День шестой

Этой ночью я больше не сомкнула глаз. До рассвета, рыдая, лежала в постели, жалкий комок горя и отчаяния. Я не понимала, что делать дальше, все казалось совершенно безвыходным. Руки у меня дрожали, когда я, как только рассвело, одевалась и причесывалась перед зеркалом. В тусклом утреннем свете мое лицо было бледным, как у призрака.

Дом словно вымер, по пути вниз мне не встретилось ни одной живой души. Мари послала прислугу в свой небольшой загородный замок, чтобы они там основательно привели все в порядок. Вернуться слуги должны были в течение дня, но не раньше второй его половины. Достаточно времени, чтобы уладить кое-какие дела.

Первым делом я прокралась в комнату, где останавливались королева и герцог. Постель была смята, повсюду еще валялись увядшие лепестки роз. Вино почти все выпили. Я осторожно оттянула покрывало – носовой платок лежал там! Мари осуществила свое намерение, значит, она всерьез решила навлечь на Себастьяно неприятности.

При виде платка меня накрыл короткий приступ ярости. «Оставь его здесь! – велел мне какой-то злобный голосишко. – Пусть себе огребет неприятности, он их заслужил!»

Настоящее искушение. По крайней мере на тысячную долю секунды. Но, разумеется, об этом и речи быть не могло. Он обидел меня, окей. Было все еще больно. Но ведь, по сути, так подло действовал вовсе не Себастьяно. В любом случае не тот Себастьяно, которого я знала и любила. Прежним Себастьяно он станет только тогда, когда к нему вернется память, и в этом я должна ему помочь. Я поспешно забрала платок и бесшумно покинула дом. По окутанным туманом улочкам я поспешила прямиком на Рю дю Жур. К моему бесконечному облегчению, Гастон был дома, пусть даже он далеко не обрадовался тому, что я вытащила его из постели. Он сидел в своем кресле, заспанный, кутаясь в шелковый халат, в то время как слуга принес ему сперва украшенные вышивкой парчовые тапки, а затем теплые паштеты. Он тотчас же принялся поглощать еду, и мои новости его, казалось, не особенно интересовали, так как посреди рассказа он крикнул слуге, чтобы тот принес добавки.

– Ты вообще слушаешь, что я тебе рассказываю? – спросила я его.

– Что? – уплетая за обе щеки, пробурчал он. – А, ну конечно. Королева и герцог. Хотя я об этом уже знал. Но история с бриллиантами – для меня новость, большое спасибо за информацию.

– Все абсолютно так, как в романе, – подчеркнула я.

– Что за роман? Ах, ты имеешь в виду «Три мушкетера». Точно, ты же в прошлый раз об этом рассказывала. В общем, если серьезно, я по-прежнему считаю это полнейшей чушью. Эта книга – просто гремучая смесь случайности, вымысла и легенд. Приправленная щепоткой правды. Маленькой щепоточкой, – особо выделил он.

– Я убеждена, что правды здесь больше, чем одна щепотка. Это важно! Я имею в виду, важно для моего задания. Королева должна надеть на бал бриллианты. А Ришелье уж позаботится о том, чтобы у герцога бриллиантов не оказалось.

– А, ты считаешь, нужно сделать так, чтобы у герцога бриллианты не украли и он смог вернуть их перед балом королеве?

– Что-то вроде того, – сказала я.

– И как это сделать?

– Лучше всего предупредить герцога. Чтобы он хорошенько присматривал за бриллиантами.

– Крутой план, – согласился Гастон.

– И ты должен его реализовать.

Это ему показалось совсем не таким крутым. Он сердито вгрызся в паштет.

– И как, скажи, пожалуйста, мне это осуществить?

– Послать герцогу предостережение и, кроме того, на всякий случай заплатить нескольким людям, чтобы охраняли его от возможных воров.

– Он в Париже инкогнито и почти не выходит из дому.

– Тем лучше. Значит, охранять его будет намного легче.

Гастон вздохнул.

– Хорошо. Я посмотрю, что тут можно сделать.

Он вопросительно взглянул на мое простое платье и шерстяные чулки, торчавшие из-под подола покрытого коркой грязи одеяния. Туфли, запачканные не меньше, я сняла у входа в квартиру, чтобы не изгваздать прекрасный паркет.

– Разве герцогиня де Шеврез тебя не приодела? Ты разгуливаешь повсюду, как простая служанка.

– Эти вещи гораздо удобнее, – отрезала я, а затем перешла к следующему важному пункту. – После бала нам нужно предпринять еще одну попытку.

– Какую попытку?

– Вернуться домой.

– О, конечно, – Гастон опечаленно кивнул. – Я уже говорил об этом со Старейшиной. Он страшно огорчился, что переход не удался. И велел передать, что ему очень жаль. Само собой, при следующей попытке он своевременно будет на месте.

– А где он сейчас?

Гастон пожал плечами:

– Где-то странствует. Старейшин же постоянно где-то носит, разве не так?

Если Старейшина, отвечавший за Гастона, того же пошиба, что и Эсперанца, то очень даже возможно.

