Глава 13

Маска

Увидев фарфоровые фигурки, Рэут едва не заплясал от радости.

– Дная, да ты не представляешь, какое сокровище добыла! – Старик перебирал статуэтки, рассматривал, доставал их из ящиков, расставлял на полу – так мальчик выстраивает оловянных солдатиков.

– Рэут, это, между прочим, живые люди. Будь с ними чуточку поуважительней, – потребовала я.

– Были живыми людьми, – отмахнулся от меня маг.

– А если бы среди них оказалась я, ты бы и меня поставил на полку?

– На самое видное место. И даже время от времени смахивал бы с тебя пыль.

– Рэут, время идёт, а я вернулась ни с чем. А весна – вот она, на пороге. Что мне делать?

– Ой, когда же ты поумнеешь? Как думаешь, зачем Гринан собирал эти фигурки?

– Кто их поймёт, этих сумасшедших? – Я откинулась на спинку кресла, глаза закрылись сами собой. Хотелось спать. Здесь было так спокойно, так хорошо. Я могла себе позволить отдохнуть – если что, Рэут поможет, поддержит, спасёт.

– Каждая коллекция – отражение мыслей своего создателя. По сути, коллекция – это то же самое произведение искусства, сложное, многогранное и прекрасное. Если одной картиной, к примеру, можно любоваться, то коллекция картин рассказывает некую историю, создаёт определённую атмосферу.

Судя по всему, Рэуту была понятна логика Гринана. Рэуту всегда всё понятно. Может быть, поэтому мне так спокойно рядом с ним, и я могу наконец-то отдохнуть. Хотя какой там отдых, на пороге весна, а я не добыла замену девушкам Таура.

– Рэут, – сказала я, не открывая глаз, – а время можно остановить?

– Разбей часы.

– И что, поможет?

– Нет.

– Но ведь…

– Дная, время придумали люди.

– Но ведь существует день и ночь, зима и лето…

– Существует движение, и всё.

Рэут хлопнул в ладоши, и я услышала песню. И тут же открыла глаза. Взявшись за руки, фигурки двигались в хороводе и пели.

– Что это? – Мне сделалось не по себе. Эти куклы выглядели совсем живыми.

– Они нужны были Гринану для какого-то ритуала.

– Какого? – Я перевела взгляд на Рэута и вздрогнула: он снова сменил возраст. Маг выглядел так же, как при встрече с Белой госпожой.

– Рэут, какой ты настоящий? – снова вырвалось у меня.

– Разве это важно? – Он посмотрел на меня, и мне сделалось не по себе, столько силы было в его драконьих глазах.

– Просто ответь!

– Я не знаю.

– Как это?

– А вот так. Я очнулся на дороге шесть лет назад, не зная о себе ровным счётом ничего.

– И как ты выглядел?

– О, Дная, это самое интересное. На мне живого места не было. Я был весь в крови, кожа на мне висела лоскутами, ран было столько, что не сосчитать. Я не помнил, кто я, куда направляюсь, знал только своё имя. Но оно в итоге ничем мне не помогло.

– Рэут ведь на языке эльфов означает – Игрок?

– Верно.

– Ты уверен, что это твоё настоящее имя?

– Или сущность, прозвище, какая разница?

– И что было дальше?

– Я бы, наверное, умер там же на дороге, если бы мне не помог бродячий маг. Так что у меня перед вашим племенем должок. И я плачу его, заботясь о тебе.

– А когда ты пришёл в себя, когда зажили раны…

– Дная, я очень часто меняю облик. Всё зависит от магической силы. Чем больше рядом источник силы или чем больше её во мне, тем я моложе. Кроме того, я могу менять возраст по своему усмотрению. Меняясь внешне, я меняюсь и эмоционально. Я всегда разный. Остаётся признать только одно – возраста у меня нет, прошлого тоже. Если возникает необходимость принять бой, я, видимо подсознательно, избираю для этого самый выгодный образ – становлюсь сильным мужчиной. Когда я на виду, то старательно поддерживаю личину сварливого, мерзкого старикашки. Мне нравится им быть.

– Почему?

– Так легче жить.

– Это когда тебя все на дух не переносят?

– Ну да, зато и всерьёз не воспринимают, скажем, как угрозу. Например, Рюк. Я для него лишь старый брюзга.

– Ты говорил, когда ты на виду… Но я же тебя вижу сейчас.

– Дная, ты исключение.

– Почему? – вырвалось у меня.

Рэут посмотрел на меня так, словно впервые задал себе тот же вопрос. Его глаза на мгновение вспыхнули и снова погасли. Этот мимолётный огонь в глазах почему-то заставил меня по-иному взглянуть на Рэута. Я словно впервые увидела этого человека. И невольно залюбовалась им.

– Ты опять думаешь не о том, – сказал Рэут.

