Книга: Физрук
Назад: ГЛАВА 16
Дальше: ГЛАВА 18

ГЛАВА 17

 

В деревню мы вернулись без всяких эксцессов, и там все тоже было благополучно, и за время нашего отсутствия зомби никого из знакомых не сожрали.
Приехали мы уже поздним вечером, так что дед Егор привычно дрых в домике для гостей, а Оксана с Зинаидой Петровной сидели на кухне и смотрели по телевизору концерт Стаса Михайлова в записи. Где теперь этот Стас Михайлов? Какую Лободу в овраге доедает?
Оксанка тут же бросилась на шею к мужу, а мы с Федором протиснулись мимо и скромно сели у стеночки.
Зинаида Петровна сурово поджала губы. Видимо, в этом противостоянии она болела не за нас.
— Ну как все прошло? — спросила Оксанка, вдоволь намилововшись.
— С переменным успехом, — сказал Кабан. — Что-то удалось сделать, что-то не удалось, что-то на потом отложили.
— Ничуть не удивлена, — сказала Зинаида Петровна. — Это вообще на тебя очень похоже — все на потом откладывать. Проводка в туалете полгода искрила, ты тоже говорил, что потом займешься…
— Зато Ленина видели, — сказал Кабан. — Он вам, Зинаида Петровна, сердечный привет передавал. Все вспоминал субботник, на котором вы вместе то бревно таскали.
— Не груби маме, — сказала Оксана.
Кабан сделал вид, что не понимает, о чем идет речь. Зинаида Петровна посоветовала дочери накормить мужа, да и нас заодно, сообщила, что у нее болит голова (ясно давая понять, что до нашего прихода она не болела) и отправилась почивать наверх.
Оксанка метнулась к холодильнику и микроволновке, а я пошел мыть руки. Когда я вернулся, на столе уже стояла еда. Не бог весть, какие разносолы, конечно, но для апокалипсиса пойдет.
Кабан разлил по стопарикам холодную водку.
— Ну, мужчины, — сказал он. — Вздрогнули.
Мы вздрогнули. Я закусил куском вареной колбасы, Федор запил соком. Кабану эта доза была, как слону дробина, он и занюхивать не стал.
— Так что там с квестом? — спросил Оксана. — Понимаю, что ты при маме не хотел говорить.
— Средней паршивости результат, — сказал Кабан, накладывая себе подогретого риса. — Думу зачистили под ноль, как положено, но там новые проблемы вылезли.
— Какие?
— Ленин восстал, — сказал Кабан. — В смысле, из мертвых.
— Какой еще Ленин? — не поняла Оксана.
— Тот самый Ленин, — сказал Кабан. — Который вечно живой. Не врали, значит, нам пионервожатые.
— Ты серьезно, что ли?
— Куда уж серьезнее, — сказал Кабан. — Пацаны не дадут соврать. Могучий старик оказался. Гнался за нами чуть ли не до третьего транспортного.
— На чем гнался?
— На броневике, — сказал Федор.
— Ребята, вы меня разыгрываете, что ли?
— А потом мы ему броневик ракетой подшибли, — сказал я. — Только тогда он и отстал.
— Василий, и ты туда же?
— Нет, правда, — сказал я.
Пока Кабан убеждал жену, что он над ней не подшучивает, за запах водки и звон стаканов из гостевого домика выполз дед Егор. Новость о возвращении Ильича его так возбудила, что он принял два стакана без закуси, а потом поинтересовался, не воскрес ли кто-нибудь еще.
Иосиф Виссарионович, например.
— По счастью, нет, — сказал Федор.
— Что б ты в том счастье понимал, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Такой бардак в стране, кто еще порядок наведет?
— Я бы на месте Ильича Сталина воскрешать не стал, даже если бы у меня была такая возможность, — сказал Федор. — Потому что зачем конкурентов-то плодить? А вот какого-нибудь Железного Феликса в качестве боевого миньона вполне можно было бы использовать.
— Ты Системе лишних идей не подавай, — попросил я. — Нам геморроя и так хватает.
— Думаю, она и без меня сообразит.
— А где, вы говорите, Ильич-то наш сейчас обретается, ек-макарек? — спросил дед Егор.
— Как и положено, в центре, — сказал Кабан. — А ты, дед, с какой целью интересуешься?
