ГЛАВА 18
— Постойте-ка, — сказал Федор, подходя поближе. — Но, насколько я понимаю, Зинаида Петровна — просто дебаффер. Чего такого уникального может быть в дебаффере?
— То, что это врожденный навык, а не изученный, — сказал Соломон. — Это как сравнивать серийный автомобиль со специально построенным для гонок болидом. Как купленный в магазине костюм с костюмом, пошитым у хорошего портного. Изученные навыки упираются в кап, врожденные — открывают новые ветви развития.
— А я тебе говорил, что она ведьма, — вполголоса сообщил жене Кабан. Оксанка на мгновение оторвалась от его лечения и отвесила ему шутливый подзатыльник.
— Я просила тебя не говорить так о маме.
— Но против фактов не попрешь, — сказал Кабан. — Однако, друг мой Соломон, мне все еще непонятно, как ты собираешься сделать своим союзником и деловым партнером человека против его воли. И против нашей воли, если уж на то пошло.
— Я вовсе не собираюсь делать это против ее или вашей воли, — заявил Соломон, внимательно вглядываясь в лицо Стаса. — Я готов предложить обмен.
— И сколько ящиков огненной воды и стеклянных бус ты готов нам предложить? — поинтересовался я.
— А сколько вы хотите? — поинтересовался Соломон после небольшой паузы.
Дед Егор удовлетворенно крякнул и приготовился загибать пальцы.
— Вы вообще помните, что о живом человеке разговариваете? — поинтересовалась Оксана. — О моей матери, между прочим.
— Мы помним, ек-макарек, — заверил ее дед Егор. — И потому постараемся не продешевить.
— Мы в любом случае продешевим, — сказал Федор. — Потому что реальных цен не знаем. Черт же его разберет, какая в Системе экономическая модель. Что бы он нам ни предложил, в конечном итоге все это и окажется огненной водой и стеклянными бусами.
— Жизнь удивительно переменчива, — сказал я.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Кабан.
— Видите, мы уже торгуемся, — сказал я. — Хотя пять минут назад пытались проломить ему голову.
— Так бывает, — сказал Кабан. — С лучшими своими друзьями я познакомился в драке.
— Похоже, ваш мир был суров и до прихода Системы, — сказал Соломон.
— Зависит от района, в котором ты рос, — сказал Кабан. — Так что, ты уже готов насыпать нам гору артефактов?
Сол покачал головой.
— Вы не знаете их истинной ценности и в любом случае будете думать, что продешевили, — сказал он. — Впрочем, я могу заплатить и артефактами, если вы этого желаете.
— А какие еще варианты? — поинтересовался я. — Золото, бриллианты, биткойны?
— Вы явно хотите чего-то другого, — констатировал Соломон.
Я пожал плечами.
— Не мне тут расценки устанавливать.
— Потому что вы не в родстве? — уточнил Соломон. — Я уже давно в Системе и знаю, что родственные связи устаревают еще быстрее, чем артефакты. Это знание далось мне нелегко, а вам еще только предстоит это понять.
— Знания — это как раз то, чего нам катастрофически не хватает, — сказал я.
— Да, — согласился Кабан. — Нам не помешала бы информация о том, что происходит. И что будет происходить потом.
— Я могу рассказать вам многое, — сказал он. — Но вам это, по большей части, очень не понравится.
Если кто меня в этой жизни и бесит, так это люди, решающие, понравится мне их рассказ или нет еще до того, как начинают, собственно, рассказывать.
Это хорошая книга, но тебе она не понравится. Это нормальный фильм, но тебе он не зайдет. Как будто они каким-то тайным и недоступным тебе знанием владеют, и непосвященных в свои ряды не берут.
Ладно, сейчас был не совсем такой случай, но это все равно раздражало.
— Ты начинай говорить, — посоветовал ему Каан, чьи мысли, очевидно, текли в том же направлении. — А мы свое отношение потом уже сформируем.
— Так позовите дебаффера, — сказал Соломон. — Чтобы мне не пришлось повторяться.
— Разумно, — сказал Кабан.
— Я сейчас, — сказала Оксана и ушла в дом.
— А я бы взял артефактами, — сказал Федор. — Даже если они быстро устареют, то все равно помогут в прокачке. Хоть какая-то польза.
