Глава 18
Автомобиль, одолженный Левандовскому Бобой, – построенный на АМО кабриолет его собственной конструкции, – в два счета домчал Лизу и летчика до виллы «Ксения». Машина едва успела остановиться, а Лиза уже вбегала в дом, у входа столкнувшись с братом. – Где дядя?! – крикнула она. – Он здесь?!
Боба растерянно развел руками.
– Дядя? Он только что уехал…
– Куда?! Зачем?!
– Ему Павел позвонил из лаборатории, – объяснил Боба. – Что-то у них там случилось. Дядя засуетился и поспешил туда. Ты-то сама где пропадала? Уже за полночь, а от тебя ни слуху ни духу…
– Боба! – горестно упрекнула его Лиза, отмахиваясь от вопросов. – Ну, как же ты мог дядю отпустить?! Разве не знал, какие тут дела неладные творятся…
– А что я мог поделать? – раздраженно отозвался Борис. – Попробуй его удержать! Все вы тут сумасшедшими становитесь, как что случается! За ним даже машину прислали – шофера-то мы нынче отпустили… Он, пока ее ждал, все по дому бегал и кричал про какой-то коэффициент умножения… или размножения. А как машина прибыла, сел в нее и укатил.
– Машина?! Какая еще машина?!
– Кто ее знает… Какой-то лимузин. Я и разглядеть-то не успел – так быстро все произошло.
– Когда это было? – заторопила его Лиза. – Может, их еще удастся догнать?
– Да совсем недавно, как раз часы полночь пробили! Минут пять – десять назад, никак не больше!
– Евгений, скорее! – приказала Лиза. – Это проделки Бондаренко!
– Ну, если воскресенье будет еще безумнее субботы… – донеслись до нее слова Бобы, когда у Лизы за спиной захлопнулась дверь…
То, что летчик любил быструю езду, сейчас было очень кстати. Мотор гудел, разрывая покров сонной одури, окутавшей землю подобно непрозрачному туману. Лучи фар буравили ночь, вылавливая ошалевших мотыльков, тут же шлепавшихся на стекло серыми кляксами. Электрический свет убивал глубину, превращая встречные деревья в картонные декорации-негативы. Лиза, сидя рядом с напряженно всматривавшимся во тьму Левандовским, держала руку у лба, пытаясь хоть как-то прикрыться от ветра, который безжалостно трепал ее волосы, чуть не выдирая их с корнем.
Но даже при этой бешеной гонке настичь машину, которая увезла профессора Кудрявцева, никак не удавалось. Еще один поворот – и слева уже потянулся обсаженный кипарисами забор лаборатории, а пошедшая на подъем дорога по-прежнему оставалась пустынной.
– Евгений, что вы делаете! – воскликнула Лиза, когда они миновали проезд к воротам. – Вы поворот пропустили!
– А вы хотите попасть прямиком к ним в лапы? – отозвался летчик, не отрывая взгляда от дороги. – Нет уж, пусть думают, что это кто-то мимо проехал.
В полуверсте за лабораторией он остановился, развернул машину и осторожно поехал обратно, погасив фары и почти не давя на газ. Едва ли не наощупь отыскивая путь, автомобиль бесшумно прокатил мимо ворот. Чуть погодя Левандовский заглушил мотор.
– Что ж, попробуем найти дыру в заборе, о которой говорил ваш дядя, проникнем внутрь и ознакомимся с обстановкой, – сообщил он план действий.
Как ни пугала Лизу мысль о том, чтобы лезть безоружными к заговорщикам, занятым своей добычей, еще больше она боялась, что сейчас ее оставят одну, в темноте, караулить машину. Однако Левандовский даже не думал таким образом избавляться от спутницы – вероятно, усвоил в конце концов, что не надо спускать с нее глаз, чтобы она опять все не испортила непрошеным вмешательством.
Только проникнув в отыскавшуюся без труда дыру, Лиза сообразила, что преодолевать в потемках колючки, а может быть, и перемещаться по-пластунски ей придется в вечернем платье. Конечно, переодеваться совершенно не было времени, да Лиза и не предвидела такого приключения, но мысленно обругала себя за то, что в расстроенных чувствах побрела к морю вместо того, чтобы идти прямо домой. Хотя чего уж там… Если бы так случилось, то и гнаться за похитителями не пришлось бы – уж она бы сумела не выпустить дядю из дома. Но туфли – по крайней мере, туфли могла бы догадаться переобуть! И главное – зачем она опять встревает, кого собирается спасать, кому пытается доказать свою отвагу?
Ну, скинут Врангеля, провозгласят Барсова царем – жалко, что ли? Глядишь, она еще при нем фавориткой сделается! А дядя, уж наверное, и без ее помощи сумеет за себя постоять! Однако, упрекая себя за безрассудство, Лиза поняла, что вовсе не тревога за профессора погнала ее вниз со скалы – это был только предлог. На самом же деле ее поступками руководило смутное беспокойство, причиной которого служили нестыковки в словах Бондаренко. Или он прав и она продирается вперед по зарослям иглицы, сквозь чулки впивающейся ей в ноги, не для того, чтобы сорвать его планы, а потому, что ее тянет к этому человеку, тянет еще раз заглянуть в бездонные глубины его глаз?