– Ну, все? – Гастон зевнул. – Тогда я бы прилег еще на чуть-чуть.

– Сначала нужно уладить все с герцогом.

Он беззаботно махнул рукой.

– Да решу я это дело.

– Сначала сделай, а потом будешь отсыпаться.

– Не волнуйся, все под контролем.

– Я полагаюсь на тебя.

– Ну разумеется! Принято. – Он выглядел замотанным. – Мне вся эта история тоже не доставляет никакого удовольствия, Анна. Вообще-то сейчас я мог бы уже быть у моей подруги в Берлине. Только из-за того, что ваш переход не удался, я вынужден теперь до следующей смены фаз луны грести службу здесь.

– Нести службу, – сказала я. – Правильно говорить «нести службу».

– Спасибо, но мне от этого все равно никакого проку. Я даже на выходные не могу смотаться домой.

Судя по тону, он так же, как и я, дошел до полного нервного истощения. В это утро я ни разу не видела его щербинки, которая обычно появлялась при каждой улыбке. Затянувшееся пребывание в прошлом не пошло на пользу нам обоим. В подавленном настроении я попрощалась с ним и отправилась попытать счастья на мост Нотр-Дам, но, как и в прошлый раз, лавка Эсперанцы была закрыта, а самой ее ни слуху ни духу.

Зато свою лавку как раз открывал мсье Батист. В облаке аромата розы – иногда он все-таки менял парфюм – он рассортировывал разные флаконы и саше на прилавке и тут же воспользовался возможностью предложить мне новую туалетную воду собственного производства.

– Аромат экзотический, как сады восточного гарема, – восхвалял он свое творение. – Многообещающее чувственное наслаждение во всей полноте раскрывается в одной-единственной капле этого божественного экстракта. Новинка для дам, знающих толк в жизни.

Его сияющая улыбка призывала решиться на покупку. В следующую секунду он узнал меня и со скоростью, наводившей на мысль о побеге, скрылся в глубине лавки.

Я подумала было заскочить на несколько минут к Сесиль, но она наверняка еще спала беспробудным сном и разозлилась бы так же, как Гастон, если бы я потревожила ее в это время суток. В результате я вернулась на Плас Рояль. Как назло, я забыла прихватить ключ. Так как в доме не было слуг, чтобы открыть мне дверь, на стук дверного молоточка долго никто не реагировал. На второй и третий раз тоже. Озябнув и продолжая стучать, я прождала у двери добрых полчаса, пока наверху наконец не открылись ставни и не послышался голос Мари.

– Кто там?

– Это я, Анна.

– Боже правый!

Она тотчас же, прямо в ночной рубашке, спустилась и открыла мне дверь.

– Где ты была? Ты опять всю ночь провела не дома?

– Нет. Мне не спалось, и нужно было подышать свежим воздухом.

И я вовсе не лгала.

Затащив в дом, Мари с тревогой оглядела меня.

– Ты ужасно выглядишь. Бледная, словно ночь не спала, грязная, совершенно измученная.

Так я себя и чувствовала. В одночасье на меня навалилась бесконечная усталость, и хотела я только одного – добраться до постели. Лучше всего было бы заснуть на сто лет. Как Спящая Красавица. Только вот в конце никакой принц не разбудит меня поцелуем, потому что в данный момент никого на эту роль не наблюдалось. Хорошо еще, если Себастьяно не сдаст меня кардиналу.

– Он все знает, – устало сказала я.

– Кто что знает?

– Себастьен знает, что королева встречалась здесь с герцогом. Он ее выследил. И кардиналу он наверняка уже все рассказал.

– О, понятно, – сказала Мари. Она внимательно смотрела на меня, что-то обдумывая. – Прошлой ночью он был здесь, не так ли?

Я кивнула с полыхающими щеками. Протянув руку, она ухватила кончик ткани, торчавший из кармана моего верхнего платья. Дернув за него, она вытащила носовой платок Себастьяно.

– Ах, – сказала она. – Ты хотела, чтобы он исчез.

Я заметила, что краснею еще больше.

– Ну, знаешь, тут такое дело. Он и я… я… я…

– Мне ясно, что ты влюблена в этого прекрасного негодяя, малышка. И ты, конечно же, рассказала ему о платке и моих планах, связанных с ним, правда?

Я сконфуженно кивнула, но Мари удивительным образом выглядела очень довольной, словно все шло именно так, как ей хотелось. И я опять почувствовала, что мной манипулируют, двигают туда-сюда, как шахматную фигуру на доске, где много незнакомых и опасных клеток. Голова шла кругом, потому что обдумать нужно было одновременно столько всего, а я для этого явно слишком устала и измучилась.

– Сначала тебе лучше несколько часов поспать, – заботливо взяв под руку, Мари повела меня к лестнице, словно какую-то древнюю старуху.

Я с трудом доползла до своей комнаты. Там мне едва хватило сил снять верхнее платье и обувь, перед тем как упасть в кровать и мгновенно уснуть.

