ГЛАВА 42

— То есть обычным способом вас убить нельзя? — нахмурил брови Бьярн. — Ты это хочешь сказать? Убийцы подумали, что вы мертвы, и ушли?

Рейвен нарочито медленно изобразил аплодисменты: мол, ну вот, ты сам все понял.

— Но за что? Мара подозревала, что за всем стоит наместник, но ведь у вас с ним был договор? Я не понимаю…

— Возможно, для того, чтобы понять, надо не перебивать, а внимательно слушать? — язвительно поинтересовался Рейвен. — Или я просто так здесь сижу? До всего дойдет очередь!

Маре и Бьярну ничего другого не оставалось, как только замолчать и приготовиться слушать дальше.

— Все началось в тот день, когда мы открыли Ивару тайну его происхождения. Мальчику исполнилось шестнадцать лет. Он всегда был несговорчивым, себялюбивым, не признавал авторитетов. Ни для кого не являлось секретом, что он, достигнув совершеннолетия, собирался покинуть Анхельм. У него были свои планы на жизнь… К сожалению, он еще не знал, что я не могу этого допустить. Ивар, как и каждый лестат, не должен покидать хутор для его же блага и блага всех нас.

Известие о том, что он нечеловек, потрясло Ивара. Долгое время он не мог прийти в себя. Злился, отказывался принимать настойку живисила, угрожал уйти. Каждый раз с трудом мы убеждали его остаться. Не хотелось доводить до того, чтобы запереть мальчика. Со временем мне показалось, что он смирился. Но произошло то, что нарушило хрупкое равновесие в его душе…

Наместник часто навещал нас. Едва ли это можно было считать дружеским визитом. Он чувствовал свою власть над нами, знал, что Анхельм целиком и полностью зависит от его милости. Думаю, ему нравилось это ощущение могущества, хотя он лицемерно называл себя нашим другом. Иногда привозил с собой приятелей из благородных, которых каким-то ветром занесло в забытый Всеединым Скир. Просил устроить для гостей охоту на шатунов, а после все заканчивалось застольем. Уезжал тоже не с пустыми руками. Ежемесячная дань в пятьдесят монет, видно, казалась ему недостаточной. Но мы молчали и терпели, другого выхода не было. Хотя я миллион раз пожалел о том, что открыл ему, кем жители Анхельма являются на самом деле…

Вот и в тот день он явился на хутор. Привез с собой хлыща из благородных. Тот хотел показаться дружелюбным: улыбался так, что я пожалел беднягу — как только челюсти не заболели. Господин Грир остерегался сообщать кому-либо нашу тайну, но сейчас не сдержался. Не знаю, как это вышло, видно, свою роль сыграла не одна кружка эля, ведь оба прибывших оказались сильно навеселе. Так или иначе, но благородный знал, кто мы такие, и пожелал с нами познакомиться.

— Впервые вижу разумную нечисть! — воскликнул благородный. — А что, правда, что девушки от вас без ума?

Это был неприятный разговор. Я отослал Эрла из дома, чтобы он не видел, как вынужден унижаться его отец.

— А что за яд? Покажи-ка мне свои зубки!

Я видел, как зажмурилась Адель, когда я вынужден был открыть рот и показать ему свои клыки. Я чувствовал себя как жеребец, которого продают на ярмарке, но ничего не мог поделать. От этих людей зависело будущее Анхельма.

— А что, если ты меня укусишь, смогу ли я стать таким, как ты?

— Нет, вы умрете, — ответил я.

Я не стал вдаваться в подробности, как именно и как скоро он умрет.

Мы накрыли стол, накормили и напоили гостей. Я видел, что гость затевает беседу то с одним лестатом, то с другим. Жители Анхельма вежливо, но неуклонно уходили от разговора. И в конце концов он нашел Ивара, который все это время угрюмо сидел в углу, сверля меня глазами. Я сделал ему знак «не говори с ним», однако мальчишка не послушался. Я видел, что они увлечены диалогом, и ничего не мог сделать. Судя по выражению лица благородного, тот был в восторге. Он то и дело хлопал Ивара по плечу. Я попросил Эрла незаметно послушать, о чем они говорят, но он оказался слишком мал, чтобы запомнить и правильно пересказать услышанное.

— Дяденька гость хвалит Ивара и говорит, что он таких еще не встречал. А еще говорит, нечего тебе сидеть в этом болоте, поехали со мной! А еще сказал: никто не должен тебе указывать, кем быть.

Из разговора мало что удалось понять, хотя я встревожился: гость звал Ивара поехать с ним, а неискушенный мальчишка мог согласиться и попасть в беду. Я решил, что глаз не спущу с него этой ночью, однако Ивар понимал, что я начеку, и усыпил мою бдительность. Господин Грир и его друг покинули нас следующим утром, а Ивар остался.

Прошли дни. Постепенно все успокоилось и забылось. И вот тогда, когда я перестал опасаться подвоха, Ивар пропал. Сбежал… Не знаю, оказалось ли это спонтанным решением, или тот негодяй из Благородных подсказал ему план. Не знаю, ждал ли он его где-то, или Ивар с того дня был предоставлен самому себе…

Ивар сбежал, а спустя какое-то время начались смерти девушек. Когда до Анхельма дошли слухи, я сразу понял, что убийства совершает лестат. Два прокола на шее, и жертва лишается крови и жизненной силы… Я не хотел верить, что это вина Ивара, но ничего другого в голову не приходило.

Визит наместника не заставил себя долго ждать. Он кричал, что мы предали его доверие, что мы поплатимся за содеянное… Я пытался, как мог, убедить его в том, что весь род не несет ответственности за действия одного мальчишки, сбившегося с пути. Я обещал сам найти его и наказать. Господин Грир сделал вид, что соглашается со мной. Как теперь понимаю, специально, чтобы мы успокоились и не вздумали покинуть Анхельм.