– А о чём я должна думать? – Я покраснела, хотя для этого не было никаких причин. Ведь я смотрела на него так же, как человек смотрит на красивую картину.

– Ты должна думать о том, что, если я сменил облик без какой-либо значимой причины, значит, рядом огромный источник магической силы.

– Фигурки!

– Именно! Уж не знаю, что там задумал Гринан, но он создал настолько мощную штуку, что меня просто распирает от восторга. Дорого я отдал бы, чтобы взглянуть на завершающую стадию задуманного Гринаном. Уверен, это было бы нечто грандиозное!

– И всё-таки ты по-настоящему мерзкий старикашка, – буркнула я. – Если бы оно было завершено, я бы плясала вместе с остальными. Я и так до сих пор плююсь кровью.

– А это потому, что ты отвлеклась на мальчишку, на глупые поцелуйчики. Забыла, что ты маг. Вот и получила!

Я мысленно отругала себя за то, что рассказала Рэуту всё до мельчайших подробностей. Ну почти всё, кое-что я оставила про запас.

– Маг всегда должен помнить, кто он. Вот я помню, – продолжал Рэут, – а потому прежде всего меня занимает вопрос, как бы эта штука работала и зачем. А ты должна вдвойне быть начеку, ведь ты бродячий маг. Ты не должна ошибаться. Привязанности, чувства – для вас это непозволительная роскошь. Если уж ты назвалась бродячим магом…

– Но моя мать смогла!

– Смогла что?

– Побороть Проклятие Пути. Значит, это возможно!

– Всё возможно, Дная! Абсолютно всё! Ограничений не существует! – совершенно серьёзно сказал Рэут и погладил по голове одну из фигурок, та не обратила на это никакого внимания, продолжая свой танец. – Вопрос цены. За всё нужно платить, девочка. Вот мне лично интересно, какую цену заплатила твоя мать за то, чтобы побороть Проклятие, или какую цену заплатил твой отец, чтобы удержать любимую рядом с собой? Это очень важный вопрос.

Неожиданно у меня страшно разболелась голова.

– Плохо? – участливо поинтересовался Рэут.

Я посмотрела на него и почувствовала, как всё плывёт перед глазами. Мне показалось, что я схожу с ума. Резкая боль обожгла мой лоб трижды. Я схватилась за голову и заплакала. Боль вернула мне возможность мыслить здраво, но напомнила, что время неумолимо, я больше никогда не смогу стать прежней. Рэут обнял меня, успокаивая. Он поцеловал меня в лоб, и боль ушла. Мне было очень хорошо рядом с ним, вот только его облик несколько смущал меня.

– Спасибо, – пробормотала я, отодвигаясь. – Не мог бы ты вновь стать прежним?

– Почему?

Я покраснела:

– Непривычно видеть тебя таким.

– Нравлюсь? – ехидно заявил Рэут, но облик сменил, вновь став стариком.

– Всё равно спасибо.

– Не благодари. Забирая твою боль, я взял и твою силу. Вот что, собственно, делают те, кто нас утешают, – забирают возможность стать сильнее, становясь сильнее сами. У обычных людей это работает точно так же. Те, которые способны сострадать и помогать, всегда сильнее. Так что не благодари.

– Таур тоже говорил, что боль – это сила.

– Тебе пора выбросить его из головы, – сказал маг сердито.

– В таком виде легче поучать, да? – усмехнулась я.

– Ну да, поэтому этот образ мне и нравится. Кроме того, и тебе так легче общаться со мной. Верно ведь? А скажи я это в облике молодого мужчины, ты, чего доброго, решила бы, что я тебя ревную. Как Вик, – не удержался Рэут от колкости.

– Прекрати! Иначе ничего не буду больше тебе рассказывать!

– Но мы ушли от главного, – не обратил на мою злость внимания Рэут, – Гринан собирал фигурки, чтобы провести ритуал. Я предполагаю, он собирался продлить свою жизнь. Вряд ли такой мерзкий тип был страстно влюблён. Денег у Гринана тоже было предостаточно. А власть с таким войском не больно-то захватишь.

– Но у Гринана были слуги, которые как по волшебству испарились, когда мы превратили их хозяина в куклу.

– Вы их искали?

– Нет.

– А стоило. Ответ на то, что с ними стало, возможно, дал бы нам подсказку. Впрочем, неважно. Источник силы у нас. Сны, присланные Тауром, могут уходить. Лени будут охранять фарфоровые куклы. Просто идеальная картина – маленькая девочка, спящая среди танцующих кукол.

– И жуткая. – Я в задумчивости смотрела на фигурки. – Рэут, ты заметил, – шепнула я ему, точно нас кто-то мог подслушать, – у фигурок нет тени.

– А ведь верно! Верно! – Старик снова засмеялся.

