ГЛАВА 19

Ни черта она не вспомнила.

Я тоже не вспомнил. Слово было знакомым, слово явно было из привычного обихода, но его значение ускользало от меня, и любые связи отсутствовали. Это было странно, это было неприятно, это нервировало, и, судя по выражениям лиц присутствующих, нервировало это не только меня.

На Кабана было страшно смотреть. Он был бледен, двигал челюстью, скрежетал зубами, сжимал и разжимал кулаки. Я никогда раньше его в таком состоянии не видел.

Убедившись, что сама она не справится, он подобрал с газона недопалантир и протянул его жене, и ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы впасть в истерику. В очередной раз бросив чертов шар на траву, она бросилась к мужу и принялась стучать в его грудь своими маленькими аккуратными кулачками.

— Стас! — кричала она. — Как мы могли? Как ты мог? А я? Что же мы за люди такие?

— Обычные люди, — прокомментировал Соломон, хотя она вряд ли его слышала. — Вы забыли, потому что Система выставила блок на таком уровне, который вы не в состоянии самостоятельно обойти, вот и все. Никто не виноват.

— Кроме Системы, — заметил я. — Но что именно они забыли?

— Дети, — сказал Соломон.

Еще одно незнакомое слово на знакомом языке.

— Дети? — переспросил Федор.

— Это такие маленькие люди, — объяснил Соломон. — Из которых вырастают такие, как вы.

Странно. А я ведь помнил, что был маленьким. Но у меня не было абсолютно никаких воспоминаний о том, что маленьким мог быть кто-то еще. Мои представления об окружающем мире оказались сильно урезанными, словно кто-то прошелся по моим воспоминаниям со скальпелем, отсекая все ненужное.

Точнее, то, что он сам считал ненужным.

Дети.

Я шагнул вперед, протянул руку к шару и охнул, потому что внезапно шар стал мне не нужен. Мысль, бившаяся в подсознании, наконец-то прорвалась в основные чертоги моего разума, и я вспомнил и сам.

Дети.

Черт побери, я же был учителем, и вел урок, когда все это началось. И ушел из школы, даже не озаботившись посмотреть на то, что происходит в основном корпусе…

Видимо, от осознания правды я начал шататься, потому что Федор подскочил и взял меня под руку.

Дети.

А ведь за все время Апокалипсиса нам не встречались дети ни в каком из своих состояний. Или зрение наше оказалось столь же избирательно, как и память?

Оксана, наконец, успокоилась в объятиях мужа и повернула заплаканное лицо в сторону Соломона.

— Где она? Что с ней?

— Я не знаю, где она, — сказал Соломон. — Но с ней все в порядке.

— Она где-то совсем одна, без родителей, в мире, охваченным зомбиапокалипсисом, — сказал Кабан, сдерживая ярость. — И это, по-твоему, называется "все в порядке"?

— Она не в этом мире, — сказал Соломон. — И, скорее всего, она так же не помнит, что у нее были родители, как и вы не помнили, что у вас есть дочь.

— Мне кажется, тебе уже пора давать более развернутые ответы, — сказал я.

— Извольте, — сказал Соломон. — Система по-своему милосердна, хотя, скорее всего, это обычный прагматизм. Из детей, учитывая специфику происходящего, полноценных игроков не получается, поэтому Система, приходя в новый мир, изымает из него всех ниже определенного возраста, — он сверился с внутренним интерфейсом. — В случае с вашим миром этот возраст измеряется четырнадцатью годами.

— И куда она их… изымает? — поинтересовался Кабан.

— В так называемые миры-заповедники, — сказал Соломон. — Там дети растут, получают необходимые знания и готовятся стать полноценными игроками.

— То есть, убийцами?

— Я уже говорил, убийства не обязательны, — сказал Соломон. — Возьмем, к примеру, воспитателей. Они постоянно живут в мирах-заповедниках, где убийства невозможны на физическом уровне, и прокачиваются за счет обучения своих воспитанников.

Планетарные детские дома, в которых выращивают новые поколения игроков. Да, детей временно вывели из-под удара, но все же, милосердием я бы это не назвал.

— Как нам ее найти? — спросил Кабан.

— Цена вам известна, — сказал Соломон.