— Опасаешься, что наш гость навешает нам лапши? — спросил Кабан.
— А что ему помешает? И даже если нет, даже если он расскажет нам правду, только правду и ничего, кроме правды, информация — это весьма скоропортящийся товар. То, что сегодня для кого-то откровение, завтра напечатают в газетах и будут обсуждать на каждом углу.
— Как раз поэтому инсайды всегда в цене, — заметил Кабан. — Важно ведь не просто знать что-то интересное, важно узнать это первым.
— Если вы думаете, что я расскажу, как быстро докачаться до трехсотого уровня, то рецепт тут прост и общеизвестен, — сказал Соломон. — Развивайте навыки, выполняйте квесты. И убивайте.
— То есть, без убийств вообще нельзя? — уточнил Кабан.
— Можно, — сказал Соломон. — Но медленнее на порядок. Есть социальные квесты, есть ремесленные навыки, можно достичь определенных высот, даже будучи убежденным пацифистом. Но с убийствами проще.
— Такова пищевая цепочка, — заявил Федор. — На вершине всегда хищники.
— Ну а в чем смысл всего этого? — спросил я.
— Чего именно? — спросил Соломон.
— Этой вашей Системы. Можешь ты мне это сказать?
— А ты можешь мне сказать, в чем смысл жизни? — спросил Соломон. — Система — это инструмент. Она может разрушать миры и устраивать геноцид, и в то же время, Система упорядочивает жизнь тех, кто выжил. Указывает человеку, где его место или помогает добиться большего.
— Ну и как, твоя жизнь стала более упорядоченной? — спросил я.
— Сначала, как у многих, она превратилась в руины, — сказал Соломон.
— Хреновый из тебя рекламный агент.
— Я ничего не рекламирую, — сказал Соломон. — Я лишь объясняю вам, как обстоят дела.
— И насколько хуже все станет?
Он пожал плечами. Ну да, у всех свои представления о плохом.
Пока я думал, о чем еще спросить, из дома вернулась Оксана с матерью. Зинаида Петровна внимательно, но с некоей долей презрения, осмотрела Соломона с головы до ног и повернулась к дочери.
— Вот этот странно одетый человек? — спросила она. Хорошо хоть, пальцем тыкать не стала, это было бы совсем бестактно.
Оксана кивнула.
— Что он вообще о себе возомнил? Я никуда с ним не пойду.
— Пойдете, — сказал Соломон.
— Станислав? А что ты по этому поводу думаешь?
— Мы со всем разберемся, — сказал Кабан, внезапно повышенный до полного имени. Глядишь, еще немного, она еще и отчество его вспомнит. Впрочем, это был короткий припадок вежливости, и дальше все пошло, как и должно было.
Как обычно.
— Знаю я, как ты со всем разбираешься, — заявила Зинаида Петровна. — Как вы все разбираетесь. Попытались подраться, не получилось, теперь до разговоров снизошли. Так?
— Давайте постараемся вести себя, как цивилизованные люди, — предложил Кабан. Такое вообще часто предлагают, когда попробовали навешать и не получилось. — Ты ведь человек, Соломон?
— В какой-то степени, — сказал тот.
— Ну, хоть так.
— Давайте, я объясню вам, чего я хочу, — сказал Соломон. — Мне нужен этот игрок, ненадолго, на год. По вашим меркам, может быть, это большой срок, но по меркам Системы — нет. И вы привыкнете. Я гарантирую своему спутнику ускоренную прокачку и относительную безопасность, а через год она вернется к вам, если сама этого захочет. И в итоге все от этого только выиграют.
— Год? — ужаснулась Оксана.
Это если мы еще этот год протянем.
— Относительную? — уточнил Кабан.
— Абсолютной безопасности не существует, — сказал Соломен. — Но у игрока моего уровня куда больше возможностей обеспечить защиту, чем у вашей группы.
— Но ведь она нужна тебе не просто так, — сказал я. — И ты вряд ли достиг своего уровня, потому что придерживался безопасных мест.
— Она нужна мне для квеста, — не стал отпираться Соломон. — Который состоится чуть меньше, чем через год, и его выполнение займет пару недель, после которых она будет свободна в выборе своего пути. И разумеется, мы пойдем в этот квест не вдвоем. Я намереваюсь собрать рейд.
