ГЛАВА 44
Однажды утром Мара вышла за дверь и с удивлением поняла, что зима почти закончилась, весна на пороге. В воздухе пахло чем-то неуловимым, и солнце пригревало совсем ласково. Правда, по вечерам все еще дули ветра, принося с собой снежную пыль. Но на юге Симарии весна всегда ранняя, так что недолго оставалось ждать настоящего тепла.
Мара застыла, подставляя лицо под яркие лучи, зажмурилась. Неужели они пережили эту долгую зиму? Конечно, по календарю ей длиться еще две недели, но это такая мелочь. Зазеленеет сквер, город станет приветливым и светлым. А главное, они не выйдут больше на Тракт — будут жить с Бьярном в уютном доме, может быть, однажды сумеют накопить достаточно денег, чтобы выкупить его. Жаль только, Эрл не останется… Но в такое ясное утро даже расставание не казалось страшным. В конце концов, они всегда могут дойти до Фермаго, чтобы навестить мальчишку, Рейвена и познакомиться с Адель.
Одно омрачало радость Мары: убийцу так и не нашли. Расследование топталось на одном месте. Да какое там топталось… Загруженные ворохом новых дел, дознаватели едва успевали проверять те крупицы информации, которые удавалось заполучить. По большей части — ложные. Всем было ясно, что в деле замешан благородный, но без четких доказательств добраться до него оказалось невозможно.
Витор и старшие дознаватели тех станов, в чьих районах произошли прошлые убийства, время от времени встречались для обмена новостями. Мара иногда присутствовала на совещаниях и знала, что и на других участках расследование продвигается плохо. Кто-то наверху перекрывал все пути. Бесполезно даже пытаться.
Оставалась одна надежда… И как Мара ни успокаивала себя, похоже, только она с помощью Рейвена сумеет переломить ход следствия.
Ей было страшно, но она запрещала себя бояться. Только иногда, оставшись наедине с Рейвеном, задавала осторожные вопросы.
— Так этот яд… Ведь я от него не умру?
— Нет, Мара. Яд лестату нужен для того, чтобы подчинить жертву своей воле, сделать покорной. Но в случае со мной тебе не нужно бояться. Волнует другое. Никому еще не удавался обряд переноса сознания. Как ты объяснишь то, что тебе он удался?
— Ну, я кое-что придумала… — уклончиво отвечала Мара, на самом деле больше рассчитывая на удачу и на то, что дознавателям достаточно узнать имя убийцы, чтобы они не слишком интересовались, как именно некромантке удалось совершить обряд. Позже Мара посвятила в свой план Рейвена, и тот признал его годным.
Время от времени она ловила на себе внимательные взгляды Бьярна. Он чувствовал, что Мара что-то задумала, и не оставлял попыток ее разговорить.
— Что тебя мучает, моя девочка? — спрашивал он, когда они лежали рядом в темноте и их обнаженные тела касались друг друга.
Мара, заласканная, зацелованная, грелась в его руках, и оттого муки совести становились еще сильнее. Иногда почти совсем решалась — Бьярн поймет, он всегда понимает и поддерживает, — но не успевала набрать воздуха в грудь, как решимость пропадала. Не хотелось портить чудесный момент ссорами и слезами… Ругала себя трусихой.
Она и на самом деле жуткая трусиха, хотя никто этого не знает. В стане ее в шутку прозвали Железной Марой, ведь она, не моргнув глазом, берется за любые дела, никогда не жалуется. Разве что случай с убийствами девушек вывел бесстрашного помощника дознавателя из себя, так ведь с кем не бывает, она тоже человек. Только Мара понимала, что и шатунов успокаивать, и убитых воскрешать — это одно, а довериться до конца любимому человеку — другое. Она никак не могла перейти последнюю черту, разделяющую их. Бьярн терпеливо ждал, не говорил ни слова, и Мара понимала, что когда двое любят друг друга, то чего уж тут бояться, а все равно не могла… Вот и душу ему открыть до конца не может…
— Все хорошо, — говорила она всякий раз.
И засыпала, точно проваливалась в темную яму, шепча мысленно, будто заклинание: «Пусть и завтра никого не найдут. Пусть и завтра будет спокойный день».
Почти четыре недели продолжалось затишье. Дольше, чем обычно. Но потом это случилось вновь.
Мара, едва переступив порог, услышала, как сыплет ругательствами Витор. Переглянулась с Бьярном, вошедшим следом: «Неужели снова?»
— Алая хворь на голову этому мерзавцу! — вопил старший дознаватель, грохоча стулом. Была у начальника такая привычка — разволновавшись, он выдвигал стул и, видно, для придания большей значимости словам стучал его ножками по полу. — Скользкая тварь! И опять ведь выкрутится!
Мара и Бьярн осторожно, стараясь не привлекать к себе внимания, просочились в кабинет начальника. Холодок охватывал сердце Мары. Еще не поняв до конца, в чем дело, она уже знала, что нашли новую жертву.
— И снова на нашем участке! — горячился Витор. — Задушу своими руками гада, когда найду.
— Не ты один… — тихо сказал Бьярн.
— Мы будем выезжать на место? — тихо спросила Мара.
— А что, есть другие варианты? — Витор бросил на нее злобный взгляд, но, увидев побледневшее лицо, вдруг смягчился. — Мара, ты можешь остаться. Обойдемся одним Гарсом. Все равно толку не будет…
— Нет-нет… Я хочу поехать. Только вернусь ненадолго домой, кое-что взять.
