9

Пластическая хирургия

Я сижу, сжав лицо обеими руками, чтобы не развалилось, ну или так это кажется со стороны. Я осознаю, что вокруг меня люди, их возмущенные вздохи говорят о том, что дело плохо. Точно знаю. Кровь течет сквозь мои пальцы и равномерно капает на деревянный пол паба.

Хобо и я были когда-то друзьями, с тех пор прошло уже несколько лет. Ему не понравилось, что я клянчил у него бабло и ныл о том, как мне хреново.

– Не лезь ко мне, Брай, твою мать, предупреждаю, мужик!

Да, он предупреждал. Я никогда не воспринимал Хобо серьезно. Всегда думал, что он немного позер и воображала, раз ошивается среди этих психов. В такой компании, впрочем, недолго и самому двинуться умом. Он оказался гораздо более решительным, чем я полагал. Что ж, я ошибся, и осознание этого мучило едва ли не сильнее, чем боль от рассеченной щеки. А мои клетки, мои чертовы больные, лишенные джанка клетки ныли совсем уж нестерпимо. Эту неделю я рубился под герой по полной программе. Слегка заебало. Мне требовалось вычеркнуть все нахер. Абсолютно все.

Для этого потребовалось одно широкое движение кружкой. Одно движение, и вот я уже сжимаю свое лицо, а Хобо, оправдываясь, кричит о ебаных джанки-попрошайках и отваливает от стойки, когда вскипает коллективное негодование:

– Это вообще ни в какие ворота…

– Парень ни к кому не лез…

Хобо ретировался. Я не испытывал обиды, не лелеял планов мести. По крайней мере, пока; сейчас есть дела поважнее. В первую очередь надо слезть с иглы. Пусть Хобо думает, что я им одержим, что вынашиваю возмездие… это все божественная кара за Слепака, и если так, то я еще легко отделался. Я заслуживаю страдания…

Почему же она ушла?

Она ушла по той же причине, по которой тебе засветили по морде кружкой, дружище, – различные проявления одной и той же причины, а именно что ты…

Кто-то обтирает мое лицо носовым платком.

– Лучше отвести его в больницу, тут надо зашивать.

Женский голос. Я могу видеть, по крайней мере одним глазом. Не так, как бедный Сле… Нет.

Готический ангел милосердия, черные волосы, черные глаза, белое лицо… это может быть любая старая пьянь из «Сити-кафе»…

Я бреду по улице с ней и еще несколькими людьми, но осознаю только ее присутствие, боль во всем теле и жалящий воздух на моем лице. Господи, рана теперь чертовски болит.

– У тебя акцент Глазго? – спросил я эту милосердную готическую богиню.

И тут на ее лацкане я увидел значок с серпом и молотом. Готка-сталинистка. Та самая, которая меня отшила. Та самая, которая дала Денизу, надеясь обратить его в гетеросексуальную веру.

– Я из Эйршира, – ответила она.

– Как там Бёрнс сказал об Эйре… мол, гораздо выше всех столиц по красоте своих девиц.

– Я из Солткоутса, а не из Эйра.

– Солткоутс… «Метро». Хороший клуб. Но больше там вроде бы ничего хорошего и нет, верно?

– Да неужто? А ты-то откуда родом?

– Мьюрхаус.

– Ха! Чья бы корова мычала.

– Послушай, из дома моего отца открывается панорамный вид на залив и Файф. Через дорогу есть площадка для игры в гольф, а в пятнадцати минутах ходьбы отличный пляж. А еще неплохо укомплектованная районная библиотека, особенно отдел с биографиями знаменитых…

Потекло еще больше крови.

– Ш-ш-ш-ш, – сказала она, – ты растягиваешь рану.

Становилось все больнее. Господи, как болит.

– Отлично! – воскликнул парень в травмпункте. – Это означает, что нервы не повреждены. На самом деле рана довольно неглубокая. Понадобится наложить всего-то восемь швов.

Он меня зашил. Восемь ничтожных швов. Все-таки первое впечатление оказалось верным: Хобо – слащавая жеманная размазня. Восемь швов. Я нервно засмеялся.

– Восемь швов.

Я храбрился, когда мне накладывали швы. На моей щеке они смотрелись довольно прикольно. Если повезет, рассосутся не до конца. Моему пустому невыразительному лицу нужно чуть-чуть характера. Шрам становится предметом обсуждения. Люди будут думать, что я крутой. В порядке вещей для Юла Бриннера сказать в «Великолепной семерке»: «Вот тот парень, из-за которого у него шрамы, это о нем тебе надо беспокоиться», – он никогда не пил в «Стрелке», говнюк.

Готка сказала мне, что ее зовут Олли.

– Как в Стэне и Олли? – спросил я.

– О, это очень клево. Никто никогда раньше об этом даже не думал, – сказала она с сарказмом. – На самом деле это сокращение от Оливии, – терпеливо объясняла она. – Единственная знаменитая Оливия – это Оливия Ньютон-Джон, а я ее ненавижу. Так что Олли.

Я мог ее понять. Совсем дерьмово, наверно, быть готкой и ассоциироваться с Миссис Нейтронной Бомбой.