* * *

Мне опять снилось, что по ночному городу за мной охотится кто-то опасный. Попутно до меня откуда-то снова и снова доносился предостерегающий голос Хосе. Не доверяй никому, даже Себастьяно…

В ужасе я оглядывалась назад, но в темноте никого не могла разглядеть. Ясно слышались только шаги. Я мчалась и мчалась и уже начала задыхаться, но преследователь был все ближе. Наконец я увидела на стене одного из домов его тень, многократно увеличенную светом факела. Пытаясь ускорить бег, я запнулась о край булыжника и рухнула в зияющую черную бездну. Я падала, и падала, и падала, отчаянно загребая руками и ногами, подобно Алисе в Стране Чудес, когда она летела в другое измерение. От преследователя я тем не менее не избавилась, он по-прежнему следовал за мной по пятам. Только видеть его я не могла, потому что кругом все лежало во мраке.

– Нет! – закричала я, когда он, протянув руку, схватил меня. – Отпусти!

– Анна!

Вскрикнув от испуга, я проснулась. Вокруг было темно, но через пару секунд я вновь обрела зрение. Мари стянула мне с лица одеяло, и в комнате мгновенно посветлело.

– Бедная моя! Тебе снились кошмары. – Присев на край кровати, она потрепала меня по щеке. – Было так страшно? Вот, выпей немного, это успокаивает.

Она протянула мне бокал с пуншем, в котором явно содержалось слишком много алкоголя, но я заметила это, лишь сделав нескольких жадных глотков. Как бы то ни было, пунш меня действительно успокоил. Безумное сердцебиение замедлилось, я снова могла свободно дышать.

– Который час? – хрипло спросила я.

– Уже пять. Ты проспала почти восемь часов.

Мари казалась обеспокоенной, но на этот раз не из-за меня, а по какой-то другой причине, я поняла это по ее отсутствующему взгляду. Видимо, что-то случилось!

– Что произошло? – заволновавшись, спросила я.

– Королева… – Мари запнулась, она явно была вне себя. – Бриллианты… Королева подарила герцогу колье.

– Знаю, – призналась я. – Через стену слышала. Я тогда еще подумала, что из-за этого наверняка возникнут проблемы.

– О, ну что ж, они действительно возникли. Король потребовал, чтобы королева надела колье на бал!

Ну, супер. Вот тебе и смесь легенды и вымысла. При первой же возможности скажу Гастону, что все-таки была права. К счастью, мы вовремя приняли меры.

– Но и это не самое страшное, – продолжила Мари. – Джордж Вильер… у него больше нет бриллиантов.

Меня подбросило на кровати. О господи! Только не это! Ведь Гастон же мне клятвенно обещал! Бездельник! Ему, видите ли, непременно нужно дрыхнуть по утрам, вот Ришелье и оказался расторопнее!

– Он заложил его у ростовщика, – объяснила Мари.

Я посмотрела на нее в замешательстве.

– Ты уверена, что их у него не украли?

– Совершенно уверена. Я недавно получила сообщение от королевы. Сразу после того, как король повелел ей надеть бриллианты, она отправила к Джорджу посыльного с просьбой передать ей колье на ночь бала. Он прислал ответ, в котором сообщал, что срочная необходимость в средствах вынудила его заложить колье.

– Какой лжец! – вскричала я, вне себя от возмущения.

– Ну, не совсем так. В конце концов, это подарок, и, строго говоря, Джордж мог распорядиться им по своему усмотрению. Как честный и отважный патриот, он участвует в политических событиях, требующих много денег. Как тебе известно, в некоторых областях Европы бушует ужасная война. Нации создают самые разные альянсы, и страны, не желающие быть втянутыми в боевые действия, вынуждены защищаться от вторжений воинственных правителей…

Она говорила и дальше, но из всего сказанного мне в душу запало только то, что славный Джордж предпочел обратить колье в деньги, вместо того чтобы, как обещал, носить его у сердца.

– Ох уж эти мужчины, – мрачно сказала я. На мой взгляд, этим все было сказано. Женщины не должны доверять никому из них.

Мари, очевидно, видела ситуацию по-другому.

– И тем не менее Джордж очень любит королеву.

– Тогда он должен выкупить колье.

– К сожалению, это невозможно. Полученные деньги он уже отдал конному гонцу, который вывезет их прямиком из страны.

Против воли я отметила, что события развиваются совсем не так, как в романе. Может, Гастон и прав. С другой стороны, совпадений было достаточно, чтобы предположить, что на балу может случиться недоброе.

Мари озвучила мои мысли.

– Нам нужно не дать Ришелье опозорить королеву на балу, – сказала она.

– А может, ей просто сказаться больной и не пойти?

– Исключено. Ришелье только того и ждет. В этом случае он принудит короля открыто призвать королеву к ответу и объяснить, что она сделала с колье. И тогда все будет кончено, – Мари покачала головой. – Нет, королева просто обязана быть на балу в бриллиантах. Только так ей удастся раз и навсегда поставить кардинала на место – разоблачив его перед королем как злобного доносчика. И нам нужно до этого времени раздобыть для нее колье.