– И ещё. Я, кажется, видела его и её. – Я указала на две фигурки. – Они стояли в толпе зрителей, когда мы репетировали перед выступлением…

– Вот и ответ, Дная. Гринан не просто превращал людей в фарфоровые фигурки, он порабощал их тени.

– Но разве тени могут жить отдельно?

– Оторванные тени почти не отличаются от людей. Но без определённой подпитки они очень быстро исчезают. Их нужно поддерживать постоянно. В магии игра с тенями очень распространена, в мире много людей, которых лишили тени и не превращая в фарфоровую игрушку.

– И что происходит с теми, у кого забрали тень?

– Человек, лишённый тени, должен найти опору, иначе долго не протянет.

– Поясни.

– Опора – это любовь, призвание, стремление к чему-либо. Если у тебя нет тени, то её должно что-то заменить. Во многих любовных приворотах человека просто лишают тени и вместо неё дают видимость чувства. Человек бы и готов поверить, что чувство ненастоящее, но не может, иначе лишается опоры. Если этого не происходит, он погибает. Быстро теряет волю к жизни. Но, поверь мне, таких не так уж много, все боятся смерти. Жажда жизни перебивает всё, кроме Проклятия Пути. Ветреные братья, к примеру, не забирают тени девушек, как и их самих, но они отбирают сны, мечты, чувства. Если у такой девушки отобрать ещё и тень, она сразу погибнет. Люди без тени часто уходят в Безликие. Девушки Ветреных братьев не исключения. Именно поэтому в легендах часто говорится, что девушки, полюбившие Ветреных братьев, пропадают навсегда. Иногда Безликие сами ищут людей без тени, рассылая гонцов по деревням. Безликим постоянно нужен приток новых людей.

Я вздрогнула, вспомнив Безликих. Люди с закрытыми ото всех лицами, без имён и прошлого. То ли монахи, то ли солдаты. Отношение в народе к ним тоже двоякое. Когда нужно, именно Безликие первыми встают на защиту королевства, но вместо благодарности люди испытывают перед ними ужас. Безликие безжалостны: если угроза придёт изнутри страны, они искоренят её, не щадя никого на своём пути. Зачистки во время эпидемий или нашествия вампиров тоже доверяют им. Безликие уничтожают всё в заражённой местности и всех без разбору, а потом и самих себя. Безликих можно нанять, доверив им опасное поручение. Но заплатить за это придётся не деньгами, а частью своего прошлого – воспоминаниями и чувствами. Потому что Безликие поклоняются Пустоте. Ей они и отдадут свою добычу, как когда-то отдали самих себя целиком.

– Из тебя бы вышел хороший Безликий, – вдруг сказала я Рэуту, запоздало спохватившись, что тот может обидеться.

Маг вздрогнул и очень серьёзно ответил:

– Я думал об этом. Возможно, так оно и есть, Дная. Это объясняет, почему я ничего не помню о себе. Но тогда я один из жрецов, потому что никто не замечал за обычными Безликими магических способностей, а также того, чтобы они меняли свой возраст.

– Жрецов никто и никогда не видел.

– Да, и это порождает множество слухов. Не так ли?

– Так.

– Очень выгодная позиция – оставаться невидимыми и наблюдать. Но почему, если я один из жрецов, меня никто не ищет? Ведь я не прячусь. Я на самом виду. Всегда. Кто не знает мага Рэута? Возможно ли такое?

– Если только тебя не изгнали, – предположила я.

– Если только меня не изгнали, – кивнул Рэут. – Но тогда, милая Дная, тебе нужно хватать сестру и бежать из этого дома. Потому что тогда я самое страшное чудовище на свете.

– Ты и так самое страшное чудовище на свете, Рэут. Видел бы ты себя глазами бедных магов, решивших пройти Испытание, – пожала я плечами. – Кроме того, куда мне бежать? Меня и так окружают одни чудовища. Давай уже защитим Лени от одного из них, а вечером отправимся за город, там сегодня труппа Брыня выступает. Но сначала мне нужно тебе кое-что отдать. – Я достала из сумки и протянула Рэуту фигурку снежного дракона.

Маг взял статуэтку очень осторожно и вновь сменил облик на более молодой. Рэут глядел на дракона со смесью нежности и грусти. Он гладил его по чешуе. И мне вдруг показалось, что мужчина вот-вот заплачет. Мне захотелось обнять его. Если бы Рэут в этот момент был стариком, я бы так и сделала. Но он был слишком красив, чтобы его жалеть.

– Дракон был у Гринана? – наконец спросил меня маг.

– Нет. – И я рассказала Рэуту о том, что было после того, как мы покинули замок коллекционера.

– Так значит, тот, кого ты называешь Древним, знает меня?

– Да, но подробностями он со мной не поделился.

