назад. Муж – великий лыжник – заявил, что нужна специальная мазь. До магазина пока не доехали. Завтра Сима пойдет на лыжах. Зато далеко не уедет, это я точно знаю. Лишь бы задом в школу не въехала. С такой-то отдачей. Но муж сказал, что будет Симу тренировать.

В детстве он почти профессионально занимался хоккеем и ходил со своим отцом на лыжах в парке. У меня с лыжами и коньками хуже – стою, даже иногда двигаюсь, но никакого удовольствия не получаю. Еще мне все время холодно. Или хочется кофе.

Но муж надеялся передать свой опыт детям. Проблема в одном – он не умеет учить. Кругами ездил на коньках вокруг сына – и переступанием, и задом, и тормозил так, чтобы снег летел, но все без толку. Вася – как я: стоит на коньках, даже двигается, но без всякого удовольствия. С лыжами вообще смешно. Муж бережно хранит еще советские деревянные лыжи Tallinn со старыми, практически раритетными, ботинками. И в них выходит на лыжню. Понятно, что на лыжне образуется пробка – все хотят разглядеть лыжи, на которых еще деды катались, а уж ботинки – здоровенные, черные, тяжеленные – это вообще только в музее можно увидеть. В общем, муж становится звездой лыжни. Понятно, что Вася так быстро и, по-моему, сознательно отращивал ноги, что проще было дождаться, когда он вырастет, чем покупать ему каждый год новые лыжи и ботинки. Так он избавился от отцовских тренировок.

Но муж упрямый, и теперь он выводит на каток Симу. У дочки уже три хоккейные клюшки – по росту, от совсем маленькой до средней. И муж собирается купить новую, потому что клюшка должна быть непременно по росту. Пять шайб – две маленькие и три большие. И муж учит ее кататься как хоккеист. Дочь уверенно освоила врезание в бортик со всего маха и одному мальчику, который потянулся к шайбе, уже залепила клюшкой по голове. Я стою у бортика и пытаюсь напомнить, что Сима девочка и что ей нужно фигурное катание, а не хоккей. Сима, впрочем, совершенно равнодушна к «фонарикам», «корабликам» и прочим «девочкиным» фигурам – она осваивает боковое торможение. Пока тормозит в детей.

С лыжами у мужа тоже наступила вторая молодость. Симе лыжи очень понравились.

Они вышли на тренировку. Муж показывал разные виды скольжения. Сима послушно пыталась повторить, но все равно скользила не вперед, а назад. Муж своим профессиональным коньковым ходом отъезжал вперед метров на десять и ждал Симу. Она очень старалась, но опять двигалась в обратном направлении. А еще он научил дочь кричать: «Лыжню!», чтобы обогнать впереди идущих лыжников. Папа с дочкой совершенно счастливы: один в доисторических лыжах, вторая – задним ходом – дружно кричат: «Лыжню!»

Задали учить стихотворение Пушкина. Любое. Можно отрывок. Мы не можем выбрать, вот никак. Попадаются или длинное, или непонятное. Судя по коллективной переписке, все учат «у лукоморья», «три девицы под окном» и «рыбака с рыбкой». Решили выучить отрывок из «Евгения Онегина», чтобы подтвердить репутацию «культурных родителей». Сима вообще ни про что учить не желает. Я дошла до того, что набрала в интернете поисковый запрос – «стихи Пушкина, которые легко учатся». Судя по запросам, я не одна такая – короткие стихи Пушкина, стихи Пушкина для первоклассников, как быстро выучить стихи Пушкина. Согласна, «старушка дней моих суровых, голубка дряхлая моя» вполне легко учится. И «у лукоморья» тоже. Попробовали учить «мороз и солнце, день чудесный». Через час вернулись к рыбке. Разобрали, что такое невод и землянка. Все равно не учится. Подошел Вася. Злой и нервный, как бывают злыми и нервными подростки. Оказывается, он тоже в Пушкине по уши. Задали всем учить Татьяну. То есть письмо Татьяны Онегину. Вася не хотел Татьяну, а хотел учить Онегина, просто исходя из своей математической логики – женские стихи должны учить девочки.

– Ты представляешь, как я буду это читать – «Я вам пишу, чего же боле?!» – негодовал сын.

Ну да, согласна, странно. Можно в театральный поступать с таким номером – подросток, которому уже стоит бриться, срывающийся то на бас, то на фальцет, причитает: «Что я могу еще сказать?» Стала приставать – почитай, я хоть посмеюсь. Обиделся. А я еще полчаса тихо подхихикивала. Сима объявила, что не собирается учить про невод – целых три раза старик его забрасывал! Это же много! Оставила детей с Пушкиным наедине и ушла в телефон.