— Уж не хочешь ли ты к нему примкнуть по примеру Кельтузеда? — спросил Федор. Он вообще довольно часто говорил фразами, только ему одному понятными.
— Не знаю насчет ваших зедов, ек-макарек, — сказал дед Егор. — Но ежели Ильич опять мировую революцию учинять будет, я ему патрону стану подносить.
— Там, дед, и без тебя желающих полно, — сказал Кабан. — Еле ноги унесли.
— Потому что контра ты, — беззлобно сказал дед Егор. — Вот как есть контра, ек-макарек. Я б тебя по законам революционного времени вообще бы к стенке поставил без суда и следствия.
— Хорошо, что времена сейчас другие, — сказал Кабан. — Верхи не могут, низы не хотят, зомби жрут всех подряд и довольно чавкают. Вот такое у меня понимание момента.
— Ладно, утро вечера мудренее, ек-макарек, — сказал дед Егор, опорожнил еще один стакан и утопал к себе.
— Мы, пожалуй, тоже пойдем, — сказал Кабан, обнимая жену за талию.
— И я, — сказал Федор. — Спать уж больно охота.
Так я и остался на кухне один.
Набулькал себе еще стопарик, сделал бутерброд с колбасой. Водка никогда не делала мою жизнь прекрасней, но если выпить ее в достаточном количестве, то мне становилось все равно. Проблемы оставались моими проблемами, но уже не так волновали.
Правда, в этот раз я понял, что столько не выпью. Поэтому поставил нетронутый стопарик на стол, зажевал бутерброд и тоже пошел спать.
А утром случилась очередная фигня.
Но начиналось все неплохо. Дождавшись всеобщего пробуждения, Кабан объявил выходной и надумал учинить шашлык, благо, мяса у него было в избытке. Возражать никто не стал, только дед Егор пробубнил что-то про последние дни, рябчиков и ананасы, но помог наколоть дров, после чего занял наблюдательную позицию, уложив свою двустволку на траву рядом с собой.
Федор порывался развести огонь, но его не допустили из-за требований безопасности, и хозяин дома взялся за это сам. Я просто сидел в шезлонге, пил холодное пиво, наблюдал за такой привычной и такой, казалось бы, неуместной во времена апокалипсиса суетой. О прокачке, квестах и прочих неприятных вещах мы, по общему молчаливому согласию, решили сегодня не разговаривать. Ну, пока относительно трезвые, конечно, а дальше — как пойдет.
Ближе к четырем часам вечера, когда мясо уже было нанизано на шампуры, а мангал наполнился красными углями, я и заметил реверсивный след в небе.
Неизвестный летающий объект был маловат для самолета, не походил на него очертаниями, да и вообще, самолеты уже неделю, как не летают.
— Баллистическая ракета? — предположил Кабан, когда я обратил на НЛО всеобщее внимание.
— Супермен, — сказал я.
— Тони Старк, — сказал Федор.
— И куда только ПВО смотрит, ек-макарек, — высказался дед Егор.
— Да нет уже никакого ПВО, дед, — сказал Кабан. — Кстати, не знаю, что это за фигня, но она явно снижается.
— Не иначе, сюда летит, — выдал я самое мрачное из своих предчувствий, сунул ноги в ботинки и на всякий случай достал Клаву из инвентаря.
— Да кому мы нужны, — сказал Кабан, облачаясь в свою броню и беря в руки молот.
— Мальчики, вы серьезно? — спросила Оксана.
— Иди в дом, — сказал ей Кабан. Дед Егор клацнул затвором.
Если апокалипсис чему и научил нас за эти дни, то это было несколько нехитрых истин. Если видишь что-то необычное, не игнорируй это, вполне возможно, что оно пришло именно за тобой.
Ситуация в любой момент может стать еще хуже.
Все сюрпризы — неприятные.
Дна нет.
Непонятная летающая фигня снижалась, и стало ясно, что Федор оказался в своих предположениях ближе всех, потому что баллистической ракетой она точно не была, и плащ за его спиной не развевался, а трусов, надетых поверх трико, с такого расстояния все равно было не разглядеть.
Но это был, вне всякого сомнения, человек или что-то человекоподобное. Гуманоид был облачен в броню, издалека действительно похожую на костюм Железного человека, разве что чуть менее пафосно раскрашенный.