Стас глянул на тещу, та кивнула.

— Мы согласны, — сказал он. — Что ты можешь нам предложить?

— Вот, — в руке Соломона появилось три предмета. Две бумажки и склянка. — Здесь два свитка телепорта и плата, которую Оракул потребует за свои услуги. Первый свиток перенесет вас к самому Оракулу, координаты для второго прыжка вы узнаете у него. Он и поможет вам их ввести.

— Вот так просто? — недоверчиво спросил Кабан.

— При соблюдении вами некоторых условия, Система со временем сама предложила бы вам этот квест, — сказал Соломон. — "Родственные узы" или что-то вроде того. Но не думайте, что это будет так уж просто. Для того, чтобы забрать дочь с планеты-заповедника вам наверняка придется оказать воспитателям какую-нибудь услугу. Они не предложат вам заведомо невыполнимого задания, это было бы против правил, но легкой прогулки тоже не ожидайте.

— Я пойду с ними, — сказал я.

— Нет, — сказал Соломон. — Это только для родителей. Оракул откажется разговаривать, если с ними будет кто-то еще.

— Как пользоваться свитками? — спросил Кабан

— Координаты в первый уже введены, — сказал Соломон. — Просто сломайте печать и разверните. А второй свиток попросите заполнить Оракула, это стандартная услуга.

— Что в бутылке?

— Плата для Оракула, как я уже говорил. Что там за жидкость, вам знать необязательно.

— А каковы гарантии? — спросил Кабан. — Что, если этот свиток отправит нас не к Оракула, а в какое-нибудь безжизненное место? Или просто выбросит в космос?

— Какой смысл мне лгать? — спросил Соломон. — Напомню, что при желании я могу убить всех присутствующих в один миг, даже особенно не напрягаясь. Просто у меня нет такого желания.

— Чтобы склонить Зинаиду Петровну к добровольному сотрудничеству, — сказал Кабан. Хоть он был и убитый горем отец, но не дурак, это точно. — Всего и расходов-то — один свиток. Второй — это обычный лист бумаги, а в бутылке — вода.

— В целом, вы очень правильно себ ведете, — сказал Соломон. — Верить никому нельзя. Но мне — можно.

— Да с чего бы?

— Призываю в свидетели Систему, — провозгласил Соломон и воздух над его головой сгустился в небольшое облако, внутри которого мелькали электрические разряды. — Даю Системе доступ к персональным логам и заявляю, что не сказал этим людям ничего, кроме правды, и никак не пытался их обмануть.

Миниатюрные молнии на какой-то краткий миг засверкали ярче, а потом, мигнув напоследок, исчезли, и облачко рассосалось.

— Система подтвердила мою честность, — сказал Соломон.

— Красивый спецэффект, — согласился я. — Но как нам проверить, что он не постановочный?

— Каждый игрок может призвать Систему для подтверждения своих слов, — сказал Соломон. — Попробуйте сами. Только не пробуйте лгать, даже ради эксперимента. Последствия могут быть очень неприятными.

Мы переглянулись.

Если Соломон не врал, он только что продемонстрировал нам мощный и очень удобный инструмент, который, впрочем, при некоторой доле умения, все равно можно обойти. Но учинять дальнейшие проверки было бессмысленно. Мы пока точно не знаем, как работает этот механизм, а любой визуальный эффект может быть подделан.

Кризисы доверия вообще трудноразрешаемы.

— Ладно, мне достаточно, — сказал Кабан. — Давай свои хреновины. Хватит уже тянуть.

Соломон вручил ему требуемые предметы. Один свиток и бутылку Кабан убрал в инвентарь, и покрепче обнял жену.

— Зинаида Петровна, спасибо, — сказал он. — Дед Егор, не хворай. Удачи вам, мужчины.

— Вам удачи, — сказал я, протягивая ему руку.

— Мы вернемся, Чапай, — сказал он, крепко стискивая мою ладонь. Раньше бы он ее вообще раздавил, а теперь, благодаря Системе, наши показатели силы были почти на равных. — Мы найдем ее и обязательно вернемся.

На какой-то миг я даже ему поверил.