– Но как?

– Самим выкупить его.

– А разве для этого не нужна залоговая квитанция или что-то подобное? Не говоря уже о куче денег.

– У меня есть и то и другое. Джордж передал мне квитанцию, а деньги я внесу свои. Он их отдаст, как только сможет.

Когда рак на горе свистнет, подумала я, но, разумеется, оставила свой саркастический прогноз при себе.

– В общем, все еще можно спасти, – продолжала Мари. – Но без твоей помощи мне не обойтись.

– Можешь на меня рассчитывать. Что нужно делать?

– Забрать колье. Я послала ростовщику сообщение, он все знает. Сама пойти я не решаюсь, так как Ришелье уже организовал слежку и за мной. По пятам ходят сразу несколько шпионов. Я заметила их, когда была сегодня у Джорджа.

– Я справлюсь, – сказала я гораздо увереннее, чем ощущала себя на самом деле. – Когда нужно идти?

– Нынче вечером, как стемнеет.

* * *

Мы подошли к делу, как команда «А», другими словами, действовали четко по плану. Мари потащила деда Анри в театр, чем убивала сразу двух зайцев – выполняла обещание, данное Сесиль, и одновременно отвлекала внимание сторожевых псов Ришелье. Из окна верхнего этажа я наблюдала, как по меньшей мере трое всадников на небольшом расстоянии друг от друга последовали за каретой, не удосуживаясь оставаться незаметными. Одного из них я даже знала – это был Жак. Или Жюль. В любом случае кто-то из них. Кто бы это ни был, ему придется провести смертельно скучный вечер у театра «Отель де Бургонь». Возможно, ему позволено пройти и на представление, и тогда он будет точно так же изнемогать от скуки внутри, за исключением тех сцен, где в прозрачных рубашонках появится Сесиль.

Как только опасность миновала, я собралась идти. Первым пунктом в плане значился безобидный поход за покупками, чтобы выяснить, нет ли слежки и за мной. С этой целью мы с Минеттой – к этому времени вся прислуга уже вернулась в дом – отправились к портному за платьем.

– Это твое платье для бала, – таинственным голосом провозгласила Мари. – Я дала знать в мастерской, что его заберут сегодня вечером. Но я пока запрещаю тебе смотреть на него. Это сюрприз, и я хочу видеть твое лицо, когда ты будешь впервые его рассматривать! Обещай, что не станешь ничего распаковывать!

Я и не знала, что она заказала мне новое платье специально для этого случая. Как выяснилось, его шил отец Филиппа. Когда мы с Минеттой пришли, оно, полностью упакованное, уже лежало на прилавке. Об оплате Мари тоже уже побеспокоилась, и мне оставалось только забрать заказ. Руки так и чесались откинуть в сторону мягкую хлопчатобумажную ткань, в которую было завернуто платье, чтобы хоть одним глазком взглянуть на него, но рядом стояла Минетта, а она с гарантией наябедничает Мари. Итак, я зажала под мышкой мягкий, многообещающе шуршащий тючок и вежливо поблагодарила мастера.

– А Филипп дома? – осведомилась я. Раз уж я здесь, почему бы не воспользоваться случаем, чтобы поздороваться и еще раз сказать «спасибо» за помощь.

– Мальчик снова в театре, – недовольным тоном сказал его отец. Очевидно, он не разделял сыновнего интереса к сценическому искусству. А может, ему просто не нравился истинный объект обожания Филиппа.

Он бросил на меня вопросительный взгляд.

– Ведь это платье для вас, не так ли?

– Да, – подтвердила я. – Я уже просто сгораю от любопытства. Но герцогиня де Шеврез взяла с меня обещание пока что не смотреть.

– Знаю, поэтому оно и упаковано, – он указал на тючок. – Кстати, его придумал и пошил Филипп.

– О, правда? – теперь я еще сильнее хотела взглянуть на него. И искренне радовалась. Хотелось надеяться, что у меня еще появится возможность поблагодарить Филиппа. И сказать, какое прекрасное получилось платье. В том, что оно прекрасное, я нисколько не сомневалась, ведь будет уже здорово, если оно окажется хотя бы вполовину таким же сногсшибательным, как одеяния, которые он сотворил для Сесиль.