— Что взять? — не понял Бьярн. — Давай сбегаю, я быстрее.
— Нет, мне нужно самой…
Мара почувствовала, как алеют щеки. Вот сколько времени она размышляла над тем, как все провернуть, а до конца не продумала. Если Бьярн пойдет с ней — все пропало. И понимала уже, что одну он ее ни за что не отпустит.
Витор махнул рукой:
— Давай тогда, только быстро.
Мара решила, что по дороге домой придумает, как поступить. Улучит пару секунд для того, чтобы остаться с Рейвеном наедине. Ох, как же страшно…
Забежала домой, стягивая на ходу перчатки. Рейвен поднялся навстречу из кресла. Посмотрел на лицо Мары и все сразу понял, кивнул.
— Бьярн… Наверху настойки живисила и кровяника, принеси, пожалуйста.
Она назвала первые попавшиеся только для того, чтобы отвлечь. Ей бы любые сгодились для ее плана. Бьярн нахмурился, но ни слова не сказал, отправился за настойками.
Мара зажала рот ладонями, тяжело дыша. Сердце билось о ребра. Так, надо собраться. У них полминуты на все…
Подошла к Рейвену и наклонила голову, отведя волосы от шеи.
— Так, да? Ну давай кусай…
Рейвен вместо этого погладил ее по щеке.
— Не бойся так, это совсем не больно. Необязательно в шею. Дай запястье.
Мара протянула ему ладонь. Рейвен взял ее руку в обе свои, тихонько сжал.
— Мара, один раз скажу, больше ты этого не услышишь… Не представляешь, как сладко ты пахнешь и как хочется тебя слопать! Теперь живи с этим!
Мара пнула вредную нечисть по ноге, понимая, что он пытается, как может, отвлечь ее от мрачных мыслей.
— Кусай уже!
Рейвен перевернул ее ладонь запястьем вверх, а потом легонько коснулся губами.
— Не бойся…
Только секунду, когда клыки Рейвена пронзали кожу, боль казалась острой, а потом тело наполнили необычайная легкость и нега. Тревога испарилась без следа.
— О, Рейвен… Как хорошо…
— Ах ты нечисть!!!
Бьярн вернулся в тот самый момент, когда Рейвен распрямился и вытирал с уголка губ кровь Мары. На Бьярна страшно было смотреть. Его лицо исказилось от ярости, рука сжала рукоятку кинжала.
Мара шагнула между ним и Рейвеном, едва удержавшись на ногах. Все цвета вдруг стали казаться слишком яркими, а звуки — слишком громкими. Все, чего ей хотелось, это лечь и протянуть обе руки Рейвену. Пусть продолжает, не останавливается… Это так приятно…
— Бьярн, нет… — собрав остатки воли, проговорила она. — Ты не понимаешь… Это последняя возможность отыскать убийцу!
На шум вышел сонный Эрл, с ужасом посмотрел на Бьярна с кинжалом в руке, на отца, вытирающего кровь с губ.
— Бьярн, ты опять?
Бьярн глухо застонал, с силой возвращая кинжал в ножны.
— Что происходит, Мара? Объяснишь?
Мара вместо ответа притулилась к Рейвену, махнула рукой: давай, мол, ты. У самой сил почти не осталось. Бьярн с плохо скрываемой злостью смотрел на то, как Рейвен придерживает Мару за талию, не давая упасть.
— Я объясню, — сказал Рейвен и строго посмотрел на Эрла: — А ну в комнату, и не выходи, пока не позову!
Он вслух пересказал план, давно продуманный ими. Если в крови у преемницы окажется яд лестата — обряд переноса сознания может сработать, и Мара увидит, кто убийца. Дознавателю она скажет, что решила попробовать новый экспериментальный настой на нескольких травах, открывать состав которого не имеет права — секрет изготовления принадлежит знакомому травнику.
Рейвен действительно достал из кармана флакон с зеленовато-желтоватой жидкостью.
— Вот, выпьешь перед обрядом для достоверности — специально приготовил. Это поможет тебе быстрее вывести яд и прийти в себя.
— Нет, — сказал Бьярн. — Нет, Мара. Я против.
— Не имеешь права!
— Имею!
— Кто ты такой, чтобы мне приказывать! Это моя жизнь! Это мое тело! Могу распоряжаться ими, как хочу!
Бьярн сжал губы. Молчал. Мара тоже упрямо закусила губу. И ведь знала, знала, что этим кончится, а все равно горько!
Она постаралась выпрямиться и направилась к двери. Голова туманилась, будто она осушила пару кружек крепкого эля. Только бы Витор не отправил ее домой! На улице, на свежем воздухе, стало чуть легче. Она сделала несколько глубоких вдохов и зашагала в сторону стана.
Бьярн догнал, пошел рядом. Когда она поскользнулась и едва не растянулась на земле, поймал, удержал, поправил плащ, съехавший на сторону.
— Глупая девчонка… Что же ты творишь с собой…
Мара подняла голову, но тут же отвернулась: невыносимо смотреть ему в глаза. Но кто-то обязан остановить убийц! Бьярн должен понять. Мара только надеялась, что после всего он от нее не отвернется…
Нашла его руку, сжала пальцы, но он не ответил.