На следующий день нас пришли убивать. Не знаю, где наместник нанял этот сброд, но среди них я узнал некоторых местных жителей из тех, кто за лишнюю монету не погнушается самой грязной работы. Возглавлял их Горг. Знаю, его с наместником связывали какие-то мутные дела.

— Ну что, паря, — сказал он мне. — Молитесь своим богам, если у вас, нечисти, они есть. Мы вас убивать пришли.

Убить можно даже лестата, хоть это гораздо сложнее и дольше. Я испугался, что наместник надоумил их, как правильно это сделать. Но, к счастью, убивали нас как людей. Нескольких колющих ранений в живот и грудную клетку недостаточно. Недостаточно… Но очень больно. Особенно жаль было детей. Они не знали, что спустя несколько часов боль прекратится, а раны затянутся. Я совершил глупость. Я не хотел, чтобы Эрл пережил этот ужас. Перекинул его через ворота и приказал бежать в Скир. Я не знал, что его перехватят по дороге и изранят. Что он доберется до стен города и рухнет замертво… Как раз в этот день в Скире появились вы…

Когда жители Анхельма понемногу начали приходить в себя, я понял, что задерживаться надолго нельзя. В любое время наместник и его люди вернутся, чтобы проверить, полностью ли зачищен хутор. Мы переоделись и покинули свой дом навсегда. Я приказал всем пробираться в сторону Фермаго, пообещав Адель найти Эрла и догнать их по дороге.

Вот только сын бесследно пропал. Просто какое-то наваждение. Если учесть, что я вынужден был скрываться и никого не мог расспросить напрямую, слухи, дошедшие до меня, казались совершенно фантастическими. Ладно, я еще мог понять, почему заезжая некромантка сумела оживить погибшего мальчика, даже был рад, что все случилось именно так. Ведь спустя несколько часов Эрл ожил бы сам. Можно представить, какой это произвело бы переполох. Но куда потом исчезли некромантка, ее помощник и мой сын? До сих пор помню чувство отчаяния, охватившее меня. Я наблюдал за таверной, где они останавливались, надеясь, наверное, на чудо. И оно произошло. По счастливой случайности, служанка, которая хорошо знала мою семью, заметила меня. Чего мне стоило убедить бедную девушку, что я жив, а вовсе не стал призраком. В конце концов она поведала мне, что вечером израненную некромантку принес на руках ее напарник, а утром в номере не оказалось ни их, ни моего сына.

— Испарились! — всплеснула она руками.

Но я понимал: они догадались, что мальчику и им самим грозит гибель, и поспешили уйти.

С тех пор я гоняюсь за вами по всей Симарии. Бывшие жители Анхельма поселились в небольшом городке рядом с Фермаго, а я пообещал Адель, что не вернусь домой без сына.

Я почти нашел вас. Я догнал обоз Альфа, но, к сожалению, только тогда, когда он выехал из Корни-Кэша. Теперь я точно знал, что вы в столице и Эрл с вами, вот только найти мужчину, женщину и ребенка в таком огромном городе почти так же невозможно, как отыскать иголку в стоге сена. Однако я не терял надежды.

Но вот недавно в таверне я краем уха услышал, что в столице начались странные убийства девушек. Неужели Ивар добрался до Корни-Кэша и совсем потерял голову от безнаказанности? Лестаты убивают, чтобы жить, но никогда не истязают своих жертв.

Вчера вечером я пришел к стану, зная, что должен рассказать все об Иваре. Но в последний момент смелость мне изменила. Если узнают правду, то в опасности окажусь не только я, но и мой сын, и все лестаты, которые доверились мне.

В тот момент, когда я, одолеваемый сомнениями, пытался принять правильное решение, открылась дверь и появилась та, кого я уже отчаялся найти. Ты, Мара. На мгновение я подумал, что схожу с ума. Но вот я здесь. Теперь вы знаете всю историю. Решайте, как быть дальше.

Рейвен замолчал, и на какое-то время в комнате стало тихо, лишь потрескивали дрова в камине да ветер стучал в окно.

— Значит, это Ивар? — прошептала Мара.

Все просто, оказывается. Парнишка, который решил, что ему все сойдет с рук. Что ж, видно, сходство убитых девушек с Марой — простое совпадение.

— Ты понимаешь, что он должен будет умереть после всего, что сделал? — спросил Бьярн.

— Без суда и следствия, — скривился Рейвен.

Мара ощутила его боль. Как это ужасно — быть меньше, чем человек, не иметь ни прав, ни надежды стать услышанным.

— Если бы обвиняли Эрла, его бы ты тоже позволил убить, не сомневаясь ни секунды?

Бьярн побледнел. Рейвен, похоже, ударил его в самое больное место.

— Если ты останешься и поможешь отыскать убийцу, обещаю, смертный приговор ему вынесут, как человеку. В суде.

— Бьярн, ты не можешь этого обещать… — прошептала Мара, но Бьярн молчал, точно имел право так говорить.

— Согласен, — ответил Рейвен.

Протянул ладонь, и второй раз за это утро они скрепили договор рукопожатием.

Вернувшийся домой Эрл застал мирную картину. Рейвен, Мара и Бьярн сидели рядком на диване и пили дымящийся взвар из кружек, закусывая булочками.

— Эй, обжоры, а мне булочку оставили? — возмутился он, втискиваясь между Марой и отцом.

Обнял обоих, поцеловал. Бьярну показал язык.

— Прости меня, малыш, — вздохнул тот, понимая, что мальчик имеет право злиться.

— Ну ладно. Так и быть! Только не дерись больше!