На обратном пути я часто оглядывалась, но никого не заметила. По крайней мере никаких преследователей. Можно было приступать к операции «Свободу брюликам» (так я нарекла ее для себя в целях конспирации). Сначала я довела Минетту до Плас Рояль. Она знала, что у меня еще кое-какие планы, но считала, что я отправляюсь на свидание. В общем-то, верно, только свидание было деловое. Я дождалась, пока она вместе с платьем исчезла в дверях, и быстрым шагом двинулась дальше. За это время почти стемнело. Мне верно служил прихваченный в дорогу светильник. Улицы почти совсем опустели, какое-то движение наблюдалось только около трактиров. Каждый раз, когда они попадались мне на пути, я очень старалась не столкнуться ни с кем из направлявшихся туда или выходивших оттуда. Как только на горизонте появлялись явно перебравшие мужчины, я переходила на другую сторону улицы и ускоряла шаг. Иногда пряталась в боковых улочках или за дверями домов, пережидая, когда смогу беспрепятственно идти дальше. Увернуться достаточно быстро не удалось только однажды. Два типа, от которых за километр несло перегаром, шатаясь, преградили мне дорогу. Они что-то предлагали заплетающимся языком, из чего я поняла только половину, но и половины мне хватило, чтобы молниеносно скрыться за первым же поворотом. Один из них бросился вдогонку, но был настолько пьян, что больше десяти метров не пробежал. Через три дома я от него избавилась. К сожалению, из-за этого пришлось сделать крюк – убегая, я немного вернулась назад, но из двух зол это все-таки было меньшим. Слишком многое зависело от того, доберусь ли я в целости и сохранности до цели, ведь в сумочке на поясе вместе с квитанцией я несла целую кучу денег. Мари отсчитала мне сверкающую гору золотых монет, такую большую, что у меня голова закружилась. И сделала она это без особого трепета, а скорее так, словно речь шла о мелочи. Эта беспечность лишний раз показывала, как обладание почти легендарным богатством проявлялось на практике: деньги ничего не значили для Мари, они у нее просто были. С целым состоянием в сумочке я казалась самой себе подключенной к проводам под напряжением. Я постоянно нервно оглядывалась по сторонам. Теперь мне повсюду мерещились преследователи, даже там, где их уж точно и быть не могло. Например, два монаха, вышедшие, продолжая молиться, из церкви при кладбище – не слишком ли злобно посмотрел на меня только что один из них? Или толстуха, через две улицы свернувшая за угол с корзиной, полной свеклы, – может, на самом деле она подосланная Ришелье шпионка?

Чем ближе я подходила к Сене, тем отчетливее ощущала, что меня пасут. Я прошла мимо старого замка недалеко от берега и, вступив на мост Нотр-Дам, уже чувствовала преследователя почти физически. Кто-то за мной наблюдал. Впечатление было настолько сильным, что на середине моста я развернулась. Мужчина! Он молниеносно нырнул в дверь какого-то дома, но на долю секунды я увидела его лицо. Это был Себастьяно!

* * *

От ужаса у меня перехватило дыхание, а сердце работало с перебоями, пока я лихорадочно взвешивала свои возможности. Их было две – пойти к нему и сказать все прямым текстом или развернуться и продолжить путь. Решившись на второй вариант, я сделала вид, будто его не заметила. У меня не было выбора. Я должна была забрать колье, иначе королева окажется в безвыходном положении. Себастьяно опять шел за мной по поручению кардинала, значит, требовалось как-то от него отвязаться. Если я просто помчусь от него, у меня наверняка ничего не выйдет. Я точно знала, что бегает он быстрее меня и поэтому в любую минуту запросто догонит. Тут могли помочь только уловки, которым я у него же и научилась.

Сперва я спокойно шагала, не оборачиваясь. После моста перешла на правую сторону и свернула в узкий переулок. Там я сразу же нашла то, что искала, – арку. Я юркнула под нее и погасила фонарь. В полной темноте, затаив дыхание, я ждала, когда шаги Себастьяно приблизятся. Не останавливаясь, он прошел мимо арки. Только после того, как грохот его ботфорт замер вдали, я отважилась выйти из укрытия и поспешила назад в улочку, с которой недавно свернула. За это время глаза почти привыкли к темноте. Окутывая все вокруг слабым светом, над крышами висел молочно-белый убывающий месяц. Из некоторых окон, где горели свечи, на дорогу падал свет, выхватывая из тьмы небольшой клочок пространства прямо под ногами. И все-таки время от времени я вляпывалась в скользкие, вонючие отбросы, а один раз, к своему ужасу, споткнулась о какого-то человека, примостившегося у стены дома. Когда я врезалась в него на полном ходу, он, чертыхаясь, выпрямился и одарил меня самыми непристойными ругательствами. Был ли это нищий или просто кто-то, перебрав, вознамерился проспаться на улице, сразу и не определишь. Я быстро извинилась, поднялась на ноги и поспешила дальше.

Остаток пути меня никто не преследовал. Мне удалось ввести Себастьяно в заблуждение, чем я даже слегка гордилась. Я все еще злилась на него. Как только он все вспомнит, в наших отношениях нужно будет кое-что прояснить.

Мари точно описала, как выглядит лавка ростовщика.

– По улочке второй дом, между церковью и рекой. Над дверью висит вывеска с тремя золотыми шарами.

Под церковью она имела в виду Нотр-Дам, который и ночью ни с чем не спутаешь. Громадной тенью собор вырисовывался на фоне освещенного луной неба. Подойдя ближе, у средних ворот я увидела ночного сторожа, крошечную фигурку рядом с огромным строением. На площади у центрального фасада горели факелы. Картина производила совершенно сюрреалистическое и немного жуткое впечатление, как в мюзикле «Собор Парижской Богоматери». Казалось, что гигантские каменные статуи вот-вот покинут свои ниши или с фасада вниз слетит какое-нибудь крылатое демоническое существо и сцапает тебя.