— Насколько это опасно? — спросила Оксана.
— А что в этом мире безопасно? — спросил Соломон. — Вы можете пойти погулять в ближайший лес и угодить ногой в капкан.
— У нас тут нет капканов, — сказал Кабан.
— Будут, — сказал Соломон. — Мир вообще небезопасное место, и миры Системы в этом смысле ничем не отличаются от прочих.
— Есть риски и риски, — сказал Кабан.
— Верно. Но я говорю о команде профессионалов, которые знают, что делают, чтобы обеспечить безопасность и свести риски к минимуму.
— Что ж там за квест такой, если к нему настолько заранее готовиться надо? — поинтересовался Федор.
— Этого я вам сказать не могу.
— И маг огня вам в этом рейде точно не нужен?
— Магов огня много, — сказал Соломон. — А вы сейчас только в самом начале пути.
— Понимаю, — сказал Федор. В изданном китайцами букваре можно было бы поместить его фотографию на странице буквы Р. Разочарование.
— Рад, если это так, — сказал Соломон. — Теперь давайте обсудим компенсацию за потерю столь ценного члена группы.
Кабан нахмурился. Я уверен, что несколькими днями раньше он бы этому типу еще и приплатил, но ситуация явно изменилась. Только я еще не совсем понимал, в какую сторону.
— Что получит игрок, это понятно, — сказал Соломон. — Прокачку в компании высокоуровневого партнера, оружие и амуницию, плюс долю от всей добычи, что мы получим за этот год, включая и добычу с финального квеста. Полагаю, этого достаточно…
— Совершенно недостаточно, молодой человек, — перебила его Зинаида Петровна. — Я уже на пенсии, мои потребности невелики и я не испытываю никакого желания отправляться невесть куда с черт знает кем ради пригоршни каких-то побрякушек.
— Эх, Зинка, ек-макарек, — влез дед Егор. — Похоже, отменяется наша с тобой пенсия.
— А вашим мнением я поинтересуюсь в последнюю очередь.
— Но по сути он совершенно прав, — сказал Соломон. — Я знаю, сколько вам лет (Зинаида Петровна бросила уничижительный взгляд на Стаса, хотя он пришельцу о ее возрасте ничего не говорил), и я старше вас в несколько раз. В Системе другие стандарты жизни, и продолжительность ее будет зависеть, в первую очередь, от вас. Причем, я говорю об активной жизни, полной деятельности и свершений, а не о…. — он явно покопался в памяти, выуживая нужный термин. — Периоде дожития.
— Последний человек, который обещал мне вторую молодость, оказался продавцом "гербалайфа".
— Признаюсь честно, я в замешательстве, — сказал Соломон. — У меня сейчас есть два пути убедить вас поступить так, как мне нужно, не прибегая при этом к насилию. Я предпочел бы заплатить вам артефактами, кредитами Системы и общей информацией происходящем, и это было бы лучше и для вас всех тоже. Но я вижу, что вы слишком враждебно ко мне настроены и это мешает вам мыслить трезво.
— А второй путь? — поинтересовался Кабан.
— Я могу сделать так, что вы согласитесь на все мои условия добровольно и без всякого принуждения, — сказал Соломон. — Но я бы вам этот вариант не советовал.
— Это почему же?
— Это будет тяжелый путь, — сказал он. — Для вас, не для меня.
— Звучит, как угроза.
— Не представляю, что вы можете мне предложить, молодой человек, — сказала Зинаида Петровна. — Никаких богатств этого мира, никаких обещаний не хватит…
— Ладно, я ведь знал, что этим кончится, — прервал ее тираду Соломон, вытаскивая откуда-то, очевидно, их инвентаря, некий предмет. Он был похож на хрустальный шар, которым всяческие шарлатаны любят украшать свои кабинеты, только был раза в три больше и черный. В его глубине светился какой-то огонек, и тут я понял, что эта штука мне напоминает. Какую-то хреновину из довольно скучного и чрезмерно затянутого фильма про эльфов, орков, хоббитов и прочих любителей выбрасывать бижутерию в вулкан.
— Палантир! — ахнул Федор.
— Не совсем, — сказал Соломон и протянул его Зинаиде Петровне. — Взгляните.
— Я бы не советовал, — сказал Федор. — Никогда не знаешь, что с другой стороны этой штуковины на тебя смотрит.