Мне очень хотелось ему поверить, поверить в то, что вот этот мужчина и эта женщина все пройдут, все преодолеют и не сломаются, вернут свою дочь и сумеют отыскать дорогу домой. Но на самом деле так бывает далеко не всегда. Жизнь не обязана повторять сюжеты голливудских боевиков и дешевых бульварных романов. В жизни всякое случается, и случиться это всякое может в любой момент, а дорога им предстоит долгая.

Да и не факт, что вообще будет, куда возвращаться.

— Не будем длить эту агонию, — сказал Кабан, разжимая мою руку и ломая печать на свитке.

В следующий миг ни его, ни его жены здесь уже не было, а воздух с негромким хлопком наполнил оставшийся после них вакуум.

Вот так внезапно и уходят старые друзья. Быстро, неожиданно, и вполне возможно, что навсегда.

— Вам тоже пора, — сказал Соломон Зинаиде Петровне, протягивая ей такой же свиток. — Он перенесет вас в мой бункер, где я скоро к вам присоединюсь. По возможности, постарайтесь там ничего не трогать, некоторые артефакты могут быть опасны.

— Хорошо, — холодно сказала Зинаида Петровна.

Ей я руку жать не стал, просто кивнул, она кивнула в ответ и тоже отбыла в неведомые космические дали, ну или куда там Соломон всех отправлял.

Мужество и решительность этой женщины вызывали уважение.

— А сам? — спросил я.

— Немного задержусь, — сказал Соломон. — Отбыть из этого мира просто, а вот попасть сюда — это настоящее приключение, и я пока не готов его завершить.

Он подобрал с земли свой чертов магический шар.

— Больше никто посмотреть не хочет?

— Нет уж, ек-макарек, — сказал дед Егор, качая головой. — Я даже из того, что сейчас помню, половину бы с удовольствием позабыл.

— Я тоже воздержусь, пожалуй, — сказал Федор. — Если Система считает какие-то знания лишними, то так тому и быть. Пока все неплохо шло, к чему снижать свою эффективность.

— Мудрое решение, — согласился Соломон. — А вы?

Мне было страшно.

Потому что мне было тридцать лет, и у меня просто не могло не быть прошлого. Да, моя последняя девушка превратилась в зомби и мой друг помог мне решить эту проблему, но черт же его знает, что в моей жизни могло быть раньше. Я вполне мог быть женат и разведен, и у меня тоже мог быть ребенок, просто я об этом позабыл, и… И вообще, мало ли, что там у меня было, о чем я, может быть, и не хотел бы вспоминать.

Чувствуя, что я совершаю большую ошибку, я протянул руку.

— Ты уверен? — спросил Федор.

— Нет, — сказал я. — Но неужели тебе самому не интересно, почему вокруг конец света, а мы ведем себя, как обкурившиеся подростки?

— Рефлексия не способствует выживанию, — заявил Федор. И когда он только специалистом по выживанию успел заделаться?

— Он, в общем-то, прав, — сказал Соломон — Ваши друзья, например, все вспомнили, но счастливее они от этого не стали. Может быть, и правда лучше не знать?

— Ну, ты-то все знаешь, — сказал я. — Кстати, откуда ты вообще знал, что у них есть дочь?

— Вы снова видите заговор там, где его нет, — сказал Соломон. — Просто я могу видеть всю вашу системную информацию, в том числе, закрытую от вас самих. Родственные связи в нее тоже входят.

— Как это сделать? — спросил Федор.

— Прокачивать восприятие и интеллект, — сказал Соломон.

— У меня есть дети? — спросил я.

— А вы разве поверите мне на слово?

— К черту, — я взял шар из его руки. Наощупь он был чуть теплый, а внутри горел какой-то огонек, и я таки туда посмотрел.

Не знаю, сколько прошло времени, пока я в него таращился, но вся жизнь пронеслась перед моими глазами, и в какой-то момент я даже подумал, что умираю, потому что вроде как говорят, что ощущения схожие, но потом все кончилось, и я снова стоял на газоне около дома, оставшегося без своих хозяев.

Детей у меня все-таки не было, по крайней мере тех, о которых я знал. И бывшей жены тоже не оказалось.

Тем не менее, было муторно. Я вспомнил все. Когда твою жизнь показывают тебе вот так, словно ты видишь ее в первый раз, ты отчетливо понимаешь, сколько глупостей натворил и сколько раз свернул не туда.