Когда я сворачивала в узкую улочку справа от собора, сторож посмотрел в мою сторону, но ничего не предпринял, чтобы меня остановить. Дом ростовщика был таким же темным, как и все вокруг. Я долго всматривалась в торчавшую над дверью вывеску и разглядела наконец три шара. Правда, в лунном свете они выглядели скорее серыми, чем золотыми.

Я нерешительно стукнула дверным молоточком по растрескавшейся массивной двери. Внутри послышалось шарканье, а затем скрежет щеколды, и я непроизвольно затаила дыхание, отчего коротко испуганно ойкнула, когда в следующую минуту дверь отворилась. В образовавшейся щелочке возникла свеча, а над ней изборожденное морщинами лицо с длинными седыми локонами на висках.

– Вы ростовщик?

Человек выжидающе уставился на меня, ничего не отвечая.

– Я – ангел-помощник, – заявила я. Такой пароль для этой сделки сообщила ростовщику Мари. Я находила его идиотским, но ведь по ходу дела задним числом все равно ничего не изменить.

Старик молча открыл дверь и впустил меня в дом. Свеча освещала комнату очень скупо. Темный, низкий потолок, пол из длинных, широких досок, запертый на несколько висячих замков шкаф, обшарпанная стойка с маленькими весами, лупой и письменными принадлежностями.

– Вот залоговая квитанция, – сказала я. – А здесь деньги.

Я выложила все на прилавок. Старик, вооружившись лупой, сначала проверил документ, а затем потрясающе ловкими пальцами пересчитал золотые монеты и отправил их в кожаный мешок, что висел у него на поясе. После этого он обстоятельно и долго отпирал шкаф, достал оттуда ящик, также снабженный замками, и открыл его. Светильник со свечой он оставил на прилавке. В мерцающем свете пламени я заметила, что на голове у него кипа. Вот почему у него такие длинные локоны на висках: он еврей. Мне тут же вспомнилось, что в Средние века христианам церковь запрещала взимать проценты, и поэтому кредитное дело было традиционно еврейским ремеслом.

Достав из ящика маленькую бархатную шкатулку, ростовщик откинул крышку, чтобы показать мне содержимое. При виде сияющего колье у меня опять перехватило дыхание, но на этот раз я только тихо, с благоговением выдохнула. Еще ни разу в жизни не видела я такого дивного украшения! Идеально отшлифованные грани драгоценных камней поглощали свет, идущий от свечи, и преобразовывали его в лучистое, сверкающее сине-белое великолепие. Я безотчетно потянулась к нему, но дотронуться не успела, потому что ростовщик захлопнул шкатулку. Неожиданно громкий звук заставил меня вздрогнуть, а старик нетерпеливо протянул мне шкатулку под прилавком. Быстро взяв ее и тщательно уложив в сумку на поясе, я прошла за ростовщиком к двери.

Он молча выпустил меня и тут же снова запер дверь. За все время он не сказал ни единого слова, но все и без разговоров прошло на высшем уровне. Бриллианты у меня. Теперь оставалось только доставить их Мари в целости и сохранности.

* * *

По дороге к мосту я опять заметила преследование. И прокляла себя за наивность. Неужели я всерьез думала, что от Себастьяно так легко отделаться? Что ж, на этот раз я справлюсь получше. Он еще не знает, на что я способна!

Хитроумными зигзагами я носилась по улочкам острова Сите, шныряла по всем закоулкам, чтобы сбить его со следа. Пряталась сначала в каком-то темном подъезде, затем за конюшней и под пустой телегой. Каждый раз я прислушивалась к звукам приближавшихся и снова удалявшихся шагов. Бежала дальше, когда думала, что наконец избавилась от него, – но вскоре опять слышала за собой шаги.

Правда, я быстро поняла, что в самом преследовании что-то изменилось. Это больше не походило на слежку. Он хотел настигнуть меня. Как в моем сне, угрожающем и мрачном.

Я уже буквально обливалась потом. К тому же я выпачкалась с головы до ног, что из-за темноты понимала только по вони от накидки. По моим ощущениям, под телегой, кроме меня, явно лежало что-то еще. Я бы сказала, изрядная порция конского навоза. Понятно, что по такому ориентиру, как запах, висеть у меня на хвосте было несложно. Недолго думая, я просто скинула накидку на землю, а сама понеслась дальше и снова спряталась – на этот раз за покосившейся изгородью, заросшей вьющейся фасолью. Растение я узнала по одной фасолине, болтавшейся прямо у меня перед глазами, пока я пережидала опасность. Сейчас мне, кажется, повезло. Осторожно покинув укрытие, я оглянулась по сторонам и прислушалась, но ничего не услышала. Только кошка, мяукая, терлась о бочку, откуда нестерпимо воняло рыбой.