Дорога, к счастью, оказалась несложной – следовало лишь миновать рощицу у нижнего конца огороженной территории, держа направление на огромное здание лаборатории, которое виднелось сквозь акации, как черный силуэт на фоне непонятного бледного сияния, словно позади здания располагался мощный источник света, заслоненный постройкой; это сияние позволяло разглядеть торчавшую из центра лаборатории небольшую башенку, похожую на беседку с тонкими колоннами и балюстрадой по периметру верхнего яруса.
Передвигаться удавалось, даже не слишком таясь, – концерт цикад, неподвластных божествам сна, к середине ночи достиг апогея. И хотя нервы до предела напрягались от их пулеметного стрекота, гремевшего чуть ли не над самым ухом подобно возгласам невидимых, но вездесущих часовых: «Я знаю! Ты здесь! Ты здесь!» – за ним никто бы не услышал осторожных шагов. Незамеченные, Лиза и Левандовский преодолели рощицу и приблизились к лаборатории.
Только тут стало ясно, что здание имеет форму, похожую на резервуар или огромную шайбу. Прижимаясь к его изгибающейся стене, выложенной стальными плитами, Лиза с летчиком двинулись на свет, и перед ними открылось фантастическое зрелище.
Широкую прогалину перед входом в здание занимал причудливый аппарат. Он стоял под уклоном к земле, опираясь на две массивные ноги с колесами и еще на одно колесо поменьше – в хвосте. Пожалуй, на этом его сходство с самолетом заканчивалось. В остальном же он выглядел как приплюснутый диск с фонарем застекленной кабины на приподнятом крае; у ее основания был открыт люк, от которого до земли спускался трап, а чуть выше люка глазами глубоководного чудища сияли два ярких прожектора, и исходившие из них конусы света словно бы служили для аппарата дополнительными опорами. Отражаясь от земли, свет рассеивался вокруг летательной диковины, окружая ее бледным ореолом и создавая то самое зарево, которое подсвечивало сзади лабораторию.
Лиза решила, что видит наяву обложку одного из тех макулатурных журнальчиков, которыми зачитывался Боба, – настолько инопланетным был вид этого аппарата. На мысль о его внеземном происхождении наводили и люди в блестящих костюмах химической защиты, возившиеся у подножия летающего блюдца.
– Евгений, что это?! – спросила Лиза, пожирая глазами невиданный механизм. – Оно летает, плавает или, может, перемещается силой воли?!
– Машина вертикального взлета… – произнес Левандовский отрешенно, будто зачарованный. – Вот, значит, для кого давали сигнал ракетой… Но откуда же она здесь взялась? Я слышал, что на «Фокке-Вульфе» конструируют что-то подобное, но чтобы англичане…
– А зачем они в этих костюмах? Там какие-то химические моторы?..
– Навряд ли… Да это же они за секретным оружием вашего дяди прилетели! Вот и «Пересвет» мой им не понадобился!
– Теперь понятно, почему Бондаренко на вас покушался! – шепотом воскликнула Лиза. – И никакая пуговица здесь ни при чем! Зинаида же наверняка рассчитывала привлечь вас к заговору, и он ждал, что она приведет вас на собрание! Он хотел убрать вас с дороги – и затем предложить свой аппарат! И в итоге добился своего! – простонала она, хватаясь за голову. – Он просто дьявол! Отовсюду выкрутится, из всего извлечет выгоду…
– А вы не фантазируете, Лиза? – спросил Левандовский. – Какая ему разница?
Лизе показалось, что в голове у нее что-то щелкнуло – будто наконец встали на место все кусочки головоломки. И вместе с тем, как замысел Бондаренко открылся ей во всей прозрачности, на нее накатил страх. Ей почудилось, что она проникла в мысли этого человека, слилась с ним, и они навсегда стали единым существом. Она дернулась, вырываясь из этого наваждения, опутывавшего ее липким коконом.
– Какие там фантазии! – прошептала она. – Он сам мне говорил, что в ближайшее время покинет страну! Все, не видать вашим заговорщикам бомбы – она улетит в Лондон! И для того же он профессора сюда приволок – на что ему бомба без того, кто умел бы с ней управляться! Надо что-то делать, Евгений! Поднимать авиацию или найти кого-то из людей Ужова – пусть те вмешаются, задержат их!
– Боюсь, что мы ничего не успеем… – пожал плечами летчик. – И кто нам поверит, если в кого ни ткни – все замешаны в заговор? Решат только, что мы хотим сорвать им операцию…
– Смотрите! – указала она, готовая кричать в полный голос. – А вот и сам Ужов! Я ему такое скажу, что…
– Перестаньте, Лиза! – попытался образумить ее Левандовский. – Ему лишь одно осталось – идти до конца! Не станет он вас слушать, вы только хуже себе сделаете!
– Пустите меня! – Лиза разве что не брыкалась, стараясь вырваться из стального кольца мужских рук. – Вам легко говорить, у вас здесь родных нет!