– Что насчет Оливии Де Хэвиленд? – не отступал я.

– Кто?

– Была такая кинозвезда.

– Небось до моего рождения.

– И моего тоже. Просто мой старик ее обожал. Раньше говорил, что моя мать ну вылитая она.

Я заметил скуку, облачком промелькнувшую на ее лице. Почему же она помогла мне?

– Да, спасибо, что помогла мне, – сказал я.

– Хобо сволочуга. Ненавижу эту кодлу. Форрестера и всю его свору. Ты слышал, что Форрестер изнасиловал Лиз Гамильтон? Он, блядь, изнасиловал ее! – прошипела она.

Олли ненавидела человека, бывшего приятелем другого человека, напавшего на меня.

– Послушай, ты знаешь кого-нибудь, кто может достать немного транков?

– Не-а! Я ни за что их не коснусь!

Мне все-таки требовалось немного для расслабона.

– Можно я от тебя позвоню?

Мы пошли к ней, и я лег на кровать, натянутый как струна. Я пытался позвонить Ронни, но он куда-то испарился. Его мать не видела его несколько недель и казалась полностью равнодушной к его возможному местопребыванию.

Олли в конце концов выцепила чувака по имени Пол, который привез мне валиума. Я проглотил несколько таблеток, затем дунул шмали. Пол ушел, а мы с Олли отправились в постель. Потрахаться не получилось, очень уж мне было хреново. У меня была эрекция, но мысль о наших телах, соединенных вместе, ужасала. Я подождал, пока Олли не заснет, и подрочил над ней, выплеснув малафью у ее спины.

На следующее утро мы неплохо поеблись. Все-таки клево заниматься сексом. Тело у нее было кожа да кости, а это своего рода терапия. Весь организм включается. Днем мы сделали это сбоку на диване, так что я мог наблюдать за результатами футбольных матчей, появлявшихся на видеодисплее. Я был счастлив.

5:40

ПРЕМ Манчестер-Сити 1 Ноттингем-Форест 0

Д2 Болтон 3 Джиллингем 1

– О, это чудесно, крошка… по-настоящему охуительно прекрасно…

Д1 Ньюкасл 4 Портсмут 1

ШД1 Кауденбиф 0 Рейф-Роверс 4

Д3 Барнет 2 Колчестер 2

ШПЛ Абердин 6 (Шесть)*

– Ох, детка… я кончаю… кончаю!.. – начал вопить я.

– Подожди, подожди… – извивалась и дергалась она.

5:41

ШПЛ Абердин (шесть) Харт оф Мидлотиан 2

– Да, сладкая! Да! Господи боже, я не могу больше сдерживаться…

– АААААХХХХ, БРАЙАН, Я КОНЧАЮ… О БОЖЕ!

Д2 Оксфорд Юнайтед 2 Бристоль-Сити 1

ПРЕМ Уимблдон 1 Тотнем Хотспур 1

ПРЕМ Челси 2 Эвертон 1

– Я буду держать темп, крошка, и ты снова придешь в ту же гавань.

– О господи, Брайан, не останавливайся.

– Зови меня просто Брай, малышка, это все очень просто…

5:42

ШД2 Арброт 3 Стенхаусмьюр 0

Д2 Саутенд Юнайтед 0 Йорк-Сити 0

…для Брая. Когда я разгонюсь, то могу трахаться всю ночь…

ШПЛ Хиберниан 3*

…оох ООХ ООООХХХ ОООХХХХ

ШПЛ Хиберниан 3 Сент-Джонстон 1.

…ААААРРРРХХХХ!!! НУ ТЫ И ЕБАРЬ!

Господи, лед тронулся. Как же это было хорошо! Слава, слава Хи-биз.

Этим вечером мы взяли китайской еды навынос и смотрели игровые шоу по ящику. Это было то, что мне нужно. Релаксация.

Что мне нужно.

А что нужно ей?

Она заботилась обо мне. Доброта – это все, что мне требовалось. А что она с этого имела? Наверно, некоторые люди по сути своей хорошие и добрые. Я подумал о ней и о Денизе. О том случае, когда она меня отшила.

– Почему ты меня послала в тот раз?

– Ты был невменяемый и абсолютно несносный, – ответила она. – Мистер Зануда с большой буквы…

Я посчитал, что это вполне достойная причина.

Она не обрадовалась, когда я упомянул Дениза.

– Ненавижу этого больного гаденыша. Долбаный мерзкий пидор. Болтает, будто я с ним выступала. На хрена мне сдался этот педик? Нашел пидорскую подругу, как же. Мечтать не вредно. Что он вообще пытается доказать своим трендежом?

Я решил опустить тему. Кожа на моем лице натянулась и онемела. Это была болезненная, а не комфортная онемелость. Ощущение такое, как будто чудовищно обгоревшую на солнце ткань грубо заклеили скотчем. Впрочем, оно того стоило. Да, теперь в моем лице определенно появилось гораздо больше характера, и да, оно могло стать занимательной темой для беседы. Можно было также надеяться на сочувствие. В общем и целом все сложилось наилучшим образом.