Без накидки двигаться стало легче. Ночной прохлады я не боялась, ведь от этой гонки мне все равно было слишком жарко. На остаток пути я придумала дополнительную меру предосторожности, на тот случай, если Себастьяно поджидает на мосту Нотр-Дам, с расчетом выловить меня там. Я решила возвращаться через мост Пон-Неф, пусть даже это и крюк. Согнувшись и как можно тише, я проскользнула по Плас Дофин, большой треугольной площади, образующей острие острова Сите. От нее начинался Пон-Неф.

Однако там мне вновь пришлось изменить план. У большой конной статуи на мосту патрулировали несколько стражников, которые наверняка остановили бы меня для проверки. Вся в поту, измочаленная, я развернулась и зашагала назад к мосту Понт-о-Шанж, где, прищурив глаза, стала вглядываться в противоположный берег. Выяснилось, что лучше видно там, где поблизости меньше фонарей и факелов. Разумеется, все выглядело одинаково серым и размытым, но очертания домов и расположение улиц я различала. На мосту передо мной никого не было. Глубоко вздохнув, я помчалась вперед.

* * *

Посередине моста, как всегда на этом месте, меня на мгновение охватила дрожь. Очевидно, тут срабатывали какие-то психологические механизмы, ведь я знала, что здесь портал. А с ним у меня связывались определенные представления – что это сложное переплетение самых разных тропинок из прошлого и будущего, здесь они пересекаются и объединяются. Из этой точки рукой подать до древних эпох и до тех времен, когда человечества еще и в помине не было, а может, и до тех, когда уже ни одного человека не останется. Не говоря уже о временах, существующих параллельно тем, что нам известны, притоках истории, заканчивающихся нежелательными тупиками. Эти тупики требовалось регулярно отсекать от основного потока истории, как мне однажды объяснил Себастьяно, иначе они путем обратной связи так или иначе приведут к тому, чего ни в коем случае нельзя допустить: к энтропии.

Естественно, ни о чем таком я раньше не слыхала. Я сразу же спросила, не связано ли это каким-то образом с физикой (в таком случае я никогда бы не поняла дальнейших объяснений), но Себастьяно сказал, что понятие-то физическое, а по сути просто синоним к слову «исчезновение». И не как пропажа – мол, что-то исчезло, но еще может найтись, а в смысле – насовсем, будто его в серной кислоте растворили. Было нетрудно представить себе, что это означает.

Я радовалась, что миновала портал и уже приближалась к другому берегу. Пришлось замедлить шаг, потому что я совсем выдохлась и чувствовала себя как после особенно зверского занятия у господина Шиндельмайера. Наверняка по этой причине я и потеряла бдительность, потому что фигуру, заступившую мне дорогу в конце моста, заметила только тогда, когда врезалась в нее.

Я отпрыгнула назад, вскрикнув от ужаса.

– Господи, зачем же такой шум поднимать! – испуганно сказала фигура.

– Гастон! – простонала я с облегчением. – Я думала, это Себастьяно.

– С чего вдруг? Он что, гонится за тобой?

Я молча кивнула, одной рукой держась за бешено скачущее сердце, а другой судорожно сжимая мешочек, как всегда, висевший на шее. Я испытывала настоятельную потребность за что-нибудь ухватиться.

Гастон проверил, что происходит у меня за спиной.

– Его нигде не видно.

– Мне удалось уйти. – Внезапно опять начало зудеть в затылке. – Черт, думаю, он по-прежнему где-то рядом, – я обеспокоенно следила за мостом. – Видишь там кого-нибудь?

– Нет.

– Он охотится за бриллиантами. Но они у меня в надежном месте.

– Правда, что ли? Ну ты даешь! – Он с любопытством ткнул пальцем в мешочек, который я все еще сжимала. – Они у тебя здесь?

– Что? А, нет, тут у меня только маска, типа талисман. Она всегда при мне. Бриллианты здесь, в сумке на поясе.

– Дашь взглянуть? Всегда мечтал увидеть настоящие бриллианты.

Я вынула шкатулку из сумки и откинула крышку. Стянув колье с обитого бархатом крепления, Гастон поднял колье в воздух. Бриллианты сверкали даже в лунном свете.

– С ума сойти! – благоговейно сказал Гастон. – В жизни не видал такой красоты. Даже подумать страшно, сколько эти камешки стоят.

Я сказала, и он задумчиво кивнул.

– Примерно так я и думал. Достаточно, чтобы простому смертному до конца дней жить припеваючи.

– А что ты вообще тут ночью делаешь? – спросила я.

– Я ждал у дома ростовщика, когда придут за колье.

Я посмотрела на него в растерянности.

– Не понимаю…

– Как ты и хотела, я организовал охрану для герцога и таким образом узнал, что бриллианты он заложил. После этого я не сомневался, что Мари де Шеврез их выкупит. Она – лучшая подруга королевы, и бабла у нее немерено, – Гастон покачал головой. – Вот везет же некоторым! В прошлой жизни она была простой, скромной редакторшей журнала мод. И такой стремительный взлет! – Он вздохнул, словно не в состоянии этого постичь, и секунду спустя вернулся к рассказу: – Когда ты вышла из лавки, я пошел за тобой, но, к сожалению, ты оказалась шустрее. Хотя и глупее. Пока ты играла в прятки, я, недолго думая, сразу перешел реку, потому что знал, что тебе ведь тоже на этот берег возвращаться. Вот и ждал тебя тут.