Внезапно обретя свободу, она рванулась вперед и чуть не пропахала носом землю, но кто-то подхватил ее, не дав свалиться, – и этим кем-то оказался все тот же Ковбасюк.
– Ба, какой приятный сюрприз! – проговорил он своим хамоватым голосом, поддерживая ее за локоть. – Лизавета Дмитриевна! И как это вас занесло в нашу глухомань?
Куда девался Левандовский? – недоумевала Лиза. Почему он не отбивает ее у этого прощелыги? Но летчик как сквозь землю провалился, а рядом с Тарасом уже стоял Бондаренко. Ковбасюк, мигом заткнувшись, отпустил Лизу и отступил в сторону.
– Итак, это опять вы! – прорычал бывший чекист. – Что за несносная привычка – вечно оказываться у меня на дороге!
– Да, это опять я! – парировала Лиза, под его тяжелым взглядом прижимаясь к железной стене. – А это опять вы?! Что за несносная привычка меня преследовать!
– Мне сейчас не до шуток! – рявкнул тот. – Кто с вами был, отвечайте!
– Никого! – решительно заявила Лиза. – Я одна!
– Елизавета Дмитриевна, – зловеще прошипел Бондаренко. – Я с вами церемониться не буду! Говорите, кто ваш спутник?!
– Не было у меня никакого сиу…
Он с размаху ударил ладонью ей по щеке. Сквозь заполнивший голову звон Лиза услышала, как Бондаренко говорит:
– Это вам для начала, а сейчас вы получите по-настоящему! – И он снова замахнулся, теперь уже левой рукой, перекинув трость в правую.
– Что здесь у вас такое?!
Рука Бондаренко повисла в воздухе. У него за спиной возник сам Ужов, в сумраке похожий на мальчика. Но, придавая вес его словам, над головой Ужова возвышались двое в мундирах с нашивками Особого отделения.
– Господин Ужов! – воскликнула Лиза. – Никодим Иванович! Не верьте ему! – ткнула она пальцем в Бондаренко. – Он служил в ЧК, а этот аппарат нужен ему для того, чтобы увезти бомбу за границу!
– Да что вы говорите, Елизавета Дмитриевна! – осклабился Бондаренко. – Какое у вас богатое воображение! Вам бы шпионские романы писать, а не в кино сниматься! Или это все ваша подруга Шахматова навыдумывала? Это наверняка проделки Шахматовой, – обратился он к Ужову. – Сдается мне, что она отчаянно старается расстроить наши планы. В прошлый раз не вышло – пожалуйста, новая попытка! Надо еще выяснить у мадемуазель Тургеневой, как она сюда попала и нет ли с ней сообщников.
Ужов, задрав голову, недоверчиво переводил взгляд с Лизы на Бондаренко и обратно.
– Как вы сюда попали? – наконец спросил он у Лизы.
– Я одна приехала! – повторила Лиза. – Мне брат дал машину. Она вон там стоит, у дыры в заборе! Не слушайте вы его, господин Ужов! Вот увидите – он улетит вместе с бомбой и оставит вас и ваших заговорщиков с носом!
– Все готово, можно грузить, – прогудел, перекрывая ее слова, новый голос.
Это было уже чересчур – во мраке перед Лизой предстала массивная фигура с большими круглыми глазами на темном черепе и с растопыренными ластами морской твари вместо рук. Схватившись за сердце, Лиза издала сдавленный крик. Привлеченное им чудовище шагнуло к Лизе, нависло над ней, сползающей на землю, засуетилось, сдирая с себя ласты и кожистый скальп со стеклянными буркалами – и взору явилось лицо Зенкевича.
Только тут Лиза сообразила, что безволосый скальп – это защитный шлем, а ласты – перчатки вроде мотоциклетных. Судорожно глотая ртом воздух, она проговорила:
– Павел! Нельзя же так врасплох… – и тут же, не успел еще пройти испуг, воскликнула: – Это вы звонили дяде?! Зачем вы его сюда вызвали?! Где он, что с ним?!
– Дяде? – переспросил Зенкевич сомнамбулически, приходя в полное замешательство. – Его здесь…
– Вот видите. – Бондаренко резко перебил Павла, оттеснив его в сторону, – она насочиняла черт знает что! Теперь заявляет, будто мы здесь держим ее дядю! А вам, Никодим Иванович, прекрасно известно, что профессора Кудрявцева с нами нет! Покажите мне его, и я тут же признаю, что все, в чем меня обвиняют, – правда!
– Куда же он уехал?! – напала на него Лиза, не желая сдаваться. – Кто за ним прислал машину?!
– Уж этого, – развел руками Бондаренко, – я, дражайшая госпожа Тургенева, никак не могу знать! Ну что ж, Павел, ведите! Показывайте ваши тайны природы! Посмотрим, что у вас там припасено – бомба, как считает Елизавета Дмитриевна, или что-то еще… Прошу вас, Никодим Иванович. Идемте, идемте, – окликнул он и Лизу. – Будет вам пища для новых выдумок!
Его приглашение подкрепил увесистый тычок кулаком в спину, полученный Лизой от Тараса.