– И ты принесла ему короля противника?

– Да.

– Мне это не нравится, – сказал Рэут. – Но дело сделано, ничего уже не изменишь.

Рэут ещё раз погладил дракона.

– Ты сегодня выйдешь на сцену? – спросил он вдруг.

– Вряд ли.

– А я бы не против посмотреть, как ты играешь. Доставь радость старику. Гринан, говорят, отлично разбирался в актёрах. Если он тебя хвалил, это очень высокая оценка.

– Хорошо, я спрошу у Брыня. – Мне в голову пришла одна занятная мысль, и я, вздохнув, встала из кресла. – А пока мне нужно кое-что уладить.

Брынь был не против того, чтобы я вновь примерила на себя костюм Хаты. Несмотря на все злоключения у Гринана, старик был в хорошем расположении духа. Разве что не парил над землёй. Ещё бы, это же я, в качестве извинения, выпросила у Рюка позволение для труппы выступить на Королевской площади Великого города. Такой чести удостаивались немногие. Старик был уверен, что игру его труппы оценит сам король. И не важно, что короля не видели на людях уже долгие годы, потому как он настолько был стар, что не покидал постели. Брынь всё равно верил, что король подойдёт к окну и посмотрит на нас. Мне пришлось за это разрешение отдать главному королевскому магу пару живых книг, добытых мною в развалинах библиотеки эльфов. От библиотеки мало чего осталось. Она являла собой печальное зрелище. Клетки, забитые рассохшимися или покрытыми плесенью томами. Лишь немногие из них сохранились, но все они сошли с ума от сотен лет одиночества. Я подумала, что, возможно, и хорошо, что утерян секрет оживления книг. Ведь тогда даже самые обычные библиотеки превратились бы в настоящие тюрьмы. Книга нуждается в постоянном общении не меньше нас, людей. А мы их выставляем на полки и забываем.

– Скорее, скорее, – торопил меня Брынь, – беги к Риу за костюмом. А я предупрежу Вика.

Торопливо напялив костюм и скрыв лицо под маской, я выскочила на сцену. Толпа свистела и хлопала, я попыталась рассмотреть среди зрителей Рэута и, кажется, заметила его у самой сцены. Сегодня я собиралась играть для него и только для него. Меня распирало от счастья, но, обернувшись к своему партнёру, играющему Рута, я замерла. Вик стоял на сцене без маски. И прежде чем я успела что-то предпринять, подал свою реплику. Зрители стихли. Игра началась. Останавливать её было поздно.

«Чего ты добиваешься?!» – хотелось закричать мне. Но вместо этого неожиданно даже для самой себя я сняла маску и кинула её Брыню, который был в этот момент таким бледным, словно его покрыли мелом. И, снова повернувшись к Вику-Руту, рассмеялась в ответ на его улыбку. Как же я ненавидела Вика в этот момент! Но и без защиты оставить не могла. Он был моим другом. И он любил меня, хотя его любовь приносила мне больше неприятностей, чем радости. Хотя нет, радости она мне совсем не приносила. И всё же это была любовь, и я была благодарна парню за то, что он меня любит. Это такая редкость.

«Вик, Вик, ты болван», – подумала я уже почти беззлобно и надкусила ярко-красное яблоко, оказавшееся вдруг ужасно кислым. Брызнул сок. Скулы свело. Но я всё равно призывно засмеялась. И, смеясь, приняла на себя всю тяжесть удара. Как тогда у Гринана. Только вот в замке коллекционера я была значительно сильнее. И с момента того удара не смогла восстановиться полностью. Рэут прав: у этого города есть тень, очень мощная тень. И открывать перед ней лицо на сцене – это полное безумие. Приняв удар на себя, в одно мгновение я стала Хатой. Ветреной простушкой, героиней сказок и анекдотов. Настолько реальной для людей, что почти уже была членом их семьи. И когда губы Рута коснулись моих, я почувствовала торжество. Замысел удался. Он мой, только мой! Я убегала за кулисы обнимая и целуя Рута.

– Ты мой, – шептала я ему.

– Твой навсегда, Дная. Твой.

– Кто это Дная? – спросила я ревниво и снова засмеялась. – Посмотри внимательно, я Хата. Твоя Хата. Ну, поцелуй меня ещё разок, женишок.

– Что ты наделал, мальчишка? – закричал какой-то толстяк. – Что ты наделал?

Появился злой старик. Отшвырнул от меня Рута, тот поднялся, но, получив новый удар, упал на землю. Я, крича, стукнула старика по спине корзиной. Яблоки покатились по земле. Страшный старик схватил меня за руку, я хотела вырваться, но вместо этого мои глаза вдруг сами собой закрылись, и, ощутив лишь одно желание – спать, я повалилась на землю рядом с Рутом и яблоками.