Он спокойно засунул колье в карман.

Даже младенец уже сообразил бы, что произошло. Мне просто следовало правильно истолковать зуд в затылке. В полном ступоре я смотрела на него не отрываясь.

– Выходит, ты на стороне Ришелье?

Гастон презрительно расхохотался.

– Какое мне дело до этого придурка? Это всего лишь персонаж исторического романа.

– Так ты хочешь забрать бриллианты себе? – ошарашенно уточнила я.

– Я же уже сказал, что рассчитываю прожить на них до конца дней, – голос Гастона звучал глумливо. – Иногда кажется, что с мозгами у тебя не очень.

– Сейчас же верни их.

Он только рассмеялся. Не обращая внимания на все сильнее зудящий затылок, я шагнула к нему и попыталась залезть в его карман. Он схватил мои руки железной хваткой и в следующее мгновенье силком потащил меня на мост.

– Что ты делаешь? Отпусти!

– Мне очень жаль, но ты сорвешь все мои планы.

– Какие планы?

– Счастливым и довольным вернуться домой с бриллиантами и жить на эти деньги до конца дней.

– Мы можем это обсудить, – предложила я, но для Гастона время обсуждений, видимо, уже прошло. С молчаливым упорством он тащил меня, пока до берега не осталось и дюжины шагов. Я пыталась высвободиться, но Гастон оказался на удивление сильным, а кроме того, он весил раза в два больше меня, поэтому, несмотря на мое яростное сопротивление, без особого труда волок меня за собой. По-прежнему находясь в сильнейшем потрясении, я лишь теперь начала осознавать, что произойдет дальше. Он совершенно серьезно собирался меня убить! И хотел сделать это на мосту, потому что там у него не возникло бы проблемы, что делать с трупом.

Наконец-то я вспомнила о том, что владею искусством самозащиты. В конце концов, я не только прошла курс в школе, но и весь прошлый год училась у Себастьяно некоторым дополнительным приемам и ударам ногой. Я попыталась врезать Гастону коленом между ног (этот надежный прием срабатывал всегда), но он увернулся, закрутив меня при этом так, что я оказалась к нему спиной, зажатая в его руках, словно в тисках. Его хватка перекрыла доступ воздуха мне в легкие, я слышала, как трещат ребра. Я инстинктивно попыталась изо всех сил отдавить ему пяткой ногу, одновременно нанеся затылком удар в челюсть, но оба раза промахнулась. Такое ощущение, будто он заранее предугадывал мои намерения.

– Дело в том, – сказал он мне прямо в ухо, – что я тоже посещал эти курсы.

– Анна! – раздался голос Себастьяно. Звучало со стороны Сите. Он был на другом берегу и видел нас!

– Помогите! – завопила я. То есть я хотела завопить, но из-за тисков Гастона вырвался только еле слышный стон.

– Анна! – На этот раз голос прозвучал совсем не так далеко. Себастьяно приближался к нам.

– Черт, – пробормотал Гастон.

Прежде чем я окончательно поняла, что он собирается сделать, он схватил мою голову обеими руками и с силой ударил ее о перила моста. В глазах у меня потемнело. Словно издалека, я почувствовала, как он поднял меня и с силой швырнул через перила. Я падала и падала, как в том ночном кошмаре. Раздался громкий всплеск, а затем меня окружила вода. Я камнем уходила в глубину, где уже не существовало верха и низа, только бесформенная чернота. Вот, оказывается, как умирают. Я не чувствовала ни боли, ни страха. Только сожаление. Прежде всего, из-за того, что мы с Себастьяно поссорились и расстались. Раньше такого никогда не случалось. Пусть мы иногда – очень редко – и цапались, но всегда старались как можно скорее помириться. Точно так же, как и я, он панически боялся, что с любым из нас что-то могло случиться именно после ссоры, и тогда последними словами, сказанными любимому человеку, могли оказаться Да пошел ты… или Вали отсюда. Как назло, у меня с Себастьяно именно так и вышло. Хотелось надеяться, что он не станет горько упрекать себя. Достаточно того, что это делала я, хотя, похоже, и уносила все упреки с собой в речную могилу.

Я представляла себе, что снова стою на мосту и на прощание машу рукой родителям. Мама, папа, до свидания. Не печальтесь уж слишком, пожалуйста. И не ищите меня, ведь я канула в Лету.

Меня несло в бесконечном бурном потоке мрака. Нет, секундочку, было не совсем темно. Перед моими закрытыми глазами вспыхнула узенькая дуга света. Возникнув непонятно откуда, меня охватила вибрация. Вероятно, это взмахивало крыльями, унося меня прочь, какое-то небесное существо, а сияние – это его аура. Что бы это ни было, меня отсюда забрали. Затем все вокруг погасло, умерло. Меня больше не существовало.