Летел он, действительно, к нам, но меня это уже не удивило. Что меня удивило, так это то, что не его счет не было никаких системных сообщений. Ни квестов, ни ивентов, ни прочей бодяги.
Хотя и на нежить этот парень тоже не тянул. разве что очень технически продвинутую нежить.
Он сел на лужайке типичным супергеройским приземлением, с падением на одно колено, резко выпрямился и небрежным жестом стащил с головы шлем, тут же сунув его себе под мышку.
Лицо у него было довольно смуглое, мужественное, со шрамом на подбородке, в общем, женщинам такие, как правило, нравятся. Волосы черные с едва пробивающейся сединой, подстрижены коротко.
— Добрый день, игроки, — сказал он на чистом русском языке.
— Он был добрый, — сказал Кабан, угрожающе перехватывая молот. — Пока ты не нарисовался. Ты кто такой вообще?
— Я — Соломон Рейн, — сказал пришелец с таким видом, будто это имя должно быть известно вообще всем.
— А, ну тогда другое дело, — сказал Кабан. — И какого черта ты делаешь на моей лужайке?
— Я тоже игрок, — сказал Соломон. — И я пришел сюда, потому что среди вас есть человек с очень редкими способностями. Я заберу его с собой и помогу ему стать могущественным, а потом вместе мы сокрушим врагов и его будет ждать великое будущее.
Забавно, но он не уточнил, каких именно врагов придется сокрушать. Что-то мне подсказывало, что это будут его враги, причем не какие-то абстрактные враги, а очень конкретные личности, о которых мы тут вообще ни сном, ни духом.
Тем не менее, Федор Сумкин погасил фаерболы в своих ладонях и, изобразив на лице гримасу мужественности, сделал шаг вперед.
— Что ж, я готов, — сказал он.
Соломон смерил его недоуменным взглядом.
— Среди вас, но не среди присутствующих на этой… лужайке, — сказал он. — Пусть те, кто скрываются в доме, тоже выйдут сюда.
— А то что? — спросил Кабан.
— А то я войду.
— Это будет не так просто, как ты думаешь, — сказал Кабан.
— Это будет гораздо легче, чем думаешь ты, — сказал Соломон. Он одарил Стаса долгим внимательным взглядом, а потом понимающе кивнул. — Родственники.
— Не суть, — сказал Кабан. — Никто не будем распоряжаться на моей земле.
— Я понимаю, что ваш мир попал в Систему совсем недавно, и вы еще не утратили иллюзию родственных связей, — сказал Соломон. — Но, как говорит один из ваших мертвых языков, хомо хомини люпус эст. Каждый сам за себя, и чем раньше вы это поймете, тем лучше.
— Тот язык не просто так вымер, — сказал Кабан.
— Дорога к личному могущество плохо совмещается с привязанностями, — сказал Соломон. — В Системе нет места ни для дружбы, ни для любви. Только деловое партнерство, которое, как правило, носит временный характер.
— Я с теми, кто мне не нравится, никаких дел не веду, — сказал Кабан.
— Так я и не к тебе, — резонно возразил Соломон.
— Ну так и пошел вон с моей лужайки.
Соломон сделал шаг вперед. Но не в сторону калитки, а по направлению к дому.
Кабан подскочил и ударил его молотом. Попытался ударить. Соломон с легкостью блокировал удар бронированной рукой, словно ему не боевым орудием попытались вломить, а прутиком погладили.
С ладоней Федора сорвались два фаерболла, которые расплескались по темной броне Соломона, не причинив ее владельцу никакого вреда. Дед Егор выпалил из винтовки, игрок даже не покачнулся и не посмотрел в его сторону.
К этому моменту я уже понимал, что дело наше гиблое но если друзья лезут в драку, ты, хочешь-не хочешь, а тоже должен вписаться.
Иначе что же ты за человек?
Увидев мою биту, Соломон только ухмыльнулся. Он не стал блокировать удар или уклоняться от него, явно полагаясь на свою броню.
В последний момент я успел нажать на камень, активирующий "призрачный клинок" и влепил пришельцу по ребрам.
Он охнул, роняя шлем. Полоска здоровья над его головой дернулась и просела. Немного, процентов на пять, не больше, но и это уже значило, что в принципе заковырять его можно.