Кроме того, воспоминания пробудили ото сна и вернули к жизни мою худшую половину. Темную, более умную и, вероятно, более опасную.

И очень неприятную в общении. Я тут же постарался затолкать ее куда подальше и вернул терпеливо ожидавшему Соломону его магическую хреновину. Поскольку больше никто из присутствующих не поменял свое решение, Соломон убрал ее в инвентарь.

— А зачем это все? — спросил я.

— Система? — уточнил он. — Никто точно не знает.

— Но версии какие-то есть?

— Множество, как это водится, — сказал Соломон. — Если вы проживете достаточно долго, то узнаете их все, еще и свою успеете разработать.

— Я, пожалуй, пойду к себе, ек-макарек, — заявил дед Егор. — Притомился я что-то, да и разнервничался тоже. Разбудите меня, если вдргу что начнется.

— Обязательно, — сказал я.

Он ушел, и мы остались втроем. Жарить шашлык уже не было ни смысла, ни желания, так что я просто залил угли водой, и к небу поднялся столб пара.

— Я тоже скоро уйду, — сказал Соломон. — Но если у вас остались еще какие-то вопросы, я могу на них ответить.

Вопросов, на самом деле, было множество, и пока я выбирал, какой из них стоит задать в первую очередь, к делу приступил Федор.

— Как построить идеальный билд? — выпалил он.

— Не такие вопросы, — сказал Соломон. — Идеального билда не существует, любой билд предназначен для решения определенных задач. Вы — начинающий маг огня, вот и качайтесь соответственно.

— К черту билды, — сказал я. Меня интересовали более общие вопросы. — На каком языке мы разговариваем?

— Я — на своем, вы — на своем, — сказал Соломон. — А Система делает так, чтобы мы понимали друг друга. Все игроки друг друга понимают.

— И как это все устроено?

— Продвинутые технологии неотличимы от магии, — сказал Соломон. — Примите это, как данность, и успокойтесь.

Больше всего мне мешают успокоиться люди, которые советуют мне успокоиться.

О чем я Соломону и сообщил.

— Вы не понимаете, что сейчас важно, а что нет, — сказал он. — И потому спрашиваете не о том. давайте я лучше сам вам расскажу.

— Хорошо, — согласился я.

— Система объединяет тысячи обитаемых миров, — сказал он. — Она постоянно расширяется, поглощая миры вроде вашего. Все всегда происходит по одному сценарию. Сначала — зомбиапокалипсис, с поправкой на особенности населяющего планету вида разумных существ. Это, так сказать, увертюра. Пролог. Демоверсия. Вы уже в Системе, и понимаете, как все это будет происходить, но вы еще не в Игре. Настоящая Игра начинается, когда первый из местных игроков прокачивается до сотого уровня. Тогда Система считает, что вы уже готовы вступить в основную часть Игры и открывает на вашей планете порталы, связывающие вас с другими мирами. С этого момента вы можете путешествовать по другим мирам, но и гости из других миров могут заглянуть к вам. И поскольку доступ к сети порталов стоит денег, а места, где их можно получить, появятся только вместе с порталами, то гости прибудут к вам первыми.

— Такие, как ты?

— Нет, — сказал он. — Не такие, как я. В первую очередь, это будут разведчики больших кланов, которые определят, чем тут можно поживиться. ну, а вместе с ними придут и охотники.

— И охотиться они будут не на местную живность, как я понимаю?

— Правильно. Охотиться они будут на местных игроков, — сказал Соломон. — Есть, конечно, любители пострелять экзотических зверюшек и повесить над камином очередную голову тигрокрыса или ракопаука, но основной мишенью будете вы.

— И насколько все плохо?

— По статистике, после открытия порталов вы потеряете от половины до трех четвертей уцелевшего на данный момент населения, — сказал Соломон. — Остальные вольются в Систему.

Много времени осмысление только что услышанного не заняло.

— То есть, нам конец? — уточнил я.

— Человечеству, такому, каким вы его знали, да, — сказал Соломон. — Но люди, как вид, обязательно уцелеют. Система любит многообразие.

И хотя сказано это было даже с некоей долей сочувствия, прозвучавшие слова все равно были похожи на приговор.