— С другой стороны никого нет, — заверил его Соломон. — Только сам смотрящий.
— Так это еще опаснее, — сказал я.
Но, конечно же, она посмотрела. Собственно говоря, Федор еще не успел договорить, а она уже смотрела. Она застыла, как изваяние, руки до белизны в пальцах сжимали шар, а через минуту из ее раскрывшихся глаз потекли слезы. Последний раз я видел это явление… примерно никогда.
Оксана бросилась к ней, но Кабан перехватил ее на полпути и обнял за талию. Пусть досмотрит, раз уж начала.
— Итак, — сказал Соломон, аккуратно вынимая шар из ее рук. — Вы пойдете со мной?
— Пойду, — сказала она. — Ради…
— Молчите.
Она кивнула, достала из кармана носовой платок и промокнула потекшую тушь. Пенсия пенсией, Апокалипсис Апокалипсисом, а предстать перед людьми ненакрашенной это все равно моветон.
— Что вы ей показали? — спросила Оксана. — Мама, что он тебе показал?
Вместо ответа Зинаида Петровна разразилась рыданиями. В таком душевном раздрае я ее никогда не видел, и похоже, что не только я. Наверное, даже перед свадьбой ее дочери со Стасом она убивалась меньше.
Видеть ее в таком состоянии было… неловко.
— Дай теперь мне, — Кабан требовательно протянул руку.
Соломон молча вложил в нее недопалантир. Кабан принял артефакт правой рукой, но заколебался и не спешил в него заглядывать.
— Это какой-то способ промыть мозги? — спросил он.
— Нет, — сказал Соломон. — Это способ поставить мозги на место. Этот предмет открывает правду.
— Почему же ты не хотел прибегать к этому варианту?
— Система в каком-то роде милосердна, особенно к новичкам, — сказал Соломон. — А правда безжалостна.
Мысль, которая не давала мне покоя все это время, снова попыталась вырваться из подсознания, но чертоги моего разума оказались для нее закрыты.
Так что она продолжила биться в бронированные ворота, а они скрипели и не поддавались.
— Ты хочешь сказать, что Система промыла нам мозги? — спросил я.
— Не совсем так, — сказал Соломон. — Она лишь заблокировала часть ваших воспоминаний. Ту часть, которая помешает вам легче адаптироваться к новому миру. Поэтому сейчас, на самом деле, я не оказываю вам услугу, а скорее наоборот.
Кабан посмотрел.
Его зубы заскрежетали так, что я начал беспокоиться за их сохранность, а левая рука, которая оставалась свободной, сжалась в кулак так крепко, что ногти пробили кожу и на траву закапала кровь.
Наконец, спустя вечность с небольшим, его руки разжались, шар упал на траву, а Кабан со всей дури заехал себе левой ладонью по лицу, размазывая кровь. Смотреть на него было страшно. Слов ни у кого не нашлось. Кто ж знает, что он там увидел. Крушение империй, гибель богов или забытое лицо своего отца…
— Ты поможешь? — Кабан смотрел только на Соломона.
— Помогу.
— Тогда с меня все, что хочешь, — сказал Кабан. — Так ведь, Зинаида Петровна?
— Да, Станислав, — сказала она и снова разрыдалась. — Что угодно.
— Стас? Мама? О чем вы вообще говорите?
— Не о чем, — сказал Кабан. — О ком.
— И о ком?
— Милана, — сказал Кабан. На лице его жены не отразилось ничего, кроме непонимания. Мне это имя тоже ни о чем не говорило.
— Дай посмотреть, — сказала Оксана, шагая вперед и протягивая руку к шару.
— Не надо, — сказал Кабан. Он двинулся к "хаммеру", открыл багажник и вытащил оттуда… Сиденье для карликов? Я знал, что это было неправильное название предмета, но правильное по прежнему продолжало стучаться в закрытые двери, разбивая лоб в кровь. — Что это, по-твоему? Чье оно?
— Я не… я не знаю, — в смятении сказала Оксана.
— Она не вспомнит, — сказал Соломон. — Эта часть памяти блокирована Системой, и мозг не способен преодолеть блок самостоятельно. Пусть посмотрит.
— Она вспомнит, — сказал Кабан. — Милана — это наша дочь.