Правда, он такой возможности не дал. Я едва успел отвести Клаву для нового замаха, как он пнул меня в грудь.
Бронированной, надо заметить, ногой.
Ощущения были такие, словно меня туда ударили боевым молотом Кабана, привязанным к его же "хаммеру". Я отлетел назад и плюхнулся на спину, перед глазами поплыл кровавый туман и я почувствовал, что вот-вот отключусь.
Уже почти без сознания, на одних только непонятно откуда взявшихся рефлексах, я выудил из инвентаря исцеляющее зелье и влил его в себя. На вкус оно "жигулевское" совсем не напоминало. Скорее, молочный коктейль напополам с уксусом.
Кровавый туман отступил, и я увидел, что Кабан тоже валяется на земле, метрах в пяти от своего молота, а Федор с дедом Егором медленно отступают к границам участка.
Соломон стоял на месте. Здоровье его уже было восстановлено до полного, он отшвырнул в сторону склянку, выполненную куда более изящно, чем моя.
— Я — Соломон Рейн, — повторил он. — Я вхожу в топ сто общего киллрейтинга Системы. Всей системы. Неужели вы думаете, что можете причинить мне хоть какой-нибудь вред? Неужели вы на самом деле думаете, что способны меня остановить?
— Ну, на одну бутылку мы тебя уже разорили, — сказал я.
Он посмотрел на меня. Такое впечатление, будто меня рентгеном просветили. Наверное, следователи НКВД такое же впечатление на своих собеседников производили.
Типа, вижу тебя насквозь и в грош тебя не ставлю. На меня с первого класса начальной школы так никто не смотрел.
Не то, чтобы наша классная руководительница какое-то отношение к НКВД имела…
Эта мысль оказалась тревожной. Не сама по себе, конечно, но она потянула из глубин подсознания какую-то другую мысль, а мозг упорно отказывался ее воспринимать. Ощущение было неприятное, как будто кто-то раскаленным гвоздем мне извилины распрямляет.
— Только потому что ты, неандерталец, всунул один из ультимативных боевых навыков Системы в эту низкоуровневую дубину, — сказал он. — Я не ожидал такой глупости даже от вашего отсталого мира, но больше я этой ошибки не повторю.
Выбежавшая из дома Оксана бросилась к лежащему Кабану, ее руки окутались золотистым свечением, и хитбар Стаса пополз вверх. Впрочем, то ли он был куда здоровее меня, то ли ударили его не так сильно, в красную зону его здоровье так и не упало.
Но откуда же взялся этот чертов Соломон и какой у него уровень, что он нас вот так запросто расшвырял?
— Давайте еще раз, — сказал Соломон устало. — Я не хочу драться. Я мог бы убить вас всех еще до того, как вы бы сумели сообразить, что происходит, но я предпочитаю не убивать без необходимости и договариваться по-хорошему. Или вам нужна еще одна попытка, чтобы понять?
— Пожалуй, что не нужна, — сказал я.
Дед Егор вскинул двустволку и выпалил Соломону в голову. Метров с пяти, что, в принципе, является убойной дистанцией даже для пистолета.
На мгновение вокруг Соломона вспыхнуло почти невидимое защитное поле. Оно подсветило его силуэт легким сиреневым цветом и поглотило весь входящий урон.
— Не стоит говорить за всех, ек-макарек, — сказал мне дед Егор. — Мне это было нужно.
— Теперь все? — спокойно осведомился Соломон. Хорошо хоть, мушку спилить не предложил.
— Все, — сказал дед Егор, перезаряжая ружье. — Таперича можно и поговорить, если ни у кого больше возражений нет.
Кабан покачал головой. Возражения у него, может, и были, но он чувствовал, что ситуация к ним не располагает. Я подумал, что из известных мне на данный момент личностей только Ильич мог бы этому типу аргументированно возразить, и то больших денег на исход этого боя я бы ставить не стал.
— Тогда пусть последний игрок выйдет из дома, — сказал Соломон.
Кабан сжал Оксанкину руку. Его жена робко улыбнулась в ответ.
— То есть, тебе нужна не она? — спросил Стас.
— Не она, — подтвердил Соломон.
По лицу Кабана расплылась довольная улыбка, которую он тщетно попытался скрыть от жены.

 

Назад: ГЛАВА 16
Дальше: ГЛАВА 18